Слепое Озеро

Радует, что Р.Уилсона переводят. Однако, данное произведение не из самых его блестящих: читабельно но, сюжет (на мой вкус) несколько затянут. Оценил на 4/5.

Немного смазана кульминация, однако сама книга – огонь.

Уилсон прямо по-кинговски показал карантин, особенно хороша линия с Тесс и её родителями.

+ БЭК-кольца и наблюдение за Субъектом действительно до конца книги остаются загадкой.

Понравился слог переводчика, приятно читать

Наконец-то появился адекватный перевод отличной книги Уилсона! С удовольствием перечитаю на русском. Спасибо издательству.

Уилсон очень классно смешал и квантовые технологии, и первый контакт, и развитие человечества в масштабах Вселенной. Интригующая история, которая не отпускает до самого финала

В целом неплохо. Хотя и несколько затянуто с мой точки зрения. Сюжет предсказуемый. практически с самого начала уже просматривается итог. Одноразовое чтиво.

Задумывались ли вы о том, насколько доступна и привычна нам самая большая в мире иллюзия? Если не догадались, о чем я, то уточню. Я говорю о самом обычном звездном небе в ясную ночь. Все, кто не имеет врожденной слепоты, видели его, и скорее всего восхищались красотой и глубиной открывшейся картины. Вот только перед нашими глазами иллюзия – это лишь видимая часть спектра, тот свет, который некоторые из звезд выпустили миллионы и миллиарды лет назад. Более того, скорее всего в данную минуту части из них уже нет, они завершили свой жизненный цикл, а возможно превратились в черную дыру. Вселенная огромна, и благодаря этому даже свет от самых далеких звезд с его максимально возможной в нашем физическом мире скоростью, пока не дошел до нас, из-за чего ночное небо кажется черным, за исключением видимой нами россыпи звезд. Это довольно известный парадокс Ольберса (или «фотометрический парадокс»). Приведенный выше пример ставит довольно важный вопрос о соотношении того, что мы видим, с тем, что есть на самом деле и тем, как мы понимаем увиденное. Помешала ли нам иллюзорность звездного неба изучать космос? Нет. Уже не первое десятилетие, а в общем-то даже не первое столетие, физика занимается такими исследованиями, где нужен глаз, вооруженный сложными инструментами. Невозможно просто так «увидеть» радиоволны или электрон. Сегодня одним из самых известных, масштабных и дорогих искусственных приборов для наблюдения за физическим миром является большой адронный коллайдер (БАК) - ускоритель заряженных частиц диаметром 26,7 км. С помощью него ученые проверяют т.н. «Стандартную модель». Проводить анализ данных столкновений частиц не так-то просто, особенно когда из раза в раз ничего нового столкновение «не выдаёт». И вот все чаще звучит идея использовать для анализа ИИ на основе нейросетей. Вот тут как раз скептики и могут отвести душу, обвинив ученых в том, что теперь у них не только искусственный глаз, но и искусственный мозг. Не покажет ли нам такая сеть лишь красивую иллюзию, которая не соответствует реальности, но удовлетворяет нашим ожиданиям? А теперь представьте себе, что наконец-то доведена до рабочей и практической версии модель квантового компьютера, и с помощью нее усилены нейросети, анализирующие данные. Отличим ли мы ретрансляцию реальности от убедительного сна неорганического разума? Мировая фантастика славится тем, что периодически предугадывает вектор развития человечества и какие-то события в нем. И то, как искусственный интеллект сегодня все чаще внедряется в программы анализа и сбора данных, очень напоминает события, описанные в романе «Слепое озеро», изданном еще в 2003 году, и написанным известным и титулованным канадским фантастом, автором нашумевшего «Спина» (2005) Робертом Чарльзом Уилсоном. Роман «Слепое озеро», получивший в год издания «Аврору» и номинацию на премию «Hugo» за лучший роман, отличает непривычно размеренное повествование, в котором прозаическое и реальное преобладает над остросюжетным и фантастическим. Такая «спокойная» фантастика не так популярна у поклонников жанра, но именно такие произведения нередко поднимают важные философские вопросы, а иногда и пытаются дать на них ответы (к сожалению, ответы не в этом случае). В центре повествования, рассказывающем о недалеком будущем, хорошо охраняемый правительственный исследовательский центр «Слепое озеро», названный так по географическому объекту, возле которого он расположен в США в штате Миннесота. Центр занимается наблюдением за разумной жизнью на планете в 51-м световом году от Земли. В частности, объектом исследования является представитель одной лангустоподобной расы, которого тут называют просто «Субъект»:

«Утро. Субъект зашевелился на своем матраце, лежащем на каменном полу лабиринта. Как всегда, врассыпную от его тела бросились десятки созданий помельче – паразиты, симбионты или, возможно, потомство. Пока Субъект спал, они питались кровью из его сосков. Мелкие зверюшки, размером не больше мыши, многоногие и движущиеся, словно змейки, быстро исчезли в щелях между полом и гранитными стенами. Субъект сел, потом выпрямился во весь рост. Согласно оценкам, рост этот был чуть больше двух метров. Очень представительный мужчина. («Мужчиной» Маргерит называла его про себя. В официальных документах она бы никогда не осмелилась на гендерные термины. Никто понятия не имел, есть ли у инопланетян пол и каким образом они размножаются.) У Субъекта было две ноги и симметричное тело, так что на большом расстоянии силуэт его в принципе можно было принять за человеческий. Этим сходство и заканчивалось. Кожа Субъекта – вовсе не панцирь, как можно было заподозрить, исходя из дурацкой клички «лангуст», – представляла собой тугую, шершавую красновато-коричневую оболочку. Плотная, хорошо сохраняющая влагу кожа, легочные щели вдоль груди и некоторые прочие подробности – многосуставчатые руки и ноги, а также крошечные конечности для манипулирования пищей по краям челюстей – заставили некоторых ученых умозаключить, что Субъект и его раса эволюционировали из насекомоподобной формы жизни. Согласно одному из сценариев ветвь беспозвоночных смогла сравняться с млекопитающими в размерах и подвижности, поскольку развила хитиновый хребет, в котором спряталась хорда, а внешним панцирем пожертвовала в пользу более легкой и гибкой кожи. … По утрам Субъект не одевался и не ел; вообще никто никогда не видел, чтобы он ел у себя в спальном помещении. Однако он задержался, чтобы избавиться от жидких отходов – для этой цели в полу имелся специальный слив. Густая зеленоватая жижа изливалась из отверстия в самом низу живота. Разумеется, картинка шла без звука, однако воображение Маргерит услужливо дорисовало урчание и бульканье. … Это действительно были руки, и они пугающе напоминали человеческие. Длинные гибкие пальцы числом три, «большой» же палец представлял собой неподвижный костяной выступ, торчащий из запястья. Однако ничего непонятного в руках не было. Можно было без малейшего труда вообразить, как эти руки что-то держат. То, как они быстро двигаются, тоже выглядело совершенно естественным».

Такая удивительная разрешительная способность «телескопов», сигнал от которых принимает база «Слепого озера», объясняется использованием высокопроизводительных квантовых компьютеров, построенных на принципах использования конденсата Бозе — Эйнштейна, и нейросетей, которые выхватывают, анализируют и «восстанавливают» сигнал от далекого источника.

«Она напомнила себе – все это произошло около полувека назад. Так было легче справляться с ощущением того, что она подглядывает. С этим существом ей не удастся ни поговорить, ни как-то еще обменяться информацией. Как именно сюда попадает картинка, оставалось загадкой, однако не было оснований полагать, что она передается быстрее скорости света. А солнце этой планеты, 47-я Большой Медведицы, Ursa Majoris, находилось в пятидесяти одном световом годе от Земли. … Программа наблюдения отслеживала перемещения Субъекта со стабильной и внушающей уважение точностью. Когда Субъект двигался, взгляд наблюдателя (или «виртуальная камера», если пользоваться терминологией отдела Видеозаписи) следовал за ним на одном и том же расстоянии. В центре кадра всегда был сам Субъект, но, по мере того как он перемещается, можно было изучать и окружающий его мир».

