– Не волнуйся, – сказал он, – ей ничего не грозит. Пока Рич не отказался от своей идеи выдать ее замуж, они ей ничего не сделают. А у нас, может быть, получится ей помочь.
– Где Гуго? – Бланка внезапно остановилась.
– Не знаю. Когда солдаты на Эда набросились, он куда-то исчез, я не заметил, как это произошло. Мы дождемся, когда граф уедет, и попробуем его найти. Он наверняка где-то поблизости прячется. Если жив…
– Нет. – Бланка покачала головой. Тем временем они добежали до кустов и в изнеможении опустились на зеленый травяной ковер. Хрипловатым голосом она продолжила: – Мы не можем ждать. А вдруг они и нас примутся искать? Гуго сам о себе позаботится. Он умный парень. И сообразительный. И, может быть, сумеет хоть чем-то помочь Алиеноре. Он же просто мальчишка из прислуги, так что ему намного проще, чем нам, вернуться в Хартворд. Я думаю, он догадается, что от него требуется. А мы должны спешить. Ты прав – мы должны ехать к королю. И как можно быстрее: мы не знаем, сколько времени у нас есть. Мы сделаем все, что сможем. Пойдем.
Они поднялись и, взявшись за руки, скрылись в лесной чаще.
Глава 16. Овраг Гриммельн
Краешек солнечного диска еще виднелся над кромкой леса, когда поле опустело. Едва день начал клониться к закату, солдаты собрали свои пожитки и быстро погрузили немногочисленный скарб на телегу. Возок был старый и полуразвалившийся, но общими усилиями его привели в порядок. Один из наемников под бдительным взглядом графа Клеймора осторожно положил тело Алиеноры в телегу на брошенную туда охапку сена. Девушка находилась в тяжелом забытьи; рядом с ней уселся Сайрус. Рыжего мерина, на котором она не далее как вчера утром покинула Хартворд, впрягли при помощи найденной где-то упряжи; Рич Клеймор, легко запрыгнув на своего вороного жеребца, дернул за поводья и, мельком глянув на Алиенору, стремительно помчался вперед.
– Живее! – крикнул он. – Без остановок… к исходу ночи будем у Апенраде.
Не успел еще последний солдат скрыться за пригорком, как в сотне футов от дома из кустов, сгибаясь в три погибели, выскочил Гуго и зигзагами помчался к тому месту, где лежало тело Эдмунда.
– О, боги… о, боги… – Юноша упал на колени и дрожащими руками взял его за голову. Эдмунд не дышал; земля вокруг была черна от пролившейся крови, а сквозь разорванную рубаху на груди виднелась разверстая рана. – Джош, Джош, ты умер? О, свет…
Гуго опустил его голову и уткнулся лицом в пыльную, истоптанную солдатскими сапогами землю.
– Сволочь… тварь, – бормотал он, – Джош, Эдмунд, я убью его, слышишь. Я клянусь, убью…что делать? О, черт, что же мне теперь делать…
Он лежал почти четверть часа, что-то шепча и подергиваясь. Вдруг совсем рядом, не далее как в нескольких шагах послышалось чье-то негромкое хрипловатое дыхание. Гуго мгновенно вскочил и, выхватив тесак, чуть не рыча, повернулся к приближающейся фигуре.
– Убью…
– Тихо, тихо… Гуго, это я.
Гуго изумленно раскрыл глаза, разглядев внезапно появившегося из-за пригорка человека.
– Мастер Миртен?!
Миртен нетерпеливо отмахнулся и опустился на колени перед телом Эдмунда, разглядывая зияющую на его груди дыру. Лекарь был невысокого роста и довольно щуплым человеком неопределенного возраста, с гладко выбритым лицом и плотно сжатой полоской губ; над темными глубоко посаженными глазами кустились густые брови. Толстый шнур перепоясывал его длинную льняную хламиду, не красную, как обычно, а неприметного коричневого цвета.
Гуго схватил его за плечо.
– Как вы тут оказались? Почему не помогли… я знаю, вы смогли бы.
Миртен тяжко вздохнул.
– Я не успел. Пока доехал до Хартворда, там узнал о том, что сир Рич отправился за вами вдогонку. Только сейчас сюда добрался. Когда это случилось?
Он указал пальцем на рану.
– Он умер! – Гуго чуть не закричал. – Вы не видите, что ли?!
– Успокойся. Я спрашиваю, когда его убили?
– Час, может два назад. Да какая разница?!
Гуго вдруг замолчал и расширившимися глазами уставился на лекаря.
– О-о… вы можете… вы можете вылечить это? Но он же… он же не дышит.
Миртен уселся на землю, задумчиво жуя губами.
– Возможно. Нет, не я. Я только могу остановить процесс… смерти.
– Да как же это? А кто может? Я не понимаю.
– Помолчи.
Лекарь поднялся на ноги и принялся расхаживать вокруг, заложив руки за спину и что-то бормоча под нос. Гуго, проследив за ним взглядом, вновь встал на колени и приложил ухо к окровавленной груди Эдмунда. Нет… ничего. Сердце было мертво, а цвет кожи уже начал приобретать землистый оттенок.
– А где мастер Томас и леди Бланка Оргин?
– Не знаю. – Юноша пожал плечами. – Наверное, куда-то сбежали.
– Понятно. – Миртен остановился прямо перед ним. – Без разницы. Времени их искать у нас нет. Слушай, Гуго… ты, наверное, не поймешь того, что я тебе скажу, но ты должен просто мне поверить. – Он помолчал несколько мгновений, собираясь с мыслями. – В замке Драмланриг, где живет герцог Ллевеллин, есть такой лекарь – Ирмио. Он уже сталкивался с такими случаями… возможно, он сможет вдохнуть жизнь в сира Эдмунда. Главное, что сердце цело. Я кое-что умею, но его способности в этом деле несоизмеримо выше. Я могу остановить процесс омертвения и разложения, но не более чем на несколько дней. Мы должны действовать быстро, иначе будет уже слишком поздно. Ты поможешь мне?
Гуго вскочил на ноги.
– О, свет! Да о чем вы говорите… быстрее. Что я должен сделать?
– Я думаю. Вот что: ты должен немедленно отправиться в Драмланриг и привести сюда Ирмио… – Миртен замолчал. – Хотя нет. Это глупо, мы не успеем. Лошадей нет, а тебе только туда дня три-четыре добираться, даже если бегом. И еще обратная дорога. Бесполезно.
– Я куплю лошадь… я украду ее. А где ваша лошадь?
– Она пала. – Лекарь покачал головой и после заминки продолжил: – Есть еще один путь. Он может закончиться плохо, а может, и нет. Может, повезет. Гуго, нам срочно надо соорудить что-нибудь, на чем мы сможем нести сира Эдмунда. Из веток, из мешковины какой-нибудь… что найдешь. Прямо сейчас, немедленно, а я пока попробую что-нибудь сделать.
Гуго выхватил тесак и ринулся к ближайшему леску. Спустя полчаса он уже вернулся обратно, волоча за собой довольно добротно сработанные носилки: между двух крепких и длинных палок, под которые пошли стволы двух деревцев в полпальца толщиной, он сплел широкое ложе из молодых побегов. Добежав до тела Эдмунда, он в изумлении остановился. Миртен сидел рядом, устало дыша; на лбу его выступила испарина. Лицо убитого необъяснимым образом приняло розоватый цвет, а из засохшей раны на груди сочилась капелька крови.
– О, ангелы божьи… вы оживили его?
– Нет, – Миртен покачал головой. – Я же говорил тебе, я не могу этого сделать. Он мертв. Но и… как бы сказать, не совсем мертв. Не знаю, как тебе это объяснить. Он не дышит, но кровь будет сочиться. Надо будет его перевязать.
С этими словами лекарь оторвал от подола своего платья длинную полосу ткани и принялся бинтовать бездыханное тело.
– Что дальше? – спросил Гуго.
– Кладем его осторожно, и понесли. Я впереди, ты не знаешь, куда идти. Расскажу по дороге.
Бережно переложив Эдмунда на носилки, спустя всего несколько минут они скорым шагом, насколько позволяла ноша, двинулись в южном направлении.
– Куда мы идем?
– В паре миль отсюда есть овраг. За лесом его не видно.
Гуго, не сбавляя темпа, кивнул. Миртен продолжил:
– Ты, наверное, не знаешь, но этот овраг, называемый Гриммельнским, идет отсюда до самого моря.
– Я знаю, – сказал юноша, – мастер Гарвен, хозяин гостиницы в Длинной Лошади, говорил об этом.
– Очень хорошо. По дну Гриммельна течет река, и даже не одна. Неподалеку от Длинной Лошади туда низвергается Апенраде, а чуть восточнее – еще несколько ручьев и небольших речушек. Я спущусь туда и найду лодку. Течение здесь очень быстрое и мы сможем за день-другой доплыть до побережья. Замок Драмланриг стоит там на высокой скале, и надо будет всего лишь взобраться наверх к подъемному мосту.
Гуго чуть не споткнулся. Они уже пересекли поле и вошли в небольшой лесок, росший по берегам оврага.
– Отличная идея, мастер Миртен. Но… где мы найдем лодку? Неужели там, внизу, кто-нибудь живет?
– Кто-нибудь… или что-нибудь. Кстати, Гуго, у тебя есть золотые монеты?
– Одна. И еще немного серебра.
– Серебро нам не понадобится. Только золото. У меня есть три. Итого четыре. Лучше, чем ничего.
– Лучше, чем ничего? Простая лодка за четыре золотых монеты?! Да о чем вы, в самом деле? Кто там, внизу?!
Миртен остановился, дернув за носилки. Гуго только сейчас заметил, что прямо перед ними ровная, заросшая деревцами и кустарником земля круто обрывалась; откуда-то снизу слышался едва различимый шум бурлящего потока.
– Все, стоп. Передохнем.
Они осторожно опустили носилки на землю; Миртен взмахом руки подозвал к себе Гуго и указал пальцем в пропасть. Прямо под ними, локтях в восьми-десяти, виднелась относительно ровная площадка, от которой шла вниз каменистая тропка, конец которой терялся в сумраке оврага.
– Здесь мы сможем спустить носилки к воде. Тропинка ровная и крепкая, хоть и крутовата, но не осыпается, так что это будет несложно. Ты должен ждать меня здесь. Когда стемнеет, я спущусь вниз другим путем, чуть западнее. Я думаю, часа мне хватит. Но если к полуночи не вернусь, меня не жди. Тогда тебе надо будет как-то спрятать тело Эдмунда, чтобы волки не добрались, и бегом отправляться в Драмланриг. Чем скорее, тем лучше. И дальше уже без меня. Может быть, ты успеешь, и Ирмио сумеет помочь. Расскажешь ему все, что знаешь.
– Постойте! Почему я не могу пойти с вами? И кто там, внизу?
Миртен положил Гуго руку на плечо.
– Сейчас нет времени рассказывать, мой мальчик. Позже, когда вернусь… если вернусь. Тебе надо остаться здесь, чтобы сторожить тело графа Хартворда от всякого зверья. И, во-вторых, мы можем сгинуть там оба, и тогда у сира Эдмунда вообще не останется шансов. Я объясню тебе потом. Давай монету.
Кивнув на прощанье, Миртен скорым шагом направился вверх по течению реки; через пару мгновений его фигура скрылась в лесном сумраке. Проводив его взглядом, Гуго пожал плечами и уселся на землю рядом с носилками. Эдмунд по-прежнему не подавал признаков жизни, хотя кровавое пятнышко на забинтованной груди разрослось до размеров небольшого блюдца. Юноша потрогал его за руку, мертвенно холодную, что странным образом совершенно не сочеталось со здоровым розовым цветом лица. Эдмунд словно спал, не дыша.
Засунув в рот сорванную травинку, Гуго предался размышлениям, но ничего путного придумать так и не смог. Магия Миртена была удивительным делом, и в прошлой его жизни это дало бы ему пищу для размышлений и обсуждений на добрые несколько дней. Но не сейчас. Слишком насыщенными оказались последние часы. Рич Беркли. Наемники. Убийство Эдмунда. Алиенора. Несладко ей, наверное, сейчас. Мысли в его голове крутились сумбурным вихрем. Куда подевались Томас с Бланкой? Не может быть, чтобы в Хартворд. И еще: кто там, внизу? Мысль о каких-нибудь рыбаках он отмел сразу же: это слишком невероятно. Ловить рыбу в глубине мрачной пропасти Гриммельн, как будто других рек не хватает? Та же самая Апенраде мирно и спокойно текла меж невысоких берегов всего в двадцати милях к востоку. Не менее удивительна и цена предполагаемой лодки. Целых четыре золотых? За эти деньги можно купить внушительных размеров морской баркас, а любой рыбак, продавший за такую сумму свою лодку, смог бы жить безбедно целый год, а то и больше.
Прошло, наверное, около часа, а может, и больше; Гуго, потеряв счет времени, даже задремал под шум собственных мыслей. Он очнулся, разбуженный негромким звуком осыпающейся гальки. Все небо было усыпано звездами.
Миртен?
Он подполз к краю пропасти и, перегнувшись, увидел далеко внизу поднимающуюся по склону фигуру лекаря. Поразительно. Гуго вытаращил глаза. Прямо над головой Миртена в воздухе висел, подрагивая и мерцая, маленький голубоватого цвета шарик, испускавший неровное сияние и освещавший ему путь. Вдруг шарик вспыхнул ярким светом и погас. Лекарь остановился и принялся махать руками. В то же мгновение из ниоткуда возник новый шар; Миртен продолжил взбираться наверх. О, боги, мелькнуло в голове Гуго, это – магия. Необъяснимо и удивительно.
Спустя несколько минут Миртен оказался на той самой площадке, которую он показывал Гуго, и подслеповато уставился вверх, пытаясь хоть что-то рассмотреть в черной массе кустов и деревьев на фоне темно-синего неба. Его лицо оказалось в трех футах от Гуго, а светящийся шар, взмывший над головой лекаря, плавал в воздухе перед глазами юноши. Завороженный этим зрелищем, тот протянул руку, попытавшись осторожно дотронуться до шара. Но рука его не ощутила ничего.
– Ты никогда не видел такого, Гуго? – спокойно спросил лекарь. – Не бойся, он безобиден.
– Потрясающе, мастер Миртен, – прошептал Гуго. Он свободно проводил рукой по самому шару, не ощущая ни тепла, ни холода, никакого препятствия на своем пути. Шар нельзя было схватить или почувствовать – просто воздух, необъяснимым образом мерцающий в отдельно взятой точке пространства. – Как вы это делаете?
Миртен коротко усмехнулся.
– Даже не знаю, что тебе ответить. Я слышал, ты неплохо стреляешь из лука? Так вот: попробуй в двух словах объяснить какому-нибудь несмышленышу, который лук и стрелы видит первый раз в жизни, как ты попадаешь в цель. Ты скажешь: прицеливаюсь и отпускаю тетиву. Вот и здесь примерно так же: я машу руками и появляется светящийся шар.
– Понятно. Этому надо учиться.
– Вот именно. Но хватит болтовни. Ты сможешь приволочь сюда носилки? Внизу нас ждет лодка.
– Смогу.
Гуго отполз от края обрыва и спустя всего минуту подтащил тело Эдмунда к пропасти. Юноша осторожно спрыгнул вниз, затем они на пару с Миртеном, перебирая руками и подтягивая носилки, опустили свою ношу на площадку.
– Пойдем, – произнес Миртен, – только медленно. Тропинка все же крутовата.
Спуск оказался не таким уж и легким: узкая дорожка постоянно петляла, а наклон горы был так крут, что если лекарь нес носилки на плечах, то Гуго приходилось сгибаться в три погибели, держась за ручки чуть не на уровне колен. Если бы не светящийся шар, подумал Гуго, им бы ни за что не спуститься в такой кромешной темноте. Слава богам, тропка действительно не осыпалась, хотя по мере продвижения вниз идти становилось все труднее и труднее. Все явственнее слышался шум воды; из стен пропасти торчали осклизлые корни растений, камень стал влажным, а гнуса летало столько, словно они внезапно попали в какое-то болото. Время от времени под ногами шуршали, уползая, крупные насекомые белесого цвета: многоножки и мерзкого вида полупрозрачные тараканы с усами в два пальца длиной; под ногами похрустывали панцири то ли мертвых, то ли не успевших убежать тварей. И спуск – спуск был бесконечен. Время от времени Гуго задирал голову, и видел только удаляющиеся края пропасти и полоску бездонного фиолетового неба с мириадами звезд. Наконец внизу блеснула вода, и он вздохнул с облегчением. В этом месте овраг Гриммельн имел, наверное, около трехсот локтей глубины.
Эх, вдруг мелькнула у него мысль, если бы знать, что в эту пропасть можно спуститься, что где-то есть тайные тропки, ведущие вниз. Здесь вполне возможно было спрятаться всем пятерым, и никакой граф Клеймор их никогда бы не нашел. И все остались бы живы и здоровы. И Эдмунд тоже.
Тропинка стала более пологой и, то и дело поскальзываясь на влажных камнях, они с Миртеном подошли к воде. Опустив носилки на большой плоский валун, перевели дух. Апенраде, смешиваясь в овраге с десятком других рек и речушек, становилась черной и маслянистой; шириной не меньше сотни стридов, насколько Гуго удавалось разглядеть противоположный берег. Склоны пропасти были неровны, каменисты и испещрены трещинами и небольшими пещерками. Отовсюду капала вода.
Безумство какое-то, в очередной раз подумал Гуго. Какие тут могут быть рыбаки? Это место походило на сырое подземелье с чудовищами из страшных сказок.
– Мастер Миртен, – полушепотом спросил он, – у кого здесь вы взяли лодку?
Миртен приложил палец к губам.
– Тише, нас могут услышать. Они всего в полутора милях вверх по течению.
– Кто? – еле слышно выдохнул Гуго.
– Шныги. Тихо. Расскажу потом. Подожди здесь.
С этими словами маг скрылся в расселине между огромными валунами и очень скоро появился вновь, без особых усилий неся на плечах некое подобие лодки. Гуго только покачал головой, увидев это странное сооружение. Что-то плоскодонное и длинное, не меньше тринадцати-четырнадцати футов длиной, с очень низкими бортами и тупым носом. Юноша недоверчиво провел по лодке руками. Так и есть: сделана из шкур каких-то животных, натянутых на деревянный каркас. О, вдруг ошарашенно подумал он – не только деревянный. Внимательно приглядевшись, среди внутренних ее деталей, туго перевязанных кожаными ремешками, Гуго явственно увидел нечто похожее на крупные берцовые кости, некоторые из которых сильно напоминали человеческие.
– О, праматерь Боанн… – пробормотал он.
Миртен только пожал плечами.
– Знаешь ли, все же лучше, чем ничего. Грузимся.
Они осторожно подняли носилки и переместили их к центру лодки. Миртен уселся спереди, встав на колени, поскольку ничего похожего на сиденья там не наблюдалось; Гуго, столкнув это сооружение в воду, примостился на корме. В руках лекаря показалось короткое деревянное (слава богам, подумал юноша) весло, при помощи которого он, легко управляясь с течением, вывел суденышко на середину плавно текущего, но довольно быстрого потока. Борта лодки только на ладонь возвышались над уровнем воды. Течение несло ее само; Миртену оставалось только иногда направлять лодку, когда Апенраде почти незаметно меняла свое направление.
– Все, – наконец устало выдохнул он. – Уже достаточно далеко.
– Так кто такие эти шныги? – немедленно спросил Гуго.
– Это долго объяснять, – отозвался лекарь, – но если коротко, то примерно так. Учти, – почти сразу же пояснил он, – многого я и сам не знаю. Об этом мало кто уже вспоминает, но, начиная от того места, где берет начало овраг Гриммельн – это неподалеку от Харлеха, – Вал проходит сразу за ним, и если кому-то взбредет в голову перебраться через пропасть, то почти сразу же, может быть, самое большее, на расстоянии полумили, он уткнется в его каменную кладку. А в некоторых местах, как, например, здесь, Вал находится не больше чем в десятке шагов от края Гриммельна.
– Откуда вы все это знаете?
Миртен усмехнулся.
– Никто не знает про Вал и о том, что за ним, больше магов Круга Огня. Я один из них. Я прошел его весь, с востока на запад, до Кайрфилли.
– Магов Круга Огня?
– Об этом потом… ты же хотел услышать про шныгов?
– Да. – Гуго кивнул. – Извините.
Ловко оттолкнувшись веслом от большого валуна, верхушка которого показалась над водой, лекарь продолжил:
– К сожалению, и наши познания весьма ограничены, а многих из обитателей Темного леса я имел возможность видеть только издали. Они весьма опасны.
Та часть Вала, которая проходит за оврагом Гриммельн, говорил Миртен, наиболее заброшена. Эти места давно уже никто не патрулирует, вероятно, полагая, что глубина и ширина пропасти сами по себе служат достаточной защитой от всяких тварей. От старости, ветров и воды Вал за пропастью во многих местах разрушился, а уже давно известно, что сила купола сильно ослабла, и иногда он не в состоянии сдержать тех существ, что стремятся вырваться из Темного леса.
Чуть выше того места, где Миртен с Гуго сели на лодку, Вал на той стороне Гриммельна обвалился совершенно. По всей видимости, это произошло вследствие того, что края самого оврага медленно, но неуклонно, размываемые дождями, расширяются в обе стороны. Скорее всего, за Валом в том месте было обиталище этих самых шныгов, которые в большом количестве прорвались в овраг, устроив здесь свою колонию. Гриммельн пришелся им очень по вкусу, учитывая то, что шныги – это, в общем-то, водяные твари, предпочитающие темные и влажные пещеры и не терпящие соседства других живых существ. А недоступность дна пропасти предоставляла им необходимую защиту.
– Шныги – это люди? – спросил Гуго.
– Нет, – ответил маг, – хотя, если ты в темноте увидишь на той стороне оврага стоящего на задних лапах шныга, ты вполне можешь принять его за высокого и тощего человека с очень длинными руками. Но при дневном свете ошибиться невозможно. Они похожи… – Миртен на мгновение задумался, – да, они скорее похожи на ящериц. Очень больших ящериц.
В обычном состоянии, продолжил он, они передвигаются на четырех лапах, каждая из которых длиной с ногу обычного человека. Тело их покрыто мелкой зеленоватой чешуей, наподобие змеиной кожи. И они очень худы и поджары, правда, если шныгу удается сожрать крупную добычу, его живот уродливо раздувается. Лапы оканчиваются длинными пальцами с острыми и крепкими когтями, а между пальцев широкие перепонки. Шныги отлично плавают, помогая себе широким хвостом, а когда поднимаются на задние лапы, этим же хвостом опираются на землю. Вообще-то они могут передвигаться и стоя на задних конечностях, говорил Миртен, но ходят покачиваясь и очень неуклюже; их руки при этом свешиваются до колен, а ростом они становятся на голову выше обычного человека. Их морды страшны: вытянутые зеленые рыла с большой пастью, заполненной мелкими и острыми зубами, а красные глаза, точь-в-точь как у ящеров, моргают вертикальными веками. А бегают они так, что могут при случае догнать и лошадь, а штук пять шныгов, пожалуй, завалят и медведя.
– Я все же не вполне понимаю, – произнес Гуго. – Они – звери? Животные? А откуда же лодка?
– Они не звери, – покачал головой Миртен, – или, точнее говоря, не совсем звери. Не могу сказать точно, но они умеют обрабатывать дерево, свежевать добычу и, кажется, им знакомо кузнечное ремесло. Они страшно любят золото и у их старейшин все пасти в золотых зубах.
– Водяным тварям знакомо кузнечное дело?
– Похоже на то. – Лекарь пожал плечами. – Ведь как-то они обрабатывают металлы? Либо – я могу предположить другое – где-то в глубине их пещер живут какие-то существа, которые поставляют шныгам их железки. Скорее всего, так оно и есть, поскольку шныги обычно очень боятся огня.
– И вы смогли купить у них лодку?
– Да. Но и то только потому, что некоторые из них меня узнали. Когда я путешествовал вдоль Вала – это случилось года три назад – я дошел в этом месте до обвалившейся кладки. Другого пути не было: либо перебраться через нее, оказавшись в Темном лесу, либо как-то попытаться спуститься в овраг. Я выбрал второе и с удивлением обнаружил здесь колонию шныгов, о которых до этого только читал в книгах. Запомни, Гуго: ежели тебе придется повстречать шныга, не пугайся, или, по крайней мере, не выдавай свой испуг, стой спокойно и не маши руками, смотри ему в глаза и, во всяком случае, не пытайся как-то проявлять враждебность.
– Это почему же? Никакая ящерица не устоит перед добрым мечом…
Миртен хмыкнул.
– Ты это поймешь сразу же, как только вытащишь свой клинок. Шныги никогда не живут поодиночке, а в случае опасности они десятками и сотнями, как пчелы из улья, вылазят из всех щелей. Здесь нужен большой отряд закованных в железо латников, но и тогда это рискованно. Шныги набрасываются на свою жертву по нескольку зараз, и стоит тебе убить пятерых, как новые десять уже будут рвать тебя на части. Они очень недоверчивы и опасны, а стоит им учуять запах крови, они бешенеют, теряя всякую осторожность. Если мимо шныга пройдет медведь-гризли с пустяковой кровоточащей царапиной, шныг, не раздумывая, набросится на него, даже не имея шансов победить. Потому-то я и поосторожничал, когда оставил носилки с Эдмундом за полторы мили от их обиталища.
Гуго почесал себе нос.
– Понятно. Страшные твари, однако. Но как же вы с ними договаривались?
– У них есть свой язык. Трудный и для человека непривычный. «Лодка» по-ихнему звучит примерно так…
Миртен, слегка набрав в грудь воздуха, произнес набор каких-то звуков.
– Как? – спросил Гуго. – «Хых»?
– Нет. Просто длинный выдох, а на конце громкое «х».
– Вы умеете разговаривать на ихнем языке?
– Нет. Знаю только с дюжину слов: «лодка», «золото», «пить» и так далее.
– Мастер Миртен, а зачем им лодки? Вы же говорите, они плавают, как рыбы?
Лекарь пожал плечами.
– Не знаю. Может быть, перевозить по воде какой-то свой скарб, который они не хотят мочить. Не знаю, ни разу не видел. И кстати: они вообще не умеют лазать по деревьям, несмотря на все их когти.
– Понятно. – Гуго кивнул. – Ну, хоть что-то. Хоть как-то от этих тварей можно укрыться. Правда, думаю, что на дереве долго сидеть придется.
– Да, пожалуй.
Воцарилось недолгое молчание.
– Мастер Миртен, – вскоре вновь подал голос Гуго, – а дхарги… кто такие дхарги? Я видел, как вы в Хартворде разговаривали с одним из них. Это ведь тоже не животные?
– Совсем не животные. Но вот что, Гуго: ты узнаешь об этом, но немного позже. А сейчас попробуй-ка лучше поспать. Пока ночь, я поведу лодку, ты эти места не знаешь. А днем поменяемся.
– Хорошо.
Глаза у Гуго уже давно слипались, но, мучимый обилием вопросов, вертевшихся на языке, он упорно гнал от себя сон. Устроившись на дне лодки, он уставился в ночное небо, и всего пару минут спустя усталость взяла свое.