Read the book: «ПостУкраина. Страна без государства»

* * *

© ООО «Лира», 2024

© Семен Уралов, 2024

© Дмитрий GOBLIN Пучков, предисловие, 2024

Предисловие Дмитрия «Гоблина» Пучкова

Второй том «Украинской трагедии» достойно продолжает литературно-политический сериал Семена Уралова. У меня в домашней библиотеке есть все книги автора, которые издает наше родное издательство «Питер».

«ПостУкраина» не просто книга, а крайне полезное пособие, которое поможет даже политически малограмотным. Обратите внимание на систему внутренней навигации по книге – вы найдете сходство с учебником, а также систему дополнительных ссылок на полезные аудиовидеоматериалы по теме для тех, кто совсем разучился читать.

Первая треть книги посвящена концепции «Когнитивных войн», которую разрабатывает Семен. Это крайне полезный материал, потому что методы и технологии, с помощью которых пытаются «взломать» Россию как общество и государство, требуют как минимум разоблачения. Поэтому будет полезно, если вы не только прочитаете эту часть, но и объясните своим знакомым, поддающимся манипуляциям и залипающим на иноагентов в ютубчике, что они могут дойти до предательства Родины или посредничества в теракте, как одна дура у нас в Питере, которая подорвала Владлена Татарского под воздействием ЦИПсО. «Когнитивная война» это военно-техническая концепция НАТО, что подробно разбирает Уралов со ссылками на первоисточники.

Постоянные зрители «Тупичка» знают, что оба тома «Украинской трагедии» – это выжимка и путеводитель по циклу «Разведопросов», которых вышло уже более 30 серий в трех сезонах.

Однако одно дело аналитический доклад, лекция или беседа, а совсем другое дело – книга. Автор работает в редком политико-литературном жанре, поэтому «ПостУкраина» увлекает, как хороший детектив, но при этом позволяет понять многое о политике как особо опасной сфере жизни.

Реальная политика состоит из сложного переплетения интересов корпораций, преступных сообществ и органов власти. Публичная политика – всего лишь замочная скважина, через которую обывателю позволяют заглянуть в мир большой власти.

Украинская политика и новейшая история – особый случай. Здесь переплетаются криминалитет и власть, где откровенные убийцы занимают высокие государственные посты под аплодисменты европейского сообщества. То, что раньше казалось диковинкой Латинской Америки, проросло у нас под боком. Как в Мексике наркокартели контролируют треть страны, так и на бывшей Украине спецслужбы США создают нечто подобное. Уралов называет территорию бывшей братской УССР своим особым термином – постУкраина. То, что это никакая не Украина, а нечто новое, состоящее в сложном колониальном подчинении у «бледнолицых братьев», – двух мнений быть не может. Как это называть – постУкраина или как-то по-другому, – покажет история. Концепция постУкраины Уралова интересна хотя бы тем, что иных отечественных концепций у нас в России не особо наблюдается.

Второй том посвящен тому, как обычное, а в чем-то даже эффективное постсоветское государство в УССР менее чем за 25 лет было сожрано собственными начальниками и бандитами, которых у нас теперь почему-то называют элитой.

У нас в России были свои отношения с государством. В середине 90-х общество жило в ощущении, что следующий после СССР развал государства – лишь вопрос времени. ЦРУ рисовало карты развала России на десяток осколков уже к середине 2010-х.

Реальность оказалось немного иной, а гегемон не такой уж и гегемонистый. По факту с каждым годом родная страна только прирастает новыми областями и республиками, а бывшая УССР уменьшается. И процесс этот не остановить.

Поэтому как бы какие «элиты» ни разрушали государство, восстанавливать придется все равно России. То есть нам с вами.

Следовательно, в ближайшем будущем в тех местах, где установится новое государство российское, придется учитывать факторы, о которых подробно рассказано в этой книге.

Всячески рекомендую книгу к прочтению и использованию примеров для переубеждения «малолетних дебилов», часть из которых еще не безнадежны, потому как являются лишь жертвами «Когнитивных войн», согласно версии автора.

Дмитрий Goblin Пучков

Введение
Исторические вызовы России на ПостУкраине

На зеркало неча пенять, коли рожа крива.

Народная пословица

К написанию второго тома «Украинской трагедии» я приступил в августе 2023 года, когда в военной кампании настал тактический переломный момент. Причем главные события шли на фронтах Когнитивной войны, основные принципы которой были подробно рассмотрены в первом томе книги.

