Read the book: «Наследство Каменного короля», page 14

Глава 18. Сайрус

Алиенора сидела на краешке своей необъятной кровати.

Прошло уже, наверное, около недели, из которых она не помнила ни дня. Последнее, что отчетливо запечатлелось в ее памяти, был тот момент, когда страшное солдатское копье с наконечником в локоть длиной дважды вонзилось в грудь Эдмунда. Ее брата Эдмунда. Того единственного друга, кого она нашла и тут же потеряла.

А потом – провал. Какие-то тени, крики, черные сны, в которых она летела в нескончаемой пустоте. Палящий жар и мокрые от пота простыни. Ужасный холод, когда она сворачивалась на кровати калачиком, пытаясь согреться под грудой пуховых одеял. Кто-то совал ей в рот бутыли с водой, ложки, наполненные горькой дрянью, голоса рядом – то мужские, то женские. Ночи – когда очень темно и дни, когда откуда-то лился мутноватый свет. Зловонное дыхание наемников, которые один за другим мучили и били ее, то ли во сне, то ли наяву. Отец, который целовал ее в лоб и обещал, что скоро приедет, и они вместе отправятся в прекрасный город Лонхенбург с высокими шпилями церквей и ажурными витражами. И то копье, снова то копье, которое раз за разом – бесконечно – вонзалось в бездыханное тело. Мы ведь никому его не отдадим, сестричка? Никому, Бланка. Все в наших руках.

Она вспомнила все. Внезапно. Действие волшебного эликсира Миртена закончилось, развеялось, как дым от дуновения ветерка. Сон? О, нет, это был совсем не сон. И не было никакого падения с лестницы, в чем она робко пыталась себя уверить. Был Дрого, и плеть из воловьей кожи, и пропахшая сыростью темница. А вспомнив все, зарычала как дикий зверь.

Когда однажды утром Алиенора впервые с того дня осмысленно открыла глаза, незнакомая ей женщина тут же принесла большую плошку каши и бокал вина. Девушка съела все. Аппетита не было, но сводимый судорогой желудок отчаянно требовал еды. А потом ей сообщили, что скоро придет его светлость граф Клеймор, который хочет ее видеть. Алиенора кричала вслед скрывшейся за дверью прислуге и перебила всю посуду, до которой смогла дотянуться. Дрожащие ноги даже не позволили ей дойти до двери. С трудом натянув на себя платье, которое ей заблаговременно положили на кровать, она вновь улеглась, подрагивая то ли от плача, то ли от бессильной ярости. Платье было роскошным, пошитым из дорогого темно-зеленого бархата с золотым узором. Алиенора даже не взяла на себя труд хорошенько зашнуровать его.

Спустя час пришел он.

*      *      *

Алиенора сидела на краю кровати, темным взглядом уставившись на Рича Беркли. Граф, одетый, как всегда, во все черное с серебром, стоял перед ней, расставив ноги и заложив руки за спину, с крепко сжатым ртом, и только уголки его прищуренных глаз подрагивали от всех тех мерзостей, что она ему наговорила. Наемники, наверное, покраснели бы от смущения, услышав те слова, которые ее светлость юная графиня Хартворд выплевывала прямо в это ненавистное лицо.

Грудь девушки высоко вздымалась. Она замолчала, пытаясь прийти в себя. Граф, не шевелясь, стоял напротив. Минуту. Другую. Пять минут. Бесконечность.

– Хорошо, – наконец, выдохнула Алиенора, – я рожу вам сына. Или внука, или чудище морское, называйте, как хотите. Но у меня есть условие.

Граф вопросительно поднял на нее глаза.

– Какое?

– Потом вы отпустите меня, и я уйду, куда захочу.

– Куда же?

– Да какая вам разница. Можно подумать, я буду нужна вам после того, как вы получите своего ублюдка… Подальше от вас. В монастырь… в проститутки в какой-нибудь портовый город.

– Алиенора, это неразумно.

Она отмахнулась, как от назойливой мухи.

