Read the book: «Как решаются нравственные вопросы французской драмой»
Современному передовому человѣку приходится иногда искренно позавидовать доктринеру – рутинеру. Посмотрите на послѣдняго: нѣтъ у него отравляющаго сомнѣнiя; онъ не знаетъ мукъ, сопровождающихъ страстное, ненасытное желанiе рѣшить, объяснить себѣ преслѣдующiй васъ вопросъ. У него готовы отвѣты на все, готово рѣшенiе, готова мораль и правила нравственности; подводите только подъ нихъ поразившiя васъ житейскiя явленiя. Онъ беззаботенъ, веселъ, счастливъ. Спокойно ложится онъ въ постель, завершить сномъ проведенный безъ тревогъ и волненiй день; такъ же спокойно встрѣчаетъ новый, въ полной увѣренности, что ничѣмъ не можетъ быть возмущено его спокойное теченiе. Всѣ его страданiя и непрiятности не выходятъ изъ узкой, тѣсной сферы эгоистическаго наслажденiя жизнью и ограничиваются только подчасъ оскорбленiемъ самолюбiя или долетѣвшимъ до его почтеннаго уха голосомъ изъ новой атмосферы, голосомъ раздавшимся изъ устъ непримиримаго врага его, человѣка иной жизни и закала, голосомъ, нарушающимъ его олимпiйское спокойствiе и рождающимъ въ душѣ сомнѣнiе въ твердости и прочности рѣшонныхъ имъ вопросовъ.
Совсѣмъ иное дѣло жизнь для человѣка, мучимаго тревогой и сомнѣнiемъ, носящаго въ груди всѣ вопросы неразрѣшонными и всѣми силами души стремящагося къ ихъ уясненiю и разрѣшенiю. Ему нѣтъ покоя, ему нѣтъ пощады, нѣтъ отдохновенiя.
Сознательное размышленiе о какомъ бы то нибыло вопросѣ жизни, повидимому пустомъ и неимѣющемъ особаго значенiя, втягиваетъ его въ самый кипятокъ жизни; для него всѣ понятiя перепутались, сплелись, зацѣпили другъ друга; ни одно неподходитъ подъ школьныя и всѣми принятыя опредѣленiя, всякое силится освободиться отъ узды, положенной на него рутинными нравственными и схоластическими прiемами: все перемѣшано, перетасовано какъ колода картъ: бывшее раздѣленiе всего по мастямъ, облегчавшее работу мысли, признано несостоятельнымъ; всѣ границы, всѣ предѣлы потеряны. Что одному ясно какъ день, вѣрно какъ дважды два, то для другого предметъ сомнѣнiя и страданiй. Ни въ области реальнаго знанiя, ни въ сферѣ нравственной опредѣленныхъ рѣшенiй, готовыхъ отвѣтовъ нѣтъ. А какъ легко было прежде: стоило сосчитать только количество пестиковъ и тычинокъ, чтобы отнести растенiе къ тому или другому виду и роду; смутилъ вашъ покой вопросъ изъ мiра нравственнаго, – отправляйтесь къ Аристотелю или къ разнымъ древнимъ авторитетамъ, и все уяснено, опредѣлено, подведено подъ рубрику. Теперь не то: гдѣ кончается растенiе и начинается животное, гдѣ оканчивается животное и начинается человѣкъ? И уже не пойдешь къ Аристотелю справляться, чтобы онъ объяснилъ тебѣ das Ding an sich.