На наших глазах разрушался глобальный информационный пузырь под брендом «Контрнаступ», созданный командой продюсеров во главе с Владимиром Зеленским и усиленный западными медиа. В течение полугода со дня отступления российской армии из-под Харькова и Херсона в мировом медиапространстве было создано впечатление тотального поражения Москвы. Самооблучение пропагандой состоялось на всех уровнях – от исполнителей в Киеве до гегемона Джо Байдена в Вашингтоне.

Западная информационно-психологическая атака оказалась настолько глобальной и массированной, что под ее воздействие неизбежно попало и российское общество. Для давления на него в Киеве были созданы террористические подразделения, брендированные под русских добровольцев, которые совершали налеты на Белгородскую область.

Однако в реальности «Контрнаступ» оказался крайне неудачным с военной точки зрения. Западная техника горела, а солдат бросали на минные поля. Маятник Когнитивной войны в России и на постУкраине качнулся в обратную сторону.

Лето 2023 года показало, что конфликт постепенно переходит в затяжную позиционную стадию. Начинается соревнование экономик, когда успех в войне измеряется тысячами боеприпасов, выпущенных в день, и способностью промышленности производить, ремонтировать и заправлять технику. В аналогичном режиме начали работать и другие отрасли хозяйства, которые постепенно врастали в СВО на уровне коллективов: еще год назад оборонные заводы зияли темными цехами, а сегодня там трудятся в три смены.

Через полтора года после начала СВО Российское государство перевело часть экономики, институтов и органов власти в мобилизационный режим. При этом внутри страны четко оформилось несколько непересекающихся реальностей. Таким образом, просматриваются разные России: от «России столичной», которую власть всячески ограждает от реальности СВО, до «России воюющей», постепенно прирастающей новыми регионами. Между двумя этими крайностями проходит политический нерв истории.

Оппоненты России определились со стратегией – афганизация постУкраины. Сделана ставка на многолетний террористический конфликт с применением всех видов вооружений.

Летом 2023 года постУкраина представляла собой гибрид, где все основные государственные функции находились под внешним управлением. Владимир Зеленский и его ОПГ «Квартал-95», участники которого изображают власть в Киеве, должны обеспечить выполнение двух функций:

• снимать бесконечный сериал о самоотверженной борьбе с Россией;

• поддерживать систему массовой отправки украинцев на фронт ради картинки их героической гибели в этом сериале.

За первый год СВО в Киеве утвердился очень странный режим власти, напоминающий химеры, описанные Львом Гумилевым. Правящая элита фактически продала постУкраину под большой полигон, а граждан использует как рабов, на которых ставят эксперименты иностранные советники.

России противостоит уже не постсоветское государство, а военно-технический гибрид. Он занимается переработкой собственных граждан и военной техники в кровавый сериал, создающий в мире атмосферу большого конфликта и используемый западными элитами в интересах собственной внутренней политики.

Задачи, которые стоят перед Россией, трансформировались к ходе первого года СВО. За это время нам стало противостоять гибридное государство, единственной целью которого является война с Россией. Как это происходит в реальности? Именно так много лет живут Израиль и Палестина, например. Осколки Югославии долго друг друга дораскалывали и продолжают этим заниматься до сих пор. Наши реальные враги, инвестирующие оружие и деньги в украинскую трагедию, перешли в режим поддержки многолетней террористической войны. Данный сценарий видится западным инвесторам бесконечным процессом, потому что это выгодный бизнес, позволяющий Вашингтону проводить модернизацию за чужой счет.

Вот как работает схема:

• США выделяют деньги из госбюджета на помощь Киеву в борьбе с Россией, которые попадают в сектор ВПК;

• часть средств сразу оседает у лоббистов внутри США;

• ВПК США получает гарантированные заказы;

• на полигоны ПостУкраины поставляется устаревшая техника;

• военные США получают бесконечный полигон для войны с Россией;

• США перекладывают финансирование на союзников по НАТО;

• в Польше формируется шовинистический режим, который зарабатывает на транзитном статусе;

• практически все активы постУкраины летом 2023 года официально перешли под управление международного фонда «БлэкРок»;

• правящей группе Зеленского гарантированы миллиардные дотации в обмен на производство картинки героической гибели жителей постУкраины во имя борьбы с Россией.

Безотказная схема! Она может работать неопределенно долго. Через десять лет общество будет считать, что СВО вечна и гарантирует непредсказуемые последствия. Однако такой сценарий принципиально не устраивает Россию.

