Read the book: «Каратель богов»
Люди, подобные Талейрану, – как острые лезвия, играть с которыми опасно; но при больших язвах нужны радикальные средства лечения, и доктор не должен бояться использовать тот инструмент, который режет лучше всего.
Австрийский посол Меттерних – о скандально известном французском дипломате Талейране, 1818 г.
Неужели князь Талейран умер? Любопытно узнать, зачем ему это понадобилось!
Шутка, ходившая во Франции в год смерти Талейрана, 1838 г.
Пролог
Пятизонье…
Пять аномальных зон, образовавшихся в 2051 году на территориях России и Украины…
Пять районов – Москва, городок Сосновый Бор под Петербургом, Новосибирск, Чернобыль и Керченский полуостров Крыма – вдруг оказались под загадочными куполами Барьера, и проникнуть сквозь них можно лишь в специальных сверхпрочных скафандрах…
Что же творилось под этими зловещими куполами?
Огромные вихри, внутри которых находились порталы, ведущие в другое измерение, бушевали в центре каждой аномальной локации. Проникающие из порталов в наш мир нановирусы-скорги не щадили никого: ни людей, ни технику. Последняя, заразившись скоргами, выходила из-под контроля и превращалась в монстров-механоидов, не испытывающих к бывшим хозяевам-людям ни капли жалости. Кроме того, везде, словно язвы, возникали «ловушки» – места, где видоизмененная скоргами материя приобретала агрессивные свойства и убивала любого, кто к ней прикасался. И повсюду среди этого хаоса буйно разрастались автоны: металлорастения, способные сплетаться в гигантские колонии-Городища.
Человеку в Пятизонье явно не было места. Но разве мог царь природы отступить, не попытавшись подчинить себе этот загадочный недружелюбный мир? Мало-помалу в Пятизонье стали проникать люди. Их влекла сюда не только жажда наживы, но и жажда познания. Среди них были исследователи-одиночки, работающие на одном энтузиазме, и охраняемые войсками целые научные экспедиции. Были здесь и отчаянные искатели богатства, славы и приключений, называющие себя сталкерами, и экстремистские группировки, исповедующие радикальные идеи и имеющие свои взгляды на то, что здесь происходит. И редко когда их взгляды совпадали. Практически все группировки враждовали между собой, и каждая из них считала, что лишь она воюет за правое дело.
Одним из первых важных открытий в Пятизонье стал телепортационный эффект. Выяснилось, что с помощью порталов-вихрей человек может перемещаться между удаленными друг от друга на тысячи километров локациями этого мира. Процесс телепортации был рискованным, ведь механоиды также вовсю пользовались этим средством передвижения. Но в любом случае оно было самым практичным способом путешествия по Пятизонью. Тамбуры – так прозвали сталкеры эти порталы-вихри, когда научились укрощать сокрытую в них энергию.
Случались здесь и другие, столь же невероятные открытия, путь к которым был усеян телами ученых-исследователей и рядовых сталкеров. К 2058 году Пятизонье было уже достаточно разведано, хотя загадок в нем по-прежнему оставалось превеликое множество…
Идея окультурить металлорастения и заставить их служить человеку пришла к ученому Давиду Талерману давно. Но, будучи чересчур дорогостоящей и рискованной, она не получила одобрения в военно-научном институте, где работал Давид Эдуардович. И тогда он в отчаянии бросил институт и, оставшись в Пятизонье нелегально, решил все-таки воплотить в жизнь свой проект искусственного Городища – Исгор. Воплотить любыми средствами, какие только были доступны исследователю.
Он не брезговал ничем. На пути к цели Талерман даже сумел объединиться с королем скоргов Трояном – разумной колонией нановирусов и самым совершенным убийцей в Пятизонье. Троян стал главным помощником Талермана при постройке Исгора. Преодолев немало трудностей, Давид Эдуардович на пару с королем скоргов возвели-таки искусственное Городище на севере Москвы, возле Химкинского водохранилища.