– Смотрю, у вас все очень разумно. И еще: не подпускайте ко мне Дрого. Будет свадьба, а потом я видеть его не хочу. Иначе я убью его, задушу, перегрызу ему горло ночью. Это мои условия. И я хочу от вас клятву, я хочу бумагу, где вы собственноручно пообещаете мне то, что я прошу.

Граф пожал плечами.

– А какую гарантию я получу от тебя?

– А что вы хотите? Вот это? – Алиенора откинулась на постель и, задрав юбку, бесстыдно раздвинула ноги. – Нате, берите, не жалко. Там уже половина ваших солдат перебывала.

Рич хмуро смотрел на нее. Она зверски расцарапала себе весь живот и верхнюю часть бедер; тело было покрыто коричневато-кровавой коростой, везде виднелись еще свежие капельки крови, сочащиеся из порезов. Граф глянул вокруг: в углу валялись осколки разбитой стеклянной вазы.

– О, дьявол…

Алиенора хихикнула.

– Что, дядюшка, уже не так красиво? Ну, куда вы… неужели не хочется?..

Стиснув зубы, граф молча развернулся и направился к дверям опочивальни.

– Да куда же вы?! Ну, тогда пригоните сюда хоть кого-нибудь, кто сможет сделать мне ребенка… а то у вас все наемники, похоже, недоделанные… бабу не могут обрюхатить…

– Я пришлю тебе Сайруса, – бросил тот, не оборачиваясь, – он посмотрит, как это можно залечить.

Вслед его удаляющимся шагам доносился издевательский смех Алиеноры. Вскоре он затих, обратившись во всхлипывания. Из глаз ручьем полились слезы, все тело сотрясали рыдания. О, чуть слышно шептала она, где же ты… ты не мог умереть… Непослушными руками одернув вниз подол платья, она села на кровати, закрыв лицо ладонями.

Спустя четверть часа к ней пришел Сайрус. Сказав ей раздеться и улечься в постель, он, хмуро покачивая головой, внимательно оглядел все раны. Потом ушел, а через несколько минут вернулся в сопровождении двух женщин, притащивших большие тазы с теплой водой и тряпки; из своих карманов он вынул несколько склянок. Заперев за женщинами дверь, он, засучив рукава, принялся за дело.

Сайрус был высоким худым мужчиной с острой бородкой и гладко выбритой головой; наискось через все лицо у него шел довольно заметный рубец и один глаз из-за этого был полузакрыт, а выражение лица казалось зловещим. Как и его господин, он носил черные одежды; на длинных, не по-мужски изящных пальцах красовалось по три перстня на каждой руке.

Целый час она лежала на кровати; Сайрус, покусывая губы, колдовал над ней. Рядом на табуретах стояли два таза и целая стопка чистых хлопковых полотенец; использованные он небрежно отбрасывал в сторону. Осторожно обтирая раны, он тут же накладывал слой горьковато пахнущей мази и забинтовывал больные места; каждый раз после минутного слабого жжения Алиенора чувствовала заметное облегчение. Ее окровавленное платье он без малейших раздумий кинул в камин.

– Все, – наконец произнес он, отшвырнув очередную тряпку в сторону. – Так легче? Лежите и не шевелитесь. Лучше, если до вечера. Вечером приду и сниму повязки. Сами ни в коем случае не снимайте, иначе всю жизнь будете со шрамами ходить. Понятно?

– Да, спасибо. – Алиенора краем глаза глянула на него. Сайрус, вытирая руки, уже собирался уходить. – Я была бы вам благодарна, если бы вы прикрыли меня чем-нибудь.

Ни слова не говоря, он взял чистую простыню и, встряхнув ее, набросил на девушку.

– Так вы, оказывается, лекарь?

В первый раз за все время он посмотрел ей в лицо своим единственным открытым глазом, черным и непроницаемым, как глубокий колодец в солнечный день. Лицо с морщинами, но без возраста – тридцать лет? пятьдесят? – не выражало ничего, как будто он разглядывал очередную рану очередного наемника.

– Можно и так сказать.

– Что значит – можно сказать?

Сайрус покачал головой.

