Бастард четвёртого мира. Том 1. Случайный авантюрист

***

Итак, тяжелые, окровавленные одежды смутного времени были сброшены и более не стесняли движений обитателей земель, принадлежавших человеческой расе. Будущее Далратии вновь казалось наполнено чистым небом. Жизнь провинций и самого Великого Города Колес постепенно приходила в благоприятное русло. Пожилой гегемон Тард с новыми силами вернулся к управлению государственными задачами, и с искренней страстью принялся за исправление ошибок шести потерянных лет. Ему и самому чудилось, будто он крепко помолодел. Кровь бурно гуляла по венам, чувства и разум наконец-то пребывали в согласии, а гнетущее ощущение бесконечной усталости более не досаждало ему. Дела ладились как нельзя лучше, что уже давно приравнивалось к явлению крайне редкому. Белое зарево засияло на пиках столичных башен, знаменуя новый виток долгожданного рассвета.

Вскоре все, кто знал и помнил о скорбных причинах, повлекших за собой годы разлада, а также сознавал цену избавления от юродивых пут, что была уплачена наследником вопреки его воле, постарались забыть случившееся, как дурной сон. Причастные поклялись перед ликом богини-отшельницы, что тайна рода Тардов не будет разглашена, если только когда-нибудь безумие вновь не обретёт власть над душой Данкила. Простые же люди, не имеющие за плечами бремени подобных знаний, смиренно приняли перемены, которые в очередной раз несла судьба и продолжили жить дальше.

Впрочем, на страницах истории оставалось ещё несколько чёрных пятен, способных вновь раздаться трясиной гниющего болота, а их имена красноречивее бардовских побасенок говорили за себя сами – Гнил и Поган. Лишившись монаршего покровительства, эти двое быстро поумерили пыл и в негодовании расползлись по своим грязным норам, дабы чинить коварные планы по возвращению утраченной власти. И останься всё так, новой беды не пришлось бы ждать долго. Однако Элагиас достойно распорядился судьбой бывших подручных исцеленного отпрыска. Лиходеи были пойманы и незамедлительно сосланы к дальним северным границам королевства. В сопровождении Оганаты и её верных воинов, с завязанными глазами, в течение нескольких дней зарвавшихся разбойников доставляли в самые труднодоступные и непроходимые дебри Капризных гор. Там их снабдили лишь дневным запасом воды и одним кинжалом на двоих. А после под страхом смерти приказали идти дальше, к Пепельному хвосту.

Вернее всего полагать, будто Гнила и Погана в первую же ночь изгнания разорвали дикие твари. Но могло приключиться и так, что этими дикими тварями стали не клыкари или волки, а они сами, изрубив друг друга на куски в приступе безумного голода и жажды. Ка бы там ни было, подобная кара вполне допустима в случае, если бешеная собака разгуливает по мирным городским улочкам и рвёт прохожих из-за гневной прихоти своего больного рассудка. А эти двое как раз ничем не отличались от бешеных псов.

Что же до самого наследника, Данкил полностью оправился и принял метаморфозы судьбы с достойным спокойствием, как и подобает молодому правителю. В течение последующего года он ревностно наверстывал упущенное, погружаясь в премудрости миров различных дисциплин. Книги на библиотечных полках его комнаты меняли положение быстрее и чаще, чем день являлся на смену ночи. Верховный лорд Элагиас, как и прежде, бережно, но настоятельно поручал часть ответственности сыну, а тот с благодарностью принимал любые просьбы, исходящие от пожилого отца, покорно соглашаясь с требованиями древних традиций. Иными словами, юноша вновь дышал полной грудью.

Правда, даже теперь, когда мрак остался позади, отнюдь не каждый день полнился светом и радостью. Время от времени Данкил ощущал непреодолимое, странное томление. Будто им было что-то потеряно… Нечто дорогое и очень важное, что он никак не находил силы понять, вспомнить или объяснить.

Пустота внутри души гулким траурным эхом трубила о себе всё чаще. Порой юноше грезилось, точно он проживает вовсе не свою жизнь, а все чуждые терзания принадлежат другому человеку. И когда подобные мысли становились невыносимыми, лишь одно наполняло сердце наследника трона радостью. С удивлением для себя он обнаружил страсть к охоте. Ибо в моменты духовной смуты азарт преследования зверя затмевал любые печали, пробуждая в молодом правителе нечто дикое, не знакомое даже ему самому.

Глава 18

На этот раз грядущий весенний лов не был простой забавой. Могучий дебрь, явившийся из толадийских чащ, вот уже несколько недель досаждал северо-западным окраинам Далратии, не давая спуску ни крохотным деревушкам, ни мало-мальски защищенным городкам. Огромное животное, не страшась вил и топоров коренных жителей, разоряло посевы и губило скот, ища себе место и пропитание на новой земле.

Да всё бы ничего. Плодородные степи Зарии всегда привлекали особенное внимание как всевозможных полуразумных племен, так и диких животных. И если для выдворения первых следовало просить помощи у столицы, то со второй напастью ремесленный люд привык управляться самостоятельно. Однако с таким незваным гостем совладать не мог никто. Скрываясь в лазах многочисленных нор, вырытых здоровенными когтистыми лапами, чудище с лёгкостью избегало всякой погони, миновало капканы, оставляя раздосадованных звероловов ни с чем, и обходило хитроумные ловушки. Так что, спустя два десятка попыток, ни одной дружине не хитростью, не силой изловить супостата так и не приключилось. В конце концов, за совсем не великий срок дебрь успел обрасти не только гневными проклятьями земледельцев, но и заметной славой. Слухи о его огромном росте и пугающей внешности ходили от села к селу, и с каждым пересказом монстр становился всё проворнее и страшнее. На самом же деле это был всё тот же обычный дебрь, коих немало бродило по лесам вечнозеленого Виридиса.

Сами толади – исконные жители Поющих лесов – называли своенравную животину не иначе как земляным медведем. Несомненное сходство действительно имелось, но вот передняя часть туловища существа никак не укладывалась в привычный образ косолапого хищника. Зверь обладал мощной округлой, абсолютно лишённой какого-либо покрова головой с, будто вылепленной из глины, щербатой мордой. Вместо носа, над широкой зубастой пастью чернели два вытянутых отверстия, смещённых к уголкам зева. Чуть выше и ближе к макушке, по бокам черепа размещались четыре узких белеющих глаза, по два с каждой стороны. А под желваками рубленой челюсти, начиная от канатов шейных жил и заканчивая громоздкими ступнями, бледно-розовая кожа постепенно покрывалась крохотными роговыми пластинами, напоминающими издалека то ли клоки густой свалявшейся шерсти, то ли древесную щепу.

По обыкновению своими массивными передними конечностями взрослые дебри без труда вырывали целые вереницы подземных ходов в любом грунте. А если вдруг встречали опасность, то мускулистые ручищи в одно мгновение превращались в оружие, способное всего одним удачным ударом свалить с ног любого крупного врага, дабы после плотно обхватить поверженного обидчика и сдавливать в смертельных объятиях до хруста костей. Когда же обстоятельства для открытой схватки казались неподходящими, эти существа одинаково резво передвигались как на двух, так и на четырёх лапах. Таким образом, противник из любого земляного медведя получался весьма опасный. К счастью, твари не нападали на разумных, оправдано считая двуногих ещё более грозными соперниками, чем они сами.

Когда молва о дебре-шатуне добралась и до Высоких покоев, Данкил не мешкая собрал отряд ловчих и двинулся в путь. Тщательно изучив территорию, где обосновался монстр, молодой владыка начал подготовку к охоте и вскоре устроил по всему ареалу его обитания множество потаенных сюрпризов: на подходах к норам прятались медвежьи капканы, под прошлогодней листвой скрывались подвесные сети, вдобавок вдоль заброшенных лесных троп выросла добрая дюжина волчьих ям. Оставалось только дождаться, когда зверь проявит себя и обратить его бегство к одной из западней.

***

– Быстрее! – с блеском азарта в глазах, кричал взволнованный погоней Данкил. – Не дайте ему улизнуть!

– Не беспокойтесь, лорд, – пробасил мчащийся на коне рядом старший загонщик. – Мы доведём тварь до опушки, а там ловчие вспугнут и направят его в нужную сторону.

Наемник поднёс резной горн ко рту и трижды коротко протрубил, предупреждая притаившихся в лесу зверобоев о приближении дичи. Молодой дебрь, рыча и посвистывая, рвал вперед изо всех сил. Спасаясь от погони так лихо, что отборные скакуны из конюшен Верховного еле могли держать заданный темп, он прямо на ходу умудрялся выдирать комья земли задними лапами и подбрасывать их высоко вверх, осложняя и без того непростую задачу преследователей.

Добравшись до опушки Незыблемого леса, зверь замедлил бег. Почуяв чужой запах, он, было, ринулся в сторону вдоль первых деревьев, но в тот же миг, в двадцати шагах, словно из ниоткуда, вырос ловчий. Охотник издал резкий пронзительный звук, изображая рёв хищника покрупнее, а следом раздался оглушительный грохот деревянных трещоток. В испуге животное развернулось и, услышав с другой стороны тот же жуткий шум, устремилось в глубину чащи. Секунда, и вся округа буквально взорвалась нестерпимым гулом голосистого рога. Со всех концов разом загремело, заскрежетало, засвистело, застонало и заухало. Ошалевшее чудище замешкалось, решая куда бежать, и, оступившись с дороги, тут же увязло в мягком покрывале прелых мхов. Щёлкнул затвор невидимой западни, и опутанный плотной сетью зверь взмыл в воздух. В гневе дебрь замотал лапищами, дёрнулся всем телом, с хрустом вспарывая верёвки силков, и рухнул вниз. От жёсткого удара монстр потерял равновесие, перекатился через спину, кое-как встал на четвереньки, пошатываясь, сделал несколько неуверенных прыжков дальше по тропе и угодил прямиком в волчью яму. Раздался оглушительный рёв, а когда эхо предсмертной агонии, наконец, рассеялось, всё было кончено.

Данкил с провожатым подъехали ближе. Изогнутая косматая фигура лежала на дне глубокого рва. Из брюха и груди животного торчали острые колья, его глаза остекленели, а мясистый язык, вывалившийся из пасти, свисал набок.

– Странное, опасное и по-своему красивое животное. Жаль убивать такое чудо, но ему здесь вовсе не место, – грустно проговорил Данкил, отворачиваясь в сторону и обращаясь к старшему загонщику.

– Ваша правда, владыка, – скрипуче подтвердил тот и, подняв руку над головой, резко очертил большой круг указательным пальцем, отдавая подоспевшим ловчим приказ спешиться.

– Зверя поднять и доставить в столицу. Покажу трофей отцу. Ему наверняка будет интересно. Тем же, кто не отправится с первым обозом, надлежит снять все оставшиеся ловушки, засыпать волчьи ямы и прибрать каждый капкан в округе. Сегодня же! –скомандовал молодой монарх, попутно отирая с лица налипшую грязь и паутину. – Нельзя, чтобы какой-нибудь простак из местных случайно покалечился или вовсе попрощался с жизнью.

– Так ведь уже, Верховный лорд, – раздался говор одного из охотников. – У западной опушки. Сначала думали, лиса попалась. А оно ведь вон как, ноги, руки… Если и зверь, то уж больно на девку похожий.

– Что?! Как? Мы же предупредили здешние селения.

Брови Данкила недовольно поползли вверх, и юноша решительно зашагал по направлению к лошадям.

– Веди немедленно!

– Так вы не серчайте особо, ваше вашество. Не из местных она, – спокойно продолжил охотник. – Одежа на ней уж слишком… Н-у-у-у… Не подходящая. Дикарка, видать. Пропитание искала, а может ещё чего, да угодила в наш капкан. Лодыжка перебита, лежит, стонет. Может ну её, лорд Данкил? Пусть дохнет. Она же дикая.

– Не дикая, а дочь полуразумных рас, – сурово нахмурился Данкил. – И если всё так, то эта женщина ни чем не отличается, ни от тебя, ни от меня, ни от прохвоста Туру, сплавляющего тебе краденый канрийский эль на торговой площади за полцены. – он исподлобья взглянул на ловчего. – Мы никого не оставим умирать по нашей милости. Веди.

Старший загонщик подал знак, и двое крепких мужчин конвоем проследовали за наследником. Примерно через пятьсот шагов в глубине густого разлапистого можжевельника, где недавний разоритель устроил одну из своих многочисленных нор, послышалось чье-то яростное сопение и оголтелая ругань, изредка переходящая в череду всхлипов. Девушка, замотанная в серые одежды, сидела на земле и, проклиная белый свет, а вместе с ним и всех людей Далратии разом, тщетно пыталась избавиться от стальных зубастых тисков, крепко-накрепко закусивших ей левую ногу. Рядом с несчастной, прямо на земле, покоились скудные пожитки – заплечная торба и короткий лук, сработанный довольно грубо, но украшенный странным сочетанием приметной тилской резьбы, узоров толади и росписью других ни на что не похожих символов, что с потрохами выдавало происхождение его владелицы.

Завидев четверых незнакомцев, девушка насторожилась, выхватила из-за пояса кинжал и, согнув руку в локте, выставила оружие перед собой в готовности защищаться. Ожидавший подобного приёма Данкил, жестом указал провожатым остановиться, а сам двинулся дальше. Он ступал мягко, осторожно. Подобравшись к пленнице так близко, что та при желании могла бы дотянуться до него, лорд замер и успокаивающе воздел ладони.

– Тише, тише, – мягко проговорил он. – Я хочу помочь.

Услышав человеческую речь, незнакомка вздрогнула, попыталась отползти, но лишь скривилась от боли, потревожив глубокую рану. В тот же момент юный монарх охнул и, невольно подавшись вперед, принялся с тревогой и любопытством всматриваться в необычный образ дикарки. Поначалу наследник решил, что ему чудится, будто её миловидное лицо вдруг поменяло форму и стало каким-то другим. Однако всё происходило на самом деле. Черты молодой женщины буквально плыли, то становясь грубыми и морщинистыми, точно у дряхлого старца, то принимали вид заплаканного ребёнка, а то и вовсе превращались в аморфное нагромождение линий, описать которые было ещё сложнее, чем поверить в увиденное. И лишь большие чарующие глаза разного цвета сохраняли своё постоянство.

– Проклятье! Что это за тварь? – выругался один из охотников, протягивая к оружию пятерню.

– Нет! – резко гаркнул Данкил. – Это не тварь. Это просто напуганная девушка. И она принадлежит к расе инфери. Верно?

Он снова перевел взгляд на чужачку и замер в ожидании ответа. Та молча смотрела на отряд мужчин исподлобья, тесно сдвинув подобие густых чёрных бровей. Помедлив, дикарка сделала невидимое усилие, сосредоточилась, и грани её облика застыли, являя незваным зрителям мягкий овал лица, украшенный забавно вздернутым носом, чувственными манящими губами и слегка выступающим подбородком. Она сдула в сторону локон смоляных волос и прищурилась будто хищник, готовый вцепиться в горло противнику.

– Я читал про таких, как ты, – умиротворяющим тоном продолжил Данкил, подступая ближе. – Ваш народ способен менять обличие усилием воли. Это мы наблюдали мгновение назад?

Девушка не отвечала.

– Как тебя зовут? – наследник медленно, пытаясь не всполошить незнакомку ещё больше, протянул к ней руку. – Ты понимаешь, что я говорю?

Не опуская кинжала, дикарка подалась навстречу и, гневно сплюнув, выпятила узкую грудь.

– Я владею наречиями всех народов, населяющих Тилрадан, включая даже язык огне-троллей, – выпалила она напряженным, но весьма мелодичным голосом. – Некоторые диалекты даются с трудом, но я прекрасно понимаю твои слова, человек.

– Ого! Так ты слушала меня с самого начала. Тогда почему не ответила? Я спросил, как тебя зовут.

– Зачем тебе знать что-то о той, кого вы считаете чудовищем, человек? – дерзко возразила девушка. – Ты всё равно убьёшь меня. Так для чего разводить лишнюю светскую болтовню?

– Если б я желал твоей смерти, то не пришёл бы сюда, – хмыкнул Данкил. – Оставил бы на съедение волкам или ещё кому похуже. С такой раной ты вряд ли выберешься из леса. Я уже не говорю о способности противостоять ночному зверью, – он присел на колено и строго добавил: – Мы не воюем с полуразумными расами, если они не нападают на нас первыми. Запомни это.

– Многие полуразумные будут поразумнее некоторых разумных, – отмахнулась чужачка.

Какое-то время она настороженно и зло сверлила собеседника взглядом, затем перевела дух и, выронив кинжал, испустила болезненный вопль, хватаясь за изувеченную ногу.

– Вот и славно, – промолвил юноша. – Я лорд Данкил Тард, сын Верховного лорда Далратии Элагиаса Тарда и его прямой наследник. И я хочу помочь тебе, – он выдержал паузу, отбросил клинок дикарки в сторону и встал подле неё. – Так, как я могу тебя называть? Кто ты и что делаешь в моих владениях?

Девушка поёжилась. Глубокая рана давала о себе знать, всё сильнее пронизывая измотанное тело ломящими острыми вспышками жара.

– Я… Моё имя Кворана. Ты прав, я из народа инфери. Охотница, наёмница, – как будет угодно, – она снова вскрикнула и запнулась, невольно прикусив нижнюю губу. – Я преследовала зверя, которого поймали вы, лишив тем самым меня хорошего приработка. Забрела в твои владения, как ты говоришь, следуя за животным, а попала в эту западню, – дикарка снова скривилась в презрительной гримасе. – Вовсе не обязательно было расставлять столько проклятых ловушек по всему лесу, – с укором добавила она. – Для какого-то дебря хватило бы и пары тенет.

– Может и хватило бы, великая охотница. Впрочем, полагаю, леди не станет отрицать, что наши проклятые ловушки сработали на славу и добыли нам не только зверя, но и кое-кого поприятнее, – рассмеялся Данкил. – Что ж, довольно любезностей. Так ты примешь мою помощь?

Девушка помедлила и утвердительно качнула головой.

– Хорошо. Освободите её! – скомандовал молодой правитель. – Доставьте в лагерь, перебинтуйте раны. Накормить и напоить. Сегодня же в сопровождении отправить в столицу и передать на попечение Давлатьяру.

Двое охотников переглянулись и принялись исполнять указания.

– Этот лакан быстро поднимет тебя на ноги. Он лучший врачеватель во всей Далратии, к тому же просто отличный собеседник, – подмигнул владыка и весело хохотнул, представляя себе удивлённую гримасу старого лекаря. – Ничего не бойся, – пояснил он. – Мои люди предупредят отца. Тебе окажут тёплый приём. Я прибуду позже и навещу тебя в цитадели.

Подняв словно пёрышко тонкое изящное тело черноволосой чужачки на руки, отряд ловчих направился к опушке леса.

– Благодарю тебя, человек, – тихо произнесла Кворана, глядя уходящему лорду вслед.

Тот лишь молча улыбнулся и прибавил шагу.

***

Миновало несколько дней. Наследник трона вернулся домой, едва ли пропустив всплеск всеобщего восхищения огромной тушей пойманного им зверя, шкура которого, по наставлению самого Элагиаса Тарда, теперь красовалась над входом в казармы замковой стражи в качестве напоминания желторотым послушникам о том, какой отваги и самоотверженности следует придерживаться, стремясь стать частью специальной гвардии на службе Великого Города Колес.

Выразив должное почтение пожилому отцу и проведя с ним трапезу в рассказах о ярких моментах завершенной охоты, Данкил покинул Высокие покои и, не желая прерываться на отдых, поспешил к Давлатьяру справиться о благополучии гостьи, недавно доставленной под его заботу. Однако, прежде чем придворный лекарь соизволил отвести будущего Верховного лорда к подопечной, юноше пришлось выслушать невообразимо нудный, богатый на подробности рассказ. За короткую прогулку до обозначенной кельи ворчливый от природы лакан чуть ли не дюжину раз успел посетовать на тяжкое бремя врачевателя и то, с каким серьезным увечьем пришлось иметь дело. Когда же он, наконец, смолк, Данкил в точности знал, как сильно капкан повредил лодыжку Квораны, сколько было потеряно крови, какие грубые обрывки плоти пришлось собирать воедино и прочее, прочее, прочее.

– И всё же волноваться не о чем, владыка, – процедил Давлатьяр, выуживая из рукава ключ к нужной двери. – Я, конечно, не маг и без сильных заклятий восстановления пришлось куда труднее, чем хотелось бы. Сращивать раздробленные кости мазями да травами, знаете ли… Такое не каждому под силу. Но не будь я преданный слуга Далратии, если эта чумазая девица совсем скоро не встанет на ноги. Уж не знаю, чем она вам приглянулась, но за то, что бегать плутовка сможет, как и раньше, ручаюсь.

С тех пор не было ни единого дня, чтобы молодой правитель не навестил миловидную дикарку. И с каждым разом ему всё больше нравилось общество этой необычной, но весьма смышленой особы. Скрываясь от посторонних глаз в дебрях монаршего сада, часами они могли слушать истории друг о друге, деля на двоих радости, тревоги и простое человеческое тепло, так искренне, будто их недавнее знакомство длилось многие годы.

Вдохновленный завязавшейся дружбой, Данкил снова и снова болтал о своем отрочестве, а Кворана с охотой вспоминала самые диковинные места, куда заводило её ремесло наемницы. По меркам народа инфери девушка, в возрасте ста двенадцати лет, приравнивалась к ещё совсем неокрепшим и только начинающим самостоятельный путь душам. Однако Кворане было что поведать отзывчивому лорду. Тот же с замиранием сердца слушал всякий новый рассказ об опасных странствиях, причудливых обычаях многочисленных диких племен и с нетерпением ждал каждой следующей встречи.

– Почему ты приходишь ко мне? – однажды спросила инфери. – Почему говоришь со мной? Ваш народ не жалует выходцев из диких племён, но ты ведёшь себя по-другому.

– Не из диких, а полуразумных, – строго поправил её Данкил.

– Многие полуразумные будут поразумнее… – начала девушка, воздев указательный палец вверх и тут же звонко рассмеялась, оборвав фразу.

Данкил захохотал вместе с ней.

– Ты единственная, с кем мне так легко, – закончив веселье и опустив взгляд к полу, шепнул юноша. – Просто говорить, просто находиться рядом. У меня совсем нет друзей, а ты даришь мне такое тёплое ощущение покоя, что я… – лорд смутился и умолк. – Мне кажется, я уже однажды чувствовал нечто подобное. Только никак не могу вспомнить этого.

Мгновения становились минутами, минуты часами, а те в свою очередь без оглядки летели прочь. Приемник трона сильно привязался к чужеземке, и когда та окончательно набралась сил, не захотел её отпускать. Кворана же не стремилась возвращаться к прежней жизни. На радостях лорд распорядился о новой обитательнице цитадели, и в ту же ночь она, словно тень, беззвучно проникла в спальню Данкила.

