Обреченный

деятельности объединяло нечто одно – желание научиться хорошо излагать свои

мысли на письме.

Пока приглашенный лектор – некий известный в своих кругах сценарист, по работам

которого было снято несколько успешных фильмов, – начал вступительную речь, входная дверь отворилась и в зал вошла одна из опоздавших особ. Первое, на что

Мансур обратил внимание, было безучастно-флегматичное выражение ее лица: ни

виноватой улыбки, ни намека на робость в движениях, а, напротив, какая-то истома, не

без усилий маскируемая личиной сдержанного спокойствия. Это выражение

отрешенности в эту самую минуту придавало особый шарм ее привлекательной

внешности. Одета она была так, словно шла на вечеринку (или, вернее, с вечеринки), и

случайно забрела сюда: красная помада на изящных линиях губ, длинные темно-русые

волосы, зачесанные в одну сторону и свисающие по правому плечу, туфли на высоком

каблуке, тесно облегающие темно-синие джинсы и черная атласная кофта с прорезами

по бокам; через руку, в которой она держала сумочку, у нее было перекинуто темно-синее пальто. Вот в этом соблазнительном и даже чуть вызывающем виде, чуждом, казалось бы, самой литературе, о которой тут говорили, она вошла в зал. Оглядевшись

в поисках свободного места, она тут же двинулась к Мансуру, на него, однако, не глядя.

Стулья в зале были расставлены, как в большом «боинге»: в три ряда разной ширины.

Между рядами шли проходы. Место возле стены рядом с Мансуром было свободным, к

нему вошедшая и направилась.

Даже не спрашивая, не занято ли место, и не поздоровавшись, она спокойно

прошла мимо него и опустилась на стульчик рядом.

А лектор тем временем заканчивал вступительную речь.

– …и поэтому, – сказал он, – как писать хорошие тексты, я не знаю, следовательно, научить вас этому я тоже не смогу. Но я могу вам рассказать, как это делаю я сам…

11

И он полтора часа увлекательно повествовал о тех тонких приемах, незначительных на

первый взгляд, но для его писательской деятельности весьма важных привычках, о

своем дневном графике и многом другом, что в писательском деле может пригодиться

только человеку с врожденным талантом.

Выступление наконец завершилось, раздались аплодисменты. Следующие

десять минут заняли вопросы, потом снова, на сей раз уже последние, прощально-благодарные аплодисменты.

Объявили пятнадцатиминутный перерыв.

Многие потянулись к фуршетному столику в конце зала, на котором были расставлены

кофеварка, электрочайник, чайные пакетики, одноразовая посуда, пирог со шпинатной

начинкой и всякие сладости. Но Мансур и ее привлекательная соседка с флегматичным

выражением лица продолжали сидеть, так как одна энергичная и весьма

словоохотливая дама средних лет – как вскоре выяснилось, московская журналистка

одного печатного издания, – расположившаяся спереди от них, сразу же после

заключительных аплодисментов повернулась к ним (ее собственный сосед, к ее

сожалению, уже успел вскочить) и быстро заговорила:

– Очень интересная лекция, не правда ли? – И, прежде чем ей успели что-либо

ответить, она продолжила: – Но, знаете, я думаю, что каждый талантливый человек

имеет свою, отличную от другого методику работы. То есть был бы талант и желание

работать, – улыбнулась она, – способ как бы сам найдется. Кстати, меня зовут Лера, а

вас? – Задавая этот вопрос, она несколько раз быстро перевела взгляд с одного на

другого, тем самым давая понять, что вопрос обращен к ним обоим.

– Мансур, – ответил он, приветливо улыбнувшись.

– А я Виктория… Ну, можно просто Вика. – Девушка тоже изобразила нечто вроде

милой улыбки, и тут Мансур понял, что отрешенно-томным ее лицо было вовсе не от

надменности и самомнения, а от чего-то другого.

– Очень приятно. Вы здесь впервые? Просто я посещаю эти курсы уже три года кряду, а вас вижу в первый раз. Тут очень много знакомых лиц. Придя сюда однажды, трудно

воздержаться от соблазна не оказаться здесь вновь. А вы откуда?

Они познакомились, и следующие пятнадцать минут пролетели за беседой.

Участие на этих курсах было платным, и новоявленные знакомые Мансура

удивились, узнав, каким образом он сюда попал.

Они тут же нашли друг друга в Фейсбуке и, как бы подкрепляя реальное знакомство, стали виртуальными друзьями.

Туман неизвестности, которым была окутана соседка Мансура, благодаря этой

короткой беседе слегка рассеялся.

Виктория приехала из Краснодара. Она оканчивает магистратуру по зарубежной

литературе. Увлекается сценарным искусством и даже успела окончить заокеанские

курсы сценарного мастерства в Лос-Анджелесе. У нее, несмотря на проступающую в

глазах усталость (позже она признается ему, что причиной этой усталости была

минувшая ночь, проведенная в клубе, где она танцевала с подругами чуть ли не до

самого рассвета), была столь необычно приятная и естественная – без жеманства и

кокетства – манера говорить, с легким заглатыванием окончаний слов, а голос —

сладко-мягким, что, слушая ее, у Мансура невольно создавалось впечатление, будто во

рту у нее таял неиссякаемый кусочек шоколада.

12

Перерыв закончился, и ведущая объявила о новом лекторе. Им оказался молодой

писатель робкого вида и неуклюжих повадок, который, еще не начав говорить, обнаружил отсутствие в себе опыта выступать перед публикой.

Несколько минут он возился с микрофоном, решая сложную для себя задачу, как

с ним быть: держать его в руке или установить на столе? Некоторое время он пытался

его прислонить к чашке с кофе, но безуспешно, потом ему для этой цели принесли

пустой пластмассовый стаканчик и стопку книг, но все не то. Под конец он все же решил

держать микрофон у себя в руке, по ходу выступления то слишком его приближая ко

рту, то отодвигая сверх меры. Было видно, что экспромтная речь – не его конек, как, впрочем, и импровизация. Вместо заготовленного текста он положил перед собой на

стол маленький клочок бумажки, на которой, судя по всему, были тезисы, названия или

ключевые слова его лекции. Но этого явно было недостаточно: говорил он нудно и с

большими паузами, выдерживаемыми не столько для того, чтобы сказать как можно

лучше, сколько для того, чтобы вообще найти что сказать.

Возможно, уединенно сидя у себя в комнате где-то перед зеркалом, когда он

репетировал это выступление, речь его была пылкой, красноречивой и свободной, что

он, может быть, даже сам собою восхищался, и книга его, надо полагать (Мансур ее не

читал), тоже была хороша, а язык – оригинален и богат. Но другое дело тут, когда

десятки людей, немало, кстати, заплативших, смотрят на тебя в ожидании изысканной

речи, которая должна стать кладезем бесценных советов мастера. Эти люди своим

вниманием расстраивали ход всей его, должно быть, оригинальной мысли, звучащей

сейчас так убого и неинтересно.

Мансур оглянулся вокруг и уловил почти у каждого скучающий взгляд, с трудом

сосредоточенный на лекторе. Они за это заплатили, подумал он, и теперь насилуют

свою волю. К Виктории он не поворачивался, полагая, что такой жест был бы слишком

бестактным с его стороны. Будь за ней еще люди или предметы, он, будто случайно, мог

бы задеть ее взглядом, который как бы говорил: я смотрю не на вас, а вон туда, а вы

лишь оказались на пути моего взгляда. Но, к его несчастью, сразу за ней возвышалась

глухая стена.

И только тогда, когда она аккуратно вынула из своей сумочки телефон и стала листать

ленту в Фейсбуке, – он это заметил краешком глаза, поскольку айфон ее был низко

опущен, – он понял, что она свою волю мучить не желает.

И тогда он вынул из кармана свой андроид, также низко опустил его на колени, спрятав за спиной у впереди сидящего, чтобы не показаться неуважительным к

выступающему, и написал ей в Фейсбуке:

«Решили телефоном отвлечься от тяжести навалившегося сна?»

«Да, – последовал ответ в мессенджере. – Сижу и думаю, кто же из нас раньше

заснет: я или он».

«Вам обоим нужен крепкий кофе».

«Перед выходом выпила три чашки, – написала она. – Что-то не помогает».

«Надо абстрагироваться. Судя по вашей ленте, вам нравятся экспозиции, которые

здесь выставлены и вывешены, я прав? Лично меня все это вводит в легкое

недоумение», – написал он и, как заинтересованный слушатель, посмотрел на

незадачливого лектора, держа телефон с включенным экраном вверх, чтобы не

пропустить сообщение от нее.

Смартфоны у обоих стояли на беззвучном режиме.

Она начала печатать:

13

«Не все, но парочка есть неплохих. Вон, к примеру, те маски слева от вас очень

интересны. Латиноамериканское наследие доколумбовой Америки. Вас это не

забавляет?»

Мансур посмотрел налево, где на стене висело несколько картин с изображениями

причудливых масок.

«Ацтекская, кажется, культура. Или это майя? До чего же они нелепы».

В ответ Вика улыбнулась и написала:

«Это Мезоамерика. Да, культура майя. Маски у них являлись неотъемлемой частью

религиозных ритуалов. Также они использовались ими на войнах для устрашения

врагов».

«При виде таких гротескных морд, – заметил Мансур, – враг скорее обхохочется, нежели испугается».

Вот так, осторожно и к месту, не желая особо мешать друг другу, ловя моменты нудные

и затянутые в лекциях, они обменивались своими соображениями по самым разным

предметам.

Вика ушла за полчаса до окончания последнего выступления, сказав, что у нее дела.

Когда занятия закончились, Мансур вернулся в хостел.

Время уже близилось к вечеру, и он был не прочь перекусить. У выхода из зала стоял

автомат со сладостями, газировками и едой быстрого приготовления. Взяв

быстрорастворимую лапшу и залив ее кипятком из кулера, что стоял тут же, он прошел

в зал и сел за одним из столиков.

Тут находились и другие постояльцы. Один иностранец, поляк, увлеченно всматривался

в монитор своего ноутбука, изредка прокручивая указательным пальцем колесико

мыши. На небольшом диванчике перед столом сидела молодая пара – русская

девушка и датчанин. Непринужденно-веселый их разговор имел кокетливо-педагогический характер: девушка, с сияющей улыбкой и увлеченным взором, обучала

молодого человека русскому языку, то и дело поправляя неправильно произносимые им

слова. Видимо, молодой человек желал выучить русский язык, так как был крайне

заинтересован в этих поправках. Уединенно, листая глянцевый журнал со стола, сидела

еще одна девушка азиатской внешности со славянским именем Юля, без акцента

говорившая по-русски. Юля была кореянкой из Владивостока, с корейской культурой

которую связывали разве что гены и внешность. Она приехала в Москву на

парикмахерские курсы.

Всю эту беглую информацию о присутствующих здесь людях Мансур узнал от девушки, которая внезапно появилась откуда-то сзади и, как-то небрежно проронив «Можно?», буквально свалилась на противоположный стул. Мансур удивленно посмотрел на нее.

Перед ним сидела весьма занятная особа в серых спортивных брюках и белой

футболке, темно-русые волосы ее были собраны сзади в хвостик. Но первым

предметом ее «наряда», на который он обратил особое внимание, были слои белого

бинта, закрепленные у нее на носу с помощью пластыря. Глаза у нее были живые, подвижные, а все лицо благодаря этим шныряющим глазкам и большому мотку бинта

на носу имело какое-то комически-нелепое выражение.

Если бы не его прирожденный такт, то он, глядя на нее, точно бы рассмеялся. «М-да, —

подумал он, разглядывая ее, – еще один живой постмодернистский экспонат». Но

вслух после секундного замешательства, слегка улыбнувшись, лишь сказал:

– Вы уже сели.

Но девушка его словно и не слышала.

14

–Бли-и-н, – протянула она как-то горестно, – еще несколько дней носить вот это. —

Она указала на бинт у себя на носу. – Вот я дура! Лучше бы оставила, как есть. Ведь

он у меня был не так уж и плох. А теперь что… – Она метнула возмущенный взгляд

куда-то в сторону, и сказала: – Не нос, а хрен поймешь что. – Потом, резко

повернувшись к Мансуру, живо заговорила: – Прикинь, я приехала сюда уже во второй

раз. Думала, что в Москве сделают лучше… Ага, щас! Идиоты, а не врачи…

Мансур доедал свою лапшу и слушал ее со слегка проступившей на губах улыбкой. Его

забавляло в людях все непринужденное и легкое, что выходило за рамки обыденного, но не входило в пределы открытой наглости и хамства. В современном мире, где

царствуют две крайности – ханжество и снобизм, – такое поведение ему виделось

почти идеальным. И только присутствие наивной глупости, думал он позже, вспоминая

этот момент, при отсутствии всякого такта сбивает цену подобным этой девушке

натурам.

Сейчас же он смотрел на чудную особу перед собой не без сочувственного интереса.

– А знаете, – продолжала та, в свою очередь, внезапно перейдя на «вы», – ведь

раньше я была вполне красивой… Вот, смотрите… щас… – Она стала тыкать и

скользить кончиком указательного пальца по дисплею телефона. – Смотрите, это я. —

Она протянула ему смартфон, который Мансур тут же у нее взял. – Листайте вон туда, направо… Да… Ну как, нравится?

На снимках она позировала в разных нарядах и местах, с различными прическами и

минами на лице. На всех фотографиях для лучшего эффекта были использованы

фильтры.

– Да, и в самом деле вы выглядите очень даже ничего, – сказал Мансур, по контрасту

с ее теперешним видом и вправду полагавший, что на снимках – на которых она, разумеется, была без бинта на носу – она вышла гораздо лучше.

– И ведь не было никакой необходимости трогать нос, верно? – спросила она

жалостно, беря обратно свой телефон, протянутый ей Мансуром.

–Нет, совершенно не было.

– Вот и я так думаю. – Она с грустью посмотрела на свой снимок в телефоне.

В этот момент Мансуру стало ее как-то особенно жалко.

– Как тебя зовут-то? – спросил он, желая отвлечь свою собеседницу от тяжести

сожаления за опрометчиво принятое когда-то решение.

– Катя…Ой, видишь вон того? – Она указала на одного высокого блондина в белой

майке, который только что прошел мимо них. При этом она внезапно просияла и

загорелась так, что мины сожаления и след простыл. – Он на меня постоянно так

смотрит прям… – Глаза ее самодовольно заискрились. – Я ему нравлюсь, что ли?

Нет, – сказала она резко, предугадывая возможную мысль у своего собеседника. —

Это, – она указала на свой забинтованный нос, – у меня только со вчерашнего дня. А

я тут уже почти неделя как… Блин, семь дней здесь торчу. Но, слава Богу, завтра еду

домой.

– Должно быть, ты здесь уже всех знаешь? – спросил он, чтобы как-то поддержать

разговор. К тому же он был рад немного отвлечься.

– Ну, может, и не всех. Ты же не думаешь, что я прям вот так вот подсаживаюсь ко

всем, как к тебе, и начинаю болтать бог весть что. Вообще-то, я девушка скромная и

стеснительная. Просто иногда на меня находят минуты бесстыдства и какого-то

пофигизма. А так, да, я здесь многих знаю. Вон тот парень, к примеру, – она указала на

иностранца, который сидел с девушкой и шлифовал свой русский, – это датчанин, 15

Макс, пишет какую-то научную работу про Россию у себя на родине. Он тут уже месяц

как живет. А девушка рядом с ним – ее тоже, как и меня, Катя зовут – иногда по

вечерам помогает ему в изучении русского. Правда, я не знаю, чем она сама

занимается… Хм, странно, что я этого не знаю. А там который сидит, это поляк…

И она таким образом рассказала обо всех сидящих в зале людях. А потом, порасспросив Мансура о нем самом, узнав, как и зачем он оказался в Москве и кто он

вообще, внезапно встала и, сказав, что ей пора идти, исчезла. Мансур, загруженный

ненужной ему информацией, сообщенной, однако, в непринужденно-забавной форме, посидел еще некоторое время, а потом ушел в свою капсулу и лег спать.

