Read the book: «В погоне за добычей»
Вершина
«Когда я умер,
Не было никого,
Кто бы это опроверг».
Егор Летов, 10.04.1988
Дым. Здесь было много дыма, и холод стоял жуткий, пробирающий каждую хрупкую человеческую жилку. Даже за бетонными стенами, утеплёнными не одним технологичным годом развития человечества, обогретыми всеми возможными устройствами и приборами, здесь можно было заживо заледенеть. Теплом тут не веяло. Обычным человеческим теплом в виде простой дружбы, сочувствия, понимания и любви. Всего этого здесь не было, только ненасытный холод, который то и дело пытался забрать тебя и поглотить в клоаке безжизненной.
«На возделанном поле.
Среди тысяч возделанных полей
Отбить желание участвовать в социальной жизни группы людей, забыть все манеры, оставить все чувства, и вот, теперь ты – настоящая ледышка. Король за стенами цивилизации, король бесчувственного заснеженного хребта, возведённого из каменных гор эгоизма, гордости, банальной презренности, безучастности и ненависти к человеческому предельному изваянию.
Красным зацветут бутоны.
В лучах безысходных, последних дней.
Они любят доставать своими мыслями, поэтому у гор есть вершины, а у вершин есть косой взор и взгляд сверху вниз. То, что колеблется у подножия, прибивается в попытках отчаяния, снисходительности и возможности испытать почву, забывает о каменной неотёсанности горного хребта. Вершине совершенно безразлично понимать и осознавать то, что люди у подножия стараются, превозмогая все тяготы и невзгоды, колкости и язвы. Попытки их безысходны, напрасны и незаметны. Вершина никогда не заметит тех камней внизу, из которых когда–то однажды была возведена.
В лучах холодных, печальных до незримой боли,
Той боли, что питает, словно манит призывая.
Но вернёмся к дыму. Этот запах лести, скрытый за ехидными глазами, хитрыми, как последний взгляд на пойманную добычу, едва заметен, если вершина проявляет безразличие. Хотя вершина всё чувствует и, даже имея толстый слой каменной защиты, всё равно опасается и жаждет отомстить. Вершине не нравится, что на неё хитро смотрят и оскаливаются, как шакалы, хотя это всё ещё мелкие камни. Они хищно дышат, пытаясь выманить хотя бы один взгляд. Знают, что если вершина едва обратится к ним периферийным зрением, они уже откроют шампанское и пустят пробки над снежной шапкой. Но к чему им радоваться? Людишки радуются только по одной–единственной причине, и эта причина – добыча в виде целой горы.
Здесь останется до конца своей никчёмной роли
И будет переливаться в страхе завывая.
Здесь кроется крах жизни. Крах всего ценного и того, что в детстве мы представляли истинным смыслом жизни. Хоть смысл у всех разный, суть его всегда одна, протянутая через миллионы таких же людей. Все мы – индивиды, индейцы одного племени, что в скором времени совсем забудется на заре, останется чёрным и грязным пятном под сухой землёй. Здесь никогда и ничего не прорастёт, но наше величие останется. Конечно, останется, но всего лишь на короткий временной промежуток.
Но счастьем пронесётся ветреный порыв.
На миг пыльцой любви надежда разнесётся.
Странно признавать это, что только взрослея, мы начинаем понимать шаткую структуру социальности. Вера, быт, культура – это лишь стойкий факт управления миллионами голов. Отличие здесь, несомненно, есть: от разных культур, языков, вероисповеданий и быта. Но всё же человек до сих пор индеец и поклоняется звёздам. Человек может хоть до конца жизни баловать себя, твёрдо ничего не замечать, но в один момент он всё же поднимется на эту вершину безмолвия и таинственного покоя внутри, без пылающей тревоги, страха и любви. Сюда поднимется предел совершенствования, но всё равно обратится к ночному небу и поймает тысячи мелких огоньков.
Но близок здесь конец, и сердце заперто навек.
Лишь будет ждать его коса, душа, что в скором вознесётся
Не важно, сколько лет будет человеку, сколько опыта у него за плечами, сколько преград пройдено и преодолено шатких лестниц успеха, вершина с холодной снежной шапкой станет последним истинным путём. И человек обратит свой взор, восхитится, как никогда до этого не восхищался, и навсегда примет забвение. Прошлого уже не будет в его мыслях.