Принцип № 1. Афганизация, или Война до последнего украинца

Итак, Запад определился со своей стратегией – афганизация территории бывшей УССР. Ряд ястребов пытается втянуть в конфликт Молдову и Грузию, но местные элиты проявляют покорное сопротивление, что в народе метко называют словцом «отморозиться».

Конфликт, выматывающий экономику, раскалывающий общество, приносящий ежедневные похоронки, увеличивающий число инвалидов на наших улицах, – не самая лучшая перспектива на десятилетия. Афганизация постУкраины – негативный для исторической России сценарий. Он приведет к обезлюживанию междуречья Дон – Днепр, техногенным катастрофам и еще много к чему непредсказуемому. Главное, что при этом сценарии никто из нас не будет чувствовать себя в безопасности, поскольку террористическая война рано или поздно перейдет в стадию, когда курьеры начнут доставлять бомбы под видом продуктов.

Эффект увеличат методы и технологии Когнитивной войны, подробно разобранные в первом томе «Украинской трагедии». Террор, усиленный информационно-психологическим воздействием, может привести к необратимым последствиям. Создание внутри России критической массы населения, неустойчивой к внешнему воздействию подобного типа, будет способствовать возникновению внутренних кризисов вплоть по полной «украинизации России».

Поэтому афганизация постУкраины, или война до последнего украинца, – сценарий, которому Россия должна противопоставить свой исторически верный контрсценарий, очертания которого уже просматриваются. Это уничтожение гибридного захваченного государства с последующим утверждением собственной модели. «Государственность Украины» в любом формате и размере будет представлять для России террористическую угрозу, поэтому химеру западных спецслужб и финансовой олигархии придется разрушить. Иначе эта химера уничтожит Россию.

Государственность территории, где сейчас находятся регионы постУкраины, так или иначе будет контролироваться Россией. Это может выражаться по-разному – от прямого вхождения в состав до непризнанного вассала или странных территорий, на которых государственность сужена до военных администраций, а экономика падает до уровня натурального обмена.

Конфликт между Россией и США в терминах классического марксизма «носит ярко выраженный империалистический характер». Если опираться на теорию основателя мир-системного анализа Иммануила Валлерстайна, мы имеем дело с бунтом полупериферии (Россия) против ядра (США и «золотой миллиард») глобальной капиталистической системы. А в логике конфликта мировых культур мы имеем дело с очередным походом Запада на Восток.

Несмотря на выраженный империалистический характер, когда одни героически отдают долг Родине, а вторые сколачивают состояния на нуждах и трудностях, другой России у нас нет.

Украинская трагедия имеет три базовых сценария, таких как:

• переход в общемировой конфликт;

• афганизация и вечный террор;

• локализация конфликта Россией и создание новой государственности для постУкраины.

Два первых сценария потенциально катастрофические для России, поэтому, независимо от политических взглядов и платформы, ее гражданам и людям доброй воли стоит работать на приближение третьего сценария.

Не исключено, что переход в общемировую фазу неизбежен, но тогда России тем более необходимо ускорять политические процессы – в связи с рисками открытия новых фронтов.

Определение. Подлинная победа России на постУкраине

Исходя из исторических вызовов и политических рисков подлинной победой России на постУкраине станет упорядочение государства от Донбасса до Ужгорода.

Хотим мы этого или нет, но без создания лояльного государства на данной территории никто из нас не сможет чувствовать себя в полной безопасности.

Победа России – создание миропорядка¹ по-русски для территории и граждан постУкраины.

Глава нулевая
Русское двоемыслие XXI века и СВО

Моему поколению (1975–1985 г.р.) довелось жить в эпоху перемен. У тех, кому выпала судьба жить на постУкраине, опыт перемен бесконечный.

Как в 1990 году советские школьники в Грозном вряд ли могли представить, что всего через пять лет на улицах их родного города будут жечь танки, так и обстрелы Белгорода со стороны Харькова и наоборот казались немыслимыми.

Оглянитесь вокруг и вспомните себя несколько лет назад. Теракты в центре Санкт-Петербурга, в ходе которых гибнут журналисты, как произошло с дончанином Максимом Фоминым (известен под именем Владлен Татарский), становятся политической нормой. Этот случай важен и из-за личности убийцы – петербурженки Дарьи Треповой, не имеющей никакого отношения к Украине и националистам. Убийца Дарьи Дугиной – Наталья Вовк, которая взяла на теракт собственную дочь, – родилась и выросла в Мариуполе. Террорист, подорвавший русского писателя Захара Прилепина, тоже рос на Донбассе, который, по идее, должен быть населен самыми лояльными к России людьми. Малолетки, готовившие убийства журналисток и ВИП-блогеров Маргариты Симоньян и Ксении Собчак, – все как на подбор москвичи с русскими фамилиями, рязанскими лицами и нацистскими убеждениями.