Отдел наблюдения за Субъектом возглавляет Маргерит Хаузер – опытный и внимательный ученый, а по совместительству мать одиннадцатилетней дочери Тесс. Девочка не слишком общительна, и обладает некоторыми особенностями, например, часто «подвисает» в своих мыслях, а иногда видит в отражениях некую «Зеркальную девочку», которая очень на нее похожа и просит ее о разных вещах.

«Тесс чувствовала себя одинокой и стала разговаривать сама с собой. Она придумала себе подружку, Зеркальную Девочку, и иной раз ей самой становилось нелегко отличить воображаемое от реального. Это проблема, да, но не галлюцинация. Тесс проверяли на височную эпилепсию и на добрый десяток других неврологических заболеваний. Все тесты дали отрицательный результат».

На момент описываемых в романе событий, Рэй Скаттер - бывший муж Маргерит и отец Тесс, исполняет обязанности начальника «Слепого озера». Он тоже ученый, но не настолько успешный, как супруга, он слишком замкнут на себе, имеет скверный характер и плохо относится к подчиненным и Маргерит. По судебному соглашению Тесс живет попеременно то с мамой, то с папой, причем каждый из них старается заслужить симпатии дочери и озабочен тем, что мол другая сторона не обеспечивает дочери должный уход. Отношения между членами этой семьи на фоне развернувшихся в исследовательском центре дальнейших событий станут основной линией сюжета. Жизнь в центре «Слепое озеро» идет своим чередом, рутинные дни исследовательской работы сменяют друг друга… пока однажды не объявляют карантин. Центр внезапно оказывается отрезанным от всего остального мира. Нет никакой информации о причине карантина, его продолжительности и в целом, том уровне опасности, который угрожает жителям центра. Связь нарушена, а пересечение периметра становится невозможным из-за сработавших систем безопасности, основой которой служат боевые самонаводящиеся дроны. Продовольствие и другие жизненно важные припасы доставляются с помощью беспилотных транспортеров. Как назло, в центр как раз за день до этого приехали три научных журналиста, которые хотели сделать отсюда репортаж. Они становятся не только невольными свидетелями разворачивающейся изоляционной драмы, но и ее прямыми активными участниками. Например, журналист Крис Кармоди сблизится с Маргарет, заменит Тесс отца и даже спасет девочке жизнь.

«– Знаете, Крис, давайте я вам скажу кое-что интересное насчет моего Бумера. – Что именно? – Он ничего не знает про блокаду. Не знает и знать не желает, главное, чтобы его кормили по расписанию. Счастливчик этот Бумер, подумал Крис».

С этого момента повествование переключается с рутины типичного НИИ на таинственную и мрачноватую атмосферу жизни «под куполом». Начинают проявляться все трещины в социальных взаимоотношениях. Но ученые есть ученые, несмотря на вынужденную изоляцию, они продолжают свои исследования. Субъект как раз нарушил привычный каждодневный цикл своих действий и неожиданно отправился в далекое путешествие по планете. Маргарет пытается выработать методику анализа его поступков, а ученые в целом спорят о том, можем ли мы примерять на Субъекта нашу картину мира, такие понятия как грусть, скука, одиночество, дружба, любовь, голод, обида… Рэй в это время пытается вскрыть почту руководства, «удобно» уехавшего как раз перед самым карантином в командировку. Затея удается, и в переписке он находит подтверждение своих подозрений, что в остальном мире случилось что-то необычное. Квантовые вычислительные центры в разных уголках мира начали образовывать необычные структуры, которые за форму прозвали «морскими звездами». Входящие в них люди бесследно пропадали. Ученые высказали предположение, что это новая форма жизни, которая на квантовом уровне взаимодействует с такими же структурами во всей Вселенной. Странные явления начинают происходить и в вычислительном центре Слепого озера…