__________

На другой день все повторилось заново. Мансур и Вика, как и в прежний раз, заняли свои места рядом друг с другом и точно так же, но уже не так активно, как днем

раньше, обменивались в ходе лекций и семинаров отвлеченными мыслями и

соображениями. В перерывах они тоже успевали сказать друг другу пару слов, но тут

уже собеседники менялись довольно часто. Лера, та самая московская журналистка, невольно, но усиленно и непринужденно продолжала весьма эффективно исполнять в

группе роль соединяющего звена. Каждый раз, когда кто-либо из участников в ходе

лекции или семинара делал ценное замечание или выказывал умную мысль, она

считала своим долгом в перерыве подойти к автору оригинальной мысли и выразить

ему комплимент, после чего задавала несколько интересующих ее вопросов на данную

тему и, получив ответ, подходила к следующему. Она стремилась выжать максимум

пользы из всего этого интеллектуального – или, по крайней мере, притязающего на

интеллектуальность – сборища, явившегося сюда из разных уголков страны и даже

зарубежья, и часто знакомила одних с другими.

Мансур впервые попал в подобную атмосферу, где собрались люди, имеющие

примерно такое же, как у него самого, мировосприятие и литературный склад ума.

Нутро у сидящих здесь было скомпоновано иначе, чем у прохожих за окном. Но он все

же понимал, что он и в этой среде другой. Общего же у него с этими людьми было лишь

одно – более тонкое, как у всех пишущих и мыслящих индивидов, восприятие людей и

ситуаций.

Мансур не имел тщеславных надежд и мечтаний, связанных с успехом творческой

деятельности. Он вообще считал свое здесь нахождение нелепой, хоть и весьма

интересной случайностью.

Так дни и проходили один за другим. К утру он отправлялся на занятия, к вечеру

возвращался. В хостеле картина тоже особо не менялась. Поляк, как всегда, сидел за

ноутбуком, Макс и Катя совершенствовали русскую речь первого, у Юли, будущего

парикмахера, завязалось знакомство с агентом газовой компании одной из стран

бывшего Союза, и они вдвоем сиживали по вечерам на мягком диванчике в зале.

Ту забавную Катю с бинтами на носу он после той первой встречи больше так и не

увидел.

Мансур готовился к семинарам, читал книги с полки, изредка смотрел телевизор. Также

по вечерам и в свободные часы он отправлялся гулять по Москве.

16

Глава 4

Когда Мансур по окончании московских курсов вернулся в Чечню, он был обычным

безработным жителем Грозного.

Жизнь людей так устроена, что даже для самого ленивого, бездеятельного и скромного

ее проживания требуются средства. Несмотря на отсутствие амбициозного настроя, являющегося двигателем человека к успеху в мирских делах, Мансур все же был

вынужден подыскать себе новую работу, способную хоть немного покрыть его бытовые

потребности.

И вот, как-то раз он сидел на лавочке в сквере в центре Грозного и просматривал

объявления о вакансиях на своем телефоне. Был вечер, и в парке тускло горели белые

шары фонарей. Легкое вечернее дуновение ветра разносило по всему скверу ароматы

красных, белых и желтых роз. Шелестела листва берез и кленов. Предложений было

полно, но пригодных для него совсем немного. Он отметил несколько объявлений и

запечатлел их скриншотами, чтобы связаться с работодателями на другой день, так как

уже было поздно.

Утром следующего дня Мансур стал звонить по номерам сохраненных объявлений.

Первая вакансия была на должность преподавателя истории религий. Место уже

оказалось занятым. Вторая – на замещение должности главного специалиста в

муниципальном управлении образования грозненского района. Внизу объявления была

приписка: «Можно без опыта работы». «А почему бы и нет?» – подумал он еще вчера, сохраняя это объявление. Набрал номер и позвонил. Трубку сняла девушка, представившаяся специалистом отдела кадров. Из разговора он узнал, что отбор

кандидатов на должность проходит на конкурсной основе и что за три дня до начала

конкурса необходимо предоставить следующие документы: копии паспорта, диплома, свидетельства пенсионного страхования, свидетельства о постановке физического лица

на учет в налоговом органе, а также медицинскую справку об отсутствии заболеваний, препятствующих службе в органе муниципалитета, трудовую книжку и многое другое

–Извините, – сказал Мансур, когда девушка зачитала ему этот список, – я не совсем

понял, все эти документы необходимо предоставить уже после того, как одобрят

кандидатуру участника?

– Нет, – ответила девушка и, как бы угадав его мысли, добавила: – Да, понимаю, но

таковы правила.

Мансуру понадобилось несколько дней, чтобы собрать все нужные документы, после

чего он отнес их в отдел кадров.

Документы у него приняла та самая девушка, с которой он говорил по телефону —

главный специалист по кадровым вопросам. Проверив, все ли в порядке, она беспечно

вымолвила:

– Хорошо. Конкурс состоится семнадцатого числа этого месяца, в десять утра.

Постарайтесь не опоздать.

– А можно хотя бы приблизительно узнать, какие вопросы будут интересовать членов

комиссии? – поинтересовался Мансур, чтобы иметь возможность хоть немного

подготовиться и прикинуть свои шансы на успех.

17

– Федеральные законы сто тридцать один и двадцать пять, – ответила она, не

отрываясь от своих бумаг. – Также можете просмотреть республиканский закон номер

тридцать шесть «О муниципальной службе в Чеченской Республике».

«Бог ты мой, – подумал он, стоя в дверях и насмешливо глядя на нее, – как же они так

живут? Изо дня в день на протяжении всей жизни». И, выходя, он также мысленно

добавил: «И я теперь претендую на подобную роль».

Уже на этом этапе невзлюбив работу, куда он собирается устроиться, он немного

пожалел потраченного времени и усилий на сбор документов. Дальше им двигали

только интерес и уже предпринятые шаги. Вернувшись домой, Мансур поочередно

вписал в строку поисковика указанные законы. Гугл выдал множество ссылок, начинающиеся с наименования закона:

«Федеральный закон от 06.10.2003 № 131— ФЗ „Об общих принципах организации

местного самоуправления в Российской Федерации“». Он кликнул по одной из них.

Раскрылись главы и статьи закона, поясняющие значение термина «Самоуправление».

«При помощи местного самоуправления, – говорилось в пояснение к закону, – люди, проживающие на определенной территории, могут реализовать свое право на участие в

управлении государством».

– Гм, надо же! – иронически фыркнул он.

Далее в соответствующих главах говорилось об организации местного самоуправления, о его границах, функциональных обязательствах и видах компетенций различных его

органов. Бегло пробежавшись по всему закону и поразившись, насколько в теории, столь разительно отличающейся от практики, все безупречно, Мансур закрыл окошко и

вписал в поисковую строку другой, двадцать пятый закон: «Федеральный закон „О

муниципальной службе в Российской Федерации“ от 02.03.2007 № 25—ФЗ». В этом

законе говорилось о правах, обязанностях и запретах муниципального служащего. Он

стал выборочно раскрывать статьи, по которым у членов комиссии, по его мнению, возникнут больше всего вопросов.

Так, в статье № 14 данного закона «Запреты, связанные с муниципальной службой»

говорилось, что муниципальному служащему запрещается «заниматься

предпринимательской деятельностью лично или через доверенных лиц»

«Этот запрет, – подумал он, – наверно, касается низших звеньев данной службы, которые не имеют на это ни средств, ни возможностей».

Далее в статье, в перечне запретов, говорилось, что запрещается «получать в связи с

должностным положением или в связи с исполнением должностных обязанностей

вознаграждения от физических или юридических лиц». Также запрещается «принимать

без письменного разрешения главы муниципального образования награды, почетные и

специальные звания иностранных государств, международных организаций, а также

политических партий, других общественных объединений и религиозных объединений».

Просто идеально! В статье № 12 «Основные обязанности муниципального служащего»

он прочитал: «Муниципальный служащий не вправе исполнять данное ему

неправомерное поручение. При получении от соответствующего руководителя

поручения, являющегося, по мнению муниципального служащего, неправомерным, муниципальный служащий должен представить руководителю, давшему поручение, в

письменной форме обоснование неправомерности данного поручения…» У него

пропало всякое желание и дальше знакомиться с казуистическим текстом.

18

Когда он встал и вышел во двор, в калитку ворот вошел Юсуф, его племянник, который

всю минувшую неделю провел у бабушки по матери. Они не виделись с тех пор, как

Мансур уехал в Москву.

Глава 5

Завидев дядю, одиннадцатилетний Юсуф радостно подбежал к нему и крепко обнял.

– Ну, как тебе Москва? – спросил мальчик, когда они вместе направились в дом.

– Она большая и шумная, – ответил Мансур.

– Я бы тоже хотел туда поехать.

– Успеешь еще.

Между Мансуром и Юсуфом сложились особые отношения. Они были то как отец и сын, то как старший и младший братья, а иногда просто как два друга. С того самого дня, как

Юсуф лишился родителей, почти всецело его воспитанием занялся Мансур. В то время

как две бабушки и дедушка из чувств жалости и любви стремились исполнить все

капризы ребенка, он, помня о наказе брата, всячески старался сделать из племянника

личность, которой бы гордился его, Юсуфа, отец. Но у него не всегда получалось, так

как мальчик многое унаследовал от своего отца, особенно упрямство и

принципиальность, хоть и не смел открыто перечить дяде.

Однажды, когда Мансур вошел в комнату Юсуфа, тот быстро сунул телефон под

подушку. Но было уже поздно, так как дядя успел его заметить.

– А ну-ка дай сюда, – сказал он строго.

– Что дать? – притворился Юсуф непонимающим.

Тогда Мансур подошел к кровати, на которой тот сидел, поднял подушку и взял

телефон.

– Пожалуйста, не читай, – взмолился Юсуф. – Я все удалю и больше никогда

телефон в руки не возьму, пока ты сам мне не позволишь.

Но Мансур уже начал читать – причем вслух – сообщения в чате Вотсапа, из которого

мальчик не успел выйти.

– Надо же, «ты сегодня была очень кросивой».

Юсуф, весь от стыда покрасневший, настойчиво просил дядю не читать дальше, и

Мансур, пожалев его, вышел из чата.

– И вот этим вот ты занимаешься? – спросил он его укоризненно.

Племянник сконфуженно молчал.

– Это тебе Зулихан дала? – спросил Мансур, имея в виду бабушку по матери

мальчика. – Отвечай, она дала тебе этот телефон?

– Да, она. Но я больше не буду

– Я ведь просил ее не давать тебе никаких телефонов. Если она еще раз даст тебе

трубку, то вы больше друг друга не увидите, понял?

Юсуф в ответ кивнул.

– Так ей и передай. – Мансур вернул смартфон племяннику и сказал: – Напиши

прощальное сообщение своей неотразимой Джульетте, удали здесь все и верни мне

телефон. Больше ты его не получишь. – Он повернулся, чтобы выйти, но потом вдруг

обернулся и сказал: – «Красивой» пишется через «а». Безграмотный ты, Ромео. Лучше

книжки почитай, полезнее будет.

19

На другой день после этого случая, когда Мансур, его мать Мадина и Юсуф сидели за

ужином, мальчик стал рассказывать, как смотрел в Ютубе у бабушки по матери видео

про боевые действия в Чечне минувших лет, и сказал:

– Я тоже стану воином, как и мой отец.

– Тебе бы хоть мужества твоей матери, – улыбнулся Мансур.

–Мансур! – возмутилась мать. А потом, повернувшись к внуку, строго спросила: —

Почему ты смотришь эти видео? Зулихан об этом знает?

– Нет, я смотрел втайне от нее.

– Ну и правильно Мансур тебе не разрешает телефоном пользоваться. Отныне я тоже

не позволю.

– Ну вот, видишь, – сказал Мансур. – А ты еще ругала меня и не понимала, почему я

против.

– Он не разрешает не потому, что я подобные видео смотрю, – сказал Юсуф.

– Нет, ты ни в коем случае не должен это смотреть, – возмутилась Мадина. – Не

хватало мне, чтоб еще и ты этим увлекся.

– Ой, да брось, мам, – весело сказал Мансур, – его хоть расплавь и сплавь заново, воином этот бабник никогда не станет. Так что, не переживай.

– Я видел, как ты тоже общаешься с девушками, – сказал Юсуф, спокойно

прихлебывая суп. – Значит, получается, ты тоже бабник.

– А ну-ка иди сюда! – крикнул Мансур, вставая из-за стола и подбегая к племяннику.

Но тот, громко смеясь, уже успел вскочить из-за стола и выбежать из комнаты.

С улыбкой на лице возвращаясь обратно, Мансур сказал:

– Вот паршивец.

– Сам напросился, – улыбалась Мадина.

Юсуф знал, когда и как с дядей можно шутить, потому что тот ему иногда такую

вольность позволял. Все остальное время он испытывал перед Мансуром

благоговейный трепет, потому что Мансур был к нему строг, но справедлив и заботлив.

Глава 6

В указанное время, 17 мая, Мансур явился в администрацию на конкурс. Та самая

девушка из отдела кадров, которая пару дней назад принимала у него документы, сообщила ему, что с минуты на минуту должны подъехать члены комиссии из

правительственных работников.

– А пока, – сказала она, – можете посидеть в коридоре.

Он вышел в длинный коридор, стены которого были обшиты коричневыми фанерами.

На дверях вдоль всего узкого прохода по обеим сторонам виднелись таблички с

наименованиями отделов: «Отдел архитектуры и градостроительства», «Отдел

бухгалтерского учета и отчетности», «Отдел организационной работы и контроля» и т.д.

Тут было еще несколько кандидатов на должность главного специалиста: один молодой

человек, смиренно сидящий на скамеечке; девушка, ведущая с кем-то увлеченную

переписку, и еще один, наиболее занятный экземпляр. С зализанными волосами, одетый как неуверенный ботаник, один только вид которого бесит, забавляет и

20

вызывает жалость одновременно, он все ходил взад и вперед по всей длине коридора, держа в руке телефон, в котором беспрестанно заучивал законы 131 и 25.

Сначала читал он про себя, потом чтение переходило в громкий шепот, а уже после

шепот прорывался в голос, далее снова про себя, шепотом и в голос, и так по кругу.

Мансуру стало совсем тошно. Но что-то пока еще удерживало его на месте.

Напротив стула, на котором он сидел, находилась дверь бухгалтерского отдела.

Сотрудница, выходя в эту дверь с кипой бумаг, локтем прикрыла за собой дверь и ушла, но толчок оказался недостаточно сильным, чтобы язычок замка защелкнулся, и дверь

медленно покатилась назад. Внутри находились остальные сотрудники. Мансур видел

столы, заваленные канцелярскими принадлежностями, папками и бумагами, и даже

мониторы компьютеров, что на них стояли, были обклеены стикерами для заметок, видел суету сотрудников, видел шкаф, заполненный множеством портфолио с

различными названиями. Тем временем кандидат с зализанными волосами вновь

приблизился к нему, с прорвавшимся в голос шепотом повторяя статьи закона. И тут

Мансур не выдержал, вскочил с места и пошел прочь от этого бумажно-канцелярского

безумия.

__________

В третьем сохраненном объявлении была вакансия на социального педагога в школе-интернате для детей-сирот и детей, оставшихся без попечения родителей. Мансур, особо не надеясь на успех, позвонил по указанному номеру. Место оказалось

свободным. Его попросили подойти в течение дня на собеседование.