– Я не совсем лекарь. – И, помолчав мгновение, добавил: – Но и лекарь тоже. Все это очень глупо, миледи. – Подойдя к кровати и почти грубо ткнув пальцем ей в больной живот – Алиенора охнула, – он закончил: – Так вы ничего не добьетесь, только испортите себе всю красоту, а толку, поверьте мне, не будет. Ни-ка-ко-го. Приучайтесь, девочка, думать перед тем, как что-то делать.

– Скажите, почему вы тогда принесли мне хлеб?

– Принес, потому что принес. Мне было жаль вас.

– Почему?

– У меня тоже есть дочь, миледи. Примерно вашего возраста, чуть помладше. Почти есть. А можно сказать, что и нет. Она очень больна.

– Чем?

– Это не ваше дело, девушка. – Сайрус развернулся, направляясь к двери. – Все, спите. Я приду сразу после захода солнца.

– Нет, – решительно заявила Алиенора, – останьтесь. Я хочу знать. Я хочу знать, почему вы помогли мне.

Лекарь, не отвечая, повернулся к ней спиной.

– Стоять! А не то я сдеру эти чертовы повязки и будете потом Ричу объяснять, почему у меня весь живот перепаханный. Совру и глазом не моргну, имейте в виду.

– Очень глупо. – Сайрус, осторожно поставив таз с водой на пол, уселся на табурет рядом с кроватью. – Что вы хотите знать?

– Для начала – что с вашей дочерью?

– Да какое вам дело?! Ну, ладно. Три года назад – ей только исполнилось тринадцать лет – ее изнасиловали и зверски избили, а потом бросили в реку под замком. Прямо из окна, с высоты тридцати футов. Она выжила, но… сошла с ума.

– И… где это случилось?

– В замке Клеймор.

У Алиеноры широко открылись глаза.

– Дрого?.. – чуть слышно выдохнула она.

Сжав губы, Сайрус впился в нее своим единственным глазом.

– Я этого не говорил. Я не знаю.

– Но это многое объясняет. Ваше отношение ко мне, в частности. Почему же тогда вы служите им?

Лекарь еле заметно моргнул, но не более того.

– Не им, а ему, – холодно произнес он. – Ричу Беркли. Повторяю, я не могу ничего утверждать наверняка. И мне некуда больше идти. Он держит мою дочь в подземелье, на цепях. И еще – у него есть кое-что мое, что он не отдает мне. Все? Я могу идти?

Алиенора вздохнула.

– Мне очень жаль, мастер Сайрус.

Тот невесело усмехнулся.

– С чего бы это? Но все равно, спасибо на добром слове. Но тебе, девочка, надо больше думать о себе, а не о чужих проблемах. Сдается мне, что сейчас жалеть надо вас.

– Я вам не девочка…

Алиенора отвернула голову в сторону, уставившись в распахнутое окно. На минуту в ее опочивальне зависло неловкое молчание.

– У меня есть выход? – наконец спросила она.

Лекарь покачал головой.

– Боюсь, что нет. Даже сбежать сейчас не получится. Вас охраняют человек десять. Во всех коридорах и даже, если выгляните из окна, там еще трое стоят и смотрят на ваши окна.

– А где сейчас Дрого?

– Здесь, в Хартворде, – ответил тот, – но с его стороны вам ничего не грозит.

– Почему вы так думаете?

Сайрус в нескольких словах рассказал ей, что случилось после того, как в замок вернулся граф Клеймор. Он избил Дрого, рассказывал лекарь, причем так жестоко, как никогда до этого. А после этого запер его в его покоях, посадив на хлеб и воду, и поставил у входа стражу, пригрозив, что собственноручно убьет того, кто посмеет выпустить Дрого без личного разрешения самого Рича. То же самое он заявил и тем солдатам, что охраняют сейчас Алиенору – если они посмеют впустить к ней Дрого или кого угодно без его позволения, он скормит их волкам.

– Миледи, вы помните тех двух стражников, что… охраняли вас в подземелье?

– Да. – Алиенора задумалась. – Одного звали, кажется, Эврар, а второго не помню, как. И этот второй был ко мне… немного добрее. Во всяком случае, он не бил меня.

– Граф Рич сжег их. Живьем, – сказал Сайрус. – У вас в подвале донжона есть ванная. Он приказал сковать их цепями, бросить туда и облить маслом. А потом самолично швырнул туда факел.

