Воздушные змеи

Давно хотела познакомиться с автором. И вот у издательства Corpus начали выходить переиздания в лаконичных черно-белых обложках, что я не смогла устоять.

"Воздушные змеи" Ромена Гари - это яркая и пронзительная история о непростой судьбе, надежде, бесконечной вере и победе над злом. Это последний роман автора, ведь вскоре он покончил жизнь самоубийством. Но ему удалось написать самый жизнеутверждающий роман о Второй мировой войне на моей память.

1939 год. Франция в предверии Второй мировой войны. Сирота Людовик Флёри воспитывается эксцентричным дядей Амбруазом, деревенским почтальоном и знаменитым мастером воздушных змеев. Мальчик одарен безупречной памятью, которая одновременно и мешает, и помогает ему в жизни. В своем юном возрасте Людо влюбляется в соседку-польку по имени Лила и будет верен ей до конца дней.

Этот лёгкий по началу роман рассказывает об оккупации страны, французском движении Сопротивления. А главное, о том, что такое прекрасное чувство как любовь способно сохранить веру в лучшее и дать силы выстоять даже в самый ужасный и мрачный период жизни.

Любовь и память позволяют не сломаться в момент поражения, начать бороться за свою страну, выжить и победить. Человечность и культура, в чем бы она не проявлялась - в воздушных змеях, кулинарии, живописи или философии, придаёт стойкости противостоять злу.

Эта связь между французским пареньком и польской аристократкой как метафора той старой Европы, сгинувшей в 1930е годы и иллюстрация того, как война, меняя людей, оставляет неизменным вечные ценности, за которые стоит бороться.

Давно я не читала ничего настолько прекрасного, когда даже война кажется наполненной светом.

1939 год. Франция накануне Второй Мировой войны. Людовик Флери, мальчик, осиротевший в результате Великой войны, воспитываемый своим эксцентричным дядей Амбруазом, известным мастером по изготовлению воздушных змеев, в маленькой деревушке в Нормандии.

Лилу – польская девочка из аристократической семьи – первая большая любовь мальчика, которого даже нагрянувшая война не заставит утратить этого чистого и сильного чувства.

Роман, который начинался, как история любви, в какой-то момент становится романом о войне.

Мы знакомимся с необычными героями, симпатичными и не очень, но вскоре поймем, как трудно классифицировать их по категориям «хорошо» или «плохо», приписывать им вину и заслуги без вины. Мы станем свидетелями жестов солидарности или преданности, как между друзьями, так и между врагами. Мы видим людей, которые переживают эту войну каждый по-своему.

Дядюшка Амбруаз – мечтатель, безобидный и мирный создатель воздушных змеев, способный преобразить мир. Повар Марселен Дюпра, который борется за лучший мир благодаря своим изысканным деликатесам. Мадам Жюли, которая со своим разочарованным просветлением сама становится провидцем.

У Ромена Гари насилие и жестокость войны заглушаются настолько, что становятся почти фоном – видением, взглядом, который противопоставляет прекрасное и безобразное. Проза Гари остроумна и юмористична, и несмотря на тему, в ней чувствуется легкость. Сколько в ней надежды на жизнь и на любовь! И тем сложнее понять/принять, что через несколько месяцев после публикации этого романа Ромен Гари покончил с собой.

Как и всегда Гари растрогал, согрел и развеселил. Очень теплая история, очень человеческая, пронизанная любовью, состаданием, пониманием. Прекрасный слог и тонкий юмор писателя делают чтение таким же легким, как дыхание или питье воды.

Ну вот, опять Ромен Гари всю душу вынул, ну что ты будешь делать! Умеет он найти уязвимое место и уколоть так, что дыхание перехватывает. Он работает без жирных мазков и грубой силы - тонюсенькой иглой, но наверняка. Просто ювелирная работа.
Причем это даже как-то не связано с личным опытом. В каждой книге, про что бы он ни писал - про любовь к матери, про  маленького мальчика-сироту, про слонов в Африке, про детскую любовь, про воздушных змеев, про позднюю любовь, про одиночество старости - он так или иначе достучится до тебя. Как будто у нас в душе у каждого есть запакованный архив с самыми сильными и глубокими чувствами, который только и ждёт, когда придёт Гари и вскроет его. И неважно, пережил ты что-то подобное или нет, тебе будет больно в любом случае. И хотя у меня на зубах скрипит от пошлейших затиражированных фразочек типа "писатель - знаток человеческих душ", но в случае с Гари это как будто именно так. Он что-то такое знает про человека и так умеет это сказать, что недоступно остальным. По крайне мере со мной это работает так. И я бы очень хотела на минутку сгонять на машине времени в те времена, когда Гари был ещё жив и сказать ему, как я благодарна. Нечасто меня посещают подобные мысли по поводу писателей.