По ходу дела к ним примкнули еще два могущественных союзника.
Первый из них – бывший военный пилот, а ныне мутант, легенда Пятизонья и его пленник по прозвищу Алмазный Мангуст. Благодаря Талерману он наконец-то обрел возможность встречаться с живущими за Барьером женой и дочерью. А также заполучил новую способность – с помощью энергии Исгора телепортироваться в границах Пятизонья без помощи тамбуров.
Вторым союзником и одновременно щедрым финансистом Давида Эдуардовича стала миротворческая компания Guarantee Of Defense and Support, или G.O.D.S. Она взяла Исгор под охрану, прислав в Зону своих агентов, а также организовала опеку над семьей Мангуста. Но в действительности G.O.D.S. двигали отнюдь не миролюбивые мотивы. Под ее личиной скрывалось всевидящее ЦРУ и его деньги. Это оно задумало прибрать к рукам перспективные разработки Талермана, пока их не перехватил кто-то еще.
А такой претендент объявился довольно скоро. Прознав о том, что ЦРУ ведет в Пятизонье широкомасштабную игру, российское военно-разведывательное Ведомство направляет туда свою оперативную группу. Ею командует тактический эксперт, известный в Ведомстве под псевдонимом Трюфель. Благодаря своим талантам ему удалось установить контакт с Мангустом еще до того, как тот примкнул к Талерману. И теперь оперативники Ведомства намерены использовать Мангуста, чтобы получить доступ не только к технологиям Исгора, но и к банковским счетам G.O.D.S.
Под куполами Барьеров разворачивается теневая война, подобных которой Пятизонье еще не видывало. И многие из вовлеченных в эту войну и переживших ее сталкеров так никогда и не узнают, пешками в какой грандиозной игре им довелось побывать…
Тремя месяцами ранее
Пятизонье. Москва. Химкинское Городище.
Военно-научный полигон «Альтитуда».
– …Итак, Мангуст, что же конкретно тебе известно о человеке, который взялся копать нам яму?
– Очень немного, Давид Эдуардович. Он называет себя Трюфелем, служит в Ведомстве, в отделе «Гермес» оперативником и является самым настоящим оборотнем-редупликантом.
– Редупликант?! Не знал, что такие люди уже существуют. В последний раз, когда я интересовался данной научной теорией, она еще не была подтверждена на практике.
– Да, Трюфель – редупликант, и это совершенно точно. Я и Мерлин собственными глазами видели, на что он способен. Всего за пять минут он превратился из плюгавого пожилого европейца в стокилограммового пуэрториканского мордоворота. И это, надо понимать, еще не предел его возможностей. Вдобавок он хитер, как лис, и сумел неплохо обжиться в Зоне. Уверяю вас: на сегодняшний день это наш с вами главный противник, недооценив которого мы рискуем в итоге лишиться всего.
– Что ж, возможно, возможно… Вот только никак не пойму: если этот Трюфель настолько умен, зачем же тогда он раскрыл вам свои стратегические планы? Разве можно идти грабить банк, позвонив перед этим в полицию и известив ее о готовящемся ограблении? В чем тут логика?
– Понятия не имею, Давид Эдуардович. Но вряд ли опытный оперативник из Ведомства допустил бы столь досадный просчет. Вот почему отныне нам нужно держать ухо востро и трижды перепроверять всех, кто пытается выйти с нами на контакт. Даже тех, кого мы отлично знаем и уже не раз подвергали проверке.
– Проверки, перепроверки и прочая конспирация, Мангуст, не по моей части, и я не обязан во всем этом разбираться. Для такой работы у нас есть специально обученные люди, включая тебя. Я же вам могу сказать только одно: раз Трюфель представляет для нас угрозу, значит, найдите его и убейте. И не забудьте удостовериться в том, что он гарантированно умер и больше не воскреснет.
