Хор в законе
TextХор В Законе
Знающий – не говорит. Говорящий – не знает.
Лао-цзы
– Витя, это всё хорошо… – Илья Дмитриевич щёлкнул зажигалкой, закурил: – Но пойми: после Набокова, успех которого был обусловлен исключительно новизной – он первый заговорил об этом в литературе! – ко всевозможным интерпретациям данной тематики прибегали сотни авторов! Каждый со своей степенью успеха. И знаешь, некоторым таки удалось выстрелить. – его глаза излучали добрую, отцовскую улыбку: – Я хочу, чтобы ты понял одну простую вещь: никогда не пытайся экспериментировать с классикой! Ищи свой путь! И строй собственные миры. Поверь, это куда интереснее!
Он очень любил этого студента. Виктор был по-настоящему талантлив. Именно в нём Илья Дмитриевич видел преемника.
– Ну а как быть с попыткой переосмысления?… Ведь проблема действительно волнует людей!
– Да пойми, сама по себе идея неплоха! Всё на месте: элитная закрытая школа в Москве, собственный пансионат на черноморском побережье, где ученики ежегодно отдыхают. Молодой педагог. Красивая двенадцатилетняя школьница, дочь мэра. Бурный роман! Поход в горы. Невозможность продолжения отношений, опасность разоблачения, и в итоге – красивый суицид: она обнимает возлюбленного и вместе с ним летит в пропасть… – профессор снял очки, медленно потёр глаза: – Витенька, если ты задумал подзаработать деньжат, рекомендую впарить это в виде сценария какой-нибудь студии. Быть может и купят. Почему бы тебе вообще не заняться мылом?… Весьма прибыльная штука. И работой будешь обеспечен надолго, напишешь серий пятьсот и…
– Илья Дмитриевич, я же серьёзно.
– Не обижайся, родной… – педагог глубоко затянулся: – Я ведь тоже был молод. Это веянье лет. Все были юношами…
На этаже было тихо. Литинститут погрузился во мрак. В прокуренном туалете главного корпуса текла неспешная беседа.
– И всё таки, мне бы очень хотелось сообщить нечто новое… необычное.
– Ну вот и сделай это! Ты же очень способный автор! А так ты вряд ли сообщишь нечто новое.
Илья Дмитриевич стряхнул пепел. За окном серебрились клёны. Прогуливались трое студенток.
– Помнишь, шёл фильм на прошлой неделе? Дай Бог памяти… В общем там был действительно интересный сюжет.
– Не смотрел.
– Короче мужик, мой американский коллега, едет в отпуск. Ну… как водится, на Ривьере у него возникает бурный роман с особой на 35 лет моложе. И всё идёт гладко, пока на тот же курорт не приезжает его бывшая жена. Разведены они очень давно, и вроде бы, оставил он её беременной. Ну и выясняется, что в данный момент… он трахает собственную дочь.
– Боже…
– Вот так то! А в конце всё разрешает судьба: дочь погибает от укуса змеи. Ну и вроде они с женой по новой сходятся.
– Ужас какой.
– Зато великолепно с кинематографической точки зрения… – профессор отвернулся, с наслаждением чихнул: —… вот это было нормально.
– Да… неплохой сюжет.
– И что удивляет, надолго остаётся в мозгах. А это, брат, уже признак качественного продукта.
Виктор задумчиво глядел в окно.
– Но заметь, я говорю исключительно о КИНОпродукте. И только из-за твоего интереса к данной теме. Истинная литература, это немного другое… Она не всегда кинематографична, но влияние её куда сильнее! Более того: хорошая книга способна навсегда изменить твой внутренний мир! Литературе несколько тысяч лет! А кинематографу сотня.
– Быть может я не совсем раскрыл конфликт…
– Витя… – педагог кивнул в сад: – Что бы ты мог сказать об этих трёх молодых особах?
Девушки о чём-то весело шептались на лавочке. Ранний снег искрился россыпями алмазов. Было тихо, безветренно.
– Ну… в смысле?
– Вспоминай Чехова и его слова: «Я могу написать рассказ о чём угодно!»
Студент коснулся подбородка. Одна из девушек была его знакомой.
– Даже не знаю… ну… симпатичные.
– То есть, истинным значением данной фразы будет: я хотел бы их поиметь.
Виктор покраснел.
Нечто подобное действительно роилось в мозгах. Смутившись, повертел сигаретой:
– Ну, предположим…
– Ты не предполагай. Ты так сразу и говори. Зри в корень! И избавляйся от слов-шифтеров! Что ещё мог бы сказать?
– Думаю, беседуют они сейчас о своих кавалерах… причём… обсуждают нечто явно интимное. Думают, их никто не видит, и не слышит…
– Вполне возможно… хотя не факт. – профессор отошёл от окна, размял ноги: – Молодёжь, молодёжь… один трах у вас в голове.
– Ну не думаю, что вот так сразу можно найти идею для рассказа!
– Можно, поверь мне. Главное этого ХОТЕТЬ.
Илья Дмитриевич стряхнул пепел, задержал взгляд на тлеющем кончике.
– В далёком 74-ом, я вот так же, как ты учился на четвёртом курсе. И так же, одним поздним вечером курил в туалете с любимым профессором… Старик преподавал нам историю античной эстетики. Был лучшим другом самого Лосева, автора фундаментального труда! – он с улыбкой покачал головой: – Аркадий Исаакович Гейдельман… наш дорогой Люцифер. Так вот, однажды я тоже был в поиске. Долго искал сюжет для нового рассказа, хотел написать о космонавтах. Поделился этим с профессором… И ты знаешь, что он мне ответил?
– Что же?
– Мой мальчик, не ищите в небе того, что лежит у Вас под ногами!
– Глубокомысленно… но всё же?
– Я тоже мечтал написать что-то новое, необычное! И вот он мне говорит: Илюша, что у вас болтается внизу?…
Виктор ухмыльнулся.
– Я так же прыснул. И Люцифер справедливо укорил меня в юношеском максимализме и пошлости. И добавил: в САМОМ низу.
Я посмотрел вниз.
И увидел шнурок, болтающийся на левом ботинке. Он тут же спросил меня, какие именно ассоциации вызывает у меня данный предмет?
Я не знал, что ответить.
Он изменил вопрос: что мне напоминает дата 14 апреля 1961 года?…
И тут меня осенило!!!
Ну конечно! Вернулся Гагарин. Красная дорожка у Мавзолея. Весь мир наблюдает, как он строевым шагом идёт к Хрущёву! Болтается шнурок, и все молятся, чтобы Юра не упал!
Люцифер довольно кивнул, улыбнулся.
И на этом все мои фантазии кончились. Мыслей не было. Я тогда ещё спросил, уж не хочет ли он, чтобы я написал о шнурке? Учитель кивнул. Именно. Спросив, что конкретно я мог бы написать?
Тут уж я действительно смутился… В голову шла ерунда, решительно несовместимая с образом великого героя!
Я молчал, пытаясь сообразить… Думал о Чехове… уж он бы смог точно.
Говорю, ну… ранним утром Юра встал не с той ноги, у него порвался шнурок и т. д. и т. п… в общем будущий герой оказывается в обувном магазине, где молоденькая продавщица подбирает ему новые… и желает космонавту великих подвигов.
Забавно, промолвил Аркадий Исаакович, в самом деле… трогательно и забавно.
Но не более того.
И тогда он приблизился ко мне со своей тростью. Его козлиная бородка стала устрашающе острой в лунном свете:
– А как бы вы, юноша, отнеслись к тому, если бы Гагарин этим самым шнурком медленно душил Сталина? С наслаждением, холодной улыбкой в глазах. И не где-нибудь, а в Мавзолее, где тот проснулся после восьмилетнего летаргического сна, сразившего его в 53-ем!!! А ведь стране было объявлено, что тот умер!!! Рядом – мумия Ленина. За спиной у первого космонавта – Хрущёв и несколько избранных членов Политбюро. Это закрытая каста, к которой принадлежал и Сталин! И не убили они его сразу только потому, что не успели – тот заснул! Так и не сообщив им секретного кода-ключа от Пирамиды Атлантов на дне Бермудского треугольника!
Тогда я не мог поверить свои ушам. Чувствовал, медленно отнимаются ноги…
– То есть… они все с другой планеты?
– Да. – профессор улыбнулся: – Ты думаешь, он просто так ПЕРВЫМ побывал в космосе?…
Я был поражён.
Он тихо продолжил:
– У них не было другого выхода, кроме помещения Сталина в Мавзолей, и постоянного наблюдения за ним, параллельно готовясь к его ликвидации. Доклад Хрущёва на 20-м съезде был подготовительным, тактическим ходом! Народу необходимо было объяснить впоследствии КУДА и ЗАЧЕМ убрали «великого вождя»… Вспоминай холодную ночь с 31 октября на 1 ноября 1961 года! Вспомнил?!?
– Да… – еле прошептал я.
– И, когда дело было сделано, все постепенно исчезли вместе с настоящим лидером, инсценировав собственные смерти!
– А кто же был настоящим?…
– Тот, кто появился неизвестно откуда, прикрывшись личиной польского еврея-гипнотизёра Вольфа Мессинга.
– Человека, которого немедленно отправили к Сталину…
– Да, мой мальчик… ты, оказывается, неплохо знаешь историю! А выдумываешь всякую хрень о продавщицах обувных магазинов. Любого тогда сразу бы шлёпнули! Но этого человека Сталин ждал долгие годы!
– Значит… и развязался у него тогда шнурок неспроста?
– Конечно! Ведь это, дорогой мой, был отнюдь не шнурок! Ты же помнишь, шесть лет назад его тела так никто и не нашёл! Знаешь ли ты, ЧТО ИМЕННО они захоронили в Кремлёвской Стене???
– ???
– Этот самый ШНУРОК! – Люцифер чиркнул спичкой, по новой прикуривая. Его взгляд сверлил меня насквозь. Лицо, казалось, отсвечивает адским пламенем.
– Я уже вижу первые строки этой вещи…
– Молодец. Полагаю, я навёл тебя на верные мысли.
Виктор внимательно слушал профессора. Илья Дмитриевич с шумом выпустил дым, затушил окурок.
– Ну-с… мой юный друг, уже весьма поздно. Думаю, нам пора.
– Да, да… конечно.
Мужчины покинули уборную. Поприветствовав молодого декана, неспешно зашагали к лестнице.
– Илья Дмитриевич… и всё же?
– Витенька, ох надеру я тебе задницу! – педагог с грустью вздохнул: – Хотя… когда-то и я был таким же балбесом…
Выйдя на улицу, поравнялись с девушками. Те вежливо поздоровались.
– Витюша… даже мне известно, что одна из них неплохо поёт.
Виктор почувствовал, что краснеет.
– Да, да… твоя «знакомая»!
«Боже, откуда ему известно?»
– Будь добр, обрисуй мне ситуацию в ваших отношениях.
Замявшись, студент с неохотой признался в неудачной попытке остаться у девушки с ночёвкой.
– Она меня выставила… сказала, что мы ещё мало знакомы, и вообще… ей надо заниматься голосом.
– И ты, как баран, попёрся домой! – профессор покачал головой: – А ведь у тебя даже и в мыслях не возникло воспользоваться психофизиологией и подыграть ей! Сказать, что тоже поёшь в хоре! Более того – в церковном! И ты есть само благочестие, да и вообще, тебе тоже пора домой, но… ты бы на прощанье с удовольствием спел бы с ней что-нибудь… дуэтом. Понимаешь?
Студент шёл, понурив голову…
– Ты даже не попытался остаться у неё под каким-то другим предлогом!
Послышались раскаты салюта. Небо озарилось всеми цветами радуги…
– Ну, полно… что я, в самом деле? В конце концов, это твои отношения – Илья Дмитриевич достал бархотку, снял очки: – Между мужчиной и женщиной существуют чёткие законы поведения, нарушать, или идти вопреки которым нельзя. Закон номер один гласит: мужчина должен быть сильнее, умнее и мудрее женщины. Ибо только такой самец защитит, обогреет и накормит! Понимаешь? Что из этого следует?
Виктор вопросительно посмотрел на учителя.
– Всё, что бы не делала самка, подчинено ЭТОМУ закону. Всё находится в нём. Так вот и подумай… Почему бы тебе не написать о хоре?
– О хоре?
– Именно. О хоре. Снова вспоминай Чехова. И вообще, используй то, что под рукой. У тебя есть возлюбленная, которая увлекается хоровым пением. Представь себя в роли регента.
– Регента?… – Виктор почесал затылок: – Ну а дальше?…
– А дальше, батенька, думайте сами! Иначе, это уже будет МОЙ рассказ, а не ваш. Ты предлагаешь мне полностью расписать тебе финал?
– Ну…
– Ладно… так и быть. Дам ещё небольшую подсказку. – профессор тщательно протёр очки и водрузил их на место: – Хор приезжает на выступление в зону.
– В к… какую?
– Уголовную! Не аномальную же! Итак, начинается концерт… Поют все отменно. В клубе – аншлаг. Успех! Всё плачут. Больше всех – вор пахан, который принимает решение… о коронации всего хора.
Виктор непонимающе взглянул на профессора. Тот прыснул в ответ.
– Да шучу я, шучу… – дружески похлопал студента: – А если серьёзно, идея довольно проста. Хор – убийца.
Ученик снова ошарашено посмотрел на учителя.
– Напишешь детектив. Это именно то, что требуется сейчас всем крупным издательствам. Возьмут на ура! Только поподробнее пропиши линию смерти… – Илья Дмитриевич наклонился к Виктору и тихо шепнул что-то на ухо. Оба громко рассмеялись.
– Кажется, я уже нашёл великолепную идею… – студент с благодарностью глядел на профессора: – Обещаю шедевр!
Две фигуры медленно таяли в отблесках праздничного салюта. Свежий морозный вечер смешал их с толпой и растворил в декабрьской безветренной ночи…
Крематорий
«Крематорий, это место, где мертвых покойников намазывают кремом»
(из школьного сочинения)
– Иосиф Маркович, звонят уже третий раз! – секретарша волновалась: – Могу ли я соединить вас напрямую?
– Рита, почему ты не передашь их Сергею? – я поморщился, ну сколько можно! – К заместителю! Это его прямая работа, и то для особых заказов!
– Тут такое дело… Сергей Геннадьевич меня и попросили сразу же набрать вас!
– Не понял? А в чем дело?
Рита затараторила. У меня тут же разболелась голова. Еле сдерживаясь, я как можно спокойнее произнес:
– Соединяй.
Потер виски, головная боль усилилась. Вспомнил, что закончились таблетки.
– Здравствуйте, Иосиф Маркович!
– Здравствуйте! – я постарался взять себя в руки: – Всегда рады новым клиентам!
Голос заказчика был картавым и мягким. Я представил библиотекаря, или ботаника в толстых роговых очках. Он представился. Фамилия показалась мне знакомой. После обмена любезностями клиент перешел к делу.
– Иосиф Маркович, я хотел бы заказать у вас кремацию для моей жены.
Я побагровел. Кому отрывать голову? Рите? Сергею? Или этому клиенту? ЗАЧЕМ рядовой заказ передавать лично мне??? Да что они, обалдели там все! Не понимают, как я занят?!! Все, к черту уволю всех. Стараясь не показывать эмоций, я вежливо спросил:
– Соболезную вам. В каком морге тело? Свидетельство о смерти уже на руках?
– Моя жена в добром здравии, но хотела бы кремироваться сейчас. Мне передать ей трубку?
* * *
Я рано пришел в кладбищенский бизнес. Вернее – я родился на кладбище. Мой отец делал памятники, его младший брат, мой дядя, руководил похоронным оркестром. Еще один дядя, брат матери, был водителем катафалка. Половина нашей большой семьи трудилась на Центральном Комбинате Ритуальных Услуг, в ведении которого находились два главных московских кладбища. Другая половина была занята в Институте, курирующем бальзамирование и Кремацию высших лиц государства. Советское детство неспешно катилось под звуки похоронных маршей и завывания безутешных родственников. Мерзкий запах дешевого одеколона, заменяющего собой освежитель воздуха, груды искусственных букетов и прочей кладбищенской дребедени стали для меня повседневными спутниками, плотной стеной отгородившими от мира. Сверстники играли в футбол и ходили в походы. Я после школы шел в семейную мастерскую, где над обивочным материалом трудились женщины во главе с моей матерью. Сестры и тетка учили меня плести венки, работать с тканями, разбираться в основах бухгалтерского учета. Именно там, в нашей мастерской, под конец советской власти, отец и дяди заложили фундамент первого в столице, частного Похоронного дома.
Наступили 90-е.
Семейный бизнес прочно встал на ноги. На улицах Москвы загремели автоматные очереди. Мою семью это не пугало. Здоровый цинизм помогал воспринимать жизнь легко и правильно. Хороня братков в углубленных могилах добропорядочных граждан, я с удовольствием подсчитывал прибыль. Время летело быстро и беспечно.
Менялась страна. Вместе с ней изменилось и наше дело. Бизнес развился и вырос. В начале нулевых мы стали владельцами самого престижного кладбища Москвы. Помогли связи деда, и мимолетная неискренняя близость к режиму.
В 2005-м умер отец. Новый 2006-й я встретил полноправным главой Похоронного дома «Рубинштейн Ritual». Еще через год были возведены новый морг и гордость нашей семьи – Крематорий.
Процедура Кремации была завершающей ступенью сложного ритуала перед захоронением покойного. Кремировали усопших разными методами. Мы применяли собственный, оберегаемый поколениями. Имея дело исключительно с высшей прослойкой общества, наша семья старалась держать планку, быть вне конкуренции. Работать с нами было престижно.
* * *
– Иосиф Маркович, все на месте! – Рита приняла у меня пальто.
Я осмотрел себя в зеркале, пригладил волосы.
– Спасибо, Рита. Вроде вовремя.
Поздоровавшись с посетителями, я занял место во главе стола. Секретарша тихо прикрыла дверь. Сегодня предстояло беседовать с супружеской парой, разговор обещал быть не простым. Именно поэтому я принял решение о личном собеседовании, хотя обычно этим занимались мои заместители. Взору предстали пергидрольная блондинка и тот самый ботаник из телефонной трубки. Я не ошибся, у мужчины была густая борода и толстые роговые очки. Пара увлеченно листала наш фирменный каталог. С глянцевых страниц на гостя смотрели дорогие гробы и ритуальные принадлежности. Буйством красок поражали изысканные букеты и венки, предлагались различные варианты отделки персональных мавзолеев, траурные лафеты и многое другое. Отдельная глава посвящалась видам кремации.
Отключив мобильный, я с улыбкой кивнул гостям.
– Благодарю вас за визит и честь быть вам полезным.
– И вам огромное спасибо, что согласились на встречу. Вообще-то я хотела приехать одна, но муж настоял и…
– Мы всегда рады нашим клиентам, Светлана, в любое время, – я сдержанно улыбнулся: – Для нас это честь. Могу ли я вам что-нибудь предложить?
– Спасибо, нет.
– Итак. Насколько я понял из нашей телефонной беседы, речь пойдет о Кремации?
– Именно так, – Светлана посмотрела на мужа: – Виктор вам уже объяснил в общих чертах суть вопроса?
– Да, мы пообщались, но… по правде говоря, я не совсем уловил общий смысл, и нам лучше будет обсудить это сейчас.
Супруги переглянулись. Начать решил Виктор.
– Иосиф Маркович, речь пойдет об Обряде Кремации для моей жены.
Повисла тишина. Я посмотрел на Светлану.
– Виктор, насколько я вижу, ваша жена все еще жива и пребывает в добром здравии?
– Да, и слава богу.
– Тогда… я не совсем понимаю.
– Мы знаем, что это противозаконно, – Светлана достала сигарету: – Вы позволите?
– Конечно. Чувствуйте себя как дома, – я придвинул ей пепельницу.
Сам бросил курить пятнадцать лет назад и терпеть не мог дыма. С проклятием пообещав себе сегодня же избавиться от пепельницы, я с улыбкой глядел на гостей.
Светлана глубоко затянулась, с наслаждением выпустила дым.
– Мы готовы более чем достойно оплатить ваши услуги, назовите любую сумму.
– Света, простите, – я встал из-за стола: – но осмелюсь предположить, что вы не до конца понимаете всю серьезность шага? Не говоря уже об уголовной ответственности для всех нас?
Я подошел к окну. Летнее небо сияло бирюзой, перистое облако медленно плыло над куполами древнего монастыря. В приоткрытую форточку доносился шелест листвы. Воздух был насыщен ароматами лета. Я почувствовал жажду, взял графин с водой.
«Они сумасшедшие».
Налил, в несколько глотков выпил полный стакан. Прикрыл глаза. Вода напомнила мне об океане и белом пляже. Вдруг безумно захотелось уехать, бросить все к черту.
– Виктор, почему я сейчас не зову охрану и не приказываю вышвырнуть вас обоих на улицу?
Супруги с тревогой переглянулись.
– Потому что наша служба безопасности вас тщательно проверила. И не только перед входом в мой офис, вы уж простите. Фамилия у вашей семьи достаточно известная, наши предки имели общие интересы. Я сделал логический вывод, что вы не провокаторы, и не пришли сюда от конкурентов. Это я к тому, чтобы вы осознали всю серьезность того, что собираетесь сделать.
Молодожены согласно кивнули.
– Иосиф Маркович, ну что вы! Ни в коем случае! – Светлана поспешно достала из сумочки белый конверт: – Это в качестве аванса!
Я поставил стакан на стол. Взял трубку телефона, набрал номер.
– Вера, вы еще не приступили? Отлично. Мы сейчас зайдем.
Отключив телефон, я кивком пригласил супругов. В моем кабинете располагался персональный лифт. Выбрав из связки ключей нужный, я отворил двери. Виктор и Светлана вошли в кабину. Я нажал кнопку «Basement», лифт мягко покатил вниз. В нашем подземелье располагался морг.
* * *
Бомж Валера Тушкин любил кинематограф. Особенно утренние сеансы. В мягком кресле пустого кинозала можно было вздремнуть, спокойно, под какой-нибудь мультфильм, выпить чекушку, и наконец – просто отрешиться от действительности. Пять лет на улице лишили его последних иллюзий. Жизнь была серой и унылой. Но больше – жестокой и страшной. Иногда помогала водка. Сделав добрый глоток, Валера крякнул. Одним глазом уставился на экран. Второй глаз вот уже три дня не открывался после драки. Сегодняшнее кино было странным, не таким, какое обычно показывают на утренних сеансах.
Рассвет озарил площадь средневекового города. Людская масса плотной очередью двигалась к палачу, который спокойно рубил каждого подошедшего на части. Люди на экране весело переговаривались, смеялись. Каждый с нетерпением своего мига. Поодаль валялись отрубленные части тел. Чьи-то головы еще хрипели, шевелили губами.
– Что за нах… – Валера недоуменно поморщился. Вытряхнул остатки водки себе на язык. Закурить бы, а нельзя. Да и нечего, последний бычок он выкурил перед фильмом.
Площадь на экране потемнела, стала распадаться на части. Валера расслышал брань, кто-то рвался к палачу без очереди, кого-то тут не стояло.
Ощутил, что его трясут за плечо.
– Так, а ну давай отсюда! Нашел место, где спать! Убирайся, сейчас милицию позову! – уборщица погрозила Валере шваброй: – Ишь, вонь какую развел!
– Да тише ты, карга… – Валера зевнул, сгреб мятую кепку. Потянувшись, нехотя встал с мягкого кресла. На экране мелькали титры, пел веселый детский голос. Мультфильм закончился.
Выйдя на улицу, заприметил недокуренную сигарету. Быстро подобрал, с жадностью затянулся.
– Вот тебе и сказочка… – поспешно, в несколько затяжек добил окурок. Смачно сплюнул.
Дорога к центру была не близкой. Сегодня обещали кормить и дать место в ночлежке.
«Заодно и помоемся».
Перейдя на другую сторону, Валера не заметил черного автомобиля, притормозившего сзади. В следующий миг все вокруг потемнело, сильные руки втащили его на заднее сиденье.
* * *
Трехдневная подготовка к Обряду Кремации проводилась в морге, после чего тело усопшего переносилось в Крематорий. Главный ритуал содержал в себе таинство древних знаний, переводил мертвеца в светлый мир по ту сторону бытия. Только избранные могли позволить себе Переход в нашем Крематории. Лифт медленно ехал вниз. Я раздумывал, как поступить. Как объяснить этой паре, что не смогу выполнить их просьбу? Убедить, что затеянное ими является бредом и полным абсурдом? Наверное, лучше продемонстрировать.
Мы прибыли на место. Выпустив гостей, я плотно затворил двери лифта. В морге готовились отправить на кремацию тело известного финансиста. Мужчина был еще молод. Скоропостижная смерть настигла его во время бурной ночи с любовницей, не выдержало сердце. Предстояло исполнить завершающее перед кремацией действо. Втроем мы вошли в ярко освещенный зал препараторской. Посреди, на цинковом столе лежал труп мужчины. Его тело было румяным и свежим, бархатная кожа переливалась оттенком загара. Набухшие мускулы, казалось, подрагивали; было ощущение, мертвец вот-вот откроет глаза и сладко потянется. Эффект глубокого здорового сна был главным достижением нашей фирмы.
Кремация живых была запрещена в 1961 году. За нарушение закона с тех пор полагалась смертная казнь. Причину столь суровых мер знали немногие. Наша семья была в числе избранных.
Закон «О долговечности и нерушимости семейных устоев» от 19 апреля 2020 года, а именно Статья 17 «Об отношениях мужа и жены», предписывающая супругам иметь половой контакт не чаще одного раз в месяц, жестоко карала непокорных. Цель данного ограничения была простой. Сохранить до глубокой старости мужское желание и влечение к жене, способность постоянно выполнять свой супружеский долг, качественно воспроизводить новых граждан Великой России. Печальный опыт западных стран, где семейные узы подверглись законодательным атакам извращенцев и феминисток, а так же сторонников однополой любви, стал для России примером деградации общества, надругательством над его моралью и устоями. Европа и США вплотную подошли к демографической катастрофе. Для того чтобы удержать супругов от полового контакта чаще раза в месяц, даже от прикосновения и поцелуев, нашей фирмой по государственному заказу была разработана Мазь, которой натирали замужних женщин при ежемесячных осмотрах у гинеколога. За неявку на обязательный осмотр полагались 100 ударов плетью и внушительный штраф. Мазь, в случае прикосновения самца к телу женщины, вызывала у последнего приступ удушья и паралич мышц. Шок не был смертельным, но достаточно сокрушительным. Оставлял глубокий ужас и память о чудовищной боли. Действие мази было рассчитано ровно на 30 дней. После чего эффект проходил и наступала Общероссийская Ночь Супружеского Долга. Муж с женой наконец то обретали свободу. На следующее утро всех замужних женщин ожидало повторное нанесение Мази. Всех юношей и девушек по достижению 14 лет метили подкожными чипами, контролировавшими внебрачную связь. Нарушителей, в случае запрещенного полового контакта или мастурбации, ждали ураганные понос и рвота. После вступления в законный брак чипы снимались, но тут же приходило ежемесячное Натирание Мазью. До вступления в законный брак строго запрещалось иметь половые отношения. Государство и Церковь встали на защиту древних устоев русской Семьи. После Великого Воссоединения Земель, когда в состав России вернулись Польша, Финляндия и Прибалтика, были беспощадно уничтожены проститутки, гомосексуалисты и педофилы. Запрещено любое проявление эротики в культуре. Был строго ограничен Интернет. В новоприсоединенных Аляске и Калифорнии провели тысячи показательных казней отказавшихся принять Закон о Натирании. Отличие Натирания Мазью от Кремации, проводившейся строго для умерших, было существенным. Для Обряда Кремации использовали только особый Крем со специальным составом. Кремировали умерших следующим образом. Начинали с традиционного Ритуала докремационной подготовки. На протяжении двух дней и ночей тело массировали специально обученные массажисты, тщательно разминая каждый сантиметр мертвой плоти. Ритуальный массаж безостановочно шел двое суток, после чего тело натирали горчичным маслом с примесью меда и секретных компонентов из трав и неорганических добавок. Последней процедуре уделялись еще сутки. Через три дня тело покойного было готово к Кремации. Умершего погружали на Траурную Ладью и в сопровождении ритуальной свиты отправляли по реке Стикс к последнему Переходу. Реку Стикс нам пришлось стилизовать из выделенного участка подземного коллектора. Стометровый рукав проходящей под нами городской канализации был очищен и многократно дезинфицирован. Затем участок наглухо закупорили мощными фильтрами. Каменные своды были расписаны древнегреческими фресками, в нишах установлены статуи, озаряемые светом бронзовых факелов. В воздухе витал аромат благовоний и мрака загробной тайны. Чистая вода доставляла Ладью с телом к подземному причалу Крематория. Торжественный перенос тела в Кремационный зал осуществляла команда из крепостных, приписанных к нашему Похоронному дому. Шестеро голых крестьян, трое юношей и три девушки, несли на плечах обнаженного покойника к базальтовому постаменту Перехода. Поместив тело на постамент, крепостные становились на колени в ожидании Жреца. Натирание мертвеца Погребальным Кремом я проводил лично. Кремировать дворянина мог только глава Похоронного дома. После Обряда Кремации тело покойного растворялось в Вечности.
Мои предки участвовали во многих знаменательных Переходах. Прапрадед по линии отца Соломон Рубинштейн, проживавший до революции в Италии, был учителем великого Альфредо Салафии, отправившего в нетленную вечность известную на весь мир Розалию Ломбардо, живое тело которой до сих пор поражает миллионы в Катакомбах Капуцинов на Сицилии. Двухлетняя девочка стала триумфом науки того времени. Ее смерть навсегда преобразила умы.
Российская ветвь семейного генеалогического древа была представлена родственниками по линии моей матери, двое из которых на сегодняшний день состояли в группе Мавзолея В. И. Ленина.
Пару слов о Кремации Вождя. Вначале, анатомированное тело Ленина намазали вазелином с примесью кальция. И только после этого кремировали особым составом Збарского. К прискорбию, сто лет назад еще не было практики ритуальных массажей, избавляющих от необходимости удаления внутренних органов. Крайне несовершенной была и техника изготовления переходного Крема. Сегодня, когда наука с легкостью устанавливает причину смерти без анатомического вмешательства, на службу к нам пришли достижения биотехнологий и регенерации клеток. Передовые исследования проводятся в закрытом институте Кремации под руководством моей сестры. Еще в пятидесятые годы прошлого века нашими родственниками был изобретен Крем, совершивший революцию в Кремационной науке! За его основу взяли состав, обнаруженный в подземной лаборатории нацистов на территории Восточной Германии. Говорили, что с помощью этого крема Гитлер мечтал обрести бессмертие. Первые исследования проводились на замороженных телах неизвестных солдат, одного из которых впоследствии торжественно захоронили у Кремлёвской стены.
О стене. Недавно к своему великому ужасу, я обнаружил кощунственные ошибки в Детской Энциклопедии, трактующие возведение Кремлевской Стены на основе состава из минерального крема, используемого нашими предками-язычниками для, простите… повышения страсти у самок! Чему они учат наших детей!?! Мною было направлено письмо Президенту с опровержением мракобесия, и требованием немедленно уволить безумцев из Академии Наук, обязанных знать, что Крем использовался не только минеральный, но и органический! На основе навоза и болотного торфа! И именно ОН стал основным компонентом для фундамента и кирпичей Стены, которую впоследствии и назвали КРЕМлёвской!
Но вернемся к главному вопросу.
Испытания нового Крема Великого Перехода явили неожиданное открытие. В 1961 году в Главной лаборатории Института Переходной Кремации произошло ЧП. Группа из трех ночных дежурных, в нарушение инструкции и строжайшего запрета, устроила попойку. Изрядно напившись, лаборанты стали играть в карты. Проигравшему полагалось с ног до головы обмазаться Кремом для умерших. Никто не знал, что произойдет после, испытания на живых ещё не проводились. Проигравшей оказалась Антонина Залуцкая, младший научный сотрудник Института. Ее коллеги, Иван Афанасьев и Владимир Горчаков раздели Залуцкую до гола, после чего уложили на стол в препараторской. Два литра медицинского спирта напрочь лишили троицу разума и освободили от государственной присяги. Первым к Кремации Залуцкой приступил Горчаков. Он тщательно обработал Кремом ее ноги, паховую область и левую руку. Афанасьев кремировал правую руку, затем туловище и голову Залуцкой. После этого Горчаков и Афанасьев разделись до гола и обмазали Кремом друг друга. Затем совершили половой акт. После этого, совершили поочередно половой акт с Залуцкой. Сложно сказать, когда начались первые изменения. Вначале лишился чувств Афанасьев. Еще через пол часа наступили необратимые последствия для Горчакова. А после изменения настигли Залуцкую. Очнувшись, она обнаружила себя висящей под потолком. Сверху увидела лежащих на полу Горчакова и Афанасьева. Обнаженные тела не подавали признаков жизни. Отчаянно пытаясь спуститься, Залуцкая увидела, как в воздух поднимаются Горчаков и Афанасьев. Оба открыли глаза. Все трое стали орать благим матом, призывая на помощь.