Алиенора вздрогнула. Но не более.

– Так что теперь, – закончил лекарь, – как это не парадоксально, пока рядом Рич Беркли, вам ничего не угрожает. Вас будут холить и лелеять. И даже если вы потребуете у него лапу глорха, чтобы съесть ее на завтрак, он немедленно отправит за Вал целый отряд, чтобы ее добыть. Но, конечно, до определенного момента.

– Да. – Она кивнула. – Пока я не рожу ему ребенка.

– Именно. А потом он потеряет к вам интерес. – Сайрус поднялся с табурета. – Достаточно, миледи. Вам нужно отдохнуть. Вот, выпейте вот это. – Он протянул ей маленькую склянку. – Не бойтесь, это просто поможет вам уснуть. Я приду вечером.

– Я и не боюсь.

Слегка улыбнувшись, он кивнул и вышел за дверь, заперев ее снаружи.

Когда он вернулся после заката солнца, Алиенора уже не спала. Лежа на спине, она бездумно смотрела в открытое окно; целая россыпь звезд загоралась на темнеющем небе; созвездие Анеррильон сверкало девятью яркими точками.

Она с изумлением посмотрела на Сайруса. Тот переоделся, оставшись, тем не менее, во всем черном, однако теперь на нем был длинный балахон с волочащимися по полу рукавами, перетянутый широким серебряным поясом со странными знаками, такими же, как на подоле и рукавах. На правой и левой руках красовалось только по одному кольцу с огромными, опять же черными, камнями, мрачно поблескивавшими в полумраке. На шее висела толстая золотая цепь с медальоном, в котором сверкал большой темный сапфир.

– Что это за наряд?

Лекарь махнул рукой.

– Вы не должны мне мешать. Просто лежите и молчите. Все вопросы потом.

Он вытряхнул из мешка, который принес с собой, пять толстых свечей и какие-то пергаментные свитки; затем расставил свечи вокруг кровати, поместив одну в изголовье, две – по бокам и еще две в ногах. Что-то тихо бормоча себе под нос, Сайрус зажег их лучиной.

Алиенора, удивленно на него уставившись, молча следила за этими приготовлениями.

– Что…

Лекарь грозно глянул на нее, приложив палец ко рту. Она замолчала. В сумраке, одетый во все черное, с бритым черепом, Сайрус выглядел жутковато. Сдернув с нее простыню, он принялся осторожно снимать повязки, швыряя их в камин. Девушка, закусив губу, еле сдерживалась от того, чтобы не повизгивать: некоторые бинты успели присохнуть к ранам. Приподняв голову, она посмотрела на себя. Мазь, увы, оказалась не чудодейственной; кровь, конечно, не текла, но длинные и страшные царапины по-прежнему бороздили ее тело.

Сайрус, встав около кровати у нее в ногах, развернул один из свитков и тихо и нараспев принялся его читать. Язык был Алиеноре не знаком; он читал с длинными придыханиями, произнося много шипящих звуков. Закончив, он бросил свиток на пол и, снова предостерегающе приложив палец к губам, осторожно положил руки ей на живот. Что-то шепча, Сайрус принялся медленно и едва касаясь, водить ладонями по ранам, легко перебирая пальцами.

Дыхание у Алиеноры прервалось; то ли с ужасом, то ли с изумлением она следила за его манипуляциями: рубцы, как по волшебству, медленно затягивались, исчезая без следа; ладони его были сухими и очень горячими.

Спустя, наверное, полчаса он отпустил ее. Взяв одну из свечей, Сайрус внимательно осмотрел заживленные участки; потом отставил свечу в сторону.

– Все, – устало сказал он.

Согнувшись в три погибели, Алиенора потрясенно себя разглядывала, осторожно водя руками по животу и ногам: все следы шрамов и царапин пропали; кожа стала даже более гладкой, чем раньше. Соскочив с кровати, она схватила его за руки, повернув их ладонями вверх. Ничего необычного: обычные ладони с обычной сеточкой из множества бороздок.