СВО, позиционируемая государством и госпропагандой как локальный конфликт, который даже войной называть не стоит, не может не усиливать противоречия в обществе. Особенно если об этих противоречиях стараются не говорить, потому что «СВО, враг не дремлет, да и не время сейчас».

Режим тотальной секретности, скрытый за словами «специальная» и «военная», не подразумевает коммуникации между обществом и государством. Вообще-то, обсуждение государственных тайн – это госизмена. «Не болтай!», «Смерть шпионам!», «Ни шагу назад!» и тому подобное – государство ждет от общества подчинения и дисциплины, что вроде бы верно. И общество готово подчиняться, причем добровольно и с песней. Судя по отчетам политических администраторов и социологов, рейтинг главного политика России даже вырос и без проблем конвертируется в рейтинги партий и губернаторов. Поэтому внутренне система даже окрепла, усилилась. Выросло влияние управляющей прослойки силовиков, что тоже сказалось на герметичности системы.

Тридцать лет тщательного вытравливания идеологии, воспитания потребителя, пенсионных реформ и монетизации льгот не могло не сказаться на отчуждении общества и государства. Негласная идеология, по меткому выражению русского культурософа Алексея Чадаева, определялась как «лежи, страна огромная».

Принцип № 2. Идеология русского двоемыслия. Постсоветская версия

Крах советского проекта привел к деидеологизации сферы политики. Сам факт государственной идеологии был предан анафеме как антидемократичный. На место принципиальной идеологичности власти советской пришла не менее принципиальная внеидеологичность власти постсоветской. Однако, несмотря на декларируемую внеидеологичность государства, сформировались две идеологии. Одна – негласная, для внутреннего потребления и широко практикуемая правящими элитами. Вторая – публичная многоидеологичность, которая демонстрирует завоевания демократии и разрушение тоталитарной и единственно правильной идеологии коммунистов.

Отсутствие государственной идеологии зафиксировано в Конституции РФ. Тем не менее в последние годы власть пытается придать идеологические очертания так называемым скрепам – морально-этическим общественным нормам. Назвать это идеологией можно с натяжкой, однако потуги идеологического регулирования государством налицо. Особенность любой сложной системы вроде государства или корпорации – стремление к контролю и созданию ограничений. Как служба безопасности любого предприятия, предоставленная сама себе, устанавливает шлагбаумы, камеры и вводит электронные пропуска, так и попытка бороться с враждебными идеологемами при отсутствии собственной приводит лишь к новым барьерам и ограничениям.

Негласная идеология современной России с момента ее основания – создание частного капитала любой ценой с его последующей конвертацией в личный успех и комфорт. Желательно вне досягаемости российского правосудия, потому что в Отечестве – мастерская и офис, а жить надо среди приличных людей и там, где тепло. Воровство общественных ценностей вроде бы порицается и наказывается, но по факту результаты приватизации не подлежат пересмотру.

Центральная идея негласной идеологии современной России – легитимность результатов приватизации. Однако, поскольку консенсус по этому вопросу в обществе так и не сформировался, негласная идеология хоть и описывает реальность, но данный аспект не учитывается ни в одном современном учебнике. Зато эта идеология широко представлена в массовой культуре: кино, телесериалах, литературе.

Впрочем, дело не только в России. Создание правящей прослойки собственников по англосаксонскому типу лендлордов в Британии происходило на всем постсоветском пространстве. В Туркменистане, Азербайджане и Таджикистане это явление приобрело ярко выраженные автократические черты с формированием наследственной монархии, а в Молдавии и Грузии привело к созданию парламентских республик. В Киргизии и Армении до сих пор экспериментируют с государственным устройством – от парламентаризма до сверхпрезидентской власти.

При этом, несмотря на разные формы, общая негласная идеология осталась едина для всего постсоветского пространства – формирование правящей элиты по типу ЗАО, где несколько сотен семей переплетаются на уровне капиталов, браков и государственных должностей.