– Т-с-с, – прошептала девушка, прислонив палец к губам лорда, и лёгким движением сбросила одежды. – Я пришла отблагодарить тебя. Кем ты хочешь, чтобы я была?

Нежный голос отразился музыкой в ушах, и лицо чужачки стало сменять образ за образом. Она то представала строгой молодой эльфийкой, то игривой соблазнительной лаканкой, то наивно надувшей губы толади.

– Остановись, – вдруг велел Данкил, едва касаясь бархатной кожи и, втягивая аромат обнаженного тела, медленно провел пальцами вдоль шеи. – Я хочу, чтобы ты осталась собой.

Так дочь инфери обрела дом, а молодой Верховный лорд – преданную любовницу, доброго друга и единственную женщину, способную заполнить ширящуюся пустоту в его груди.

Спустя два удалых года, в день своего двадцатилетия наследник принял трон с благословения и лёгкой руки отца. На дворе стояли тёплые месяцы Переменчивых ветров, когда престарелый владыка Элагиас с чистой душой и свободным сердцем отправился навстречу предкам. Воздав последний почет родителю, Данкил стал править мудро вверенными ему землями, ревностно соблюдя принципы мира и созидания, в согласии с предсмертным наставлением почившего государя.

Казалось, будто теперь жизнь новоиспеченного монарха заняла свой законный удел, где нет места ни бедам, ни сомнениям. Однако прихотливая судьба не спешила даровать долгожданный покой. Чернеющая пустота и чувство необъяснимой вины густым маревом по-прежнему заполняла жилы и мысли юноши. И чем старше он становился, тем более частыми и живыми оказывались кошмары, мучившие его прежде во снах, а после и наяву.

***

Плавные линии седых волос вздымались в такт пульсирующим вискам пожилого лорда Данкила Тарда. Сидя в своей спальне напротив большого, затянутого в деревянную оправу зеркала, он отстраненно раскачивался в кресле и медленно втягивал спёртый воздух запечатанной комнаты. Глаза Верховного застилала серая пелена, в которой откликалось и бесконечно множилось отражение сгорбленной фигуры утомленного старца. Пальцы безвольно повисших рук слегка подёргивались. Пересохшие губы беззвучно шевелились, повторяя одну и ту же фразу – «Я тебя слышу».

Разум Данкила уже долгие часы пребывал совершенно в другом мире – чуждом, пугающем, мрачном. А жуткое эхо терпеливого голоса, словно строгий конвой, в очередной раз сопровождало его вглубь закоулков быстро пробуждающихся видений…

Сумерки медленно пожирали остатки уходящего дня, растворяя в беззубой пасти каждый звук и всех его суетливых обитателей. Короткое затишье – и из бесформенного покрывала темнеющих облаков повалили крупные хлопья снега. Следы костров и вчерашней крови на мостовых медленно покрывала белая безмятежная пелена, отчего грязные улочки тесных кварталов становились всё менее жуткими. Путник, прошедший здесь в полдень, уже теперь бы не узнал этого места и мог бы решить, что заблудился в лабиринтах огромного чудовища по имени «Город».

Дом. К дому ведёт тропа ровно в пятьсот семьдесят шесть шагов. Даже с закрытыми глазами Данкил мог дойти до него.

– Прямо, поворот налево, опять прямо, направо, – торопливо бормотал он себе под нос. – Триста пятьдесят… Мост.

Он замер и посмотрел под ноги. Мёртвое существо лежало поперек дороги, преграждая дальнейший путь.

– Похоже, кошка и, похоже, совсем недавно, – подумал он.

Ихор ещё не успел заледенеть, а снег только спохватился укрыть свою добычу от посторонних глаз.

– Немного налево. Снова направо. Прямо, прямо, прямо.

Яркая огненная вспышка разогнала тягучий мрак, озарив маленький клочок пространства. Сжимая в руках появившийся невесть откуда факел, Данкил вобрал ноздрями холодный воздух и гулко выдохнул. Ленивое облако пара повисло в неподвижности, образуя странную фигуру. Ветер жадно подхватил неясные очертания и унёс прочь.

– Нужно успеть до того, как откроется дверь, – опасливо промямлил Верховный. – Я не зажигаю огня в доме, он этого не любит.

Скрип, шаги, темнота. В комнате не оказалось ничего, кроме темноты, пары стульев, устроившихся у дальних границ помещения, и тумбы, покрытой разнообразным хламом, смысл которого не был понятен даже его созидателю. Устилающие затхлое ничто символы не поддавались прочтению, но рождали на языке рыжий вкус и приторно пахли чужими воспоминаниями.

– Говорят, будто вещи со временем перенимают повадки старых хозяев, – тихо шепнул Данкил, – а затем никак не могут привыкнуть к новым владельцам. Вот и мой дом тоже не может.

Лорд прервался и опустил взгляд. На полу, вжавшись спиной в шершавую стену, сидел человек. Лица было не разглядеть, однако, почему-то становилось ясно, что незнакомец пристально всматривается в одинокую фигуру, стоящую за окном и сжимающую в руке тускло полыхающий светоч.

– Должно быть, ему тоже невыносимо грустно. Холодно, одиноко, – процедил Данкил и отшатнулся.

Говор исходил не только из его уст. Замерший подле силуэт шептал вместе с ним, произнося те же слова его же собственным голосом. Призрак за окном, будто расслышав обернувшиеся речью мысли, задрожал под порывами вьюг, почтительно скрючился в поклоне и растворился среди потоков клубящегося сумрака.

– Одиноко, – донёсся шелест заметавшегося под потолком эха и тут же канул в воцарившейся тишине.

Темнота вокруг человека в углу стала медленно заполняться далеким, еле различимым скрипом. Будто кто-то твердил мольбу на незнакомом, каком-то колком, рваном языке. Снаружи оглушительно ухнуло, и дом застонал, точно зверь, изнывающий от боли. Доселе ровные очертания стен принялись изгибаться, воздух стал невыносимо густым и тягучим, дощатый наст под ногами плыл, словно раскаленное железо, а в центре комнаты зашевелилось что-то не имеющее формы.

– Ты помнишь меня?

Казалось, шёпот доносится именно от подергивающегося сгустка, похожего на кусок чёрной скомканной материи.

– Вспомни.

Сумрачное пятно росло и вытягивалось вверх, образуя тень, до пят облаченную в длинные складки грязного тряпья. Раздался торопливый шорох, и фигура двинулась к Данкилу, таща за собой шлейф растекшихся по полу одеяний.

– Нет! Нет! – в страхе вскричал Верховный, пытаясь попятиться.

Однако тело не слушалось и не желало слышать своего хозяина. Не в силах пошевелиться, лорд снова завопил, отводя глаза в сторону. Существо становилось ближе. Чёрный силуэт поднял голову. Под прорезью капюшона кипела безликая серая масса. Фантом протянул руку навстречу Данкилу и вдруг исчез. Правитель охнул и отчаянно заозирался по сторонам. Ещё немного и страх наверняка вырвал бы его сердце из груди, но ужас миновал снова. Мысли разумного обмякли, а душа наполнилась покоем и бессилием. Не было ни испуга, ни злобы, ни радости. Только тишина. Данкил почувствовал, как нечто холодное, липкое, поднявшись из-за спины, коснулось его шеи, и вздрогнул.

– Я рядом, – раздался громкий шёпот девичьего голоса, прямо напротив уха, обдав разгоряченную кожу ледяным вздохом.

Жилы правителя сковала крупная дрожь, и он очнулся.

– Где… Где я? – онемевшими губами замычал Верховный лорд, не в силах осознать разницы между явью и дурным видением. – Сколько прошло дней?