Read the book: «Возгласы прошлых лет. Часть первая»

Font:

Пролог

Тучи сгущались. Облака окрасились чернью, ветер завывал за окном, а вдали сверкали яркие, кривые, как ветви деревьев, молнии. Этим вечером у Лунной Реки было непривычно мало людей. Большинство купцов и менестрелей уехали в город, и заведение у Лунной Реки опустело. Оно было самым скромным среди всех постоялых дворов около Арсмерда. Эти дворы располагались на главных дорогах и служили убежищем для всех дворян, которые не успели заехать в город до закрытия ворот. Не было слышно ни пьяного хохота, ни музыки, ни звона кружек, ни запаха пролитого алкоголя и перегара, смешанного с потом. Всё это сменилось звуками грома и свежестью надвигающейся тучи.

И, безусловно, устойчивым страхом.

– Как будто бы это тот самый день…, – тихо проговорил с удивлением Виѐль, нервно постукивая кружкой. Он с дрожью проглядывал сгущавшиеся тучи за окном.

Знаки, которые выдавала погода, будто предзнаменовывали предстоящую встречу. Виель – родной брат рыцаря Пик – О̀тера Вилѐйна. Бледнолицый, широкоплечий и высокий, но при этом тощий и не жилистый, выглядел он достаточно хорошо для рыцаря. Круглолицый, кареглазый, с нахмуренными бровями и светло-русыми кудрями. Придворные дамы нередко называли его красавцем, поглядывая на злобный вид братца, который то и дело корчил рот, словно недружелюбный пёс. Для истинного образа ему не хватало стекающих слюней по подбородку, но Отер делал так специально. Это была его особенная реакция на горящие взгляды девиц. Он считал такой жест отпугивающим, но не догадывался, что выглядел немного странно.

Что неудивительно для его младшего брата Виеля – статного, молодого рыцаря, не страшащегося даже собственной тени позади.

Виель почти неделю ожидал встречи с неизвестным ему человеком. В этих краях сиры подобным не занимались. Для доставки писем существовали посыльные и голуби, но даже такие способы казались ненадёжными. Ведь всё, что произошло неделей ранее, заставляло Виеля содрогаться.

– Передай его… Слышишь! Передай конверт. – Он тяжело выдыхал. – Прошу тебя, малец…, – жалостливо вымаливал гонец, дрожащей рукой всучивая окровавленную бумагу ему в ладонь.

После того случая Виель совсем не спал по ночам, а вечерами только и думал о содержимом конверта. Его словно манил потусторонний голос в голове:

– Открой снова и прочти… Открой снова и прочти.

Словно это не сам Виель мыслил, а кто-то другой. И, может, тот, кому принадлежал этот конверт… А может и тот, кому следовало его передать. Но как бы не прелестно было предастся искушению, Виель счёл обещание своим негласным долгом.

Почти неделю голос гонца донимал разум Виеля, и это его беспокоило до недалёкой дрожи. До этого Виель не ощущал подобного. Страх, сомнения и тревога были ему неведомы. До этого Виель был беспрестанно счастлив. Свадьба с дочерью графа Но̀рмуна Энарта Лѝртедского закончилась месяцем ранее. Бледнолицая красавица Эвѝра Э̀нарт досталась Виелю в ожесточённой борьбе на турнире в Нареграте, и ему чертовски повезло оказаться её защитником. Когда она смотрела на него своим надменным взглядом, полным гордой чернью, Виель блистал несвойской для него благородностью. Трое всадников были сражены наповал, и со звоном бьющейся стали о сталь прозвучал городской колокол. Это знамение разнеслось крепчайшим союзом с соседним графством, а в утробе Эвиры уже зарождался новый Вилейн. Такую радостную весть семнадцатилетний Виель отмечал еженедельной охотой вместе с Арсмердскими рыцарями. И всё бы продолжилось…

Только чёртов конверт в окровавленных ладонях гонца напомнил Виелю о чести, долге и о неизведанном страхе. По вечерам в своих покоях Виель оглядывался, проверял стражу несколько раз и не спускал взора с высоких башен замка. Ему казалось, что глаза во мраке следят за ним. Он чего-то ждал или кого-то. Виель мнил себе, что за ним вскоре должны явиться те, о ком писалось в письме из конверта.

Его слово, отданное гонцу, было решительным, и теперь он сидел в гостинице постоялого двора, а конверт крепко прятался за пояском в ожидании чьих-то коварных рук. Об этом решении знал только он и второй капитан замковой гвардии – Бра̀фи Та̀ллард. Виель даже не уведомил своего отца, не поставил в известность брата и не сказал о случившемся жене. Он посчитал, что эта тайна пока принадлежит ему, и был бы прав в глазах отца. Он считал, что если уж и погибать, то только вдали от дома. Считал, что нарушил закон, окутанный тайнами, и любой взгляд казался ему подозрительным.

Кровь в жилах холодела, но он не забывал этих слов:

– Вы должны быть честны не только перед другими, но и прежде перед самими собой! – всегда поговаривал граф Вилейн своим сыновьям.

Строгий, угрюмый и седой преклонных лет старик, кажется, ненавидел все плохие качества, что присутствовали в этом мире, поэтому заранее выбивал их из сыновей розгами, учёбой и упорными тренировками. К воспитанию граф подходил основательно: в сыновьях он хотел видеть настоящих воинов. И это, определённо, дало свои плоды. Братья выросли благородными, честными рыцарями. Виелем он точно мог гордиться, как и старшим сыном Отером, но точно никогда бы этого не показал.

Нередко Виель вспоминал прошлое, пытаясь найти там ответы на существующие реалии. То и дело он думал о правильности своих поступков, выверяя каждый свой шаг в прошлом и будущем. Раньше Виель благодарил во всём свою удачу, но теперь только и винил её. Безусловно – это удача урвать такой конверт, содержимое которого вещало о том, что писалось только в сказках и мифах, исходило слухами от изуверов и пелось в давно забытых песнях. С такой удачей родиться не дано, а познать тайну, за которую резали языки и выкалывали глаза доступно только дураку. Виель определённо стал избранным, и от этой избранности ему хотелось избавиться.

Нервные постукивания молодого рыцаря сменились звонкими и глубокими раскатами грома. Ливень полил крупными каплями, звонко стучащими по окну, у которого сидел Виель и смотрел во двор в ожидании хоть какого-нибудь очертания. Теперь постукивания пустой кружкой попадали в такт с бьющимися каплями.

– Может, принести ещё кувшин с элем, сир? – к столу подошёл Брафи и наклонился над Виелем, потревожив вдумчивый взгляд. Тёмно-зелёный плащ-полусолнце с трудом скрывал широкое, мускулистое тело Талларда, за которым проглядывалась серая рубаха. Он выглядел как здоровенный медведь с грозным и невозмутимым взглядом, но всё-таки был добряком. Некоторые служивые сочли за слабость доброту капитана, но Брафи чётко понимал кому улыбаться, а кому ломать носы.

– Несомненно… Я бы выпил ещё, – нервно ответил Виель.

Он хмурился явно от недовольства и судорожно поправлял длинные кудри, доходившие ему до плеч. Тонкие губы Виеля подёргивались от страха, а лицо слегка тревожилось от нервно двигающейся нижней челюсти. Брафи отклонился и отошёл к стойке, за которой стоял лысый, усатый хозяин, разговаривавший с каким-то заезжим. Он стукнул лавером по столу и громко окликнул того:

– Эй, Лысый Ус! Подавай ещё кувшин, – грубоватый и ворчливый голос Брафи смог бы пробудить многих, только если бы за окном не бушевала погода.

Ухмыляясь, Лысый Ус подал сосуд свежего эля, только что налитого из бочки, и жадно вцепился в монету.

– Надеюсь, вы тут ещё надолго, светлейшие, – пухлые щёки хозяина окрасились от радости. Неудивительно, ведь светлейшие уже шесть дней отсыпали ему монет за еду, выпивку и прочие услуги. Глаза его блестели, как и тонкая кожа на черепе.

Брафи поставил кувшин эля на стол и сам присел напротив сира Виеля, который продолжал постукивать пустой кружкой.

– Сир, вижу, вы тревожитесь. Позвольте мне покончить с вашей тревогой и наполнить вам кружку. Недозволенно в этих краях так переживать из-за какой-то бумажки. – ухмыльнулся Брафи, считая, что подбадривает Виеля.