И сотворит вуаль былой и мрачной тени,
Что однажды блуждала по его пятам,
Едкий дым от подножия, мрачный, жуткий холод завистливого социума будут подбивать его сойти с вершины, но человек, уже будучи одной из гор, возвёл себя рядом с другими не просто так. Они образовали прочный, непоколебимый хребет, который в скором времени протянется по всей земле и покажет людям снизу свою гордость. Хотя гордыни в них совсем нет.
И начнёт покос спустя года, ведь там,
Где он возделал поле,
Там, среди тысяч возделанных полей,
Красным зацвели бутоны,
Под лучами безысходных, его последних дней»
Новостная сводка
INDI, [10.10.2025, 00:31]
«Житель города Воронов ответит в суде за уничтожение имущества…
Организована проверка по сообщениям в соцмедиа о нарушении прав несовершеннолетних…
Адвокату предъявлено обвинение в покушении на мошенничество в крупном размере…
Местный житель подозревается в совершении мелких краж на территории города…
Бывший сотрудник полиции признан виновным в получении взятки…
Житель города Воронов задержан по подозрению в убийстве…
Гражданин подозревается в изнасиловании двух студенток…
Житель Южного района города Воронов подозревается в причинении особо тяжкого вреда женщине…
Гражданин до смерти избил мать и получил десять лет колонии строгого режима…
Гражданин получил двадцать лет за изнасилование и убийство женщины у кладбища…
Мужчина, изнасиловавший пятнадцатилетнюю школьницу, предстанет перед судом…
Начался суд над участником смертельной драки в центре города…
Грабитель угрожал убийством шестнадцатилетней девушке и её матери…
В городе судят убийцу фитнес-тренера…
В городе начался суд над гражданами Средней Азии, находящимися в городе нелегально и совершившими разбойное нападение…
В городе Воронов задержана маргинальная банда в составе пяти человек, подозреваемая в причинении особо тяжкого вреда жителям города…
.
.
.
Завершено расследование уголовного дела в отношении мужчины, обвиняемого в разбойном нападении и изнасиловании несовершеннолетней…
Завершено расследование уголовного дела в отношении жителя, обвиняемого в убийстве по найму и незаконном обороте оружия…
Завершено расследование уголовного дела в отношении местного жителя, обвиняемого в покушении на убийство, совершённое с особой жестокостью, общеопасным способом…
.
.
На территории города возросло количество пропавших без вести. По данным правоохранительных органов, в период с сентября по октябрь, в городе числятся пропавшими без вести 84 человека. Среди них: мужчины – 77, женщины – 7…
Сотрудниками правоохранительных органов проводятся необходимые мероприятия по поиску пропавших граждан на территории города Воронов…
.
.
.
В результате оперативно-разыскных мероприятий сотрудниками УФСБ была вскрыта преступная ячейка, курирующая маргинальные банды в городе Воронов…
Новость дополняется…
.
INDI печатает…
.
INDI, [10.10.2025, 00:36]
Внимание! На территории города Воронов разыскивается подозреваемый в совершении тяжкого преступления, предусмотренного ч. 2 ст.111 УК РФ.
Приметы: молодой человек славянской внешности, рост 180 см, среднего телосложения, волосы короткие тёмные, лицо овальное.
Особые приметы: на лице боевой раскрас белой люминесцентной краской в виде пяти продолговатых полос.
Одежда: чёрный пиджак, чёрные джинсы, красная футболка.
При себе может иметь перцовые баллоны, парные кастеты, эластичные бинты, кабельные стяжки.
.
INDI печатает…
.
Следственными органами Следственного комитета города Воронов устанавливается личность местного жителя, совершавшего поимку разыскиваемых преступников…
.
.
.
Новость дополняется…
1
Что движет человеком? Рождаясь, мы и не знаем, что однажды встретимся со смертью. Годы идут, но мы словно слепы. Не замечаем, как время безвозвратно пройдено. Часть пути пройдена, но смерть всё ждёт. Она никуда не делась. Не испарилась, не исчезла. Разве кто-то ожидает её на полпути?
