Read the book: «Однажды в Древней Греции», page 3

[3] Архонт – высшее должностное лицо в древнегреческих полисах.

Прощальный ужин

Солнце стремительно приближалось к зениту, когда он услышал голос своего друга Кирика:

– Эй, Исидор, можно тебя на минутку?

Выпрямив спину, лоснящуюся от пота и расправив могучие плечи, он отложил небольшие вилы, с помощью которых удалял сорняки и повернулся навстречу приятелю.

– А ты все прохлаждаешься? – пробасил Исидор, приветствуя Кирика.

Ростом тот едва доходил ему до плеч, а уж про телосложение и вовсе говорить не приходилось. Щуплый подмастерье местного скульптора был полной противоположностью крепкому Исидору, днями работающему в поле.

– Я? Я не прохлаждаюсь, что ты! – наиграно возмутился Кирик, останавливаясь и пожимая мускулистую руку друга.

– А выглядит именно так, – усмехнулся в густую бороду здоровяк.

– На самом деле, что-то вроде того, – признался Кирик, и на его гладких щеках зарделся румянец. – Сегодня мой последний день на Эвбее[1]. Ночью я уезжаю.

Исидор выпучил глаза:

– Уезжаешь?

– Да, – подмастерье нервно теребил пальцы.

– Но почему?

– Наша мастерская отправляется в Аттику.

– Боги… – озадаченно почесал затылок Исидор. – И давно скульптор принял такое решение?

– Месяц назад.

– И ты говоришь мне об этом только сейчас?! – выдохнул здоровяк.

Кирик виновато потупил взгляд:

– Не хотел тебя расстраивать.

Всегда добродушное лицо Исидора посуровело. Словно серые облака заволокли небо плотной пеленой.

– Но ты расстраиваешь меня сейчас, дружище!

Кирик пожал худощавыми плечами и с печалью в глазах посмотрел на друга:

– Не мог решиться. Поэтому тянул до последнего.

Густые брови Исидора сошлись на переносице:

– Ну, ты даешь, приятель. Столько времени держать меня в неведении, дабы не огорчать. А потом… – он замялся. Наступило неловкое молчание, прерываемое лишь щебетанием птиц. Наконец, Исидор молвил. – Что ж, раз этого не избежать, то пусть боги хранят тебя в пути.

– Спасибо… – промямлил Кирик. – Жаль, что так вышло. Я… собственно… почему отвлек тебя, – Кирик нервно сцепил ладони перед собой, – ты… это… не хочешь прийти на прощальный ужин сегодня вечером?

– Что за вопрос?! – пробасил Исидор. – Конечно, приду! И Дору с собой возьму.

При упоминании жены здоровяка Кирик еще пуще покраснел, однако его приятель, похоже, этого не заметил:

– Я уже ее пригласил.

– Прекрасно! Тогда жди нас.

– Хорошо, – кивнул Кирик и вяло улыбнулся, – тогда до вечера?

– До вечера, дружище!

Подмастерье скульптора кивнул и спешно зашагал прочь в сторону рынка. Его сандалии шаркали по земле и взбивали пыль с грунтовой дороги.

Какое-то время Исидор с задумчивым видом смотрел ему вслед. Он до сих пор не мог осознать того, что завтра его лучший друг покинет Эвбею. И что самое главное – он скрывал свой отъезд до последнего дня!

«Не хотел меня расстраивать… Не решался сказать… Правду говорят – люди искусства ранимые натуры».

Простояв так несколько минут и поразмышляв о случившемся, Исидор вернулся к прополке сорняков. Урожай сам себя не вырастит.

***

Хижина Кирика ничем не отличалась от любого другого бедняцкого жилища. Возведенная из обычного кирпича сырца, она имел пару комнат. Одна из них служила кухней, а вторая – спальней для хозяина. Именно в первой и расположились Кирик с Исидором, сев напротив друг друга за небольшим деревянным столом. Вид у здоровяка был встревоженный и крайне озадаченный.

– В чем дело? – поинтересовался его друг.

– Я нигде не могу найти Дору, – мрачно ответил тот, – она никогда не задерживалась на рынке дотемна.

– Странно, – проговорил Кирик, ставя на стол глиняные стаканы и простую амфору с вином.

– Волнуюсь за нее. Так, что извини, дружище, но я ненадолго. Хочу разыскать ее, пока совсем не стемнело.