– Именно так я и намерен поступить и сделаю все, чтобы избавиться от Трюфеля как можно скорее. Однако насчет гарантии… Боюсь, в случае с оборотнем говорить о ней попросту бессмысленно. Даже отрежь я Трюфелю голову и насади ее на шест, не факт, что это окажется именно та голова, за которой мы охотились…
Глава 1
В июне 2058-го…
Над Сосновым Бором накрапывал дождь, холодный и мелкий. Сеющие морось тяжелые тучи прорывались через Барьер нескончаемой свинцовой лавиной. Она не рассеивалась в гигантской гравитационной аномалии, а, похоже, становилась под ее воздействием плотнее и опускалась еще ниже. Влага стекала с растрескавшихся каменных глыб, ржавых остовов подбитой и уже не интересующей Узел техники, с покореженных столбов ЛЭП и гнутых стеблей автонов, после чего скапливалась во впадинах, испещряющих дно старого карьера. Не знай я, что сейчас начало июня, мог бы запросто подумать, будто проспал в нашей питерской «берлоге» все лето и половину осени и, наконец-то пробудившись, выбрался оттуда лишь в октябре.
Но до осени было еще далеко. И этому факту стоило порадоваться, потому что в октябре-ноябре здесь станет намного отвратительнее. К дождю и ветру добавится мокрый снег и слякоть, а лужи разольются такие, что их уже не перейдешь вброд, не перепрыгнешь с разбега. Я и до Катастрофы не любил промозглый, мокрый Питер. А сегодня, когда его западная половина и ее окрестности лежали в руинах, где вдобавок творилась всякая чертовщина, этот город подавно не вызывал у меня симпатии. И если бы не служба, вряд ли нашлась бы иная причина, заставившая нас сунуться на север Пятизонья.
Тропа, по которой должен был прибыть из-за Барьера нужный нам человек, пролегала через старый каменный карьер. Катастрофа наградила его, и без того издолбленного взрывами и отбойными молотками, а также изрытого экскаваторами, еще одним шрамом. Самым крупным и уродливым из всех: длинным извилистым разломом. Который по сей день продолжал расширяться, отчего напоминал уже не овраг, а небольшой каньон. Он врезался в северный карьерный склон и, петляя, тянулся к мутной стене Барьера. А затем, пронзив его трехкилометровую аномальную толщу, уходил дальше, в глубь армейского периметра, и заканчивался уже за его пределами. Поэтому немудрено, что рвущиеся в Зону сталкеры давно приметили этот разлом и стали использовать его в своих целях.
Протоптанная по его дну тропа считалась, если можно так выразиться, полулегальной. Следопыты из группировки Питерцев – лучших местных проводников – ею практически не пользовались, поскольку за ней наблюдали военные патрули. Но и нехоженой эта дорога не была. По ней проникали в Пятизонье сталкеры, у кого хватало средств на то, чтобы подкупить патруль чистильщиков и достичь внешней стороны Барьера под их охраной. Таким образом денежные бродяги исключали для себя досадную возможность быть схваченными еще на подходе к Зоне. И заодно делали благое дело: подкармливали нечистых на руку солдат и офицеров, давая им шанс подзаработать, от чего те, разумеется, редко отказывались.
Человек, которого мы ждали, мог пересечь Барьер законным путем – по армейским документам, через КПП любого из блокпостов. Но я, блюдя секретность, не хотел, чтобы данные об этой известной в определенных кругах персоне были занесены в компьютеры Барьерной армии. Уровень их системной безопасности оставлял желать лучшего, и противники, с которыми я сегодня воевал, могли отслеживать всех официально прибывающих в Зону. Вдобавок сами чистильщики без зазрения совести порой сливали налево эту информацию. Мне ли не знать, ведь я сам частенько у них ее и воровал, и покупал.