– Лучше бы это была какая-то бумажка… – не отрывая взгляда прошептал Виель.

Брафи повёл своими улыбчивыми усами: белыми, как молоко, и произнёс:

– Ничто так не страшит, как неизведанность и не понимание.

– Надеюсь, мы с этим покончим, ведь снова кто-то ведёт коня к конюшне. Видимо, очередной гонец, – тихо пробормотал Виель. Тяжело сглатывая слюну, он с трудом проглядывал тёмные очертания человека, ведущего лошадь под уздцы. Теперь вместо кружки стучало его сердце в такт с бьющимися каплями дождя. Страх переполнил его пробежавшей дрожью от пяток к спине. Впервые его окутывал настолько сильный страх.

– Моим последним желанием стал какой-то неизвестный человек. – сетовал Виель, неровно выдыхая. – Таким смутным и неожиданным желанием, о котором я даже и не мечтал. Страшно осознавать, что воля наша может быть неподвластна собственным убеждениям.

Брафи замечал тревожность Виеля, но никак не выступал с монологом. Ему нечего было сказать молодому рыцарю, кроме пошлых шуток и баек, гуляющих среди стражников и гвардейцев. Но сейчас он словно собрался, переняв испуг и жуть которая исходит подле от него.

– Вам не о чем переживать, сир. Мы всегда рядом и внимательно следим за каждым. Как говорил ваш отец, «любой, кто посмеет нарушить покой миролюбия, задохнётся в своих же убогих деяниях». И я стану тем, кто приложит свои руки к шее самозванца… – пригнувшись над столом, негромко сказал Брафи. Он был настолько огромен, что за его туловищем могли спрятаться двое мужчин. И даже сейчас он мог уложить дюжину воинов в одиночку только на кулаках. Виель ни разу не сомневался в нём и в своей безопасности был уверен. Он и сам умело сражался, как и должно быть подано знатному рыцарю.

Виель решил промолчать, не отрывая взгляда от человека под дождём, уводящего лошадь.

Страх, что окутывал его, был колким, словно кинжалом застревал в горле. Воспоминания о слухах, что ходили очень давно и оставались в памяти как страшные истории, возвратились к нему, вернув ту юношескую трусость и панику. Виель в них никогда не верил и считал, что истинный рыцарь не станет забивать свою голову предрассудками. Но всё изменилось после встречи с гонцом. Конверт уже был в руках Виеля, запечатанный червлёным соколом на красном воске, а гонец вымолвил снова:

– Постоялый двор у Лунной реки… Как будешь там…, – гонец захаркал кровью и окрасил зелень под ногами Виеля, – держи её на виду. – Он в последний раз оглядел Виеля и протянул дрожащей рукой резную фигурку белой птицы, которая являлась печатью.

Виель дрожал, подобно гонцу, когда срывал печать с конверта. Увиденное слишком потрясло его, поэтому он должен был убедиться в праведности содержимого. Ему следовало знать, что перед ним лежит не гонец разбойной банды, лжец или плут, а человек.

В этот раз Виель всё прекрасно понимал. Погода будто подсказывала ему, что это тот самый момент. Он чувствовал, что встреча близится, поэтому достал из кармана резную фигурку и поставил её на стол. Казалось, что это был белый голубь. Прежде ему не удавалось видеть подобные печати. Птиц, если и вырезали по дереву, то только в виде священного символа великого стража с четырьмя птичьими ликами. Он беспокойно проговорил про себя:

– Надеюсь, лики следят за мной…

Услышав это, Брафи распрямился и медленно повернул голову к окну. К его угрюмым чертам лица никак не подходили светлые волосы, лучившиеся на тусклом свету от свечей.

– Уже девятый гонец. – с некой злобой сказал Брафи.

Виель залпом осушил кружку только что налитого эля. Сознание его мигом притупилось, как и бушующий страх внутри стал отлегать.

Виеля напрягал томно курящий трубку постоялец в мехах, сидевший за последним столом рядом с входной дверью. Поверх его головы был накинут капюшон, из-под которого раз за разом выдувались кучные клубы дыма. Они смешивались с дымком от свечей, которых в заведении было полно. Свет от них освещал дубовые столы, скамьи, стойку хозяина с обширными бочонками, из которых он наполнял кувшины; дверь на кухню, где уже никто не готовил, северную дверь и винтовую лестницу на второй этаж. Номеров в этом постоялом дворе было немного, как и людей в этот день, но всё же… кто-то уже там похрапывал.

Приспустив капюшон и глубоко вздыхая, Виель вымолвил:

– Будем ждать и десятого, и одиннадцатого, пока не свалим эту ношу на чужие плечи.

– Что ж… Не зря говорят, что на полпути грешно сворачивать. – ответил Брафи, огорчённо вздохнув.

Дверь напротив стойки отворилась, и помещение охватил сильный холодный ветер. Внутрь вошёл мужчина в плаще и капюшоне, из-под которого проглядывалась тёмная, густая бородка. Ростом он был высок и широк в плечах. На просьбы хозяина за человеком притворили дверь стражники. С тёмно-синего, промокшего плаща стекали капли, а сапоги неизвестного хлюпнули от воды. Виель внимательно осматривал его, пытаясь обратить на себя внимание. Мужчина, хлюпая кожаными сапогами, подошёл к стойке.

– Давно я тебя тут не видел. – негромко и недовольно сказал хозяин, всматриваясь под капюшон гостя.

– Ехал в город, обгоняя тучу, но не поспел за ней, – странник ответил твёрдо и звонко.

Теперь они заболтали тише, а после раздался звон скинувшихся монет на стойку. Поблагодарив хозяина, странник медленно отправился к лестнице на второй этаж.

– Вряд ли это наш хлюпец. – Брафи вздохнул и огорчённо свесил голову.

Виель принял огорчение Брафи за собственный провал. Неделя уже подходила к концу, а нужный посыльный до сих пор не появлялся. Но он ещё чувствовал, что всё это было неспроста. Виель не отводил глаз со странника и пристально рассматривал его с ног до головы. Мужчина уже был у лестницы, но показалось, что из кармана он достал некий предмет и начал перекатывать его между пальцев. Виель разглядел похожую птичью фигурку, что стояла на столе, но только красную.

– Когда будешь ждать его…, держи её на виду… Он заметит знак и подаст такой же… Передай конверт, малец…, прошу тебя, – тревогой выпалил свои последние слова умирающий гонец в мысленной картине Виеля.

Вставая, он тихо пробормотал:

– Это он.

– Вы уверены, сир? – встревоженно спросил Брафи.

– Несомненно… Следуй за мной. – тихим приказом ответил Виель.

Вдвоём они пошагали за странником, который уже поднялся по лестнице. Ступая за ним, в конце широкого коридора, Виель и Брафи заметили отворяющиеся двери комнаты, куда вошло тёмное очертание мужчины. В тусклом свете свечей они последовали к двери, в которую уже негромко постучал Таллард, но она не была закрыта. Он толкнул её, и она распахнулась. В комнате мужчина зажигал лампу.

– Затворите дверь. – недовольный, звонкий голос наполнил комнату.

Странник обернулся:

– Ты не гонец. Откуда у тебя эта печать? – странник уставился на руку Виеля, в которой он держал белую печать в виде птичьей фигурки.

Брафи затворил дверь, и теперь комната сверкала в лучах света. У стены стоял небольшой стол со стулом, на который уселся странник, запрокинув скрещённые босые ноги: видимо, погреть у лампы. Аромат воска смешался со смрадной лошадиной вонью вперемешку с дождевой свежестью. Странник достал трубку, набитую сухим табаком, подпалил свечой и сделал несколько коротких затяжек. Видимо, перед ними восседал богач. Арлинтѐрскую дурь могли позволить себе не многие люди.

– Ну же, отвечай. – устало проговорил странник. Густой дым повалил перед лицом загадочного мужчины. Его голову всё ещё покрывал капюшон и в тусклом свете лица не было видно. Точнее, оно скрывалось за полумраком, и тенями играло перед ними.

Брафи нахмурился и встал перед Виелем.

– Какая ещё, к чёрту, печать? – снимая капюшон, он поглядел на странника с презрением. – Перед тобой стоит, сир Виѐль Вилѐйн… – Брафи высказал, заплетаясь, словно был пьян. Впрочем, его опухшие щёки под завитыми усами выдавали в нём пропитого человека.