Человеку не свойственно думать о смерти, как о счастливом моменте или незыблемой мечте. А в ожидании её находятся лишь немногие, но те давно мертвы. Такие только и ждут своего дня вечного сна.
Почему мы рождаемся, чтобы однажды умереть? На этот вопрос нет ответа, если думать о смерти, как о неизбежном. Мы не должны знать, что однажды умрём. Не должны думать, что смерть приходит за нами. Разве первобытные люди думали об этом? Они точно не боялись смерти и никак не ждали её. В их головах не было мыслей о скоротечности жизни. Их жизнью была охота, где в начальной точке был бег, а в конечной – добыча. Так, что же движет человеком? Ответ скрывается в самом вопросе. Бег приводит человека в движение, как и ходьба. Стоять на месте не может ни один живой организм. Но ходьба, безусловно, проигрывает бегу.
И конечно, бездумно бежать не стоит. Забыться можно в минуту, и вот ты уже лежишь на асфальте, с бока сочится кровь, а мозги вытекают слизью. Тебе в этот момент слишком больно, чтобы даже думать о боли. Тело немеет, а кости словно не на своих местах, и ты ощущаешь острые покалывания внутри. Голова как в тумане. В картинках мира пролетают мушки. Твои мозги на асфальте, который не заплатан уже несколько лет, а вокруг люди. Кто-то помогает тебе. Кто-то снимает на телефон новостной репортаж для знакомых со словами: «Господи, боже» на фоне собора Пресвятой Богородицы. Возле перехода сидит местный, продаёт свечи, и даже он повторяет за обывателями.
Господи, боже… Ну где же ты? Как мог допустить такую смерть? Ведь человек только что мчался с жизнерадостными мыслями в голове. В его глаза светило опускающееся на горизонте солнце. Лучи радостно грели лицо, но секунда истины и человек уже умер на асфальте от несовместимых с жизнью травм. Водитель, схватившись за окровавленную голову, осматривает помятый бампер. А машины мчатся дальше, объезжая место происшествия. Где-то пролетела скорая, но не к человеку на асфальте.
Господи… Проговорив это на воздух, люди продолжают свой путь. Даже если ты погибнешь, всем будет плевать. Люди разрознены и в этом главная проблема. Люди здесь друг другу незнакомцы.
Бег движет человеком, но не движет его самого. Так думалось мне уже несколько месяцев. И теперь в приглушённом свете стою в лифте, исписанным маркерами и обклеенным бумажной дрянью. Позади покатых плеч, на которых грозно сидел чёрный пиджак, находилось зеркало, в которое мне было стыдно смотреть. Там не нашлось бы ничего, что когда-то было на мне. Задорная улыбка, удивлённый взгляд, словно изумлённый – всё это осталось позади. Где-то далеко за моим отражением в зеркале. Теперь там отражалась лысая голова, но не отражался жестокий и холодный взгляд под злыми бровями. Внутри кипела кровь. Она напоминала о жажде. Добыча вот-вот была в моих руках.
– Инди. Твой выход. – Голос в наушниках раздался грозностью.
Инди ответил молча, передёрнув затвор пистолета. Такого же чёрного, как и глаза, как и силуэт в лифте. Любой зашедший сюда, встретил бы меня потрясённым взглядом. Даже испуганным. Лифт открылся и раздался гром за стальными дверями подъезда. Дождь лил неустанно крупными каплями. Зонт раскрылся мигом. Такой же чёрный, как и глаза Агаты. Мне было горестно вспоминать вечера с ней и не оттого, что там было больно оказаться снова. Прошлое напоминало мне о счастье и огненной находке. Мне никогда не вернуть её. Больше не вернуть то, что было совсем недавно. Моей целью стала добыча.
Белые искры слепили, глушил гром. Все твердили, что выбранный мной путь безумен, но, кажется, никто не догадывался об истинных причинах. Впрочем, а кто любит вникать в подробности? У таких в головах обыденность и ничего кроме обыденности. Радостно, что в моей голове всё ещё живут мысли об истинном пути, который уже подходит к концу.
Двадцать улиц было пройдено. Две тысячи шагов по мокрой плитке, а где-то по брусчатке. Убийца даже не знал, что он больше не хищник, но даже мне это было неведомо. Добыча гонится за добычей и так в нашем обществе происходит всегда. Хищник не ожидал, что, выискивая новую добычу, попадётся на глаза другому хищнику. Звериный взгляд жаждал отмщения. Он стоял на остановке среди десятка людей, ждущих автобусы, и, ждал появления своего ужина. Озабоченно и возбуждённо ждал. Убийца даже не смотрел по сторонам, так как его заманивали стройные тела девушек. Стоявшие на остановке люди не сразу заметили, как убийца, охнув от боли, припал на колени.
И я не заметил… Не заметил других хищников.
Позади мигом засверкали проблесковые маячки полицейских машин, но передо мной словно открылось зеркало. В нём отражался холодный и жестокий взгляд, лысая голова и злые брови. Моя рука не дрожала, наставляя дуло между потерянных глаз. Такой феномен любой доктор прозвал бы «взглядом на две тысячи ярдов». Мне было больно вспоминать его зверства. То, что он сделал с ней, невозможно представить. Человеком его уже нельзя называть. Его нельзя пожалеть, и ему не нужен приговор. Такому нет места нигде, где жил бы человек.
– Фора пять секунд. Отныне ты моя добыча. Не начнёшь бежать – умрёшь. Время не вечно.
У меня было ровно пять секунд, чтобы выпустить пулю, но с чего же всё началось?
Началось всё тремя месяцами ранее с одного вдоха.
Одна затяжка сопровождается приятным звуком тления бумажной гильзы, внутри которой, разумеется, набит дерьмовый табак. Потрескивание мелких огоньков сигареты всегда завораживает, а табачный аромат уносит куда-то вдаль к парящему серому облаку, пеленой устланным на небесной полусфере.
Иногда смотришь и удивляешься, словно время останавливается в эту секунду. Видишь, как дым устало покидает уста гладкими волнами. Здесь, в курилке у института, буквально в десяти метрах от главного входа, обсуждалось всё, кроме учёбы. Кажется, курили только те, кто обучаться совсем и не думал. Одна сигарета даёт разыграться мысленному потоку. И здесь его изливал каждый, кто выдувал гладкие, изогнутые волны изобилия табачно-дымного дерьма.
Нередко к нам присоединялись преподаватели, статные педагоги, усталые учителя. Каждый здесь о чём-то думал, но мысли изрядно разнились с мыслями за стенами тайного кладезя. Социология… У индивидов здесь был общий сбор, а социум с каждой декадой пополнялся новыми экземплярами.
Люди совсем забывали кто они, когда у ртов их тлела манящая сигарета. Здесь они были братьями по интересам. Лох ты, дурак или больной на голову. Всем было плевать. Одна заманивающая фраза и ты уже в другом мире. В шатре медитации индейцев, где поочерёдно передавалась исписанная трубка. Только теперь трубка была у каждого, по двадцать в пачке с картинками предостережения. «Курить вредно» – эта фраза искрами добиралась к разуму.
Но снова вдох. Снова выдох.
Десятки людей были здесь сплочены. Каждый пытался излить душу, поговорить о насущном или рассказать смешную историю. Шатёр из профлиста, на котором нарисованы члены и написаны бранные слова, становился общим домом. Центром сплочения. Местом объединения, где мысли каждого дымными языками цеплялись друг за друга в воздухе и лёгкими порывами уплывали к облакам. Все здесь становились одним целым. Дымным туманом социальной группы.
Табачные компании и не задумываются, как сплотили миллионы людей по всей планете. Печально, что половина этих людей канула в небытие. Их больше нет. Болезнь взяла каждого.
Кто-то думал, что курить круто. Круто… Кто придумал слово «круто», если есть прекрасное «восхитительно»? Но даже не отвечая, можно смело сказать, что круто курящих обходили стороной. Это были дурачки, совсем не понимающие сути курения.
Курение вредно для здоровья. Эти надписи говорили нам повсюду. Они были везде, куда бы ты ни взглянул. На остановках, на зданиях, на дверях и теперь на пачках сигарет. Картинки так же завораживали ум, как и табак. Гнилые жёлтые заборы зубов – пародонтоз. Нагой мужчина, прикрывающий пах – импотенция. Космической черноты лёгкие – рак. Гнилое горло – рак. Отваливающиеся пальцы ног – гангрена. Восхитительно так, что пробирало на смех.
Курит только тот, над которым эмоции берут верх и только потом появляется зависимость. Тревога, стресс, неудачный опыт. Это их зависимость. Люди живут с этим, как и ежедневно курят. Но загвоздка. Если человек курит, чтобы ослабить внутренний порыв боли, то однажды должен остановиться. Ведь боль не вечна? Но, кажется, вечны эмоции, страхи и воспоминания о неудачном опыте. Многие не останавливаются, объединяя процессы. И если первостепенной задачей курения являлось ослабление боли, то теперь эти люди вечно живут с ней. И с каждой сигаретой зависимы от неё. Это процесс боли и точно не от курения. Хотя курить больно. Подача газа. Щелчок огнива. Появление огонька и тлеющий звук.
Один вдох.
Один выдох.
Дым сладко обвивает гильзу, словно тянется куда-то, к чему-то. К незыблемому в воздухе. Мне удалось найти в этом восхищение. Даже нет, мне просто интересно следить за процессом курения. Слышать каждый глухой щелчок губ. Искрящийся тлен. Стук раз. Стук два. Пепел осыпался. Ещё один лёгкий стук. Ветер пронёсся из уст туманными языками, чертовски пахнущими табачно-дымным дерьмом. Пальцы обволочены плацентой, а дым подобен слизи. Это наши страхи покидают лёгкие. Через ноздри стремятся стресс и тревога. Ощущения завели мотор.
Стук раз.
Стук два.
Сердце забилось. Никотин проник глубоко и ударил в голову. Экстаз. Сигарета мертва. Похороны состоялись в братской могиле. Здесь лежат окурки, погребённые под пеплом. Надпись на урне, словно на надгробном камне: In praeda persequendo. Как говорят на похоронах, «человек был создан из земли и в землю уходит». И каждый может проститься с ним горстью землицы. С окурками прощались плевком вонючей слюны. Урна – их могила. Могила множества мыслей сплочённого в курилке социума.
Последний выдох остатка эмоций, стресса и внутренней тревоги. Словно ты закурил одним человеком, а докурил уже другим. Дым имеет свойство исчезать. Он рассеивается. Как и рассеивается туманная социальная группа по интересам. Сплочённость равнялась десяти минутам.
Сплочённость всегда была важна. Человек без человека не человек. Точнее, просто интровертный кусок мяса, отбитый молотками переживаний и глубинных убеждений. Заложники внутри самих себя. Но, конечно, мне не стоило бы их презирать. Ведь таким же сам и являюсь. Возможно, собственные проблемы перекладываю на других, чтобы было легче. Либо виню их, потому что стал таким только благодаря им. Внутренний мир интроверта богат, но богатым по жизни не является. И дело далеко не в деньгах… Как прискорбно это осознавать. Такие люди бросили бы всё, чтобы лишь раз излить душу. Показать свой внутренний мир кому-нибудь, но страхи глушат мотор. Задний мост вышел из строя. Колёса заблокированы. Человек остановился на быстротечном рвении, дымкой исчезающим у выхлопной трубы. Всё кончилось в мгновение.
Это было и моей проблемой, но, возможно, не только моей. Подобных мне было мало, но всё же были.
Туманная группа уничтожалась и снова создавалась через полтора часа. Члены группы постоянно сменялись. Курить по расписанию не все могли. Это и радостно, но в ту же минуту печально. Лучше бы никто не возвращался на кладбище окурков и дымных мыслей. Здесь было необходимо всё оставить. Забыть, как быстрый сон после пробуждения и вернуться к стоящим делам. Но тщетно. Этого никогда не произойдёт, пока над трубами табачных заводов курится дымок.
Последний выдох. Глубокий и протяжный. Ты возвращаешься туда, где никогда не думал оказаться, но всё же возвращаешься. Твой шаг неспешен, апатичен. Работа, учёба – это тлен для многих. Усыпанный сугробами пепла, через которые тяжело пробираться. Кто-то всё же пробирается, а у кого-то нет сугробов на пути. Всё зависит от зависимости, но к чёрту и её. Лучше сладко поспать на парте, перед томными речами преподавателя. Проснуться и почувствовать бодрость. Понять, что усталость отошла. Выйти в курилку. Прокрутить барабан. Струйка газа. Искра. Огонь.
Снова вдох.
Снова выдох.
Люди спешат на работу, разгребая друг друга в автобусах. Забывают про переходы, пересекая дорогу в неположенных местах. Забивают автобус и трутся друг об друга. Дышат вонью, пахнут потом. Тревожным потом, разумеется. Это неожиданный, мгновенный страх пропустить автобус. Сходный с резкой запинкой на дороге. Ты теперь летишь, а ноги заплелись, но смог устоять. Не устояло только сердце. Мотор заревел, а пот выступил с пробежавшей дрожью по всему телу. Вздулись вены у висков, но ты снова стоишь. Только теперь в набитом доверху людьми автобусе и смотришь на него. Утреннего марафонца. Обернувшись, посмотрел на лица работяг и все как один неживые. Это заложники графиков и нескончаемого труда. Контракты с дьяволами подписаны ими самолично и разрываются спустя время. Потом снова подписываются и возвращаются к истокам.И поток мыслей снова окутывает разум дымом. Ты уже хочешь спать. Забыться в чёртовом шатре медитаций и никогда не проснуться. Мир давит голову, но кровь неспешно движется в сосудах. Никотин замедляет все процессы, но жаль, что не время. Время бежит быстрее, и никто не способен догнать его. Хотя стоило бы убежать. Бросить всё. Работу, учёбу и пуститься в бега. Как сегодняшним утром, смотря на пробегающего в компрессионной одежде мужчину. Семь утра.
Звон будильника. Лицо в холодной воде. Скудный завтрак или вовсе натощак. Бег до остановки. Автобус. Карта на терминале. Маршрут туда, откуда хочется вернуться. Восемь часов изнеможения. Карта на терминале. Маршрут обратно. Всё, как в страшном сне. Это моя проблема. Оставалось учиться ровно полгода, и этот поток затянет меня. Контракт с дьяволом подпишется самолично, но под гнётом судьбоносных ветвей. И только одна цель и заключается она в заработке. Иначе издохнешь без еды и без крова.
In praeda persequendo. Эта надпись меня достала. Была везде, словно её писал умалишённый. Писалась либо баллончиком краски, либо маркером. И кто-то умудрился оставить надпись и на урне. С одной стороны гениальный ход. Каждый курящий заметит её. С другой стороны, если фраза глубинна и передаёт какую-то идею, то оставлять её на урне было бы странно. Воспользовавшись переводчиком, как странно для меня, удивлён был в ту же секунду. «В погоне за добычей» означала надпись в переводе с латыни.
Выдохи стали неровными.
Мысли дребезжали вместе с отбойным молотком где-то на стройке рядом. Суть надписи понял сразу. Мне стоило начать бегать, как и утренний марафонец. На его лице не было тревоги и апатией не лучилось. Он был счастлив, но точно не бежал за добычей. Или всё-таки бежал?
Дни тянулись неспешно, как и моё новое желание бегать. Вместо того чтобы покинуть общежитие и попытаться пробежать, мне захотелось чего-то другого. Не готов был к чему-то грандиозному. Или не хотел что-либо менять. Пока ничего не знал. Вопрос «Что делать?» часто появлялся в мыслях, но даже там мне тяжело было ответить на него. Оттого и задавал его теперь братьям по интересам – соседям в общежитии. Мысли на них изливались неустанно. Кажется, многие хотели покинуть мой нескончаемый ликбез, сменяя темы на более расслабленные. Вот она, проблема вдумчивости. Мы либо что-то делаем бездумно, либо слишком много думаем и ничего не делаем. И это обыденность. Так уж заведено у каждого. И всё благодаря эмоциям, которые не дают нам контролировать внутреннего себя.
Общежитие я считал домом, но родных здесь совсем не было. Как и студентов. Их было очень мало. Волны отчислений каждый семестр заставляли их забирать документы, паковать вещи и уезжать топтать плац. Поэтому в некоторых блоках жили по одному. Мне, наверное, повезло однажды оказаться в одиночестве. Думал, что ко мне кого-нибудь подселят. Блок был рассчитан на два места, но спал здесь один. Комната полностью принадлежала мне, как и балкон с полукруглым остеклением. Там мне удавалось втихую покурить ночью, пока комендант спит. Это, бесспорно, запрет. У меня нет права на голос, но раз за разом пытался уговорить его закрыть глаза на мой ночной покур. Комендант был строг, высок и мускулист. Его руки напоминали мне греческие статуи олимпийских чемпионов. Богом клянусь, мне бы хватило одного щелчка его пальцами, чтобы пасть в ту же секунду, и акт завершён и погас свет.
Олимпийский чемпион. Звучит восхитительно. Таким теперь будет комендант Борис Пологов. Ему двадцать четыре, и он на пятом курсе экономического факультета. Уже зрелый, с долей весомой ответственности, ведь на его плечах держится пятиэтажное здание общежития. Представляю его атлантом, могучим исполином, грозной горой смерти и жизни. Перед таким человеком кажешься ребёнком, словно он рос не по годам и уже с рождения был таким. Сравнивать себя с ним было бы глупо. Хоть мне и писали в больничной карточке 180 сантиметров, высоким себя не считал, потому что находились люди повыше. Они давали понимать, что моё существование неистинно.
Стук часов доносился к голове в любой части комнаты. Стрелка перевелась, перевелась снова. Эти часы стоило бы выключить, но только они заставляли меня что-либо делать. Безыдейное времяпрепровождение на кровати. Лень и апатия. Мне не хотелось вставать, чтобы поесть или справить нужду. Не было желания выйти освежиться весенним ветерком. Только нескончаемый поток мыслей на кровати. Пока не зазвенел телефон. Неспешно протягивая руку и поглядывая на плафон, телефон был взят. Это было тяжело. Криси снова заявила о себе.
И наконец-то она позвонила, но жаль, что не вовремя. Агата – моя лучшая находка в этой жизни. Прекрасна, как красная роза. Свежая и ненастная, но колкая. Её характер впивался ядовитыми клыками в моё сердце. Кого-то этот яд убивал наповал, но мне удалось выстоять. Это означало, что её атаки были бессильны против меня. Мне просто было плевать, но она видела во мне финалиста жалящей игры. Победителя она получила не самого достойного, но так казалось только мне. Страстная, объятая пламенем, она горела, наседая на мне. Чувствовал, что в эти моменты был заложником её глубинных желаний. Но только и смотрел на неё заворожённо. Мотор ревел. Топливо рвалось наружу. Она была тёмной ведьмой по ночам в объятьях своего ведьмака, но наутро белела.
– Приходи сегодня.
– Причина?
– Просто приходи…
Звонок закончился, как и мимолётный разговор. Мне стоило сказать больше, но, кажется, ещё есть время. На часах пробило 16:00. Стрелка перевелась, перевелась снова. Нет, пора что-то менять. Каждый день проводить время, не покидая своих покоев, было слишком странно. Стуки в дверь доносились постоянно, но она не была заперта. Каждый мог меня потревожить, и каждый знал, кто здесь живёт. Тревожили все кому не лень, фразами: «Пошли покурим», – так говорил кореец Андрей; и «Расчехляемся!» – так говорил комендант Пологов. Ровно две фразы передавали всю суть моей жизни. Больше не было ничего. Какой ты, такие и люди. Постоянно слышал подобное. Зеркало социума. Любой пытался взглянуть в это зеркало, чтобы увидеть отражение. Но моё зеркало было мутным. Там совсем ничего не отражалось, кроме туманности мыслей.
Плывущий в реке, как небезызвестный персонаж книги. Таким, как он – был всегда. Только никто не пугал меня с берегов. Да и не было луны, как и ночи. Только туман, спокойная, тихая гладь вод и тысячи окурков. Они летели через меня, переворачивались в воздухе и приземлялись на другом берегу. Пора взяться за голову.
Нужно что-то менять.
Моим пристрастиям к жизни только не хватало чего-то запретного. Хотя нет. Запретное только что звонило мне в надежде увидеть меня. Теперь был готов сорваться к ней. Своим голосом она рождала во мне пламя. Горел необъятно, уже надевая свои единственные, лучшие вещи: хлопковые брюки и чёрный пиджак на трёх пуговицах. Под ним всегда скрывалась любая футболка. Сегодня была красная. В цвет пламени, разожжённого Агатой.