Патрульные питерского периметра, которых подкупило Ведомство и которые подрядились проводить нашего человека до Барьера, полагали, что он – богатый и независимый исследователь. Один из тех заядлых экстремалов, идущих по стопам легендарного сталкера Мерлина, в надежде снискать себе хотя бы толику его всемирной славы. Чистильщики давно привыкли к подобным типам, что рвутся в эти заповедные места со всех концов Земли, и вряд ли станут задавать очередному клиенту лишние вопросы.
Полосу повышенной гравитации ему предстояло пересекать самостоятельно, при помощи усиленного сервоприводами титанового экзоскелета. Но путешествовать в одиночку по Зоне этому псевдосталкеру уже не придется. Я этого не допущу. Слишком ценной фигурой был направленный ко мне Ведомством специалист-электронщик, чтобы позволить ему разгуливать без экскурсовода среди механоидов и здешних отморозков.
Встречать гостя мы отправились неполной командой, которую я целиком заменил по ряду причин еще в марте: я и два моих оперативника – Вектор и Астат. Четвертый наш товарищ, Гаер, ошивался в это время в Выгребной Слободе и собирал информацию об интересующем меня Объекте, что проходил в моих отчетах под кодовым именем Дровосек. Его мы планировали взять в оборот сразу, как только доукомплектуем группу пятым членом – экспертом по электронной разведке. Или, говоря проще – крутым хакером, в коих Ведомство отродясь не испытывало недостатка.
Прежде всю «офисную» работу в нашей команде выполнял я. Но после того, как начатая мной год назад операция «Завещание Дядюшки» набрала обороты, мы ощутили острую нехватку технических средств. Нам срочно потребовалось более мощное и современное оборудование. И в придачу к нему ас-оператор, способный виртуозно с ним управляться.
Электронщик должен был пересечь Барьер около полудня. Мы явились в карьер раньше – с рассветом, дабы хорошенько осмотреться и заблаговременно выявить все источники потенциальной угрозы.
Обустроив себе замаскированные позиции на склонах, мы рассредоточились так, чтобы видеть не только выход из разлома, но и подступы к карьеру. Опасаться приходилось лишь окрестных биомехов, что могли забрести сюда в любую минуту. Столкнуться же здесь со сталкерами вероятность была невелика. Мало кто из них осмелится пойти этой дорогой, ведь по ту сторону Барьера им не миновать встречи с патрулем. Нашего человека могли остановить лишь покидающие Зону чистильщики, но с ними в случае чего я договорюсь. Ведь неспроста же я нацепил на себя в это утро внешность и поддельные доспехи лейтенанта Охапкина – проводника Барьерной армии, в данный момент сидящего под арестом по подозрению в переводе через периметр сталкеров-нелегалов.
Личина и голос Охапкина могли помочь мне отделаться от случайно встреченных нами армейцев. Но люди, пожаловавшие на карьер за полтора часа до полудня, к ним не относились. Хуже того, они считались злостными врагами чистильщиков – так называемыми праведниками, членами радикальной воинствующей секты Пламенный Крест. Ею руководил безумный пророк-фанатик по кличке Дьякон. Он и его последователи были некогда изгнаны из Соснового Бора, но после прошлогодней Технореволюции опять сюда вернулись. Это означало, что мои военные доспехи и шеврон не только не отгонят этих пришельцев, но и спровоцируют между нами конфликт, вздумай я показаться им на глаза.
Вектор первым заметил парней в черных доспехах с намалеванными на них оранжевыми крестами в виде языков пламени.
– У нас гости, Синий, – доложил он мне по коммуникатору со своей позиции. Я засел среди валунов ниже и потому никого пока не замечал. – Пять богомольцев с запада. Движутся прямо сюда. Через две-три минуты выйдут на край ямы…
Вообще-то, меня зовут не Синий, а Трюфель. Именно такое прозвище придумал мне три месяца назад один мой враг, речь о коем пойдет позже. Несмотря на свою комичность, прозвище это пришлось мне по вкусу, и я сменил на него свой прежний псевдоним, который, говоря начистоту, мне никогда не нравился. Вторая причина, по какой я это сделал, была чисто практическая. Моя новая оперативная кличка постоянно напоминала о том, кто меня ею наградил. И помогала таким образом оставаться в готовности ко встрече с врагом. А иначе нельзя. Когда тебе угрожает противник, какого не удержат ни одни стены в мире и какой способен настичь тебя в любом уголке Пятизонья, расслабиться и забыть об этом равносильно самоубийству.
– Понял тебя, Черный, – отозвался я. Поскольку в моем напичканном наномодификаторами теле импланты не приживаются, приходилось общаться с командой не по Мю-фону, а по обычному коммуникатору. Он, конечно, устарел, но все равно был надежен и безотказен, так же, как любое другое оборудование Ведомства. – Сможешь устранить помехи, если они не сменят курс?
– Только когда они выйдут на склон. И под музыку.
Последнее означало, что Вектору не обойтись без огневой поддержки. Этот матерый сорокалетний ликвидатор, переведенный ко мне из Ведомственного спецотдела «Мизантроп», мог с полукилометра прикончить пятерых противников еще до того, как они опомнятся и выстрелят в ответ. Но, оценив наметанным глазом направляющихся к карьеру праведников, Вектор не счел их легкой добычей. И усомнился, что у него получится разобраться с ними в одиночку, даже когда они подойдут поближе.
Астат помалкивал. Он скрывался на западном склоне – практически на пути у сектантов, – и ему предстояло увидеть врагов последнему. Поможет он нам с их расстрелом или нет, будет видно. Одно плохо: ему не удастся вести огонь по приближающимся сзади целям, не рассекретив себя.
Миновали отмеченные Вектором три минуты. Однако когда праведникам следовало уже быть на вершине склона, наш дозорный снова вышел со мной на связь и сообщил:
– Богомольцы рассеялись, залегли и подползают к краю ямы. Явно хотят проверить, пустая она или нет.
– Ясно, – подтвердил я и приказал: – Всем замерзнуть!
Напоминать им об этом было, в общем-то, излишне. Астат тоже слышал Вектора и без подсказок перешел в режим полной невидимости. Пока враг дотошно изучал местность, мы прекратили радиопереговоры, активировали встроенные в комбезы специальные «глушилки», которые вмиг обесточили все наши электронные устройства, а затем замерли без движения. Снайперские накидки, под которыми мы затаились, были покрыты слоем наноботов-хамелеонов и делали нас неотличимыми от разбросанных по склонам каменных глыб. Вдобавок адаптивный камуфляж экранировал тепло наших тел, не позволяя врагу засечь нас инфракрасными сканерами.
Конечно, даже превосходная маскировка была не идеальна. Начни праведники методично проверять каждый квадратный метр карьерных склонов, наверняка кто-нибудь из нас оказался бы в конце концов рассекречен. Но среди помешанных на религии головорезов Пламенного Креста встречалось мало бывших военных. А тем более военных, прошедших хорошую боевую школу. Да и особым терпением вечно взвинченные, легковозбудимые фанатики отродясь не отличались. Так что они не станут тщательно прочесывать местность и заглядывать под все камни подряд. Разве только сектанты не искали какой-либо ценный артефакт – вот тогда они и впрямь начнут ворочать тут валуны и рыть землю руками.
Что за нелегкая занесла на этот непопулярный пустырь приспешников Дьякона? Пока их банда, улегшись вдоль края карьерной ямы, разведывала обстановку, у меня было время поразмыслить о том, случайна ли наша встреча. Я не верил в случайности. В моей практике подобная вера была сродни беспечному легкомыслию. В любой ситуации, какую обычный человек счел бы случайной, я всегда и везде видел прежде всего уловку противника. Или же результат допущенной мною ошибки, которая привела к тому, что я перестал контролировать ход игры.
Подобная паранойя – профессиональная шпионская болезнь, каждодневно разрушающая у нас уйму нервных клеток. Однако тот наш брат, кто не подцепил эту заразу в молодости, зачастую не доживал не только до старости, но и до средних лет. Паранойя убивала наши нервы и награждала целым букетом побочных фобий. Но она же спасала наши жизни, позволяя все время быть начеку и не попадать впросак. Лишь непреходящее чувство страха оберегало нас от провалов и последующих жестоких пыток на вражеских допросах…
(Разумеется, появление праведников на безлюдном карьере именно в этот день и час имеет к нам непосредственное отношение. Иначе и быть не может. Они пришли сюда явно целенаправленно. И ведут себя так, будто знают, что наткнутся здесь на других сталкеров; для обнаружения биомехов, которые не таятся от людей, сектантам хватило бы и беглого осмотра местности. И что из всего этого следует, если я принципиально отвергаю все случайные факторы?
Пламенный Крест люто ненавидит военных, это правда. Но что мешает продажным чистильщикам вести бизнес даже со своими фактическими врагами? Подкупленные патрульные отрабатывают свой гонорар и доводят клиента до внешней стороны Барьера. Соваться в область повышенной гравитации им запрещено, и у них, в отличие от армейских проводников, отсутствует необходимое оборудование. Вступив в Пятизонье, их бывший клиент оказывается предоставленным самому себе, что не мешает тем же патрульным заработать на нем сверх гонорара премию. А именно: слить в Зону информацию о денежном сталкере тому, кого она заинтересует. Даже если этот «кто-то» – сам Дьякон. Почему бы и нет – деньги не пахнут. Ну а для Дьякона, переживающего не лучшие времена, любой богатенький турист – потенциальный заложник, чья оставшаяся за Барьером родня отвалит за него Пламенному Кресту солидный выкуп. Или, говоря языком сектантов, внесет пожертвование на богоугодное дело – борьбу со скрывающимся в Зоне Антихристом, коего праведники по сей день не теряют надежды изловить и казнить.)
Что ж, ситуация ясная: нашего компьютерного гения поджидал еще один комитет по встрече, о котором он не подозревал. А сектанты, в свою очередь, не подозревали о нашем «комитете», что, безусловно, играло нам на руку. Мы убедились в том, что не раскрыты, когда вскоре их отряд прекратил наблюдение и стал спускаться по склону на дно карьера. Естественно, праведники не поступили бы так, зная, что вокруг засели снайперы противника.
И все же устранить конкурентов без шума и пыли у нас не получится. Они не слишком доверяли результатам своей разведки и перемещались вниз с оглядкой: разбившись на две группы, короткими перебежками от камня к камню. Пока одна группа двигалась, другая в этот момент ее прикрывала. Открой мы по ним огонь, в лучшем случае успеем ухлопать одного-двух ублюдков. После чего прочие вмиг закрепятся за валунами и завяжут с нами позиционную перестрелку: долгую, бессмысленную и уже не дающую нам никаких преимуществ.
Достигнув дна карьера, праведники рассредоточились по нему, подтвердив тем самым мою догадку: они действительно готовили ловушку «гостю», который должен был вскорости выйти из разлома. Позиции для засады пятерка головорезов выбрала с ходу и практически безупречно. Им было явно не впервой охотиться в этом карьере на людей, а значит, их бизнес с продажными чистильщиками поставлен на поток. Я допустил промашку, порекомендовав Ведомству связаться именно с этими коррупционерами в погонах, но что сделано, то сделано. Никто не предполагал, что они ведут двойную игру, и теперь ничего не попишешь. Наш электронщик уже в пути, и связаться с ним, когда он борется с утроенной гравитацией, у меня не было никакой возможности.
Сектанты сосредоточились на поимке заложника и теперь следили за склонами не так пристально, как делали это сверху. Я снова активировал связь и провел оперативную перекличку. Вектор контролировал двух противников, Астат – одного, но это был тот же праведник, которого видел в свой прицел Вектор. У меня на линии огня вообще отсутствовали четкие цели – с моей позиции были видны лишь три торчащих из-за камней вражьих ботинка, два наплечника и одна верхушка шлема. Возможно, мои остроглазые соратники извлекли бы из этого «ассорти» какую-либо пользу, но моих снайперских талантов для эффективной стрельбы по мелким объектам было явно недостаточно.
Итог переклички не обнадеживал. Я отдал бы приказ открыть огонь, срежь мы первыми выстрелами хотя бы четырех ублюдков из пяти. Два потенциальных трупа меня категорически не устраивали. Мысленно чертыхнувшись, я велел Вектору и Астату оставаться на связи и докладывать, как только враги откроются получше. Сам же я глянул на часы – без пяти одиннадцать, – и снова призадумался…
(«Извлекай выгоду из любой ситуации, даже откровенно безнадежной, – учили меня в свое время Ведомственные инструкторы по тактике. – Используй свой проигрышный расклад как стартовую комбинацию для следующей партии. Мысли позитивно! Если ты стрелял и промахнулся, твой враг все равно напуган и тоже может допустить ошибку. Если ты зажат в угол, радуйся тому, что на тебя не нападут сзади. Если ты потерпел поражение, но выжил, скажи спасибо противнику за урок и пополни свой арсенал его приемами…»
Проблема, какой осложнилась переброска моего агента через Барьер, еще не критическая. Но сейчас мы находимся, так сказать, в точке бифуркации, когда одно неверное действие может поколебать это зыбкое тактическое равновесие и привести нас к проигрышу. Поэтому будет разумнее пока позволить событиям идти своим чередом. Предотвращение этих событий доставит нам гораздо больше хлопот, чем вмешательство в их ход после того, как произойдет похищение. Звучит парадоксально, но тем не менее я готов положиться на интуицию и отвечать за свое решение. Впрочем, как всегда, ведь за все, что мы творим в Зоне, в первую очередь спрашивают с меня, а уже потом с остальных…)
– Пускай богомольцы сначала проглотят вино и просвиру, – довел я до товарищей план наших дальнейших действий, – а потом я сделаю так, что вы окропите их святой водой всех разом. Просто дождитесь моего выхода на кафедру и действуйте.
– Разумно. Не возражаю, – лаконично оценил Вектор мою стратегию. Он, так же как я, мог предугадать ход мысли праведников. Захватив заложника безо всякого сопротивления, сектанты решат, что им повезло и что их клиента на самом деле никто не встречал. А даже если встречал, то, судя по всему, этот человек был один. И он, испугавшись за жизнь товарища (а также за собственную), не рискнул отбивать его у отряда праведников и от греха подальше ретировался. Подобные выводы обрадуют похитителей и притупят их бдительность, чем мы не преминем воспользоваться.
– Понял тебя, – также согласился со мной Астат. – Открою кропильницу по команде Черного.
– Хорошо, – подытожил я и известил команду о своих дальнейших действиях: – Внимание! Синий покидает церковь! Вернусь обратно через главные ворота, когда начнется причастие.
– Удачи, Синий! – напутствовал меня Вектор от лица обоих стрелков, и на том наши очередные переговоры прекратились.
Зная график смены патрулей и примерное время, за которое наш человек пересечет Барьер, я предполагал, что до его появления остается минут сорок-пятьдесят. За этот срок мне требовалось выбраться из карьера, обогнуть его по восточному краю, потом пройти вдоль разлома до границы гравитационной аномалии и спуститься в него после того, как электронщик снимет экзоскелет и отправится в глубь Зоны.
Самым сложным было начало обходного маневра. Склон пришлось преодолевать где ползком, а где на четвереньках, двигаясь вверх и стараясь не соваться на открытые участки. Спешить и суетиться особо не стоило. Когда я вылезу из ямы, сектанты уже не смогут меня засечь, и я, встав на ноги, перейду на бег. И если на моем пути больше не возникнет препятствий, я прибуду на место вовремя…
Благо хоть здесь обошлось без эксцессов и незапланированных встреч. Я выполз наверх, обогнул карьер и бежал параллельно каньону, пока не ощутил первые признаки гравитационного возмущения: шум в ушах, давление в висках, учащенное сердцебиение, а также тяжесть в животе и конечностях.
Углубляться в Барьерную аномалию не было смысла. Я возвратился на полсотни шагов назад, дабы ослабить неприятные ощущения, и, пригнувшись, направился к краю разлома, от которого все это время держался подальше. А достигнув кромки, лег на землю – так же, как вели себя сектанты, когда осматривали карьер, прежде чем в него спуститься.
Я пропустил момент, когда электронщик выбрался из области повышенной гравитации на нормальный участок местности. Незаметно подобравшись к краю склона, я застал нашего человека уже прибывшим и устало сидящим на валуне. Рядом с ним стояли снятый экзоскелет и шагающий грузовой бот. Последний тащил на своей спине-площадке десятка полтора разновеликих контейнеров с оборудованием и пережил путешествие через Барьер без проблем. Хозяин же кибернетического носильщика, даже проделав весь этот путь в разгрузочном устройстве, выглядел измотанным и, жадно хватая ртом воздух, пытался отдышаться.
Я еще не получил досье на нового члена нашей команды, но на вид ему было лет двадцать пять. Ему предстояло стать самым молодым из нас, но не его возраст стал причиной глухого раздражения, что охватило меня при виде этого типа. С первого взгляда стало понятно, кого именно нам прислали. Парень был подтянут, хоть и низкоросл, но он не принадлежал к полевым агентам. Это выдавала и его чересчур расслабленная поза, и неудачное место, какое он выбрал для отдыха, и привычки, от которых любой уважающий себя оперативник избавляется еще в учебке.
За минуту, что я за ним следил, он дважды поменял позу, и всякий раз до меня доносилось неподобающе шумное шарканье его ног. А когда коротышка, перед тем как встать, громко прокашлялся и смачно харкнул, я окончательно удостоверился в своей догадке: вместо тренированного для работы в поле спеца Стратег направил ко мне обычного штабного аналитика. Который, возможно, и прошел накануне подготовку, но явно по ускоренному курсу и без сдачи итоговых экзаменов.
Некогда было гадать, с чего вдруг Ведомство решило подложить мне свинью. Я выясню это, если наш самоуверенный слизняк переживет встречу с головорезами Пламенного Креста. Ну а не переживет, невелика потеря. Здесь таким «тепличным» кадрам не место, и Стратег прекрасно об этом знал. Знал и все равно послал сюда человека, который, небось, даже в городском парке умудрится свернуть себе шею, не говоря уж о Пятизонье. Так что пусть командование не обессудит, когда получит от меня очередной отчет с приложенным к нему некрологом.
Черт знает, когда новоприбывший собирался настраивать свой коммуникатор и выходить со мной на связь. Видимо, сразу, как только оклемается, уймет дрожь в руках и приведет в порядок мысли. В иной ситуации я не возражал бы против такой неспешности, но здесь она была откровенно неуместной. Я рассчитывал, что прежде чем электронщик наткнется на сектантов, я успею ввести его в курс дела и дать ему несколько инструкций. Теперь, похоже, бедолаге придется обойтись без них.
Спускаться в разлом раньше времени было нельзя. Если похитители неожиданно снимутся с позиций и выдвинутся навстречу парню, меня пристрелят еще до того, как я открою рот, ведь по имеющимся у Пламенного Креста данным ему следовало явиться сюда одному, без сопровождающего. Чтобы спасти заложника, мне нужно показаться на глаза праведникам в строго определенный момент. Тогда, когда они начнут радоваться удачной охоте, не раньше.
