Read the book: «Мужчина и женщина: бесконечные трансформации. Книга вторая», page 7

В конечном итоге, остаются трое, женщина и двое мужчин, один из которых вынужден оставаться в подвале.

Женщина спросит одного из них, того, кто не в подвале:

«Вы хотите сказать, что во мне живут две женщины?

Вот именно.

В вас живут две женщины, одна замужем, но не любит мужа, а вторая…»

«Не надо гадать, всё равно не поймёшь…»

В самом финале фильма, мы увидим, как женщина признаётся этому мужчине в том, что любит его, хочет всегда быть с ним рядом. Но камера отъедет, и мы увидим, что это финальная сцена не фильма, а спектакля в фильме.

Финал спектакля в фильме, для «моральных» зрителей, которые всегда немножко чопорны.

Даже в Париже.

Совсем недавно (2015) Катрин Денёв снялась в новом фильме «Новейший завет»²¹².

Это необычный фильм. Европейские критики уже назвали ленту хулиганской, спорной и сенсационной. Не просто антиклерикальный фильм, концептуальная критика религии.

Один из главных героев фильма – это сам господь Бог. Он живёт в Брюсселе, в захламлённой, убогой квартире, ходит в шлёпанцах и застиранном халате, ест крекеры, запивая их пивом, а всё рабочее время сидит за компьютером, с помощью которого и управляет вселенной.

Подобный господь Бог придумал патриархальные устои и весь перекос, который за этим последовал. Но и возращение к компьютеру Богини, ничего в мире не меняет, поскольку выясняется, что хоть она и добра, но глупа, выбирает для неба обои в цветочек, а потом одним нажатием кнопки отменяет законы гравитации.

Не думаю, что фильм был снят в укор кому-то, но после недавних трагических событий в Париже (ноябрь 2015 года), подобная гротескная комедия воспринимается далеко не как весёлая комедия.

Что же играет в этом фильме Катрин Денёв?

Состоятельную домохозяйку, которая прогоняет мужа и приводит в спальню гориллу из зоопарка (?!).

Что сказать? Не будем доискиваться до скрытых смыслов, просто повеселимся вместе с 70-летней Катрин Денёв.

Кто будет спорить, машина времени – чистый вымысел. Но мне иногда кажется, что прототипом сказки Киплинга²¹³ «Кошка, которая гуляла сама по себе»²¹⁴, является Катрин Денёв.

Фанни Ардан

Фани Ардан сейчас 66 лет.

Снялась в более чем 50 фильмах. Возможно самая лучшая её роль в кино Мария Каллас²¹⁵ в фильме Франко Дзефирелли²¹⁶ «Каллас навсегда»²¹⁷. Сама она считает, что чувствует Каллас как ни одну другую женщину, чувствует её одиночество на фоне всемирной славы, одиночество среди большого количества поклонников. Может быть, и она чувствовала себя одинокой, хотя никогда в этом не признавалась.

Когда они встретились, Фанни было 32 года, Франсуа – 49 лет. Через три года опухоль мозга унесёт его в могилу.

О Трюффо Ардан говорит с огромной нежностью. Точнее, чем самый дотошный биограф.

«Франсуа был трагический человек. Нежеланный ребенок для собственной матери, впервые увидевший его года в четыре. Она родила его совсем юной и не хотела ограничивать свою свободу.

Воспитывался бабушкой, вечно болел, страдал отитами, недоеданием… Когда бабушка умерла, он почувствовал, что остался совершенно одиноким. Мать была вынуждена забрать его к себе, в свою новую семью, где он назывался не иначе как «несносной дрянью». Он пытался хоть как-то завоевать её расположение – что-то мастерил по дому, красил, но она лишь ещё больше раздражалась. Могла уехать надолго с мужем, бросив сына без присмотра. Пережив такое, каким может вырасти человек?»

Может быть, она именно так воспринимала семью Трюффо, поскольку сама выросла в большой семье, где все любили и поддерживали друг друга. Она видела в этом и минусы, живёшь в замкнутом пространстве, отгороженном от мира. В таких случаях, надо находить в себе силы вырываться из этого пусть комфортного, но замкнутого мира.

Фанни Ардан всегда говорила: «Я люблю большие семьи, но не люблю супружеские пары!». Так и продолжает жить, и без «супружеской пары» и без «большой семьи», которую так и не смогла создать.

Столь же кратко и точно говорит она о своих взаимоотношениях с Франсуа.

«Эта история очень печальная. Простая и короткая. Мы встретились, полюбили друг друга, а потом он взял, да и умер, когда нашей дочери исполнился год.

Через неделю после того, как ему сделали операцию, я родила нашу Жозефину.

Мы с тех пор практически не встречались. Он не хотел, чтобы я видела его слабым, больным, с обритым черепом, униженным и проигравшим…».

Может быть, Ардан что-то путает, может быть, путают биографы. По их мнению, Трюффо умер через три недели после рождения Жозефины. Впрочем, какая разница, важно другое. Трюффо дожил до рождения дочери. Кроме всего прочего, это было важно для него ещё и потому, что Трюффо хотел удочерить Жозефину, а по французским законам нельзя удочерять пока девочка не родилась.

Фанни Ардан полный контраст Катрин Денёв. «Лёд и пламень», и этим многое сказано.

Холодная блондинка и огненная брюнетка. Сдержанная настолько, что может показаться бесстрастной, Катрин, и будто отягощенная постоянным беспокойством, в любую минуту готовая взорваться, Фанни.

Но в одном они похожи, в своих интервью предельно искренни. Не считаются с тем, как будут выглядеть со стороны.

И может быть, ещё и в том, что они в равной степени понимали, Франсуа как ребёнок, который никак не вырастет. Конечно, – они и не скрывали это – его одержимость в работе увлекала их, с ним на съёмочной площадке они провели лучшее время своей жизни.

Впрочем, кто знает, может быть, одержимость в работе и есть признак настоящего мужчины. Даже если во всём остальном он инфантилен.

Когда её спрашивают: «В чём ваш секрет? Пьёте вино, курите, громко смеётесь, носите мини-юбки, возраст не скрываете, пластику не признаёте – и при этом, такая стройная, выглядите молодо». Она отвечает: «В том, что мне плевать на все эти стереотипы, которые нам навязывает общество, требующее от нас «быть сексуальными штучками до восьмидесяти лет». Отсюда все комплексы и страхи женщины – страх постареть, страх быть собой, настоящей, страх утратить то, чем одарила нас когда-то юность, – свежесть, сексуальность, притягательность, изящество, страстность…

Всегда придерживалась принципов бесстрашия. Бессмысленно бояться неизбежного. Вот я и не боюсь. Не отбеливаю зубы, не изнуряю себя диетами, не бегаю за врачами, не впадаю в истерику, заметив морщинку. Просто живу в предлагаемых обстоятельствах, а не травлю себя сожалениями или завистью.

Но до своего эшафота я хочу дойти бодрой походкой, с улыбкой и бокалом вина в руке.

А не плестись, увиливая и прикидываясь кем-то другим».

Трюффо всегда считал, что ему не под силу снять настоящую эротическую сцену.

В своё время, будучи кинокритиком, он писал о фильме Луи Маля «Любовники» (Жанна Моро, в главной роли):

«Луи Маль осуществил замысел, который все режиссёры вынашивают в душе и мечтают воплотить на экране: он во всех подробностях воссоздал историю любви с первого взгляда, пламенное «соприкосновение двух тел», которое лишь гораздо позже окажется «игрой двух воображений».

Может быть, этот мотив он и пытался осуществить в фильме «Соседка».

Обычная семья, деловой муж, заботливая жена, смышлёный сынок. Так и могли бы прожить всю жизнь, размеренно, спокойно, без каких-либо ненужных встрясок. Это же не Париж, провинция, здесь стараются избегать сильных страстей.

Но вот в соседнем доме поселяются новые соседи, муж и жена, и выясняется, что с «соседкой» у «делового мужа», когда-то был роман. Не трудно предположить, что роман был страстный, тогда мужчина смог убежать от него как от наваждения, убежать в тихую, семейную обитель. Хотел убежать и на этот раз, не смог, женщина не позволила, а у мужчины не оказалось сил сопротивляться.

Всё закончилось трагически, так что до «игры воображений» так и не дошло.

Трюффо считал, что в «Соседке» он пытался выразить «горячую декларацию любви».

Считал ли он, что это ему удалось, готов ли был сравнить свой фильм с фильмом Луи Маля? Трудно сказать.

Время вносит свои коррективы.

Фильм «Любовники» Маля когда-то шокировал, сегодня воспринимается почти как целомудренный. В «Соседке» не столько «игра двух воображений», как неизъяснимое, возможно для самой женщины, стремление подчинить себе мужчину, довести его до крайней степени беспомощности, разбудив в нём страсть. Не женщина-жена, не женщина-мать, и даже не женщина-любовница, а страшное, жуткое создание, разрушающее мир вокруг себя.

Это – про героиню Фанни Ардан в фильме «Соседка».

Замечу, как и Катрин Денёв, Фанни Ардан подписала «манифест шлюх».

Жена

В 1957 году, в 25-ти летнем возрасте, Трюффо женился на Мадлен Моргенштерн²¹⁸. У них родилось две дочери. Отец Мадлен был продюсером и кинопрокатчиком. Он и помог молодому Трюффо снять свой первый большой фильм.

В 1965 году Франсуа и Мадлен развелись. Франсуа увлекла атмосфера «американской ночи». Взять с собой Мадлен в «американскую ночь», он не мог. Пожалуй, она не подходила для жизни в «американской ночи», жизни, которую мы договорились не брать в кавычки, в отличие от «жизни», в которой жили Мадлен с Франсуа.

В последние дни жизни рядом с ним вновь была Мадлен. Всё-таки жена, хотя и разведённая. Кто-то может сказать, хороший урок для всех заблудших мужей. Не буду спорить. Богу Богово, кесарю кесарево. В том числе и в интерпретации поступков мужчины и женщины.

Мадлен Моргенштерн терпимо относилась к женщинам Трюффо. Кроме Денёв, она её ненавидела. По её мнению, Денёв получила всё от Бога и позволяет себе высокомерие в отношении окружающих.

На кладбище все они стояли рядом. Денёв в том числе.

Послесловие для азербайджанского читателя:

…что ему Гекуба…²¹⁹

Часто, в тех или иных ситуациях, повторяю гамлетовский вопрос:

«Что он Гекубе? Что ему Гекуба?».

После завершения опуса о Франсуа Трюффо и его фильме «Жюль и Джим», задам его снова, адресуя азербайджанскому читателю.

В самом деле, что нам до Франсуа Трюффо?

Какой пример для наших школьников, для нашей молодёжи: прогуливал уроки, потому что постоянно убегал в кино. В конце концов, просто бросил школу. Не было даже среднего образования. Ничего удивительно, не получил должного воспитания: незаконнорождённый ребёнок, ненормальная семья, долго жил у старой бабушки.

Простим ребёнку, все мы проказничали в детстве, но Трюффо остался строптивым ребёнком, уже став взрослым. Договорился до того, что кино важнее жизни, что только женщина равна кино. При этом не на одной женщине не смог сделать окончательный выбор. Так и не смог остепениться, создать нормальную семью. Как все нормальные мужчины.

А фильм «Жюль и Джим»? О чём он?

Дружили два молодых человека, любили искусство, отыскали выразительную скульптуру, встретили женщину, похожую на эту скульптуру, стали дружить, все втроём, женщина выбрала одного из них, надоело, перешла к другому, а был ещё третий, которого они так и не приняли в свою группу, потом ей всё надоело, она жаждала свободы, надоели эти робкие, зажатые мужчины, предпочла «свободу» от всех, села за руль автомобиля, взяла с собой одного из молодых людей, и вместе с автомобилем с моста в реку. Разве не бред?

…действительно ли не о нас и не для нас

Теперь повторю вопрос.

Что нам до них до всех? Что нам до всех этих «парижей»? Что нам до этой богемной жизни тогда, в Париже перед первой мировой войной? Было и прошло. Остались только художественные фантазии.

Что нам до хрупкости жизни? Нашли чем восторгаться. Посмотрим на каждого из них, рассуждающего о красоте хрупкого, неуловимого, если от этой «хрупкости» погибнет самое дорогое для них существо. Посмотрим, как запоют, если они не окончательные безумцы.

Так ли это? Можно ли согласиться с этими доводами, которые постоянно витают в нашем сознании, в атмосфере нашей духовной жизни, даже если они прямо не высказаны?

Действительно ли это про них, а не про нас, для них, а не для нас? Действительно ли мы совершенно другие?

Действительно ли это блажь сытых людей? Разве не главное в жизни то, что можно назвать «предустановленность жизни», всё крепкое, надёжное, не будем стесняться, та же «тяжесть бытия». Что за мужчина, если нет в нём этой «тяжести», та же мораль, нравственность, которые и должны быть «тяжёлыми», как тяжёлый якорь, чтобы не дать кораблю уплыть в неопределённость, в опасность необъятного моря.

Не случайно ведь Создатель, придумал тяжесть, всемирное тяготение, чтобы не порхали в воздухе, как былинка на ветру. Чтобы, по крайней мере, понимали значение «тяжести», когда пройдёт детство и юность.

Не буду спорить, и всемирное тяготение, та же «тяжесть», без них невозможно. Вопрос в другом, достаточно ли этой «тяжести», можно ли прожить без «невыносимой лёгкости бытия»? Не чувствуем ли мы свою обделённость, свою ущербность, поскольку зачастую не хватает «лёгкости» и преобладает грубая «тяжесть»?

…много ли у нас уязвимых мужчин?

Так случилось, думал о «послесловии для азербайджанского читателя», об уязвимости наших мужчин, в которой они не признаются, хотелось с кем-то поделиться своими наблюдениями, и оказался с мужчиной в автомобиле.

Мужчина, коллега, друг, продвинутый и в мыслях, и в чувствах, надеюсь рано или поздно прочтёт и эти строки, и книгу в целом.

Случайность, не знаю, возможно, но эти случайности меня постоянно настигают, невольно поверишь, что повсюду действует чья-то невидимая рука.

Рассказал, предельно кратко, о своём послесловии, и, главное, об уязвимости мужчины. Может быть, показалось, принял желаемое за действительное, но мужчина вздрогнул, наверно подумал о своей «уязвимости», хотя ничего не сказал.

Вот тогда, оставшись один, я вновь подумал об этой «уязвимости», о том, что она существует во многих наших мужчинах, по крайней мере, в тех, которые ещё окончательно не умерли, хотя продолжают есть, пить, двигаться, дышать. Это не недостаток, не слабость, почти норма эпохи после Больших войн, после которых, спрос на Сильного Мужчину, способного решать за женщину, закончился. Но наши мужчины об этом не подозревают или притворяются, что не знают.

И ещё я подумал, Боже, прости наших женщин, прошлые времена стучат им в висок, а они по-прежнему ищут надёжного, «тяжёлого», с которым как за каменной стеной, не понимая, что за этой «каменной стеной»,

…мне ещё придётся писать об азербайджанской повести «Камень»²²⁰ и о нашей зловещей «каменной стене»…

они выхолостятся, затоскуют, впадут в депрессию. Они, пока не понимают, что лучше «уязвимые», с ними труднее, порой придётся им помогать, поддерживать, но может быть, только с ними они почувствуют себя женщинами, которыми не только восторгаются, но в которых нуждаются.

Перебирая в памяти, различные семьи, различных знакомых мне мужчин, я всё больше убеждался, что и Трюффо, и «Жюль и Джим», про нас, просто мы пока не решились в этом признаться. Поэтому и придумали миф об «азербайджанской женщине», якобы не такой как все женщины в других культурах, придумали миф, за которым мужчинам можно было спрятать свою уязвлённость.

Но ведь от времени не спрячешься, мир открыт для всех, один Интернет чего стоит, пытаешься спрятаться за миф о нашей особенности, а в наших семьях, не мифических, реальных, с мужчиной и женщиной во плоти, всё больше раздоров, всё больше непонимания. И от разрушительного вируса невозможно избавиться.

…возможен ли у нас Франсуа Трюффо?

Теперь я задам более конкретный вопрос.

А возможен ли на азербайджанской почве, такой «Франсуа Трюффо», который жизни предпочитает искусство, который после семи часов вечера предпочитает не встречаться с мужчинами, который может нормально жить только в свете «американской ночи»?

Конечно, да, совершенно убеждён, что да. Ведь мы такие же люди, такие же человеки, такие же мужчины и женщины, как все люди на свете. Ничем не отличаемся.

А теперь задам другой вопрос. А можно ли допустить, что такой «Франсуа Трюффо» на азербайджанской почве сумеет снять свои фильмы? Здесь я отвечу решительное «нет», не снимет, не сумеет снять, бастионы «тяжести» в нашей жизни не позволят ему через них прорваться. Ничего не получится.

Самое простое, техническое, – Трюффо говорил, что для съёмок полнометражного игрового фильма ему требуется от 30 до 40 тысяч метров плёнки.

…спросите у наших режиссёров, сколько им дают плёнки для съёмки аналогичного по метражу игрового фильма…

Как у нас это возможно?!

Вот и получается странная картина. Мы начали с другого конца, технического, технологического, получили «нет», «у нас это невозможно», и какое имеет значение, что раскручивая эту мысленную линию до конца, мы натолкнулись на то, что и у нас возможен такой человек, как Франсуа Трюффо.

А это уже диагноз, который рано или поздно должен публично прозвучать. Или мы никогда не выберемся из ямы, в которую попали.

Ноябрь 2015 год

Опус третий. Её звали Сабина Шпильрейн: «я тоже однажды была человеком…»

Два колосса²²¹ и маленькая женщина между ними…

Снова двое мужчин и одна женщина.

Любовный треугольник?

Вряд ли «любовный», хотя Эрос²²² на практике, в теории, в сознании, в подсознании пронизывает их отношения. И треугольник – не «треугольник», странная пластическая фигура, два колосса, которые грозят раздавить оказавшуюся между ними маленькую женщину.

Два колосса: Зигмунд Фрейд-²²³ и Карл-Густав Юнг²²⁴. Женщина – Сабина Шпильрейн²²⁵.

Имена, которые могут вызвать оторопь. Двое мужчин, без преувеличения можно сказать, изменившие представления о природе человека. И обычная, необычная женщина, которую они, увлечённые своим величием, так и не смогли понять.

Моя информация об этом треугольнике – не «треугольнике»:

книга Александра Эткинда «Эрос невозможного. История психоанализа в России»²²⁶, глава из книги «Чистая игра с русской девушкой: Сабина Шпильрейн»,

книга Альдо Каротенуто «Тайная симметрия: Сабина Шпильрейн между Юнгом и Фрейдом» с подзаголовком «Нерассказанная история женщины, изменившей раннюю историю психоанализа»²²⁷,

другие источники, которые обнаружил в Интернете (а есть ещё роман и пьеса).

И фильмы:

«Сабина»(2002, режиссёр Роберто Фаэнца²²⁸),

«Меня звали Сабина Шпильрейн» (2002, документальный, режиссёр Элизабет Мартон²²⁹),

«Опасный метод» (2011, режиссёр Давид Кроненберг²³⁰).

А дальше, отталкиваясь от книг и фильмов, вчитываясь в письма всех троих друг другу, плюс то, что успел понять, почувствовать, плюс мои фантазии и мои домыслы, мои убеждения и мои предубеждения.

Отдаю себе отчёт, что смешно и наивно, писать о Фрейде, когда написаны тома и тома, но всё-таки решусь. Не потому что способен сказать нечто оригинальное, что до сих пор никто не говорил. Просто существует мой контекст, мой взгляд, и Зигмунд Фрейд, и за, и против, его составная часть.

Зигмунд Фрейд: мой контекст…

Фрейд – один из гениев человечества. Он освободил нас от ложных догматов, которые так долго нас обманывали.

…«я только открыл дверь» – говорит Фрейд в фильме «Последний метод».

Он открыто заговорил о том, о чём до него говорить было не принято или просто запрещено. В конце концов, Фрейд попросту позволил нам не стесняться самих себя.

Вспомним, в «Анне Карениной» мундир, сюртук, бальное платье, должны были восприниматься не как внешняя одежда, а как сама суть человека. Неприлично было спрашивать, что скрывается под одеждой. Этикет и человек были равны друг другу. Анна была осуждена окружающими не столько за страсть, сколько за то, что нарушила приличия, нарушила этикет.

В «Жюль и Джим» одежда, как мужчин, так и женщин, стала более свободной. Мода стала диктовать, что красиво, а что не красиво, но в целом, стиль стал более демократическим. Пришло (стало приходить) ощущение, что за одеждой живое тело, игнорировать которое невозможно. Нас больше не шокировало раздевание героев на наших глазах. Конечно, до спартанских женщин²³¹ дело не дошло, но дистанция между телом в одежде и обнажённым телом значительно уменьшилась.

Фрейд принципиально начинает там, где останавливаются и спартанские женщины, и демократическая одежда нового времени. Обнажённое тело человека оказалось на рандеву с самым безжалостным за всю историю человечества судьёй. И он, этот безжалостный судья, обнаружил то, что до него никто не замечал или не хотел замечать.

Во-первых, он не отвёл глаз от известных органов, над которыми культура человека надстроила огромное здание всевозможных табу. Он стал всматриваться в обнажённое человеческое тело не как эстет и художник, а как врач и психиатр, пытающийся разобраться в человеческих фобиях.

Во-вторых, он обнаруживает неуловимое, нематериальное «Оно», которое прячется в закоулках нашего сознания и постоянно отягощает нашу жизнь. Оказалось, что там в этом невидимом, не материальном «Оно», причина многих наших неврозов, неявных побуждений, скрытых страхов. Оказалось, что речь идёт о нашей потаённой жизни, скрытой не только от других, но и от нас самих. В этом великая заслуга Фрейда.

С гуманизмом, расширяющим границы «человеческого в человеке», более или менее понятно, но Фрейд, прежде всего, был врачом и психиатром, он должен был лечить, а не «всматриваться». Но с лечением всё оказалось намного сложнее: принцип подхода казался универсальным – заставить выговориться о том, чему препятствовали Я и сверхЯ человека, и что становилось причиной неврозов. Но как этого добиться на практике, как от универсального метода перейти к конкретному мужчине и конкретной женщине, старому и молодому, тому, кто больше здоров, чем нездоров и тому, кто больше нездоров, чем здоров. Это оказалось не просто.

Пациенты готовы были говорить часами, они не хотели уходить, Фрейду не хватало терпения,

…не столько «психоанализ»²³², сколько «психов анализ», признаётся Фрейд в фильме «Последний метод»…

он их попросту выгонял, объясняя это лечебной целесообразностью. В практические рекомендации пришлось включать равнодушие к пациенту, не сочувствие, поскольку испытывать сочувствие, утомительно и неразумно для психического здоровья врача (?!). Некоторые из пациентов перестали быть «пациентами», просто собеседниками, с ними он готов был беседовать часами, встречался день за днём, гулял, общался. Думал ли он в эти часы о своём методе, о вытеснении и переносе, был ли он в этих беседах врачом и психиатром, или просто собеседником. Трудно сказать, но, несомненно, эти беседы, в основном, были о том же, о подсознании человека, о невидимом «Оно», которое влияет на поступки и на решения человека.

Лечебные сеансы продолжались, но основная работа постепенно перешла к встречам по средам, на которые собирались не только врачи, но и писатели, музыканты, поэты,

…встречи эти получили название Психологического общества среды, которое позднее трансформировались в Венское психоаналитическое общества²³³.

Во всех случаях и в лечебных сеансах, и в собраниях Психологического (психоаналитического) общества, был Учитель, почти сакральный Отец, и Ученики, послушные Сыновья, между которыми сохранялась дистанция почитания. Те, кто нарушал эту дистанцию, нередко становились врагами. У Фрейда был один диагноз на всех ослушавшихся: скрытый невроз, в котором боятся признаться сами себе пациенты-ученики.

Так произошло и с Карлом-Густавом Юнгом, который в какой-то момент позволил себе не согласиться с Учителем.

После такого небольшого вступления вернёмся к нашему «треугольнику» и, конкретно, к Сабине Шпильрейн.

Шпильрейн – «чистая игра»…

Сабина (по рождению Шейвэ) Шпильрейн родилась в 1885 году в семье богатого еврейского торговца Ростова-на-Дону. Если поверить психоанализу, который находил смысл в каждой детали, то фамилия «Шпильрейн» не случайная, по-немецки она означает «чистая игра». Буду считать, что речь идёт о «чистой игре» со стороны Сабины Шпильрейн, со стороны женщины, поскольку мне неизвестно, что означает «фрейд» и «юнг», можно ли обнаружить в этих фамилиях предустановленность поведения этих мужчин.

В смене столетий всегда обнаруживают много символического, свой символизм можно обнаружить и в переходе от девятнадцатого века к двадцатому. Оптимистический век идёт на убыль, предчувствие кровавых событий нового века витает в воздухе. В моде декадентство, чёрные круги под глазами, самоубийство, реальное или мнимое, воспринимается как эффектный жест.

Шпильрейны – не простая семья. Отец Сабины, Николай Шпильрейн, человек странный. Вегетарианец, аскет. Хотя у семьи трёхэтажный дом, достаток, он требует от жены аскетизма.

…«зачем ты купила себе такое дорогое платье?»…

Наказывает братьев, заставляя часами бить друг друга.

Наказывает Сабину, задирает юбку, бьёт по голому заду. Во время обеда, при виде рук отца, Сабина с трудом сдерживает тошноту.

Николай Шпильрейн стремился дать своим детям основательное европейское образование. Они должны были владеть немецким, французским, английским языками, причём отец ввёл правило, в зависимости от дня недели в семье должны были говорить на том или ином языке. Дети боялись сурового и неуравновешенного отца, который мог позволить себе самые жестокие наказания, но при этом отчаянно бунтовали против его запретов.

Сабина уже в детском возрасте проявляла незаурядные лингвистические и литературные способности, но при этом была девочкой чрезмерной впечатлительной и ранимой, могла позволить себе эксцентрические выходки и причудливые фантазии, которые шокировали окружающих. Её психическое состояние резко ухудшилось после смерти от брюшного тифа любимой шестилетней сестры. Сабина стала страдать от навязчивых идей, кошмарных сновидений. Её настроение стало крайне неустойчивым, она мгновенно переходила от плача к истерическому смеху, болезненно реагировала на присутствие посторонних лиц.

После некоторых колебаний отца, Сабина была направлена в знаменитую клинику Бургхёльцли, близ Цюриха²³⁴, где находилась почти 10 месяцев. Клиникой руководил один из основателей современной психиатрии Евгений Блейлер²³⁵, лечащим врачом Сабины оказался молодой ассистент Карл-Густав Юнг.

Шпильрейн была первой пациенткой Юнга.

О многом из жизни Сабины мы знаем из её дневников, которые она подробно вела всю свою жизнь, начиная с самого раннего детства. Почему Сабина всю жизнь тщательно хранила свои дневники, как и всю свою переписку, почему она решила, что потомки должна знать о самых интимных сторонах её жизни, почему одни люди уничтожают любые свидетельства об их частной жизни, а другие сознательно самораскрываются перед другими, – оставим эти вопросы без ответов.

Такова была Сабина Шпильрейн, вот и весь ответ.

Переписка Фрейда и Юнга…

Фрейд и Юнг долгие годы вели интенсивную переписку сохранилось 359 их писем друг другу с подробным описанием клинических успехов и неудач. Прямо или косвенно в их переписке упоминается имя Сабины Шпильрейн, которую они называют «малышка».

До нас дошла также переписка Сабины Шпильрейн с Фрейдом и Юнгом (46 писем Юнга к Шпильрейн, 12 писем Шпильрейн к Юнгу, 20 писем Фрейда к Шпильрейн, 2 письма Шпильрейн к Фрейду). Переписка Шпильрейн с Фрейдом и Юнгом мне недоступна, ограничусь цитатами из книги А. Эткинда.

…Напомню, что Зигмунд Фрейд родился в 1856 году и был старше Сабины Шпильрейн на 29 дет, Карл-Густав Юнг родился в 1875 году и был старше Сабины Шпильрейн на 10 лет, соответственно Зигмунд Фрейд был старше Карла-Густава Юнга на 19 лет…

Письмо Юнга к Фрейду, в котором он описывает лечение Сабины Шпильрейн, было всего вторым, которое Юнг отправил Фрейду. Привожу отрывок из этого письма, не без некоторых колебаний.

В чём их причина?

Конечно, моё представление о том, что можно говорить, а что нельзя, в чём можно признаваться, а в чём нельзя, полно предрассудков, «азиатских», «советских», прочих. Будем считать, что и я потенциальный пациент психоаналитика, и моё «Оно» влияет на мои предрассудки.

Далее, не менее трудный для меня вопрос:

насколько мы вправе не просто заглядывать за покров интимной жизни другого человека, но и, тем более, предавать их публичной огласке?

Но, во-первых, письмо Юнга Фрейду по поводу Сабины напечатано – и перепечатано – не мной,

во-вторых, обращаюсь к нему не ради праздного любопытства, а потому что оно помогает увидеть, как постепенно разматывался клубок взаимоотношений всех троих.

И – не буду скрывать – чтобы постараться убедить читателя, как грубы, черствы, как невежественны, оказались эти два гения во взаимоотношениях с тонко мыслящей и тонко чувствующей женщиной.

…мой это взгляд, мой, моё чувство, моё, и какая разница прав я или не прав, понимаю ли всю глубину теоретических прозрений и врачебного опыта двух признанных гениев или не понимаю…

Итак, отрывок из письма ассистента Юнга к признанному им Учителю, Фрейду.

«Рискуя наскучить, я хотел бы представить Вам своё последнее наблюдение. Я сейчас лечу Вашим методом истеричку. Трудный случай. 20-летняя русская студентка, больна в течение 6 лет.

Первая травма между 3-м и 4-м годами жизни: видела, как отец шлёпает её брата по голому заду. Мощное впечатление. Не могла впоследствии отделаться от мысли, что она испражняется на руку своего отца. В 4–7 лет судорожные попытки дефекации на свою собственную ногу, следующим манером: садилась на пол, поджимая ногу под себя, нажимала пяткой на анус²³⁶ и делала попытку дефекации, в то же время, препятствуя ей. Часто задерживала стул на срок более 2 недель. Не имеет понятия о том, как она набрела на это своеобразное занятие. Говорит, что делала это совершенно инстинктивно, и что это сопровождалось чувством блаженства и дрожью. Позднее это явление сменилось энергичной мастурбацией.

Я буду крайне благодарен, если Вы в нескольких словах сообщите мне Ваше мнение об этом случае».

Речь об этом письме, которое как заноза, застряло во мне, и будет влиять на мои чувства и мои мысли по поводу взаимоотношений внутри нашего «треугольника».

Что было до этого письма, сколько времени прошло до него от времени поступления Сабины в клинику, мне неизвестно, но, факт остаётся фактом, письмо тому свидетельство, Сабина открылась, доверилась Юнгу, заговорила о самом потаённом. Начался процесс выздоровления, не сразу не всегда гладко, со срывами, с провалами в прежнее состояние, но, в конце концов, после десяти месяцев пребывания в клинике Бургхёльцли, Сабина Шпильрейн смогла обрести себя и как человек, и как женщина. И впоследствии стала психиатром и учёным.

Десять месяцев лечения: каков результат?

Как оценить эти десять месяцев, несомненно, самые главные в жизни Сабины Шпильрейн?

Могу судить только по книге, по фильмам, по отрывкам из дневников, которые мне доступны, но, как результат, разнобой мыслей и чувств, который не могу преодолеть. Может быть, всё дело в том, что судьба живого человека всегда потенциально содержит в себе различные версии, может быть, дело в самой «неврастенической» Сабине Шпильрейн, может быть, в моих домыслах и предубеждениях. Так или иначе, мне остаётся только поделиться моим «разнобоем», понимая, что мои версии тянут в разные стороны.