– Успокойтесь, миледи. – Сайрус мягко высвободил свои руки. – И оденьтесь. Вы уже вполне можете сделать это сами. Все хорошо.

Алиенора плюхнулась на кровать. Посидев с минуту, она медленно завернулась в простыню, глядя на него расширившимися глазами.

– Что это было? Вы – не лекарь?.. Врачи так не делают.

Сайрус устало уселся на скамью у стены.

– Это волшебство, девочка.

– Вы – маг?!

Он едва заметно кивнул.

Алиенора нагнулась и схватила один из валявшихся на полу свитков; быстро развернув потрескавшийся от старости пергамент, она успела усмотреть только длинные строчки странного вида письмен, когда Сайрус вырвал свиток у нее из рук и, собрав остальные, торопливо запихал их обратно в мешок.

– Не нужно. Это может быть опасно.

Девушка подняла на него глаза.

– Не понимаю. Я думала, что магов уж нет давно. С тех пор, как они построили купол над Валом.

– Есть, как видишь. – Сайрус улыбнулся. – Но нас мало.

– Удивительно. Расскажите. Вы сказали, что вопросы потом, вы обещали.

Лекарь вздохнул. Давно, начал он, больше ста лет тому назад, на юге и юго-западе королевства Корнваллис начали твориться странные вещи. Пропадали люди, черный туман поглощал целые деревни, тени возникали ниоткуда, из расщелин выползали жуткие, никому неведомые до того времени существа – гоблины, ползуны, дхарги и огры, шныги, громадные ящеры и прочие твари, а войска, посланные на их уничтожение, бесследно исчезали. Начавшаяся постройка Гриммельнского Вала помогла мало: чудища с легкостью перебирались через каменные преграды, а армий, достаточных для обороны, становилось все меньше и меньше.

И тогда король Илидир решил обратиться за помощью к магам, даже несмотря на то, что его предшественники, и в особенности его дед Идрис Леолин нещадно преследовали ревнителей старой веры. Маги предложили соорудить огромный купол над всем пространством за Валом, который защитил бы границы королевства лучше, чем легко разрушаемая каменная преграда. Около двух сотен магов со всей страны собрались вокруг зараженной местности и единым усилием возвели мерцающий серо-синий шатер. Но что-то пошло не так: либо их совместная сила оказалась чрезмерно велика, либо по другой причине, но купол, зародившись в одном месте, с неодолимой силой вырос в размерах, поглотив значительно бóльшую территорию, чем это предполагалось вначале. Много магов оказалось внутри него, и их не видели с тех пор, а некоторые оказались охвачены непонятным безумием: они творили хаос и разрушение вокруг себя.

Купол, тем не менее, оказался несовершенен; в скором времени в Вале стали образовываться разломы, через которые проникала смерть, пожирая все новые и новые земли. В королевстве вновь вспыхнули гонения на магов, их обвиняли во всех грехах: в том, что сумасшедшие колдуны убивают людей, в том, что купол поглотил друзей и близких многих жителей, наконец, в том, что они сами якобы являются виновниками произошедшего.

Идя на поводу у толпы, король Илидир Слабый повелел хватать и убивать магов по всему государству. Последние монастыри магов были уничтожены, ценнейшие книги и свитки с заклинаниями сожжены, а с ними умерло самое сокровенное знание. Кое-кому, однако, удалось спастись, но, лишенные единого руководства, преследуемые народом и раздираемые собственными противоречиями, они бежали и нашли убежище в самых разных местах по всей стране. Многие попрятались в труднодоступных лесах и пещерах, а некоторых приютили владетельные князья, рассчитывавшие воспользоваться их познаниями.

Король Илидир умер, и горячка преследования мало-помалу пошла на убыль. Магов осталось мало; наученные горьким опытом, они старались не проявлять себя, сконцентрировав усилия на совершенствовании своих познаний в медицине и других практических науках. Из поколения в поколение часть из них живет в каменных замках своих господ под видом лекарей, врачуя страждущих и передавая знания ученикам. Никого из них, однако, не оставляет желание постичь тайну купола и узнать секреты увеличения своих сил и возможностей; делать это становится все труднее и труднее, ибо высшее знание утеряно, а самых знающих учителей либо поглотил купол, либо они погибли во времена гонений.

Может быть, и удалось бы достичь чего-нибудь сообща, но пути магов разошлись: многие имеют свой собственный взгляд на способы познания истины и следуют избранному пути. Ныне маги расколоты на три большие общины и каждая из них совершенствуется в том виде волшебства, который им кажется предпочтительным, отдавая все силы изучению сил природы. Эти общины не враждебны друг другу: маги продолжают общаться между собой, но тайнами своего круга делятся очень неохотно. Посвященные знают их под названиями Круга Огня, Круга Воды и…

Алиенора схватила Сайруса за руку.

– Постойте… то есть все лекари в замках – это маги?

– Нет, конечно. – Сайрус улыбнулся. – В основном, в очень знатных домах. Запретные законы короля Илидира до сих пор сохраняют свою силу, и только очень могущественные эорлины могут позволить себе смотреть на них сквозь пальцы. Многих из нас можно изредка узнать по одеяниям. Красные мантии, например, носят маги Круга Огня.

– Миртен – маг Огня?

– Да. И, если мне не изменяет память, ты видела еще одного в Хартворде. Это Ирмио, лекарь герцога Ллевеллина. Он маг Круга Воды. Очень сильный маг…

– Слушайте… – Алиенору трясло от возбуждения; губы ее дрожали. – То, что вы сделали со мной… Вы можете сделать так с любой раной?

– Я – нет. – Сайрус отрицательно покачал головой. – Мои познания ограничены. Я могу исцелить какую-нибудь мелочь, вроде ваших царапин. Больше всего в медицине смыслят маги Воды, но и они не всесильны, хотя я слышал об удивительных случаях. Мы лишь помогаем природе, высвобождаем ее силы, но мы не в состоянии повернуть ход событий вспять.

– А если человека убили… закололи, проткнули копьем?..

Сайрус помрачнел.

– А, вот ты о чем. Нет, девочка моя. Хотя… если голова не отделена от тела и не задето сердце, то… кто знает. Но в любом случае это надо делать быстро, пока есть хоть искра жизни.

– Сколько?!

– День. Может быть, два. Может, три, не знаю. Может быть, всего один час. Но в любом случае уже слишком поздно, дитя мое. Твой брат мертв.

Подбородок у Алиеноры задрожал. Она закрыла глаза, пытаясь справиться с подступившими рыданиями; Сайрус успокаивающе взял ее за руку.

– А вы… кто вы? – помолчав, чуть слышно спросила она.

– Я – темный маг.

– Темный? Что это значит? И… что вы умеете делать, кроме того, что лечить царапины?

Сайрус отпустил ее руку и внимательно посмотрел Алиеноре в глаза, в которых еще дрожали слезинки.

– Маги Огня умеют лечить души. Они могут отделяться от тела и делать огненные шары. Они больше всех прочих знают о Вале. Маги Воды – великие врачеватели. А я… я не боюсь теней. Я умею убивать. Так же легко, как я залечил тебе твои шрамы. Даже легче.

– Как? Прикосновением?

– Прикосновением тоже. И, кроме прочего, я… – на мгновение задумавшись, он закончил: – например, я умею вызывать волков.

Алиенора застыла. Потом медленно, очень медленно повернула голову, заглядывая в его бездонно-черный глаз.

– Давно… – внезапно охрипшим голосом сказала она, – еще пятнадцать лет назад. В деревне Диллин… Там, где были мой отец, моя мать и оба моих маленьких брата-близнеца… Там появились волки. Это сделали вы?

Вздохнув, Сайрус кивнул. Алиенора отвернулась.

– Уходите, – сказала она.

Маг поднялся и не торопясь принялся тушить свечи, складывая их в свой мешок. В опочивальне стало почти темно; тлеющие угли в камине потрескивали, остывая. Звезды созвездия Анеррильон заполонили собой все небо. У дверей Сайрус вполоборота посмотрел на закутанную в простыню тоненькую фигурку девушки, недвижно сидевшую на скамье.

– Мне жаль, миледи… – тихо произнес он.

– Уходите.