– Почему вместо сира говорит его пёс? – странник томно оборвал фразой. Кажется, ему было совсем плевать на белого медведя.

Щёки Брафи вмиг забурели недельной злостью и негодованием. Он схватился за кинжал и сталь свистнула под раскат грома, блеснув от света сверкающих молний. Таллард воткнул клинок в стол у пяток курящего трубку и злостно на него посмотрел.

– Я отрежу тебе язык, самодур. Думаешь, такие как ты живут вечно? – возмущённо воскликнул он.

Брафи никогда не отличался умом и сдержанностью. Виель придержал его рукой и, спустив капюшон, заговорил:

– Я сир Виель Вилейн. Гонец был найден нами полумёртвым, – сказал он сурово.

Странник даже не шелохнулся, продолжая загадочно пускать дым под капюшоном и невозмутимо поглядывать на Виеля. Даже белый медведь его не испугал и не отвлёк от занятного потягивания трубки.

– Печать в вашей руке. Протяните мне её, сир Виель.

Брафи злостно вынул кинжал из дерева и крепко зажал в руке, не переставая спускать глаз со странника, который теперь убрал ноги со стола и взял протянутую Виелем печать. Руки его немного дрожали, а взгляд не отрывался от скрытого под капюшоном лица. Виель будто уже видел этот тёмно-синий плащ, эту трубку и помнил голос где-то в отголосках разума. От этих резких напоминаний ему совсем стало не по себе.

– Сова. – произнёс странник, внимательно рассматривая печать.

Не снимая капюшон, загадочный человек продолжал наполнять комнату едким, но при этом приятным ароматом табачного дыма. Он словно находился в своём мирке, совсем не замечая двух людей. Его синий плащ туго скреплялся серебряной булавкой у шеи и полностью покрывал с головы до босых ног. Не отрывая взгляда от печати, странник бормотал загадочно себе под нос. Виель и Брафи переглянулись в замешательстве.

Ливень всё не стихал. Тучи опустили на землю мрак. Ветер завывал сильнее прежнего. Гром продолжал предупреждать, а напряжение между мужчинами росло с каждым ударом молнии.

– Что же стало с гонцом, сир Виель? – странник вопросил неожиданно.

– Сидите тут, нахально курите дорогую траву и не внушаете доверия. Сначала поведайте же нам, кто вы, а после уже задавайте вопросы. – нахмуренный Брафи пошевелил густыми усами и грубо высказал.

– Просто гонец. И я жду от вас конверт. – Странник бросил взгляд на Виеля исподлобья. – Конверт же у вас? – он говорил слишком спокойно.

Виель снял капюшон и потянулся в карман, чтобы достать тот самый конверт, содержимое которого слегка подкосило состояние рыцаря. Но он уже знал тайну в конверте, поэтому расстаться с ним ему безудержно хотелось. Он вынул его так резко, насколько это вообще было возможно.

– Кажется, это предназначалось вам. – Виель протянул его страннику, и тяжесть ответственности будто спала камнем с его робкой души. – Гонец оставил мне печать, чтобы подтвердить его слова. Мы встретили его в лесу у Высокого камня, когда выслеживали оленя. Охоту прервал выезжающий сквозь опушку всадник. Белая кобыла была вся в крови и встала на дыбы при виде нас, – нервно проговорил Виель.

– Его спина была вся в стрелах! – с удивлением вставил свою лепту Брафи. – Что там за вести, из-за которых гонца обстреляли словно мишень? – Но теперь возмутился со злостью и замешательством.

– Значит, его нагнали… – странник глубоко затянулся и взял в руки конверт, никак не обращая внимания.

– Вы думаете, что сможете отмолчаться?! – Брафи подступил ближе, а за его раздражённостью послышался громовой раскат.

– Успокойся, Таллард. Конверт передан, как и просил гонец. – Виель снова придержал рукой беспокойного, но и сам дрожал, как свинья перед убоем.

– Восковая печать на бумаге была уже сломана, когда он отдавал вам конверт? – задумчиво вопросил странник. Усталость и равнодушие ко всему вокруг прозвучало в его звонком голосе.

– Полумёртвый взял с меня обещание передать его посланнику в постоялом дворе на Лунной реке, – голос Виеля немного дрожал. – Честно признаться, держа меня за руку, гонец умолял передать его вам. И я сдержал его обещание, но, к сожалению, мне пришлось распечатать конверт и прочесть письмо. Иначе я бы не поверил его словам. – тихо осуждал он себя.

– Не стоит передо мной отчитываться. Я не граф и тем более не отец.

– Я видал таких, как ты: мерзких и падких к любому грошу. Запомни, путешественник, в наших землях не любят сварливую говорливость. Если продолжишь, ради всех его ликов…, – Брафи высказался со злостным придыханием. – Одарю тебя вечным сном. – он был совсем нетерпелив.

– Лучше ответьте на вопрос: как вы, сир Виель, себя чувствуете? – странник никак не замечал Брафи, от чего тот нешуточно возмутился, задрав голову кверху.

Виель уже чувствовал, что Брафи вот-вот сорвётся, так как на дух не переносил таких заносчивых людишек, чьё самомнение так и брюзжало едкими словечками, поэтому выступил с речью:

– Мне непонятно, кто вы, и почему конверт предназначался вам. Столь мрачная фигура внушает мне только недоверие. – он словно расстроился, – Но текст в письме, кажется мне, довольно правдив. Мгновенно поверить в этот текст было бы глупо. Даже для меня… Да даже для любого, кто хоть раз слышал слухи о людях в птичьих масках. Но когда перед тобой умирает нашпигованный стрелами человек, ревущий не от того, что вот-вот встретит лик Долры, нутро бросает в некую жуть, которую никак нельзя передать…

Странник отложил трубку и спустил капюшон, но голос Виеля, кажется, уже не слышал. За капюшоном скрывались длинные, мокрые волосы, свисавшие соплями. А глаза: серые настолько, что в них словно намутили воду, придавали фигуре ещё больше таинственности.

Небо за окном окончательно затянулось мраком. Свечение от молний во мгле погоды иногда освещало комнатку тревоги. Вот только не тревожился тут странник – человек, который внушал некое недоверие к себе.

Молния ударила в дерево за окном и словно оглушила всех на миг, ярко осветив комнату.

– Разве гонец гильдии мог себе позволить заглянуть внутрь? Вряд ли. Лишь отчаянный дурак мог такое сделать… Хотя раз за ним гнались и, возможно, почти догнали, содержимое конверта было очень важным. Или это сделал юный сир? – проговорил он себе под нос, косо поглядывая на Виеля.

Чем глубже думал странник, тем больше странностей витало в воздухе. Конверт уже был в его руке, ему оставалось лишь открыть и прочесть. Он задумчиво посмотрел в окно на одно из деревьев в миг, когда сверкнула ещё одна молния. Дерево, на которое смотрела курящая борода в капюшоне, загорелось тут же. Огонь моментально вспыхнул и охватил крону. Под гулкий раскат грома странник достал из окровавленного конверта письмо и обрывок какого-то старого пергамента, свёрнутого пополам.

Тем временем Виель продолжал говорить, но слушал его только белый медведь и возмущённо покачивал головой.

– Гонца я приказал похоронить на том месте, где он передал мне конверт.

Мысли странника смутились от прочитанного, и он словно замер. Темнобородый, угрюмый мужчина, годов так за тридцать всё пялился в текст письма. Последнее, что он прочёл, заставило его глаза бегать:

«Тучи сгущаются, магистр. Гильдия в опасности. Нечисть снова рождается в королевстве и снова выходит на улицы. Они курируют бандами поджигателей по всем городам Ильдарии. Передо мной женщина средних лет с глубоким шрамом на шее. Её волосы угольные и отливают синевой на свету. Она была бы прекрасна, если бы не принадлежала к нечистой крови. Она лишилась всех своих пальцев рук, и ей осталось недолго. Отправляю конверт личным гонцом Когтем. И да поможет нам страж…
Фист Фейр, 13.05.106 от Р.Э.»

Краем своих серых глаз, он всё ещё видел пылающую крону дерева, но теперь мысли раздумья сменились резким чувством страха. Его пробрало до жути со вздрогнувшими волосками на руках. Он быстро осмотрел свёрнутую пополам бумагу. Его скулы задрожали, а сухие губы медленно приоткрыли рот. Кажется, странник ощущал некую опасность, а прочитанное укрепило это чувство. Что-то назревало. К нему вернулось осознание, и он вскочил к окну. Брафи был начеку и немного дёрнулся, но вряд ли бы поспевал за ловкостью загадочного мужчины. Ливень шёл такой, что любой пожар потушил бы за секунды. Но дерево всё сильнее разгоралось алым пламенем, а языки необычно изгибались. Странник ловко обмотал ноги тканью и сунул их в сапоги. Он распахнул окно и чего-то ожидал, смотря на пылающее дерево. Кажется, он был к чему-то готов.

– Что за фокусы? – с тупой мордой Брафи подошёл к страннику и посмотрел в окно.

Кажется, теперь все трое рассматривали алые языки пламени. Странник беглым взглядом оглядывал всё вокруг. Он смотрел в даль и пытался что-то заметить. Брафи ворчливо мычал за его спиной, но тоже всматривался. А Виель замер после своего рассказа и всё разглядывал горящее дерево. В голове он слышал душераздирающие крики и мольбы людей, а в мыслях он увидел некую картину. Окутанное пламенем дерево открыло для Виеля забытые воспоминания, которые до этого дня он и не помнил, а прочитанное письмо укрепило шаткую правду. До этого момента он сомневался и в письме, и во всём остальном. Но дерево, окутанное пламенем, стало для него символом. Символом пережитого прошлого и, возможно, пугающего будущего. Руки его задрожали, а пот выступил по спине. В мысленной картине Виель увидел нечто странное. Он стоял и смотрел на пылающую деревню, за которой виднелись могучие горы. Людей тогда было много, и они ужасающе завывали. Истерзанные вопли доносились от алого пламени и эхом разносились от камня к камню. Казалось, что могучие горы плакали тогда, ощущая у подножья завет мирной жизни.

– Да что же ты там видишь, поганый хрен? Ты пугаешь меня. – Усы Брафи снова возмущённо зашевелились. – Сир Виель, нам пора оставить этого безумца.

– Не покидать комнату! – ворчливо произнёс странник.

Его спокойные настроения и усталая надменность переменились. Теперь странник излучал тревогу, подобно Виелю и Брафи.

– За вами следили?! Вы видели кого-нибудь подозрительного? – неспокойно он произнёс.

Молнии продолжали сверкать на горизонте, гром не переставал греметь, а ветер задул в комнату ещё более холодный воздух. Лампа и свечи потухли, и странник, будучи прекрасно подмечающим все мелкие детали, увидел в отражении открытой правой дверцы окна огонёк. Но это был не огонёк от горящего дерева. Он высунулся в окно, голову резко окотило дождём, и он увидел, что в комнатах светит свет. Лампы ли это, или свечи, странник знать не мог.

– Что ты делаешь?! – возмутился Брафи.

Странник сунулся обратно в комнату. Склонив голову, он опёрся обеими руками об окно. Мысли в его голове заполонялись сомнениями. Он мог ошибаться на счёт света, излучавшегося из комнат. Ведь кто-то также мог болтать при свете… Сомнения вмиг испарились, когда огонёк в отражении стал мигать.

– Это сигнал! – странник прошептал попятившись. – Сигнал! – но теперь он заорал. – Нам нужно убираться отсюда!

Теперь даже до Брафи дошло, что что-то происходит, ведь он тоже видел этот мерцающий огонёк в отражении окна. Всё это время Виель стоял, замерший на одном месте, и всматривался в горящее дерево. Его не покидало ощущение страха, а крики в его голове завывали ещё громче. Мысли были охвачены пламенем. В его воспоминаниях, которые ему представлялись, всё сгорало дотла. Будто ещё ребёнка, за плечи его удерживал мужчина и не давал вырваться, заставляя смотреть на разгорающееся пламя.

– Отец? – тихо промолвил он.

Теперь Виель трясся, ощущая на плечах грубые руки, и стал осознавать реальность вокруг.

– Сир Вилейн, очнитесь! Нам нужно убираться. Бегите за мной до конюшни и не отставайте. – Теперь странник орал ещё громче и был обеспокоен.

Он вышел в коридор и стал поочерёдно стучать в каждую дверь, при этом завывая:

– Пожар! Огонь уже близко!

Недоумённые морды высунулись из дверей. Кто-то тоже выбежал за странником, а кто-то громогласно отвечал:

– Пожар?

– За окнами льёт ливень!

– Какой ещё пожар?!

Странник желал помочь всем и каждому. Это было его долгом и всей жизнью. Виель Вилейн и его гвардеец Брафи Таллард показались в коридоре. Вдвоём они повторяли за странником:

– Пожар! Пожар!

Но странник не только спасался сам и желал помочь другим, прежде всего он хотел поймать того, кто сигналил лампой. Из последней двери вывалилась тёмная фигура в капюшоне и рванула к лестнице. Страннику оставалось несколько шагов, чтобы догнать и схватить человека, но подлец понял, что его преследуют. Остановившись, он развернулся, а странник в темноте не разглядел и пропустил удар между ног. Сигнальщик скрылся на лестнице. Скрутившись, странник присел на колено, но тут же встал и был подхвачен Виелем и Таллардом. В этот момент раздался резкий звук удара. Молния сверкнула где-то рядом с постоялым двором. Трое вместе с ошарашенными людьми повалились вниз на первый этаж. Странник заорал:

– Закрывайте уши!

Возмущённый хозяин встречал бегущих людей и хотел понять, где начался пожар, но видел лишь суматоху. Тем временем сигнальщик распахнул двери и выбежал во двор. Стражники не смогли бы его задержать, так как сгорбились и схватились за голову. Люди выбегали не так быстро, но некоторые уже оказались во дворе и бежали к конюшне.

Странник промчался к распахнутым дверям, как вдруг его остановил яркий белый свет. Он буквально на секунду ослепил его, как и всех тех, кто выбегал перед ним и после него. За светом раздался громкий и пронзительный удар, который мог бы оглушить многих. Кривая молния заискрилась прямо над двором, оставив после себя след из огня. Затем раздалось ещё несколько ударов, но уже по крыше постоялого двора. Теперь с небывалой частотой молнии били в крышу и в землю рядом, ослепляя и оглушая уже выбегавший люд.

Пламя мигом охватило землю и бревенчатое заведение. Яркий белый свет воцарился над местностью, сменяя ночной мрак. Прикрывая уши, странник смотрел на человека, в которого угодила молния. Он упал на бок замертво и запылал. Глаза его лопнули, а из глазниц и рта полились языки пламени. Этот огонь горел ярче обычного и будто разгорался изнутри. Кожа его мигом расплавилась и растеклась. К звукам ударяющихся молний присоединились звуки сгорающих в огне людей. Даже уже в бездыханные трупы молнии были по несколько раз. Это было ужасное зрелище, но странника это не смутило.

В суматохе он упустил из виду удиравшего сигнальщика. Рискуя, он рванул к конюшне. Визг лошадей звучал среди лая собак, ударов молний и раскатов грома, а значит, ещё был шанс догнать сигнальщика. Странник, перепрыгивая горящие трупы и стены огня, оказался у конюшни. Среди забившихся в стойлах от страха скакунов странник отыскал свою лошадь и ловко взобрался на неё. Молнии сверкали сплошь и рядом, поджигая весь постоялый двор, а мрака как будто и не было. Страннику, видимо, повезло не попасть ни под один удар. Видимость от света мерцающих молний была отличной, поэтому, выехав со двора на дорогу, он разглядел троих скачущих в разные направления всадников. Всётаки кто-то успел спастись. Единственный среди них был в капюшоне. Он свернул по дороге налево, и его конь галопом понёсся. Молнии продолжали бить и поднимать клочья земли, тут же их поджигая. Но ни одна молния не попала в лошадь странника. Она была не из пугливых и оказалась слишком быстрой. Молнии прекрасно освещали путь, и уже через мгновение он настиг сигнальщика. Сероглазый бородач оказался на довольно близком расстоянии и выхватил из-под плаща небольшой арбалет. На скаку ему удалось навестись, направляя грубой рукой арбалет под стеной дождя. Лошадь его поравнялась со скакуном сигнальщика, и теперь дальности ему было достаточно, чтобы пустить болт.