Данный процесс подробно описал русский философ Александр Зиновьев в своих трудах «Запад» и «Русская трагедия». Негласную правящую идеологию можно обозначить его термином «западнизация». Россия в этой модели являлась частью глобальной экономики. Соответственно, новые хозяева ее экономических активов автоматически становились частью глобальной элиты. Назовем эту социальную группу, состоящую из 300–500 семей, инвесторами ЗАО РФ. Большинство из них появились в позднесоветский, кооперативный период и официально оформились к 1995–1998 годам. Инвесторы ЗАО РФ контролируют сверхкапиталы и имеют сверхполитические возможности. Дело не в деньгах, а в активах и во влиянии на процессы, происходящие в государстве и экономических отраслях. Даже самые богатые владельцы сетей супермаркетов и строительных компаний не относятся к группе инвесторов ЗАО РФ, вход в которое сегодня возможен для единиц и только через кровные узы, госкорпорации, высшие должности в государстве.

Не буду здесь подробно останавливаться на том, почему эта идеология не привела Россию в глобальный мир и к союзу с США, как планировали, когда разрушали СССР. Об этом рассказывает моя первая книга – «Два капитала. Как экономика втягивает Россию в войну».

Парадоксально, но факт: западнизация России и постсоветского пространства лишь приблизила конфликт с Западом. По какой причине так произошло? Дело в том, что, пока отечественные элиты рассматривали своих западных контрагентов как партнеров, последние смотрели на российских хозяев жизни как на еду. То, что наши олигархи считали слиянием, на деле оказалось довольно недружественным поглощением.

Тем не менее, несмотря на конфликт с Западом, из России к потенциальному противнику достаточно спокойно переехали люди, занимавшие высочайшие посты в государственной власти.

Анатолий Чубайс, до последнего занимавший госдолжности, был во всех системах власти с момента создания современной России. Бывшие вице-премьеры Илья Клебанов и Александр Хлопонин – в Израиле, Альфред Кох – в Германии, Аркадий Дворкович – в США.

Негласная идеология дала первую трещину в 2014 году, а в феврале 2022 года заставила правящие и владеющие элиты России самоопределяться в конфликте. Значительная часть пережидает, надеясь, что Россия вернется к сценарию западнизации после замирения с мировым гегемоном и завершения кризиса на постУкраине. Другая часть инвесторов российского ЗАО РФ самоопределилась как сторонник государства и присягнула правящей группе высших государственных элит России.

В сфере реальной, но негласной идеологии происходят важные процессы, большую часть которых мы не видим, потому что их намеренно прячут. Мы не узнаем, что делал бывший губернатор Чукотки и депутат Госдумы Роман Абрамович на переговорах в Стамбуле и почему именно он вывез британских наемников, плененных на «Азовстали». Останется загадкой и мятеж в Казахстане в январе 2022 года, и то, почему подверглись арестам племянники экс-президента Нурсултана Назарбаева, а глава местного КГБ оказался в центре заговора. Тайна навсегда – самоубийства влиятельных украинских политиков Георгия Кирпы и Юрия Кравченко после первого Майдана 2004 года, а также странное убийство на охоте Евгения Кушнарева. Реальная идеология правящих элит во все времена – это острая конкуренция за власть всеми доступными способами, которые ограничивают государство, право и обычаи.

Параллельно в обществе внедрялась официальная внеидеологичность государства при многоидеологичном плюрализме. Центральной идеей внеидеологичной многоидеологичности было отчуждение общества от государства. В целом поощрялись любые формы индивидуализма и подавлялся коллективизм.

Бытовой массовой идеологией стало отчуждение от государства: успешный гражданин России не из числа инвесторов ЗАО РФ должен был находиться от него как можно дальше. Лучшая медицина, образование, отдых, досуг – только частные, потому что государственные такого уровня не положены. Государство – само по себе, успешный гражданин – сам по себе. Надеяться на государство должны только слабые, и то после всех реформ и монетизации льгот такую надежду убили даже у них.

Реальная массовая идеология современной России являла собой шизофреническое зрелище во всем, от поп-культуры и кинематографа – плохой копии Голливуда до российских корпораций, где господствовала западная корпоративная культура.

Система образования строилась вокруг идеи воспитания потребителя через предоставление образовательных услуг, а учитель превратился из наставника в официанта с учебником.

Итак, массовая идеология была направлена на формирование безгосударственного гражданина, предоставленного самому себе. После отмены в избирательных бюллетенях графы «Против всех» и построения к середине 2010-х годов избирательных машин по конвертации рейтинга президента в любой другой рейтинг гражданин перестал представлять интерес даже как избиратель.

Сложившаяся практика реальной идеологии правящих элит и массовой идеологии привела к формированию двоемыслия.

Определение. Русское двоемыслие

Двоемыслие – это выраженные противоречия между правящими элитами, политизированным меньшинством и аполитичным большинством. Русское двоемыслие особенно пагубно сказывается на отечественной интеллигенции, которая падает духом и повышает градус отчуждения. Его яркой иллюстрацией является литературное наследие М.Е. Салтыкова-Щедрина.

Итак, налицо переход СВО в затяжную стадию и усугубление ситуации русским двоемыслием.

Государству объективно необходима поддержка конструктивной части общества, значительный процент которого находится в прострации, усиленной двоемыслием.

Дело в том, что мобилизация в обществе, в отличие от мобилизации в государстве, возможна исключительно на принципах добровольного самоопределения. Последние годы в политический язык вошло заимствованное понятие «волонтер», которое хуже, чем понятие «доброволец», отражает внутреннюю суть людей, которые своим примером вдохновляют и заставляют двигаться неравнодушную часть общества. Добрая воля – вот основа конструктивной мобилизации общества, потому что на погром может мобилизовать воля злая.

Двоемыслие подтачивает основы миропорядка, так как подрывает доверие между обществом и государством. В одной из следующих глав мы рассмотрим, как технологии Когнитивных войн воздействуют на тонкую политическую материю – доверие.

Учитывая долгосрочные перспективы конфликта на постУкраине с риском открытия новых фронтов, России предстоит поддерживать режим мобилизации, который невозможен без доверительной коммуникации общества и государства. Война, за какую аббревиатуру ее ни спрячь, обостряет все процессы, противоречия вылезают наружу. Самым ярким примером первого года СВО стал так называемый мятеж Пригожина, когда политическая система в считаные дни оказалась на грани коллапса, а пропаганду заклинило. Общество в недоумении застыло от происходящего в недрах государства и политической системы. Что это было, никто не объяснил, поэтому результатом «мятежа» стали снижение доверия и рост отчуждения.

Чем дольше будет затягиваться СВО, тем более откровенной должна быть коммуникация общества и государства. Стратегия врага «войны до последнего украинца» в условиях отсутствия доверия в российском обществе может начать восприниматься как война до последнего россиянина. Какая разница, сколько людей погибает со стороны ВСУ, даже если потери в десять раз меньше?

Базой доверия между обществом и государством является четкая политическая система координат. Война требует концентрации сил и напряжения воли. Военная операция должна разбираться как большая шахматная партия. Раз уж государству необходимо дисциплинированное и собранное общество, нужно задать цели – во имя чего ответственный гражданин должен работать с КПД 110 %.

Если впереди – долгосрочный конфликт на территории постУкраины с объединенным Западом, то надо постепенно готовить к этому общество. Кроме государственной стратегии, долгосрочность предполагает наличие общественных стратегий для интеграции новых регионов.

В условиях долгосрочного конфликта начинается конкуренция экономик, и в результате побеждает более эффективный миропорядок. Это выражается в системе пенсионного обеспечения, гражданского строительства, работе школ и больниц, подавлении спекулянтов на черном рынке. Утверждение нового государства в регионах постУкраины, которые переходят под контроль России, будет осуществляться в беспрецедентных условиях гражданской войны. В каждом конкретном селе и райцентре новому государству предстоит столкнуться со всеми ее проявлениями – от американской ракеты по зданию администрации до заминированного авто и выстрела в спину, произведенного предателем. Достаточно почитать сводки о погибших чиновниках новых администраций в Херсонской и Запорожской областях, чтобы сделать вывод: установление миропорядка по-русски на территории постУкраины будет крайне сложным и многомерным процессом. Борьба с террором, лежащим в основе войны до последнего украинца, не может вестись только силами государства. Чем быстрее начнутся процессы умиротворения в обществе, тем слабее будут социально-культурные корни террора.

Режим тотальной секретности стимулирует двоемыслие. Двоемыслие разрушает доверие, а коммуникация его восстанавливает. Вот формула кризисов, которые ожидает увидеть российское общество и государство. Нравится нам это или нет, но либо государство и общество выйдут на новый уровень коммуникации, либо каждый год СВО будет повышать отчуждение и обнажать противоречия. Рано или поздно очередной «мятеж» спровоцирует коллапс государственности. В целом именно на такой сценарий делают ставку наши «бледнолицые братья» в сценарии «война до последнего украинца».