В книге очень много трогательного, сильного и пронзительного - и про юную влюбленность, про верность и самоотверженность, про тяготы войны и глубину человеческих страданий, про дружбу, про любовь к своему делу и своей стране, про гордость и смелость, про защиту слабых, про человечность, про несостоятельность жестких моральных схем.

Но, по-моему, самая невероятная часть книги - то, как описана любовь накануне катастрофы. Меня это просто порвало в лоскуты - так больно, так невыносимо прекрасно и ужасно одновременно. Это утекающее сквозь пальцы, невозможное, драгоценное и хрупкое счастье, это предчувствие гибели и запредельная острота чувств, натянутая тетива, звенящая тишина перед канонадой, это северное меланхоличное море, омывающее своими  холодными водами последние мгновения счастья перед полным крахом всего. Ты прямо чувствуешь это всё кожей, нутром, как будто это происходит не где-то там с ними, а прямо тут с тобой.

Ну и конечно, как всегда у Гари, немыслимое по силе соседство трагического и комического. Закончу цитатой, которая прекрасно это отражает:
"Слушай, мой маленький Людо, фашисты сейчас делают мыло из костей евреев, так что заботы о чистоте в наше время… Знаешь, шансонье Мартини выступал перед залом, набитым немцами, он вышел на сцену и поднял руку, как для нацистского приветствия. Немцы захлопали. Тогда Мартини поднял руку еще выше и сказал: “По сих пор в дерьме!” Так что не измеряй уровень сантиметром.."

Ну вот, опять всю душу вынул Ромен Гари, ну что ты будешь делать! Умеет он найти уязвимое место и уколоть туда так, что дыхание перехватывает. Он работает без жирных мазков и грубой силы - тонюсенькой иглой, но наверняка. Просто ювелирная работа.
Причем это даже как-то не связано с личным опытом. В каждой книге, про что бы он ни писал - про любовь к матери, про  маленького мальчика-сироту, про слонов в Африке, про детскую любовь, про воздушных змеев, про позднюю любовь, про одиночество старости - он так или иначе достучится до тебя. Как будто у нас в душе у каждого есть запакованный архив с самыми сильными и глубокими чувствами, который только и ждёт, когда придёт Гари и вскроет его. И неважно, пережил ты что-то подобное или нет, тебе будет больно в любом случае. И хотя у меня на зубах скрипит от пошлейших затиражированных фразочек типа "писатель - знаток человеческих душ", но в случае с Гари это как будто бы именно так. Он что-то такое знает про человека и так умеет это сказать, что недоступно остальным. По крайне мере со мной это именно так. И я бы очень хотела на минутку сгонять на машине времени в те времена, когда Гари был ещё жив и сказать ему, как я благодарна. Нечасто меня посещают подобные мысли по поводу уже ушедших писателей.

В книге очень много трогательного, сильного и пронзительного - и про юную влюбленность, про верность и самоотверженность, про тяготы войны и глубину человеческих страданий, про дружбу, про любовь к своему делу и своей стране, про гордость и смелость, про защиту слабых, про человечность и относительность жестких моральных схем. Но для меня самая невероятная часть книги - то, как описана любовь накануне катастрофы. Меня это просто порвало в лоскуты - так больно, так невыносимо прекрасно и ужасно одновременно. Это утекающее сквозь пальцы, невозможное, драгоценное и хрупкое счастье, это предчувствие гибели и запредельная острота чувств, натянутая тетива, звенящая тишина перед канонадой, это северное меланхоличное море, омывающее своими  холодными водами последние мгновения счастья перед полным крахом всего. Ты прямо чувствуешь это всё кожей, нутром, как будто это происходит не где-то там с ними, а прямо тут с тобой.

Ну и конечно, как всегда у Гари, немыслимое по силе соседство трагического и комического. Закончу цитатой, которая прекрасно это отражает:
"Слушай, мой маленький Людо, фашисты сейчас делают мыло из костей евреев, так что заботы о чистоте в наше время… Знаешь, шансонье Мартини выступал перед залом, набитым немцами, он вышел на сцену и поднял руку, как для нацистского приветствия. Немцы захлопали. Тогда Мартини поднял руку еще выше и сказал: “По сих пор в дерьме!” Так что не измеряй уровень сантиметром.."