«Слишком уж они были неожиданными. Контринтуитивными. Любой специалист в саморазвивающемся адаптивном программировании вам скажет, что БЭК-кольца в этом плане сильно отличаются от обычных БЭК-массивов, которые и сами по себе достаточно странно себя ведут. Мне не следует этого говорить, поскольку подразумевается, что я рассудительный и опирающийся исключительно на факты инженер, однако БЭК-кольца попросту мыслят странно. Причем такое объяснение ничем не хуже других, все равно никто не понимает, почему БЭК-процессор с открытой органической архитектурой работает быстрее, чем просто БЭК-процессор. Можно подумать, в него какой-то сраный дух вселяется, извините за выражение. И мы в машинном зале не просто поставляем требуемые вольты и амперы – штука, за которой мы ухаживаем, она почти живая. Иногда у нее хорошее настроение, иногда же…»

Рэй понимает, что чтобы предотвратить появление «морской звезды» в подчиненном ему центре, он должен уничтожить квантовый компьютер, пусть даже из-за этого прервется многолетнее наблюдение за Субъектом, причем скорее всего навсегда. Его планы становятся известны Маргарет и журналистам. С этого момента начинается активная фаза сюжета, где противостояние между скептически настроенным Рэем, пытающимся уничтожить вычислительное ядро, и Маргарет, открытой к Контакту и с интересом наблюдающей за новыми формами жизни, придет к своей кульминации. Откроется роль «Зеркальной девочки» и Тесс, как телескопа Субъекта. Окажется, что все это время он через дочь наблюдал за Маргарет и что его раса уже прошла фазу, когда их квантовые компьютеры в ходе своих вычислений открыли новую универсальную форму жизни, отраженную в «морских звездах», бороться против которой бессмысленно. *** Многие читатели романа скажут, что для фантастической прозы в нем слишком много семейной драмы, и будут правы, но стоит отдать должное, у Роберта Уилсона получился интересный портрет семьи ученых со сложными взаимоотношениями, где каждый ее член обладает своим характером и играет свою роль в общей истории. Именно то, какие Тесс, Маргарет и Рэй, определит их восприятие фантастических явлений и реакцию на них. Роберт Уилсон хорошо, но не идеально смешал драму о борьбе разведенных родителей за своего ребенка, производственный роман о работе исследовательского центра, фантастическую историю о Контакте, и замкнутый триллер, где жители небольшого городка вынуждены жить в резко и необъяснимым образом изменившихся условиях, что придает произведению некоторые утопические черты. Это очень неспешный роман, максимально приближенный к реальности, где первые фантастические события происходят в общем-то уже в последней трети книги. И тот сюжетный коллапс последних страниц, когда события резко ускоряются и приобретают масштаб, наоборот выглядит инородно и в целом, на мой взгляд, портит книгу. Еще одной непривычной для фантастики чертой произведения является то, что здесь много действующих лиц (около десяти), и в общем-то все они играют важную роль и почти равнозначны. Тут и крепкая на выражения прозорливая журналистка, и старый писатель-сноб, курящий травку, и разуверившийся в себе журналист, пытающийся оправдаться помощью приютившей его семье, и хорошо знающий свое дело исполнительный инженер, и подлиза-пиарщик, и суровый начальник охраны (кстати, русский) и юморная «все понимающая» секретарша, крадущая у своего босса пирожные, и еще целый ряд самых разных персонажей. Это персонажная многоголосица делает атмосферу в книге живой, действительно веришь, что эти люди тут живут и работают. Сюжет с неба звезд не хватает, и самое интересное и главное, как мне кажется, не в нем и не в основной линии главных героев, а в нескольких описанных в романе деталях. Вот об этом и хочется поговорить дальше. *** Во-первых, неспроста роман называется научно-фантастическим, ведь помимо атмосферы закрытого наукограда (кто прожил хотя бы неделю в военном или засекреченом научном городке в СССР меня хорошо поймет), через детали рабочего процесса ученых и их споры автор поднимает интересные научные темы. В «Слепом озере» ключевое место среди наук занимает ксеноэтология – наука о поведении и психологии разумных существ с других планет и звездных систем. Как понять существо, которое живет в других условиях, выглядит по-другому, у которого совсем иной обмен веществ и способы размножения, другая культура и социальная структура сообщества? Каков его «умвельт» и доступен ли он для нашего понимания в принципе? Даже в условиях одной планеты нам трудно представить, каково быть барсуком или лягушкой, альбатросом или осьминогом… А ведь мы плоды на деревьях одного эволюционного древа! Интересны эпизоды, где Маргарет изучает записи с изображением повседневных дел Субъекта, и постоянно пресекает свои попытки антропоцентрического взгляда: сравнения его поступков с нашими, ложного предубеждения в той же мотивации, как у нас. Благодаря этому становится понятно, как трудно быть внимательным, увлекающимся антропологом, социологом, этологом или психологом, но отказывать себе в удобном «додумывании». Но что делать, как понять Иную Жизнь? Автор в романе выделяет две точки зрения: пессимистическую и оптимистическую:

«– Получается, бессмысленно даже пытаться? – Пессимист скажет – да. Вернее, скажет – давайте собирать информацию, анализировать ее и обобщать, но о полном понимании лучше сразу забыть. И Рэй Скаттер – из их числа. В одной из лекций он сравнил идею экзокультурного взаимопонимания с «викторианской модой на столоверчение и медиумов». Сам он себя считает убежденным материалистом. – Однако не все в Слепом Озере с ним согласны, – заметил Крис. – Очевидно, не все. Существует и другая школа мысли. И его бывшая супруга в ней – один из записных членов. – Оптимисты. – Логично. Они утверждают: хотя культура лангустов обусловлена присущими им уникальными физиологическими особенностями, эти особенности можно наблюдать и фиксировать. Сама же культура – не более чем поведение, приобретенное в результате обучения, пусть даже оно обусловлено особенностями среды обитания и физиологии. Раз ему можно научиться, значит, его можно и понять. Они полагают, что, если узнать достаточно о повседневной жизни лангустов, за этим неизбежно последует и понимание. Они утверждают, что определенные потребности для всех живых организмов одни и те же: потребность размножаться, потребность питаться и удалять из организма отходы, и так далее – и что этой общности достаточно, чтобы рассматривать лангустов как отдаленных родственников, а не как безнадежно нам чужих».

А какой точки зрения придерживаетесь вы? Маргарет Хаузер считает, что несмотря ни на что мы способны понять другую цивилизацию, но предлагает неожиданный подход (и это самое интересное место в романе):

«Мы проверяем коннотации каждого используемого слова с истинно цензорским пылом. Все это делается во имя науки и часто имеет под собой веские причины. Вопрос – не ослепляем ли мы в то же самое время сами себя? В наших размышлениях о народе UMa47/E отсутствует рассказ, история. Жители UMa47/E – не люди, но мы-то люди, а человек интерпретирует окружающий мир, описывая его в форме рассказа. То обстоятельство, что эти рассказы иногда бывают наивными, или выдают желаемое за действительное, или откровенно ошибаются, вряд ли способно отменить сам процесс. Наука, в конце концов, в самой своей сердцевине основана на рассказе. Антрополог, или даже целая армия антропологов, может внимательно изучать фрагменты костей, каталогизируя их согласно десятку или даже целой сотне тривиальных на вид критериев, но неявной конечной целью всей этой деятельности является рассказ – история того, как люди возникли из других форм жизни на нашей планете, история нашего происхождения и наших предков. … Уверяю вас: нам не удастся их понять до тех пор, пока мы не начнем рассказывать о них друг другу истории».

Ну как тут не вспомнить слова Марка Аврелия: «Что есть жизнь? Пепел, зола… и еще миф…»! Действительно, атомы – просто атомы, пока они не открывают нам природу материи во всей Вселенной и тайну материального мира, звезды – просто звезды, пока не предсказывают нам вырождение в жаре последнего этапа сжигания водородного топлива, свет – просто волна, пока она не позволяет нам видеть мир вокруг, живое разумное существо – просто движущаяся белковая масса, пока мы не наделим его сознанием, волей, моралью и целью, звуки – просто звуки, пока они не складываются в слова и предложения. По крайней мере нашему виду трудно представить себе сознание в беспричинности и бесцельности своего существования. Нельзя просто так «быть», не имея желаний и потребностей. Это все и рождает историю, совокупность «рассказов», великих союзов и бесконечных войн. И именно этот «глаз культуры» предлагает использовать Маргарет. Но есть и альтернативная точка зрения от ее мужа Рэя: «мир как сон».

«Сны и мечты пропитывают все наше существование. Наши предки научились бросать копье не в бегущего зверя, а в то место, где бегущий зверь окажется одновременно с летящим по воздуху с определенной скоростью копьем. Предки использовали для этого не математику – воображение! Иными словами, сон. Мы видим во сне будущее положение животного и бросаем копье. Мы видим во сне картины из прошлого и на их основании планируем и анализируем собственное будущее. Как эволюционная стратегия, наши сны оказались чрезвычайно успешны. Если рассматривать человечество как вид, мы увидели во сне выход из тупика животных инстинктов в огромный мир еще не испробованных моделей поведения. … Однако теперь мы перешли на новую стадию. Мы начали строить машины, которые видят сны. Изображения, генерируемые БЭК-кольцами, есть не что иное, как сны. Они основаны на реальном мире, убеждаем мы себя, но они не аналогичны изображениям, полученным телескопами, ни с какой точки зрения».

Тем не менее, это не такая уж и альтернативная точка зрения, ведь что есть сон, если не еще один рассказ, с еще большей степенью свободы, рассказ, выходящий в своих сюжетах за грани привычного? И тут давайте перейдем к давно назревшему «во-вторых». Нельзя не отметить прозорливость автора не только в том, что он предвосхитил развитие в недалеком будущем нейросетей и технологии квантовых компьютеров (это было не так уж и сложно), но и объединил их и заставил стать инструментом науки. Как я писал выше, похоже мы как раз подходим к этому новому технологическому рубежу.

«– Затем сигналы интерферометра НАСА стали ослабевать, и для того, чтобы извлечь из статического шума последние крохи полезной информации, привлекли новейшую разработку – БЭК-кольца, квантовые компьютеры, соединенные в нейросеть открытой органической архитектуры. Причем удалось добиться большего, чем ожидалось. Каким-то образом посредством все более и более глубоко вложенного рекурсивного Фурье-анализа компьютеры смогли производить изображение даже после того, как интерферометры замолчали. Аналитический инструмент, предназначенный быть вспомогательным устройством для телескопов, полностью их заменил».

Тут я еще хочу обратить ваше внимание на слова «органическая архитектура». Недавно группа ученых получила результаты, которые косвенным образом говорят о квантовой природе нашего сознания. На эту тему уже вышел роман «Квантовая ночь» другого популярного канадского фантаста Роберта Сойера (читайте мою рецензию тут). И без того до сих пор является секретом то, как в 1,5 кг белковой массы нашего мозга помещается столь универсальная и сложная вычислительная мощность. Но если наш мозг – это органический квантовый компьютер, то такая «архитектура» может действительно послужить основой сверхмощного ИИ, занимающего при этом немного места и не слишком ресурсоемкого. Более того, если это органическая структура, то можем ли мы смело отрицать отсутствие у нее потенциальной возможности реорганизоваться в новую форму жизни?

