Read the book: «Графиня»

Двое, водитель и пассажир, долго ехали по занесённой снегом грунтовке вдоль лесополосы, потом дорога вильнула в сторону высокого оврага. Минут через десять после поворота внедорожник остановился. Высокий крепкий пассажир открыл дверь заднего сиденья, отдёрнул кусок брезента, выволок за шкирку из крузака помятого человека. Тот, с завязанными глазами и руками пошатнулся и не в силах стоять, упал на колени. Потом пассажир достал пистолет. Второй, водитель, отвел его в сторону:

– Ты что, с ума сошел?

– Да все будет норм, Андрюх, я патроны вынул.

– Ладно, пугнём. Я на мокруху не подписывался, как хочешь. – сказал Андрей, тот, который был постарше первого, с короткой рыжей бородой, – До шоссе, если жить захочет, дойдет, не дойдёт, значит – не судьба.

«Крепыш» подошел к стоявшему на коленях в порванном пуховике человеку.

– Ну что, сука, сейчас на тебе испытаем наш образец, – с этими словами он снял предохранитель с «Макарова» и взвел курок, – Ну, скажи чего-нибудь, помолчать успеешь.

– Глаза развяжи, – с трудом выговорил тот. Из разбитого лица из-под повязки на снег капала кровь.

– На посмотри напоследок, – с этими словами он развязал некрепкий узел на затылке и приставил ему холодный ствол к виску. Зависла небольшая пауза.

– А он крепко держится, Андрюх, я бы так не смог. Ладно, лови, – с этими словами он нажал на курок.

Раздался громкий щелчок затвора, голова у человека резко дернулась и он, обессилев, упал лицом в снег. Рыжий подошел к несчастному, достал из кармана складной нож, разрезал веревки на связанных сзади руках. Со словами «Ты понял как себя вести. В следующий раз патрона не пожалею» побрёл, как казалось чем-то раздосадованный, к своей машине. Развернувшись с трудом в глубоком снегу, джип рванул к шоссе. Когда поднятое им белое облако снега развеялось и несколько кружащихся на морозе снежинок легло на руку упавшего в снег человека, его подбородок дрогнул, и теплый пар изо рта растопил примятый под его лицом снег…

… Первый раз он увидел ее в палате, лежащей на спине с отрешенным взглядом. Она смотрела в потолок, как будто стремясь рассмотреть на нём какой-то рисунок или вспоминая что-то важное. Лидия Ивановна Белозерцева или «Графиня», как он про себя её называл, наконец-то пришла в себя после сложнейшей операции по ампутации ступни. После двух дней борьбы со смертью в реанимации, её перевезли в общую палату. Лидия Ивановна повернула к нему бледное лицо с синими тенями. Холодные серые глаза, заново узнававшие мир глядели на него с некоторым удивлением. Он спросил ее: