Volume 10 pages
1987 year
12+
About the book
«Он прозвал ее Стэнли, она называла его Олли.
Так было в начале, так было и в конце того романа, который мы озаглавим „Лорел и Гарди“.
Ей было двадцать пять, ему – тридцать два, когда они познакомились в какой-то компании, где каждый потягивал коктейль и не понимал, зачем пришел. Но почему-то в таких случаях никто не торопится домой: все много пьют и лицемерно повторяют, что вечер удался на славу…»
Other versions of the book
Genres and tags
Reviews, 1 review1
Удивительно пронзительное произведение. Своей простотой. Отсутствием вымысла. Щемящем сердце чувством. И повторяющимися «а все могло бы…», «если бы…». Подобно «Бессильным мира сего» Б.Стругацкого (С Витицкого), излившим в ожидании неизбежного свои стремящиеся наружу безысходность и разочарование, Брэдбери всего на нескольких страницах успевает создать, выражаясь метафорически, и полную надежд жизнь, и лишенную их смерть. Он ставит точку, после которой только боль воспоминаний и вынужденная улыбка своему настоящему, но тому, которое является лишьл эрзацем того, что «могло бы…, если бы…»
-Выхожу я весенней ночью-ну,ты понимаешь,когда уже закончились холода. Иду гулять.с девушкой. Через час мы приходим в такое место,где нас не видно и не слышно. Поднимаемся на горку,садимся. Смотрим на звезды. Я держу ее за руку. Вдыхаю запах травы, молодой пшеницы и знаю, что нахожусь в самом сердце страны,в сердце Штатов, вокруг нас- города и дороги, но все это далеко,и никто не знает,что мы сидим на траве и разглядываем ночь...Мне хочется просто держать ее за руку,веришь? Пойми,держаться за руки...это ни с чем не сравнить. Держаться за руки так,чтоб было не различить, есть в них движение или нет. Такую ночь не забудешь никогда : все остальное,что бывает по ночам, может выветриться из головы, а это пронесешь через всю жизнь. Когда просто держишься за руки-этим все сказано. Я уверен. Пройдет время,все другое повторится раз за разом,войдет в привычку-но самое начало никогда не забудешь.
Мне нужно все сразу – и сейчас, а не завтра.
– Нет, не надо. Если ты прикоснешься ко мне, я не выдержу, и все полетит к черту. Я ухожу.
Ее душа струилась к нему, будто из склоненной чаши, и он отпил, вернул чашу обратно и преисполнился радости.
— Да, в тринадцать жизнь идет наперекосяк. — Полковник закатил глаза, перебирая зыбкие воспоминания внутри черепной коробки. — В четырнадцать — и вовсе заходит в тупик. В шестнадцать — хоть ложись да помирай. В семнадцать — конец света. А там терпи лет до двадцати, чтобы дела пошли на лад.