«Понимаете, по существу, задача сводилась вот к чему – по мере того, как сигнал с комплекса «Галилей» ослабевал, его становилось все сложнее и сложнее отделять от шума. Соответственно, нам предстояло обнаружить этот сигнал и извлечь его, отделив от всевозможных случайных радиопомех, которые от всей Вселенной так и лезут. Меня часто спрашивают: «Как же вы это делали?» И мне приходится отвечать, что мы этого не делали и никто не делал, мы просто поставили перед БЭК-кольцами задачу, они дали варианты ответов, варианты стали скрещиваться и размножаться, пока из всего этого что-то не вышло. Сотни тысяч поколений в секунду, гигантская невидимая эволюционная гонка в духе Дарвина, выживает сильнейший… под «сильнейшим» в данном случае понимается «способный извлечь сигнал из-под груды шума». Код, пишущий код. Больше поколений кода, чем поколений живших на Земле людей, как бы даже не больше, чем поколений всех живых существ. Числа, усложняющие сами себя, как ДНК. В непредсказуемости и есть основная красота, понимаете?»

Может произойти подмена, которая обнажит «дилемму наблюдателя»:

«– Дело ведь не только в результате, но и в самом процессе. Галилей, будь у него достаточно терпения, мог бы объяснить устройство телескопа практически кому угодно. Однако даже те, кто непосредственно работает с БЭК-кольцами, не в состоянии ответить, как именно они добиваются результата. – Вы задаетесь вопросом, что на самом деле важнее – то, что мы видим, или то, как мы видим, – кивнул Себастьян. – Любопытная точка зрения».

В «Слепом озере» (во истину, слово blind в названии исследовательского центра очень уместно) пока ученые наблюдают за Субъектом и пытаются понять новую для себя расу разумных существ, настоящая революция происходит внутри квантовых компьютеров, которые в процессе коэволюции создали в своих недрах новую, неорганическую форму жизни.

«Кроссбэнк обнаружил явно искусственную структуру на поверхности водного мира HR8832/B. Процессоры Кроссбэнка немедленно построили вокруг себя аналогичную структуру, словно комплект шипастой брони. Заражение – или рождение? Инфекция – или воспроизводство? Как в Кроссбэнке, так и в Слепом Озере немедленно объявили карантин. Автоматические зонды сообщили, что лабиринтоподобные внутренние помещения «морской звезды» Кроссбэнка представляют собой очень странное место. Добровольцы вынуждены отступить, а роботы исчезают внутри, телеметрия быстро становилась неразборчивой. … Случилось нечто чрезвычайно важное, однако до сих пор невозможно осознать и объяснить простыми словами, что же именно. Утверждается, что мы, посредством созданных нами сложнейших компьютеров, фактически породили новую форму жизни – или же помогли возникнуть новому поколению древнейшей формы жизни, которая, быть может, старше, чем наша Земля. Ныне несуществующие комплексы в Кроссбэнке и Слепом Озере успели предоставить нам доказательства, что то же самое произошло ранее на двух других пригодных для жизни планетах в относительной близости от нас и, вполне вероятно, происходило по всей Галактике. … Это дает основания утверждать, что морские звезды представляют собой не только совершенно новую форму жизни, но также и совершенно новую форму разума, не имеющего с нашим почти ничего общего. Иными словами, заглянув в глубины небес, мы наконец достигли предела осознаваемого. Однако у нас имеется и противоположный пример HR8832/B, с лица которой те, кто создал там квантовые зародыши для морских звезд, бесследно исчезли. Возможно, естественным путем в результате природной катастрофы. Или нет. Возможно, мы стоим сейчас перед выбором. Возможно, раса, которая попытается по-настоящему осознать природу морских звезд, сумеет достичь желаемого, лишь видоизменившись. Возможно, чтобы понять природу загадки, нам предстоит самим в нее превратиться. Ведь еще Гейзенберг обнаружил, что между наблюдателем и наблюдаемым существует неразрывная связь…»

