Read the book: «Прыжок в пустоту», page 3

– Я понял тебя, – ответил ей сухим голосом. – Ну что ж, все, значит все.

   Я завел машину, и в этот момент Ксюша продолжила свою мысль:

– Но я готова попробовать. Просто мы с тобой не обсуждали вообще ничего! Совсем. Мы общались, но о чем-то конкретном не говорили. Мне нужна конкретика от тебя. Что ты хочешь от меня? Какое развитие ты видишь в нашем общении? – как-то резко сменился тон диалога на выяснительный.

– В каком смысле?

– В том, что ты постоянно приходишь утром-вечером. Что ты хочешь? Какие намерения?

– Ну я не знаю, – честно ответил ей. – Просто ты мне нравишься, и все.

– Все ясно, – она открыла дверь и вышла из машины, направившись в сторону подъезда быстрым шагом.

   Я не очень любил подобные сцены, потому что по закону жанра ты вынужден бежать, что-то объяснять, договариваться.

   Но я побежал, попытался объяснить, договориться – все по классике того самого жанра.

– Послушай, Ксюш! – пытался остановить ее. – Послушай! А что мы можем сейчас, на данном этапе, обговаривать? Мы контракт подписываем разве? Я думал, что это все по-другому делается!

   Она остановилась.

– Я к тебе езжу с утра, – продолжал я, – вечером, и вообще тогда, когда у меня есть свободная минута, я с тобой в том же Вотсапе.

   Я обнял ее. Она положила голову на плечо как маленькая девочка, и мне стало теплее. Я не хотел, чтобы этот момент заканчивался, тепло ее тела заряжало меня.

– Давай я тебя провожу и поеду, все у нас будет идти, как идет, и мы, точно говорю, придем куда нужно.

– Хорошо, – тихим уставшим голосом сказала она, после чего поцеловала.

   Мы поднялись на пролет между третьим и четвертым этажом, уже ставший для нас значимым местом для встреч.

– У меня был еще один вопрос, – она очень нервничала, я чувствовал это.

– Какой был еще один у тебя вопрос? – коверкал ее.

   Мне нравилось ее передразнивать, но на этот раз реакции не было никакой.

– Ты женат? – спросила она.

   Я взял паузу, во время которой она побледнела.

– Ты женат, – поняв, разочарованно проговорила вслух.

   Я перестал что-либо понимать. Я ведь ей в самом начале нашего знакомства сказал, что у меня есть жена с ребенком но, если было нужно, я мог пойти на второй дубль:

– Да, женат и у меня есть ребенок.

– Господи, на что я подписалась, – ей становилось плохо, ее ноги начали подкашиваться, и она руками схватилась за подоконник. – Забери цветы обратно и отведи меня домой. Слава, почему все так, скажи?

   Не ответив на ее вопрос, я помог ей дойти до двери квартиры. Ноги у нее были ватные, подобных состояний я никогда в жизни не видел, и мне становилось слегка не по себе. На нее как будто обрушились сразу все болезни мира.

– Но ведь завтра мы спишемся? – спросил я ее, но дверь закрылась перед носом, едва она сказала в параллель мне «пока».

   Цветы я оставил у двери и спустился вниз, к машине. Дерьмовое окончание вечера. Спать захотелось еще сильнее, и, как только я попал домой, поставил цветы в вазу, сделал базовые процедуры с собакой, душем и сразу же упал спать, ни словом не обменявшись с женой.

   На следующий день я проснулся в 7 утра, нехотя погулял с собакой, обменялся несколькими фразами с женой, поцеловал сына и уехал работать. Было желание спрятаться под одеяло и не вылезать, и, возможно, я бы так и сделал, если было бы где. От Ксюши не было ни единого сообщения, и каждый раз, когда я открывал Вотсап, мне становилось тошно от этого факта. В течение дня я не приветствовал ни одного пассажира, и в машине, как я полагал, была не лучшая атмосфера. Даже, скорее, давящая. Это лето было достаточно прохладным для июня. Но теперь оно стало для меня каким-то пронизывающе-холодным.

   «Нет, так продолжаться не может долго», – решил я. Сквозь стыд и стеснение я начал набирать Ксюше сообщение.

   «Привет, я очень хочу тебя увидеть».

   Ответ не последовал, хоть после моего сообщения она и появлялась в сети каждые две-три минуты. Меня для нее будто бы не стало. Раньше она отвечала мне сразу же, как только заходила в сеть. Сейчас же она даже не читала чат.

   Так прошло несколько часов. И в обед мой телефон завибрировал от ее сообщения, и все мое нутро колыхнулось. Я резко схватил телефон, словно оголодавший кусок мяса, и прочел сообщение, в котором указывалось, что она будет ждать меня через час на парковке возле ТЦ «Золотой Вавилон».

   Я сошел с линии и сразу же направился туда.

   Ксюша опаздывала на двадцать минут, и я выкурил в ожидании ее пять стиков.

   Спустя еще десять минут ее Ноутик появился на парковке, и я сразу же вышел встречать ее.

   Она с кем-то разговаривала по телефону, смеялась и в конце диалога милым голоском сказала, что перезвонит чуть позже, после чего вышла из машины. От этого у меня все внутри начало закипать. Она с кем-то общалась, в то время как я весь день оставался незамеченным. Это очень злило, но я не подавал виду. В конце концов, устраивать на этой почве скандал было бы самоубийством. Мне бы решить вчерашний вопрос, а не добавлять новых причин для ссор.

– Привет, – она натужно улыбнулась и подала щечку для поцелуя.

   Мне захотелось развернуть ее голову и поцеловать как раньше, но я не стал. У меня бы на это не хватило внутренних сил – настолько был морально истощен.

– Пожалуйста, давай обсудим вчерашнее недопонимание, – начал я.

– А какое недопонимание, Слав? Ты женат, у тебя ребенок, – говорила она, загибая пальцы, будто мамочка отчитывает сына. – И в конце концов, шесть лет разницы. Ты представляешь, как это много?

– Но ведь у нас все было прекрасно! Все время, пока мы не подняли эту тему…

– Пока я не подняла, – поправила меня.

   Меня слегка сбивал ее грубый тон, но я старался не подавать виду и продолжал гнуть свою линию:

– Пока ты не подняла эту тему, все было прекрасно. Как может вот так за час все измениться? – я начал негодовать вслух. – Ты мне нужна, понимаешь? Я очень хочу быть с тобой. Мне с тобой хорошо.

– У тебя есть жена. И вообще, какого хрена ты снимаешь девушек в баре при живой жене? Сколько вы лет в отношениях?

   Я жалел, что сказал ей о своем статусе. Очень жалел. Но отмотать это было невозможно, поэтому нужно искать выход.

– Двенадцать. Семь живем вместе. Два года женаты, – словно сдавая отчет, сказал ей.

– Двенадцать, Боже! Как тебе можно верить? Вот, допустим, я с тобой в отношениях, и как мне тебе верить, если ты изменял человеку, с которым был 12 лет! Это ведь уже больше, чем семья.

– Мне с ней не было никогда так хорошо, как с тобой. С тобой бы такого не случилось. Если бы я был с тобой.

– Я тебе не верю, извини.

– Дай шанс! Просто шанс. Ведь все было хорошо. Просто на все нужно время, я ведь тоже не могу вот так взять и все разломать, – я пытался ее убедить, используя самый действенный рычаг.

   Я уже был согласен на развод. Но не сразу. Не таким вот образом.

– Я не хочу быть причиной развода, – сказала она.

– Да ты ей и не будешь! Это ведь само собой напрашивается… когда человека что-то не устраивает – он должен что-то предпринимать. Мы ведь с тобой это обсуждали, помнишь?

– Я тебе объясню. У меня были отношения, в которых молодой человек был женат. Я после этого всего отходила год. Я больше так не хочу, пойми. Ты мне нравишься, но я отказываюсь в этом участвовать!

   Я ее схватил и поцеловал. Она сдалась. Она согласилась участвовать в этом, я понял это по поцелую.

   Мы сели в машину и закурили по стику. Судя по атмосфере, мы все решили с ней: я пообещал закрыть свой вопрос статуса, а она, выплеснув пар, успокоилась.

– Мне сегодня ехать в банк. Я ведь ипотеку брать буду. Уже выбрала квартиру.

– О, уже все? – Она мне рассказывала про ипотеку и про то, что, по условиям устного договора с мужем об отсутствии новых секс-партнеров, он дает ей в долг под расписку деньги на первоначальный взнос.

– Да. Поэтому я поехала, – она поцеловала меня снова. – Вечером созвонимся, когда будешь с собакой гулять.

– Я заеду перед твоим сном.

– Так будет даже лучше. Буду тебя ждать, – она еще раз меня поцеловала.

   «Буду тебя ждать» – лучшее, что может услышать мужчина в свой адрес.

   Мужчине всего-то лишь нужно осознание, что ему благодарны и что он – важная составляющая в жизни женщины. Его женщины. Если женщина систематически дает понять мужчине, что она в нем нуждается, мужчина свернет горы на одном только энтузиазме. Если он будет чувствовать, что женщина полностью в его руках, полностью открыта, то никакие другие отношения не будут крепче, чем их отношения, ведь он взамен будет давать уверенность в завтрашнем дне и спокойствие – то, в чем нуждаются женщины. Таким образом все будет гармонично. Как только чья-то сторона ответственности начинает «проседать», то каркас отношений постепенно рушится и в итоге каждый уже занимается не тем: начинает пытаться «загасить» ту потребность, в которой нуждается, уходя в самокопание либо ища это качество в другом человеке, на стороне.

   «В любом случае необходима еще и химия, без нее никуда, – подытожил свои размышления, вывернув с парковки, – та химия, которая у меня сейчас с ней».

   Рабочий день, вернее, его последние часы прошли как нельзя лучше. Я больше не загонялся, ведь с Ксюшей был найден общий язык. На душе стало гораздо спокойнее.

   В этот раз я заехал к Ксюше на два часа, и мы стояли на нашем месте между этажами до часу ночи, после чего я вернулся домой. На этот раз я не сидел возле дома в машине и поднялся сразу. Но даже вернувшись домой раньше, я не гарантировал себе спокойной ночи, ввиду того, что время не может уберечь часто задерживающегося мужа от разговора с женой.

   Я чувствовал всем нутром, что это будет один из крайних моих с ней разговоров в качестве ее мужа.

Глава 4. Прыжок в пустоту

   Если твою голову посетила мысль, то ее реализация всего лишь дело времени. Твоя мысль – это уже готовый продукт, который твое бессознательное подготовило, разжевало и разложило по полочкам. То есть, если ты в ресурсе и способен что-либо предпринимать – ты реализуешь свою мысль самостоятельными усилиями. Если нет – бессознательное все равно приведет тебя к нужному результату. Что в принципе одно и то же.

   Мысли не вслух

   Пока я разувался, крутил в голове мысль о том, когда я крайний раз общался с Лешей. В квартире было темно, и я проследовал сразу же на кухню. Включив там свет, я увидел Еву, сидящую за столом.

– А ты чего тут в темноте? – спросил ее.

   По ней было видно, что у нас не все в порядке. Но это «не все в порядке» было куда более масштабно, чем когда-либо.

– Привет, – задумчивым голосом поздоровалась Ева.

– Почему не спишь?

– Есть диалог, – сказала она.

– Хорошо, я погуляю с Каспером и поговорим.

– Хорошо.

   Я надел ошейник на собаку и вышел из квартиры.

   Мне не очень нравились такие интригующие приветствия. Особенно на ночь глядя. Что она там придумала? Может, я где-то засветился с Ксюшей? Это было бы не очень хорошо. Даже больше – я не знал, насколько это было бы плохо…

   Я закурил стик и открыл диалог с Ксюшей. От нее висело несколько сообщений с вопросами, как у меня дела и как я доехал домой. С первого дня нашего общения я отключил оповещения от нее и подписал ее «Облакова», потому как у нас с Евой общий Айклауд. Телефоны мне доставались от нее после того, как я покупал ей новые. А так как у нее было на 30 гигабайт фотографий, которые ей было жалко удалять, а переносить долго, Айклауд оставался ее. Подобная миграция вещей от Евы ко мне касалась только телефонов, что, конечно, я считал большим плюсом.

   «Все хорошо, – ответил ей и добавил: – Вы там что?»

   «А мы сидим, винишко пьем».

   Пока Каспер, как умалишенный, бегал по аллее, я пытался написать сообщение. Эта собака, в целом, крайне чудная, к чему я никогда не смогу привыкнуть.

   «Тоже хочу», – написал ей, предвкушая грядущий с Евой диалог.

   «Скажи, ты спишь с женой?»

   «Странный вопрос», – написал ей в ответ.

   Этот вопрос был для меня странным в большей степени потому, что я не мог ответить на него.

   «Я не про секс. Понятное дело, вы трахаетесь».

   «Я сплю на отдельном диване. А она спит с ребенком на кровати».

   Мне было жутко интересно, что она на это ответит. Пока она печатала, я внимательно смотрел в экран, в ожидании сообщения.

   «Зачем вы вообще тогда вместе живете, раз спите даже отдельно? Это как получается: вы потрахались и разошлись каждый к себе спать?»

   Получается, да. Я так и привык уже жить. Даже не представляю, как бы я с другим человеком, даже если это касается жены, мог спать на одной кровати. Это, наверное, очень неудобно.

   «Так и получается», – ответил я.

   «А зачем ты ее дурачишь? Почему не поведешь себя достойно и не скажешь, что вас как пары нет?»

   Я не знал, что ответить, поэтому сошел с темы:

   «Я сейчас буду подниматься, целую тебя».

   «Сладких снов, Вячеслав», – ответила она и вышла из сети.

   В предвкушении диалога с Евой мой шаг по направлению домой был максимально неторопливым.

   На пороге меня встречала Ева.

– Мне кажется, что ты мне изменяешь, – заявила она в лоб.

   По ее лицу я бы не сказал, что она очень уж по этому поводу переживала. Впрочем, Ева была достаточно стойкой женщиной, и, в отличие от типичных представителей этого пола, умела держать удар.

– Да ну, какие глупости, – ответил ей, проходя в комнату к своему дивану.

– Ну-ну, посмотрим, – послышалось за спиной.

– Слушай, хочешь я тебе покажу свой Вотсап и вызовы, если тебе от этого станет легче? – предложил ей.

– Да, хочу.

   Я ожидал, что она скажет «Я тебе доверяю» или что-то в таком духе. Но нет.

   Я ей передал телефон, в голове вспоминая все чаты, которые так или иначе могли бы меня скомпрометировать. Их не было, а тревога была.

   Пока Ева разблокировала мой телефон, мне становилось все тревожнее.

   «Твою мать!!! – я вспомнил Ксюшу, и у меня затряслись руки. – Этого не может быть!!! Твою мать! Твою мать!!!»

   Я выхватил телефон из рук Евы и ушел в туалет, по пути удаляя чат с Ксюшей.

   Теперь мне нужно было как-то выбираться из этой ситуации, что-то говорить, а пока я сидел в ванной комнате за запертой дверью и в голове судорожно перебирал варианты. Вернее, пытался найти варианты выхода из ситуации, которых пока не было.

   Дверь внезапно отомкнулась, и в нее вошла разъяренная Ева – спасибо комнатным замкам, которые при наличии логического мышления можно отпереть с обратной стороны двери.

– Что это за Облакова? – тыча своим телефоном мне в лицо, спрашивала она.

   Так как у нас общий Айклауд, то и «Контакты» у нас общие. Это, конечно же, я имел в виду, но не полагал, что так глупо попадусь на общении с Ксюшей.

– Какая разница? – не нашел ничего лучше этого ответа.

– Что значит какая разница?! – взорвалась она с той громкостью, с которой можно обозначить свое возмущение, при этом не разбудив Даниила. – Что у тебя с ней было? Кто это такая?

– Ничего не было. Обычная Облакова. Психолог, – неожиданным для себя образом я нашел лазейку из этого конфликта.

– Какой психолог, что ты несешь? – не поверила она. – Либо ты говоришь, кто это, либо мы разводимся!

   Мы за 12 лет никогда не доводили диалог до рассуждений о расставании или, тем более, о разводе. Мы ссорились-то крайне редко, а когда это случалось, я сглаживал, и жизнь продолжалась дальше. Но после ее слов что-то внутри меня сломалось, и я не стал сглаживать, искать новые пути выхода.

– Тогда разводимся, – спокойно сказал я, вышел из ванной комнаты, взял магнитовский пакет и сложил в него четыре майки, четверо шорт и такое же количество нижнего белья с носками.

   Она стояла у входа в комнату словно в оцепенении. Я не хотел ее видеть, прекрасно понимая, что она сможет слезами меня переубедить.

– Ты куда? – спросила Ева.

– Я разберусь куда, – хладнокровно ответил ей. – За остальными вещами заеду на днях. По поводу алиментов и остального в процессе развода обсудим. Жить будете с Даниилом здесь, в моей квартире. Хочу по-хорошему развестись, чтобы не было ненависти.

– Давай поговорим, Слав, ну какой развод, – у нее на глазах появились слезы. – У тебя есть сын, куда ты собрался? Тут твой дом!

– Ева, мы разводимся, я тебя не люблю, – более грубо сказал ей, чтобы вызвать к себе ненависть и желание мирно решить вопрос. – Все ведь было у нас прекрасно, давай на этой хорошей ноте и разойдемся. Я не хочу скандалов и чтобы от этого страдал ребенок. Мы должны взаимодействовать так же, как муж и жена при ребенке, только уже живя своими жизнями.

   Слезы уже обильно заполнили глаза Евы и текли по ее каменному лицу. Она явно была не готова к этому повороту событий.

– Ты как твой отец! Вспомни, что хорошего вышло, когда он пропал! Ты ломаешь жизнь двум людям – мне и ребенку. Одумайся, Слава! Все можно решить же…

– Можно решить все, если ты сам того желаешь. Но у меня есть желание начать новую жизнь, обнулиться. Я не вижу себя в этой роли, пойми. Я хочу сохранить хорошие отношения, но уже в качестве мамы Даниила и папы Даниила, без приставки муж/жена.

– Слава, остановись, пожалуйста! – заревела она.

   Мне стало ужасно плохо, я хотел скорее покинуть эту квартиру, дом, город и спрятаться от этого всего. Назад пути не было, и я прекрасно понимал, что если поддамся эмоциям, то так и проживу жизнь для кого-то, но не для себя. Я никогда не обижал ее. По крайней мере, старался никогда ее не обидеть, всегда был щитом и опорой. Но, понимал, что даже разведясь с ней, я не оставлю ее и сына и буду всегда помогать. Это дело чести. В конце концов, я ей оставлял квартиру, то есть уходил по-мужски.

– Ева, ничего больше не будет. Я буду вам помогать и не оставлю вас, но я ухожу. – Уговаривая таким образом больше себя, чем ее, я успокаивался и мне действительно становилось легче оттого, что я твердил себе, что не брошу ребенка и буду помогать.

   Я больше ничего не слышал, что она говорила. Все ее слова не достигали адресата, я словно оглох. Оглох и ушел.

   Закрыв за собой дверь, я неожиданно для себя перевернул главу своей жизни. Внутренне я не понимал своих ощущений, но мне показалось, что это была эйфория вперемешку со страхом. Страхом от неизведанности одинокой жизни. Жизни без человека, ради которого работаешь и встаешь с утра. Жизни, в которой живешь для себя.

   Пока я спускался на лифте, в моей голове пролетали флешбеки, как отец уходил от меня.

   Мой отец не был ангелом в отношении меня и не давал спуска в моменты, когда я что-нибудь вытворял. А исполнял я регулярно и, соответственно, регулярно получал за это. Метод воспитания у каждого индивидуальный, и я нисколько не критиковал и не обвинял его за методы, где применялась сила. Возможно, именно поэтому я вырос с чувством справедливости, и, если я был где-то не прав – принимал это и соглашался, а не пытался выгородить себя.

   Отец ушел от меня, когда мне было 9 лет. Я до сих пор помню, как он быстро собирал вещи в сумку, нервно закидывая их без разбора. Я все понимал, и, пока он собирался, я сидел рядом на диване, стараясь не наблюдать за этим, смотря в телевизор, но ничего в нем не видя – настолько слезы залили тогда мои глаза. Я старался не плакать, но слезы все равно шли градом из глаз. Вся квартира пропиталась напряжением. Подобная атмосфера больше нигде в моей жизни не встречалась, но меня до сих пор пугала одна только мысль, что она может вновь появиться. Когда папа собрался, то сел рядом со мной и приобнял. Я не помнил, чтобы он меня вообще когда-нибудь обнимал. И я расплакался. Он потрепал меня по голове, взял сумки и ушел, перед этим упрекая мою маму в том, что это ее вина, что он делал все для семьи, а она ее разрушила. Тогда я понял две вещи, сидя в слезах на диване, потеряв отца:

– женщинам, даже самым близким, верить нельзя;

   Невзирая на всю мою любовь к маме, я понимал, что она предала отца. А когда у вас в детстве разрывается настолько фундаментальный шаблон, в котором мама – самый светлый человек на свете, то ничто не может исправить взгляд на данную проблематику.

– теперь моя семья состояла из меня и мамы.

   Во втором я ошибся, потому что через неделю на пороге появился мой будущий отчим и мама спросила у меня, не против ли я, чтобы дядя Саша остался с нами. Я был не против. Я вообще был мало чего против, такой вот компромиссный ребенок.

   Я был уверен, что папа из моей жизни никуда не денется. Потому что он один такой самый сильный и может в этой жизни всех победить. Но все случилось немного иначе. В течение года он забирал меня к бабушке, и я продолжал там испытывать дискомфорт, схожий с тем ощущением, которое я испытывал при уходе отца, словно я виновник ситуации, в которой мама с папой развелись. Но я был всего лишь ребенком, который оказался между двух противоборствующих сторон.

   С одной стороны мама, которая даже на алименты не подавала, но умудрилась продать квартиру, которую выдавали ей с папой от предприятия, не поделив с папой деньги пополам, а затем купить дом на вырученные средства.

   С другой стороны папа, который, похоже, даже меня ненавидел из-за всего вышеперечисленного и того, что я принял отчима. Не говоря уже о маме. Я это все понимал по его общению, когда, сидя за столом с отцом в полной тишине, я ел, и он мне сказал, брезгливо глядя на меня: «Ешь, а не хавай!».

   Мне было сложно, что я видел не того папу. Что папа по отношению ко мне стал каким-то чужим дядькой, который был вынужден брать меня к себе домой и кормить. И сложно от того, что он с бабушкой пытались меня переманить к себе жить, перманентно напоминая, что мне нужно сделать выбор, с кем жить.

   Мама меня спрашивала, пытались ли они убедить меня, чтобы я жил у них и ушел от нее, но я всегда отвечал, что ничего подобного они не говорят. Я понимал, что если скажу правду, то папа обидится на меня, потому что мама запретит меня к себе забирать. Но однажды, сидя за столом с тетрадью по русскому языку, я просто расплакался от этого бесконечного давления. Я все рассказал, и мама спросила, с кем бы я хотел остаться. Я сказал, что не знаю. Я правда не знал, с кем остаться, потому что я любил их одинаково. И тогда мама мне сказала «Кого бы ты ни выбрал, ты сделаешь правильный выбор, потому что это твой выбор между двумя людьми, которые тебя любят и которых любишь ты». В итоге я остался у мамы и начал вытворять. Я убегал из дома на двое, иногда на трое суток, и бродяжничал с друзьями постарше. Мы воровали металл с предприятий, сдавали, а потом шли играть в компьютеры всю ночь. Спали в поле под деревом. Я приходил домой, когда понимал, что уже так невозможно, и мама со слезами меня принимала. Затем снова и снова. И так повторялось из раза в раз.

   Когда мне стукнуло 11 лет, я начал прогуливать школу, узнал, что такое клей и детская комната милиции. Затем алкоголь, драки, тусовки в домах друзей огромными компаниями.

   Затем в 14 лет умерла моя двоюродная тетя, и ее двух дочек мама забрала себе, оформив опекунство. Одну звали Вероника, она была на год младше меня. Вторую – Надей, она была младше на 8 лет. Постепенно я начинал разбираться в тонкостях женского восприятия и в том, сколько может быть ухажеров у одной девушки и каким образом они прячут их от старших братьев. Так как на районе меня все знали, это было сделать почти невозможно, и Вероника просто просила провожать ее до начала улицы, а дальше она шла домой сама.

   И вот так я дожил до 15 лет, когда решил бросить курить и заняться спортом. К тому моменту я курил 8 лет. Научили меня курить две девочки из старших классов, заодно научив целоваться «по-взрослому». В 16 лет я встретил Еву и полностью погрузился в отношения. В отношения, из которых спустя почти 12 лет я вышел.

   В машине я закурил стик и, направив зеркало заднего вида на себя, сказал:

– Так надо, старик. Сложно, но так надо.

   После чего завел машину и поехал в сторону Западного – туда, где жил Володя..

   Володя из тех людей, которые обожали принимать гостей и, в случае необходимости, мог даже предоставить угол на длительное время. Таким, как он, заранее звонить было не нужно – в свободное от работы время он находился дома один, так как девушки у него не было.

   По пути к Володе я листал «Контакты» в телефоне в поисках Леши и наткнулся на Облакову. Решив, что раз уж она мне первая попалась, тогда пусть она узнает о моем уходе раньше Леши, после чего открыл в Вотсапе чат с ней.

   «Спишь?» – написал Ксюше.

   «Еще нет. Ты еще раз решил пойти с собакой погулять, чтобы пообщаться со мной?» – ответила тут же она.

   В ответ я написал всего 4 слова:

   «Я ушел от жены».

   Ответной реакции не пришлось долго ждать – Ксюша в течение каких-то мгновений перезвонила.

– Что значит ты ушел от жены? – спросила она шепотом.

   Я взял небольшую паузу, после чего, выдохнув, ответил:

– Это значит, что я теперь буду жить не с ней, а один. И значит, что мы скоро разведемся.

– Ну, разведетесь вы не скоро, потому что у вас ребенок. Но месяцев за восемь точно. Куда ты теперь?

– Я не знаю даже, куда мне идти, – соврал ей, потому как у меня в голове промелькнула надежда, что она меня позовет к себе переночевать.

   Но это были лишь мои фантазии.

– Сними номер, переночуй, а завтра определишься. Ты с собой все вещи взял?

– Четыре комплекта одежды. Я думаю, этого на первое время хватит.

– Хорошо тогда тебе заселиться, я тебя целую. Завтра на работу… – сказала она.

– Может, ты меня пустишь к себе? На ночь, – перебил ее своей инициативой, поняв, что от нее этого предложения не поступит.

   На другом конце провода воцарилась потрескивающая тишина. Она была, в какой-то степени, оглушающей. Но мне не суждено было оглохнуть, потому как Ксюша нарушила тишину своей классической причиной для отрицательного ответа:

– Ну ты же знаешь, что у меня договор с мужем. Да и ребенок тут.

– Ладно, я понял. Спокойной ночи.

– Пока-пока, – сказала она и отключилась.

   Немного поразмышляв, я все-таки позвонил Володе, на случай, если он решил сменить свой график работы на ночной.

– Володя, привет, ты дома? – сразу же перешел к делу.

   Из динамика доносился тупой рэп, который Володя заслушивал до зуда в голове.

– Слав, я же теперь в ночь работаю. А что такое? – спросил он.

   Мне не хотелось обсуждать произошедшее по телефону. Мне сейчас вообще ничего не хотелось обсуждать.

– Долгая история, – ответил ему. – Я, похоже, переезжаю к тебе на время жить.

– Я понял, – задумчиво произнес он. – Ну давай тогда я тебе позвоню, как закончу… Давай пересечемся, когда у меня будет перерыв, я тебе отдам ключи? Или хочешь, сейчас я сойду с линии и встретимся?

– Нет, работай. Давай тогда я покатаюсь по городу, когда освободишься – позвонишь.

– На связи, – сказал он, после чего отключился.

   Мне не хотелось лишний раз напрягать Володю, ведь я ему всегда звонил, как только у меня случалось что-то с машиной, и он сразу же выезжал на выручку. Сейчас был явно не тот момент, чтобы его дергать.

   Позвонив Леше впервые за неделю, я оповестил его о своих изменениях в жизни.

– Это рано или поздно произошло бы. Твое расставание с Евой.

– С чего ты взял? – мне стал интересен такой его вывод.

– Вспомни, когда мы с тобой занимались в тренажерном зале, ты рассказывал, какие тебе снились сны.

   Я помнил один из снов даже сейчас.

   На улице было тепло, и я стоял, наслаждался погодой, как ко мне подошла Ева и предложила расстаться, на что я спросил:

– Это правда, ты правда решила расстаться? И расставшись, мы разойдемся без обид?

   Она сказала «да», и у меня тут же на душе возникло ощущение свободы. То ощущение, которое я, кажется, не испытывал никогда. Ощущение, под которым чувствуешь себя невесомым и все вокруг мгновенно становится несложным.

– Помню, конечно, – ответил я Леше.

– Если тебе интересно мое мнение, то я тебе скажу, что ты сделал все правильно, – сказал он. – Ваши отношения изжили себя. Теперь побудь один и поживи для себя. Поверь, тебе это будет только на пользу. Вообще, каждому человеку нужно прожить жизнь в одиночестве, чтобы понять, в чем прелесть жизни в паре.

– Вот и буду с этого дня. Ты как всегда прав.

– Тогда я буду спать, а ты пока привыкай к новой роли, – зевнув, сказал он.

   Мне хотелось с ним поговорить подольше, но я не стал настаивать, понимая, что у всех есть свои заботы и самое главное – планы.

– На связи.

   Я положил трубку и, откинув сиденье, задумался о словах Леши.

   Он говорил достаточно дельные вещи. Когда человек не знает, что такое одиночество в осмысленном возрасте, он как бы и проживает не совсем полноценную жизнь. Невозможно быть полноценным, если знаешь только одну сторону жизни. В другой, одинокой стороне много нюансов, пройдя которые можно быть уверенным в том, что одну сторону своей личности ты изучил достаточно, чтобы теперь вступить в зрелые отношения. В отношения, которые будут гармоничными оттого, что ты, будучи одиноким человеком, разобрал все, к чему стремишься и с чем не готов мириться в этих самых отношениях. Ясные запросы и конкретика – гарантия безупречных отношений.

   В процессе размышлений меня понемногу окутывала радость от того, что я теперь не должен был ни перед кем отчитываться и передо мной был открыт весь мир. Вокруг было столько всего, к чему я не мог даже мысленно приблизиться ввиду обязательств перед женой. Ввиду того, что я должен был непременно приходить вечером домой и самостоятельно никуда не уезжать только потому, что мне этого хотелось. Я постепенно погружался в эйфорию от мысли, что вступаю в ту фазу жизни, в которой нет слов «нельзя» и «неприемлемо», которые негласно присутствуют в отношениях. В фазе, где есть только я и мои желания. И паря в этой ментальной невесомости, я не понимал, куда меня приведет следующий день, отчего становилось еще интересней жить.

Глава 5. Слава двух Ксюш

   За редким исключением все женщины мыслят одинаково и у них примерно одинаковые запросы к мужчинам: финансовая стабильность, спокойствие. Отсюда, если ты по-настоящему нужен хоть одной женщине – ты нужен всем.

   Мысли не вслух.

   Проснувшись в районе обеда у Володи в маленькой даже для одного человека комнатке, я нашел в телефоне десяток уведомлений. Мне позвонили дед, отец, бабушка и написали Ева, Ксюша и Леша. Создалось ощущение, что мой уход произвел эффект информационного взрыва, а посему мне нужно будет перед всеми объясняться. Для деда это наверняка стало огромным потрясением, потому как он больше всех участвовал в делах нашей с Евой семьи: передавал мясо, овощи и иногда отправлял деньги. Он видел правнука, то есть Даниила, всего один раз в жизни, когда из своей деревни приезжал к нам в гости. Сыну тогда было полгода. Теперь, на закате своих дней, ему вряд ли суждено будет увидеть его. Но я решил, что однажды постараюсь что-нибудь придумать, чтобы они провели время вместе. А пока мне нужно было разбираться с тем комом, который навалился, и перед всеми отстаивать свою точку зрения с выбором, который я сделал. Именно отстаивать, потому что мой папа уважал только свое мнение, как и бабушка.