– Да, конечно, – понимающе ответил Кирик, разливая вино по стаканам, – ничего, что фракийское?

Исидор хмыкнул:

– А у тебя бывает другое?

– Эх, и то верно.

Они подняли стаканы в приветственном жесте, после чего осушили их до дна.

– Ты сказал, что твоя мастерская переезжает в Аттику? – уточнил Исидор, наблюдая, как Кирик вновь разливает вино по стаканам.

– Ага.

– А куда именно? Не уж то в Афины?

Тот не ответил, а лишь вновь осушил стакан. Пожав могучими плечами, Исидор последовал его примеру.

– Мог бы и закуску приготовить ради прощального ужина.

– Она не понадобится, – одними губами прошептал Кирик.

– Что?

Подмастерье скульптора вяло улыбнулся:

– Нет, не в Афины.

Исидор поначалу не сразу сообразил, что друг отвечает на ранее заданный вопрос. И только когда был осушен третий стакан, до него, наконец, дошло.

– А куда же?

Кирик отодвинул амфору от себя и, положив руки на стол, начал теребить пальцы:

– Скоро сам увидишь… мы… мы отправимся туда вместе.

Исидор непонимающе уставился на Кирика. Ему крайне не понравилась резкая перемена в лице приятеля. Оно стало бледным. Исчез привычный румянец на щеках, а в глазах плясал странный огонь.

– Вместе? Но я не собираюсь покидать Эвбею.

– Поздно, Исидор.

– Похоже, ты перебрал с вином, дружище, – сочувственно произнес здоровяк, – видимо, хорошенько набрался еще до моего прихода. Вижу, какой ты бледный. Понимаю, мне тоже неприятно прощаться, однако нельзя принимать желаемое за действительность. К тому же, – он обвел взглядом потемневшую комнату, – ты прав. Уже поздно. Мне надо найти Дору.

Он попытался встать, однако у него ничего не вышло. К своему искреннему изумлению Исидор обнаружил, что ноги, всегда полные сил, налились свинцом.

– Странно, – пробормотал он, разминая жилистыми руками голени, – видимо, не стоило так долго работать в поле…

– Она ждет нас, – могильным голосом произнес Кирик.

Исидор вскинул голову, глядя на приятеля:

– Что?

– Дора. Твоя жена. Она ждет нас.

– Где? И о чем ты говоришь?

– Она ждет нас.

– Хватит с меня этого бреда! Ты пьян! – Исидор вновь попытался встать, однако у него снова ничего не вышло. Более того – перед глазами пошли круги. Он с трудом различал силуэт Кирика, сидящего за столом напротив.

– Она не захотела, – словно из тумана доносился голос подмастерья, – не захотела плыть со мной. Не захотела бросить тебя… Но зачем тогда делала намеки? Трепала мою душу? Зачем? Скажи мне, Исидор? Зачем?

– О чем ты говоришь? – прохрипел здоровяк, ощущая колющую боль в сердце. Ему становилось трудно дышать.

– Поэтому я решил, что мы поплывем вместе. Все вместе. Раз она не хочет бросать тебя, так будем вместе. Навсегда, – словно не слыша вопроса, мрачно и монотонно бормотал Кирик.

– Мне нехорошо, – Исидор шумно вдохнул воздух могучими легкими.

– Мы поплывем вместе.

На какой-то миг туман перед глазами развеялся. Боль в груди отступила, и Исидор почувствовал себя лучше.

– Мы не поплывем с тобой в Аттику! Мы останемся здесь, на Эвбее.

– Поздно.

– Что, поздно?

– Вино.

– Что, вино?

– Оно отравлено.

Внезапная судорога свела все тело Исидора, заставив повалиться на стол. Амфора с вином покачнулась и рухнула на пол. Послышался хруст разбитой посуды. Перед глазами вновь все поплыло, а дыхание перехватило.

Будто бы издалека до него донеслись слова Кирика:

– Она уже ждет нас, Исидор. Ждет на том берегу Стикса[2]. Надеюсь, тебе есть чем заплатить Харону[3]? Я все деньги потратил на яд и вино.

[1] Эвбея – остров Греции в Эгейском море.

[2] Стикс – в древнегреческой мифологии река в царстве мертвых.

[3] Харон – перевозчик душ умерших через реку Стикс в подземном царстве.