Люди обнаружили универсальную сетевую форму жизни, которая связывает разные уголки Вселенной, те места, где местные разумные расы дошли в своем технологическом развитии до создания мощных квантовых компьютеров. Обратите внимание на интересный ход Роберта Уилсона. Сначала он долго и последовательно рассказывает нам о том, как трудно изучать другую форму разумной жизни, иную по виду, но в целом такую же по сути, как и мы. По крайней мере, через уста героев, автор дает нам надежду на то, что такие как Субъект познаваемы, пусть и не сразу. Но потом читателя обдают контрастным сюжетным душем, знакомя с объединенной квантовой сущностью, которую понять уже просто невозможно. Это переход Жизни в ее эволюционном пути через биологию, а потом культуру в новый формат - информационный. Человек и «Субъекты» для такой небиологической формы жизни – это эволюционное прошлое, также, как для нас древние бактерии и первые хордовые. С этой точки зрения, теперь Разум на Земле делиться на две части: на уходящую в будущее информационную квантовую сущность, и на ограниченное своими материально-биологическими границами человечество. И тут новой краской играет выражение, с которого начинается роман и которое так часто повторяется на следующих страницах:

«Все может кончиться в любую минуту…»

Человечество в своем неуклонном развитии может, играя в Бога проиграть, причем забавным образом: самому став неловким Богом, создавшим принципиально новую форму жизни и разума. Сегодня мы определенно стоим на пороге переосмысления Человека, его трансформации в нечто, что помимо биологического и психического, будет включать в себя технологическое и информационное. Человек обречен или остановиться в своем развитии, или слиться с Машиной, или самому трансформироваться в Машину. Уилсон же рисует в своем романе ситуацию, когда Машина справилась сама, и человек стал не столько лишним, сколько необязательным. Как известно, Бог почил на седьмой день. Взяв на себя роль Бога, сможет ли отдыхать от трудов своих человек? Мне кажется, что нет, ведь ему нужна цель и причина, желание и его удовлетворение, чтобы чувствовать себя живым, чтобы творить СВОЮ историю и писать СВОЙ рассказ. От этого такая перспектива выглядит такой странной и пугающей. Интересно, что сам Роберт Уилсон при этом придерживается оптимистического взгляда, ведь хотя разумная жизнь и переходит в новый формат и уже отделена от людей и других похожих на нас разумных рас, она объединяет Разум в разных уголках Вселенной, делает его универсальным, а не разобщает разные культуры и цивилизации. Что это, закономерный диктат дошедшей до финала эволюции или достойное рая временное согласие между собой всего и вся? Вопрос открытый.

«– Сколько еще разумных видов вам известно – тебе и твоим сестрам? – Тысячи и тысячи видов-прародителей. За миллионы и миллионы лет. – Вы их всех помните? – Да. Тысячи разумных видов на планетах, обращающихся вокруг тысяч звезд. Разнообразие жизни, подумала Маргерит, почти бесконечно. Все они похожи друг на друга. Все разные. – Между ними есть что-то общее? – В физическом смысле? Нет. – То есть это что-то такое, что нельзя измерить? – Разум нельзя измерить. – А помимо разума? – Да. Невежество. Любопытство. Боль. Любовь».

*** КОРОТКИЙ ВЫВОД: Книга неплохо воспроизводит жизнь закрытого научного городка, и в ней высказаны некоторые интересные идеи, касательно антропологических и социальных исследований (восприятие ситуации через построение рассказа). Но при этом, автор немного «заблудился», плутая между семейной драмой, наукоемкой моделью исследования и историей о Контакте. КОМУ ПОРЕКОМЕНДОВАЛ БЫ: Тем, кто любит неспешную и медленно раскрывающую главную мысль фантастику. Тем, кто любит фантастику о работе исследовательских центров. Тем, кто любит фантастику на тему Контакта. Тем, кому интересна тема эволюции высокоразвитых цивилизаций. ОФОРМЛЕНИЕ КНИГИ: