Read the book: «Тайна летнего лагеря»
Плейлист
мина – По тротуарам
Максим Свобода – ЯТНЛ
baur karbon – бесконечность
baur karbon – во сне наяву
Вишневый Закат – Танцы под луной
Вишневый Закат – Полпути
Братья Грим – Солнце мое
Маяковский – Слабые
ЛАПКА – Может быть
Даниил Ким – Моменты
love – Polontayn
TRITIA – Просто так
Глава 1
Наташа
– Не понимаю, зачем тебе ехать в этот лагерь? – недоумевала мама, стоя у меня над душой, пока я собирала чемодан. – Раньше, когда смена стоила копейки, ты ни в какую туда не хотела, а теперь, когда цена выросла в три раза, ты вдруг горишь желанием туда поехать.
– Если дело в деньгах, то я тебе все компенсирую. Все равно хотела в августе найти подработку. – Я аккуратно сложила несколько футболок, джинсовые шорты и юбку.
– Возьми штаны, говорят, в середине июля похолодает, – нравоучительно заметила мама.
– Кто говорит? – вздохнула я.
Мама мой вопрос проигнорировала. Подойдя к комоду, она выдвинула нижний ящик, порылась в нем и выудила мои джинсы.
– Деньги не мои, а отцовы, так что не в них дело. – Мама положила в чемодан джинсы и скептически уставилась на купальник. – Серьезно? Будешь купаться в том болоте?
Под словом «болото» она имела ввиду пруд, расположенный между лагерем и деревней. Каждое лето там купалось много людей, в том числе мои друзья детства Максим и Глеб. Я же всегда брезговала заходить в мутную воду с водорослями и вечно квакающими лягушками.
Однако сейчас на сайте лагеря «Юность», который за последние пару лет раскрутился так, что путевки туда разбирали уже зимой, красовалось фото довольно чистого пруда и красивого пляжа с современным оборудованием. Да и мой брат, Илья, который подрабатывал там вожатым, признался, что вода стала намного чище.
– Почему бы и нет? – пожала плечами я. – Там теперь чисто.
– Скажу Илье, чтобы глаз с тебя не спускал, – пробормотала мама, скрестив на груди руки.
– Мне уже семнадцать, забыла?
– Забудешь тут. – Фыркнув, мама села на краешек кровати и, поковыряв ногтем с французским маникюром ручку чемодана, произнесла:
– Точно не хочешь остаться?
– Мы уже заплатили за путевку.
– Илья сказал, что пока ты не зарегистрировалась, деньги можно вернуть. Для него это не проблема.
– Нет, я все решила. Еду. – Вздохнув, я тоже села на кровать. – Там прошло мое детство, мам. Хочу провести свое последнее спокойное лето в месте, которое делало меня счастливой, и потом, со спокойной душой окунуться с головой в учебу, готовиться к ЕГЭ и поступлению.
– Но бабушка там уже не живет, да и Максима там не будет.
Как раз из-за последнего я так и рвалась в лагерь.
Весь июнь я то и дело видела Максима со своей бывшей лучшей подругой Лерой. Когда бы я не вышла из дома, они встречались мне на пути, держась за руки и увлеченно общаясь друг с другом. Мне приходилось либо делать вид, что я их не заметила, либо переходить на другую сторону улицы.
Максим бросил меня в начале весны, после двух месяцев отношений, и почти сразу же начал встречаться с Лерой. Прошло четыре месяца, а мне все еще было больно. Мой парень и по совместительству друг детства и моя лучшая подруга вонзили мне нож в спину, и теперь, видя их вместе, мне становилось дурно.
Почему близкие люди предают меня? Сначала Глеб, а затем Лера и Максим. Может, мне вообще противопоказано заводить друзей? И парней тоже…
– Смена длится чуть меньше месяца. Ты не заметишь, как я вернусь. – Я постаралась, чтобы моя улыбка выглядела искренней и бодрой. Кажется, получилось.
Мама тоже улыбнулась, заправила мне за ухо выбившуюся из хвоста прядь волос, и, вздохнув, сказала:
– Хорошо. Раз ты так хочешь, то я больше отговаривать тебя не буду.
Уперев руки в бедра, она встала с кровати и направилась к выходу из моей комнаты. В дверях мама остановилась и заговорщицки произнесла:
– Кстати, знаешь, кого я видела сегодня в магазине?
– Без понятия.
Серые глаза мамы заблестели.
– Ирину Райскую! Представляешь?!
– Ого, – пролепетала я, чувствуя недоброе.
– Я сначала подумала, что это не она, – продолжила тараторить мама. – Ну знаешь, она же последние два года жила в Италии. Но она подошла ко мне, улыбнулась и поздоровалась. Сказала, что приехала всего на месяц, навестить сестру и племянников. И Глеб тоже здесь. Если бы ты не уезжала, то вы могли бы встретиться.
– Какая жалость, – наигранно произнесла я.
Несмотря на то, что Райский, как и Максим, был моим другом детства, видеть его мне не хотелось точно так же, как и Макса. Глеб был моей первой любовью, и мне казалось, что наши чувства взаимны, но потом он решил уехать в Италию и оборвать со мной все связи.
Мама ушла на кухню, готовить ужин, а я подошла к шкафу и принялась выбирать платья, которые возьму с собой в лагерь. Из головы не выходили мамины слова о том, что Глеб вернулся. Интересно, как сильно он изменился? Все такой же тощий и очкастый тихоня?
– Блин, почему тебя это интересует?! – отругала я себя. – Забыла, как он с тобой поступил?
«С тобой и с Максимом», – исправил меня мой внутренний голос.
Я провела ладонью по хлопковой ткани голубого сарафана, вспоминая день, когда наша дружба дала огромную трещину. 23 мая 2009 года…
– В каком смысле уезжаешь? Куда? – воскликнул Максим Снегов, вскочив с лавочки.
Он, я и Глеб сидели во дворе моего дома. Был поздний вечер. Прохладный ветерок обдувал кожу. Пахло черемухой и дезодорантом Максима.
Когда Райский позвонил мне и попросил о поздней встрече, я подумала, что он хочет увидеться наедине. Вчера мы с ним ходили гулять без Максима, и Глеб взял меня за руку и сказал, что дружба со мной его уже не устраивает. Всю ночь я не могла уснуть, а днем с нетерпением ждала его звонка.
Мысль о том, что сегодня он меня поцелует, сводила меня с ума, пока я мчалась к нему на встречу. Однако, когда я увидела Макса, радость сменилась на тревогу.
– В Италию. После развода мама хочет вернуться к родителям. – Глеб поправил сползшие очки. У него вечно расшатывались душки, и очки съезжали на кончик носа. Долгое время меня это забавляло, а потом стало нравиться. Как и сам Глеб.
– Но ты же можешь остаться с отцом, – подала голос я.
– После его измены я вряд ли смогу с ним жить как ни в чем не бывало. Да и бросать маму не хочу.
– Они спросили, с кем ты хочешь остаться? Или все решили за тебя? – Я очень хотела, чтобы он ответил, что все решили за него. Так я пойму, почему он нас бросает. Ведь что может сделать пятнадцатилетний подросток, когда рушится его семья? Лишь стоять в стороне и с замиранием сердца ожидать решения родителей.
– Я сам выбрал поехать с мамой. – Глеб даже не стал юлить. Прямолинейный и честный, как всегда. Даже тошно.
– Значит, в этом году никакого лагеря не будет? – В голосе Макса сквозила надежда.
Глеб отрицательно качнул головой. Очки снова съехали на кончик его носа.
– И нас тоже уже не будет? – тихо спросила я, вложив в слово «нас» двойной смысл. Нас, как троих лучших друзей. Нас, как меня и Глеба.
Райский снял очки и посмотрел на меня своими теплыми светло-карими глазами.
– Нет, – хрипло произнес он.
– Ясно…
– Но ведь мы можем созваниваться! – не унимался Макс.
– Ты хоть представляешь, сколько будет стоить минута нашего общения? – грустно усмехнулся Глеб.
– Какая разница, сколько! У меня богатые родители! К тому же, есть соцсети!
– Я в них не зарегистрирован, – ответил зануда Райский.
– Так вот и повод появился, чтобы это сделать! – наседал на него Макс.
Невесело рассмеявшись, Глеб надел очки, встал с лавки и, сунув руки в карманы темных джинсов, сказал:
– Обещаю, что буду писать и звонить. Как бы дорого это не было.
– Лжец! – произнесла я сквозь сжатые зубы. – Ты ни разу с нами не связался. Предатель!
Сорвав с вешалки сарафан, я скомкала его и кинула в чемодан.
Целых два года Райский не давал о себе знать, а тут вдруг приехал в наш маленький городок, чтобы мозолить мне и Максу глаза!
В прочем, только Максу. Я-то завтра утром уже буду в лагере «Юность», ностальгировать и заводить новые знакомства. И никаких Максимов, Глебов и Лер. Только я, мой братишка и место, которое делало меня счастливой каждое лето моей жизни.
Глава 2
Максим
От громкого плача близнецов болела голова. Вздохнув, я вставил наушники и включил музыку. Три песни спустя появилось какое-то шипение, и правый наушник стал играть тише. Еще через две песни он полностью отказал, и крики сестёр снова проникли в мою бедную голову.
– Черт, – выдохнул я.
Кинув бесполезные наушники на пол, я включил телевизор и значительно прибавил громкость. Плачь стал почти неслышен.
– Макс, ты глухой?! – В мою комнату ворвался отец. Видок у него был тот еще: волосы взлохмачены, под красными глазами залегли синяки.
– Твои дети орут без остановки, – пожаловался я. – У меня больше нет сил это терпеть.
– Наушники тебе в помощь! – рявкнул отец и захлопнул дверь.
Выключив телевизор, я откинул пульт в сторону, упал лицом на кровать и накрыл голову подушкой.
Не помогло.
Ира и Кира кричали так, что проснулся бы даже мертвый. Бедная мама, которая находилась в эпицентре этого кошмара. И зачем только ей захотелось снова родить?
Покосившись на валяющиеся на полу наушники, я нехотя встал с кровати. Надо было купить новые, иначе я сойду с ума. А еще беруши.
Маму выписали из роддома всего неделю назад, а у меня уже глаз дергался от напряжения, и голова не переставала болеть. И я еще молчу о своем сне, которого почти нет. Даже не представляю, какого сейчас маме и папе. Им даже с няней живется тяжко.
На пути в торговый центр я написал друзьям. Только двое из восьми согласились составить мне компанию. Остальные были не в городе.
Везет, блин.
Если бы не близнецы, я бы уже нежился на одном на морском пляже где-нибудь заграницей. Когда эти малявки вырастут, я им тоже устрою те еще обломы.
С Киром и Ромкой мы встретились в уличном кафе. Взяли холодный лимонад, бургеры с картошкой фри и уселись за столик под широким зонтом.
– Хочу на о-о-отдых, – простонал я, откинувшись на спинку стула и вытянув ноги.
Официантка, что проходила мимо, споткнулась о мои длинные конечности и чуть не упала. Благо, я вовремя схватил ее за руку.
– Извини, – улыбнулся я. – Цела?
Щеки девушки порозовели. Она смущенно улыбнулась и кивнула. Темноволосая и голубоглазая, с пухлыми алыми губами. Похожа на Наташу, но лишь немного. С Наташей еще никто не сравнится.
– Понравилась? – раздался над ухом голос Ромки.
Мысленный образ Наташи улетучился. Я снова видел перед собой рожи своих друзей.
– Нет.
– Врешь. Ты на нее так откровенно пялился.
– У него Лера есть. – Кир пихнул Ромку локтем в бок.
– Одно другому не мешает.
Телефон в моем кармане сообщил о входящем сообщении. Я достал его и взглянул на экран. Лера написала пресловутое «привет».
Помянешь черта…
Разговаривать с ней, а тем более встречаться, совсем не хотелось. С другой стороны, если я ей не отвечу, она начнет названивать, а говорить с ней по телефону намного хуже, чем общаться по СМС.
– Слышали, что Райский приехал из Италии? – между тем спросил Кир.
Мои пальцы, печатающие сообщение Лере, замерли над экраном телефона.
– Глеб вернулся? – хрипло спросил я.
– На месяц, – кивнул Кир. – Приехал к тете вместе с мамой.
– Ясно. – Я снова уткнулся в телефон и принялся печатать сообщение.
Глеб был моим лучшим другом. До того, как свалил в Италию и оборвал со мной и Наташей все связи. И вот, спустя два года, он снова здесь.
– Странно, что ты не знал об этом, – заметил Ромка, шумно всасывая через трубочку остатки лимонада. – Вы же были не разлей вода.
– Были – ключевое слово, – буркнул я.
Года полтора назад я бы обрадовался приезду Райского, непременно бы встретился с ним и спросил, почему он не связывался с нами. Но прошло два года, и мне стало уже плевать. Ни видеть, ни слышать того, кто вот так просто перечеркнул нашу дружбу, я не хотел.
– Все в разъездах, а вы чего в городе кукуете? – решил сменить тему я. – У вас же в семьях нет пополнения вроде бы.
– Да ну тебя, – отмахнулся Ромка. – Я послезавтра с дядей улетаю в Египет.
– Везе-е-ет, – протянул я. – А ты, Кир?
Друг откусил здоровенный кусок от бургера, закинул в рот несколько штук картошки фри и, прожевав все это, ответил:
– А я завтра в лагерь уезжаю.
– Какой? – заинтересовался я, который до недавнего времени каждое лето проводил в лагере.
– «Юность». Знаешь такой? В тридцати километрах от города, у деревни «Дубки».
– Знаю…
Как же не знать. Пять счастливых лет подряд я, Наташа и Глеб проводили лето в тех чудесный местах. Мы были таким и счастливыми, такими веселыми. Думали, что наша дружба будет вечной, но Глеб все испортил. Из-за него наши отношения дали первую трещину, а добил нашу дружбу я.
– Обязательно играть в эти детские игры? – пробубнил я.
Мне хотелось быть рядом с Наташей весь ее семнадцатый день рождения, а не носиться по новому дому ее бабушки, чтобы найти укромное место и спрятаться.
– Будет весело! – объявила Лера и кокетливо мне улыбнулась.
Ее повышенное внимание ко мне раздражало. Неужели не видно, что я хочу быть с Наташей?
Три дня назад я признался ей в своих чувствах, и она обещала дать мне ответ после ее дня рождения. Она мне не писала и не звонила, и я решил, что она откажет мне, но сегодня Наташа так лучезарно улыбалась мне и смотрела на меня совсем иначе, с интересом и нежностью. Переполненный надеждой, я не отходил от нее весь праздник, ожидая ответа.
Но вот Лере и Кристине приспичило играть в прятки.
Как дети, блин!
– Чур, я вожу! – вызвалась Наташа, и я тихо взвыл.
Если бы она не была водящей, я бы спрятался вместе с ней…
– Идем? – Лера подхватила меня под локоть и потянула к выходу из комнаты.
– Куда ты меня ведешь? – спросил я, с тоской глядя на невероятно красивую Наташу, которая отвернулась к стене и принялась громко считать.
– Я видела в комнате Раисы Сергеевны большой платяной шкаф, – заговорщицки произнесла Лера.
– Не хочу я с тобой в шкаф лезть! – запротестовал я.
– Да тихо ты! А то другие услышат и опередят нас. Место для пряток идеальное.
Мы прошли через гостиную, приоткрыли дверь в комнату Наташиной бабушки и замерли, увидев там двоих людей. Оба оживленно что-то обсуждали и даже не заметили, как мы чуть не вошли в комнату.
– Это Наташины мама и дядя? – прошептал я, прислонившись к стене гостиной.
Лера кивнула.
– Кажется, они обсуждают что-то важное. Подождем, пока они выйдут, и спрячемся.
– К этому моменту Натка уже пойдёт искать, – недовольно заметила Лера.
Я ничего ей не ответил. Мне было плевать на прятки. Я хотел снова стоять радом с Наташей, а значит, мне надо было, чтобы она поскорее нашла меня.
– Мне кажется, что тянуть больше нельзя! – раздалось из комнаты Наташиной бабушки. – Лучше Наташа узнает все от тебя, чем от кого-то стороннего.
– Я не хочу рушить жизнь моей дочери, – твердо произнесла тетя Юля.
– Она добрая и умная девочка. Знание того, что Паша не ее отец не разрушит ее жизнь.
– Тс-с! – зашипела на брата тетя Юля. – Говори тише, если нас услышат…
– Ничего не поняла, – тихо сказала Лера, удивленно глядя на меня. – Дядя Паша не родной папа Натки?
– Похоже на то, – озадаченно шепнул я.
Что за чертовщина?
– Я больше не могу смотреть на то, как ты врешь своей дочери и своему мужу. – Тон дяди Кости стал жестким.
– Правда убьёт обоих! Как ты этого не понимаешь?!
– Ты знаешь, как я ненавижу ложь, Юля! Именно поэтому я не общаюсь с нашим отцом, который более десяти лет тайно жил на две семьи.
– Это разные вещи… – Мне показалось, что тетя Юля заплакала.
Некоторое время мы ничего не слышали, кроме всхлипов Наташиной мамы, а затем дядя Костя в сердцах произнес:
– Ой, да делай ты, что хочешь! Только потом не приходи ко мне плакаться!
– Прячемся! – скомандовал я, услышав шаги.
Мы с Лерой шмыгнули к стоящему рядом дивану с широкой спинкой и укрылись за ним как раз в тот момент, когда из комнаты выскочил дядя Костя. Чуть погодя появилась тетя Юля.
– Вот это поворот! – произнесла Лера. На губах у нее почему-то играла довольная улыбка.
Тогда я не понял, что так ее порадовало. Осознал лишь потом, когда Лера пришла требовать, чтобы я бросил Наташу, с которой встречался уже два месяца, иначе она расскажет ей правду о ее происхождении.
Разумеется, я не мог допустить, чтобы счастливая и беззаботная жизнь моей девушки была разрушена. Тайна тети Юли должна оставаться тайной.
– Мы планировали поехать в лагерь с братом, но он недавно завел подружку, так что слился, гаденыш. – Кир допил свой лимонад и потряс стаканчиком со льдом.
Звук дребезжащего льда вырвал меня из воспоминаний.
– Говоришь, тебе не с кем ехать? – спросил я.
– Ага. Без Лешки мне там будет скучно.
– А я могу поехать? – Слова сорвались с моих губ прежде, чем я обдумал ситуацию.
Кир поставил стакан со льдом на стол и удивленно посмотрел на меня.
– Серьезно? Поедешь завтра со мной?
– Ну да.
Почему бы и нет? Отдохну от плачущих близнецов и нервных родителей, вспомню счастливые деньки, оторвусь по полной в последнее беззаботное лето. Через год ЕГЭ, поступление. Я, конечно, никогда не был прилежным учеником, но забить на все это не мог. Пока не предоставлю родителям диплом о высшем образовании, не смогу стать финансово независимым.
– Зашибись! – воскликнул Ромка. – Ух, мы там зажжем! Найдем девочек и…
Его восторженную речь прервал мой зазвонивший телефон. На экране отображалось «Лера».
– Черт, я же так и не отправил ей сообщение… – пробормотал я и, сосчитав до трех, принял вызов.
– Ты где? Почему не отвечаешь? – затараторила Лера.
– С друзьями в кафе. Телефон на беззвучном стоял.
– Учеба закончилась месяц назад, зачем ставить беззвучный? – тоном следователя на допросе произнесла Лера.
– Затем, что у меня дома мелкие сестры, которые редко спят и без конца вопят! – повысил голос я.
Как же хотелось послать эту курицу куда подальше, но я не мог. Цена спокойной жизни Наташи – это моя неспокойная жизнь. Если меня не сведут с ума мои сестры, то это сделает Лера, я уверен.
– Поняла, не ори. – Голос девушки стал мягче. – Что делаешь завтра? Может, сходим в кино?
– Я завтра уезжаю на месяц. – С каким удовольствием я произнес эти слова, кто бы знал!
– Куда?! – От удивления у Леры даже осип голос.
– В лагерь.
– С кем?!
– С Киром. Извини, мне надо собираться. Потом поговорим.
В трубке послышался визг, но я не стал вслушиваться и отключился.
– Жёстко ты с ней. – Кир переглянулся с Ромкой и оба усмехнулись.
– Как заслуживает. – Я убрал телефон и спросил: – Во сколько завтра отъезд?
Глава 3
Глеб
Я открыл глаза и уставился в потолок. Совсем другой потолок, не тот, к которому я привык. Дома, на Сицилии, он был белым с точечными светильниками, а здесь неровный, с пожелтевшими пенопластовыми плитками.
Вчера был день рождения моей тети, на котором не было ни одного знакомого лица. Я не был в России всего три года, а почему-то кажется, что все десять. Однако я не могу сказать, что скучал по родине. Скорее даже наоборот. За эти три года я перестал считать эту страну своим домом.
В первые дни после приезда я гулял по району, в котором жил четырнадцать лет. За три года не поменялось практически ничего. Разве что теперь я ходил по этим улицам один, без своих друзей детства. С каждым шагом я все больше окунался в прошлое. Почти все места напоминали мне о том, как мы гуляли поздними вечерами с Максом.
А сколько же в России Наташ! Почему я раньше этого не замечал? Почти на каждом шагу я слышал это имя, на которое странным образом реагировало мое сердце.
В Италии я постепенно начал забывать своих русских друзей, но здесь воспоминания вскружили мою голову. Я даже представить себе не мог, как скучал по тем, кто забыл про меня.
Они думали, что своим отъездом я их предал. Что за глупость? Можно подумать, у меня был выбор! После развода с отцом, мама сильно сдала. Она нуждалась во мне, в моей поддержке. Разве мог я закрыть глаза на ее состояние и остаться с отцом? Но мои лучшие друзья меня не поняли или просто не захотели понимать.
Мы обменялись адресами электронной почты, я ждал, что друзья напишут мне, но они молчали. Скорее всего, они просто решили вычеркнуть меня из своей жизни.
Сначала мне было обидно, а потом я смирился, что наши пути навсегда разошлись. Но вот я вернулся, воспоминания накрыли меня с головой, и я понял, что не выдержу здесь больше ни дня. Мне срочно требовалась смена обстановки, и в одну бессонную ночь я вспомнил о месте, в котором я был как никогда счастлив.
Сегодня я уезжаю в лагерь «Юность». Подальше от знакомых до боли улиц, на которых я мог в любой момент столкнуться с Максом или Наташей. А в лагере их уж точно не будет – они его переросли.
После завтрака мама вызвала мне такси, так как оказалось, что я опоздал на автобус от лагеря.
Таксист, радушного вида пузатый мужичок с проседью, оказался очень болтливым. Я не был настроен на разговор, поэтому прикинулся, что не знаю русского языка. Однако даже это не смутило болтливого мужика. Он несколько секунд посокрушался над тем, что я его «не понимаю» и принялся рассказывать о тех нескольких иностранцах, которых ему доводилось подвозить.
– В Дубки едешь? – спросил таксист, кажется, решив, что за это время я уже выучил русский язык. – Там в соседнем лесу призрак появился.
– Призрак? – заинтригованно спросил я по-русски.
Таксист ошалело взглянул на меня через зеркало заднего вида, а затем громко рассмеялся.
– Быстро учишься!
– Так что насчет призрака? – с нетерпением в голосе произнес я.
– Люди стали замечать высокую фигуру в белом. Говорят, кто-то покойника с того света призвал, вот он теперь и бродит по лесу, грибников пугает.
– Уверен, что это обычный человек – любитель выживания в дикой местности.
– Может, и так, да только всякие странные вещи начали происходить с его появлением, – продолжил рассказывать таксист. – В огородах стали пропадать овощи и ягоды. А у одной бабки даже курица исчезла.
– Так может дикие звери, – лениво заметил я, теряя интерес к байке таксиста.
– Ага, какие дикие звери будут от огурцов горькие жопки отплевывать?
– Ну а кто тогда? – усмехнулся я. – Призрак? Так он же бестелесный.
– Не призрак, а колдун! – Таксист поднял вверх указательный палец, на мгновение отвлекшись от дороги. – Грибники в лесу нашли алтарь, на котором лежала окровавленная голова курицы. Той самой, что у бабки пропала!
Я поймал в зеркале взгляд таксиста. Мужик ждал, что я удивлюсь или испугаюсь, но меня все еще его байка не впечатляла.
– Ну и что?
Недовольный моей реакцией, таксист жутковато добавил:
– Алтарь весь был в крови. Местные бабки уверены: привидение колдун вызывал с того света. Теперь он по лесу шастает и то стонет, то воет. А в последнее время добавились еще и глухие стуки по ночам. В деревне уже свет до самого утра не выключают. И детей с сумерками домой загоняют.
Я не выдержал и рассмеялся.
– Что, не веришь? – сощурил взгляд таксист.
– Пока своим глазами не увижу, не поверю. – Я воткнул наушники, показав тем самым, что разговор окончен.
До лагеря оставалось всего каких-то двенадцать минут, за которые я успел послушать ровно три трека на моем плеере и вспомнить о том, как я и Макс познакомились с Наташей.
Это был наш первый год в лагере «Юность». До этого мы проводили начало лета только в школьном лагере, где нас заставляли, как детсадовцев, спать после обеда. Здесь же ничего подобного не было. Правда, отбой был после девяти вечера, но нас это не останавливало.
В первые дни нашего с Максом пребывания в лагере мы нашли дыру в заборе, разросшимся боярышником. Через эту лазейку наши вожатые бегали на свидания в местную деревню, а мы – за малиной.
В одном близлежащем огороде была такая крупная и сладкая малина, что мы с Максом женились бы на ней, если бы были старше и ягода была бы девушкой.
При каждой вылазке мы наедались этой малины до отвала. Максим предлагал сменить огород, чтобы нас не поймали, но променять эту малину на какую-то другую было выше моих сил. И все шло хорошо до того самого дня, когда нас все-таки спалили, причем не кто иной, как Наташа.
Оказалось, огород с прекрасной малиной принадлежал ее бабушке и дедушке, с которыми она проводила каждое лето.
– Так вот кто ворует мою малину! – раздалось позади нас в момент, когда наши с Максом рты были полны ягод.
Первой же мыслью было бежать. Однако голос показался мне странным: будто кто-то маленький пытался говорить нарочито грубо и громко.
Слегка повернув голову, я краем глаза увидел в тусклом свети лампы на заборе щуплую девчонку с двумя хвостиками. Спрятав руки за спиной и расставив ноги как американский полковник, она пыталась казаться взрослой и смелой. Из-за спины девчонки выглядывал кусок палки.
Макс тоже рассмотрел девчонку и, беспечно ухмыльнувшись, развернулся и нагло поинтересовался:
– Ну и что ты нам сделаешь?
«Например, позовет взрослых, идиот!», – подумал я, сетуя, что не успел сказать другу, чтобы он вел себя осмотрительно. Даже с мелкой девчонкой.
– Прострелю вам бошки! – Девчонка перестала нарочно понижать голос, да и ей это уже не требовалось, ведь за спиной у нее была вовсе не палка, как нам показалось, а ружье, дуло которого теперь смотрело на нас с Максом. – Руки вверх подняли! Hände hoch, bastarde!
– Это она на немецком шпарит? – испуганно шепнул мне Макс, послушно поднимая руки.
– Угу, – кивнул я, проделывая то же самое и не сводя взгляда с жуткой девчонки.
– Фашистка какая-то…
– А теперь срыгнули всю малину, быстро! Schnell! – Снова перешла на бас девчонка.
– Да как мы это сделаем? – крикнул Макс.
– Так же легко, как жрали! – было ему ответом.
– Погоди, погоди… – осторожно произнес я. – Может, договоримся? Мы заплатим за твою малину. Ну или принесем тебе что-то, что ты хочешь.
Девчонка, склонив голову на бок, задумалась. Затем опустила ружье и жутковато улыбнулась. От этой ее улыбки у меня по спине пробежал холодок.
Ох, кажется, напрасно я добавил последнее…
– Принесите мне свисток, с которым не расстается кладбищенский сторож Герасим!
У нас с Максом так челюсти и отвисли, но говорящая на немецком девчонка с ружьем напугала нас настолько, что поход на кладбище уже не был пугающим. С горем пополам мы добыли ей этот свисток, и она великодушно нас пощадила. Даже сказала, что ее зовут Наташей и посетовала, что в деревне ей скучно – местные дети не очень-то горят желанием общаться с приезжей.
И тут я второй раз ляпнул то, о чем не подумал:
– Может, тогда будешь общаться с нами?
И вот я уже стоял у ворот того самого места, по которому, как оказалось, я соскучился всей душой.
После регистрации меня зачислили в отряд старшеков, вожатым которого оказался брат Наташи – Илья Романов. А я-то думал, что не увижу здесь ни одного знакомого лица. В прочем, Илья, кажется, меня не узнал, что было только мне на руку.
Пока ждали остальных ребят, ко мне подошли двое с кривыми рожами и попросили сигарет.
– Не курю и вам не советую, – ответил я так, будто мне было не семнадцать, а все сорок.
Парни косо на меня посмотрели, но ничего не сказали, потому что вожатый был рядом. Чувствую, что вскоре мое нравоучение выйдет мне боком.
– Ребята, попрошу вас не расходиться! Скоро начнется приветственная церемония! – хорошо поставленным командным голосом произнес Илья.
Ни ждать церемонию, ни смотреть ее мне, разумеется, не хотелось, однако правила есть правила.
Попинав кусочек мела, который неожиданно оказался под моей ногой, и уже изрядно устав от ожидания на палящем солнце, я запрокинул голову и начал переваливаться с пятки на носок. В очередной раз покачнувшись, я увидел в воротах знакомые силуэты. Мое сердце пропустило удар. Резко перестав качаться, я вылупился в сторону центральных ворот. Оттуда ко мне приближались два когда-то самых близких мне человека: Наташа и Максим.
