Как я был Анной

Третья книга Павла Селукова, мне кажется, получилась более лиричной и философской, чем «Халулаец» и «Добыть Тарковского». При этом никуда не ушли мягкий юмор, захватывающие (иногда – фантастические) сюжеты рассказов, неповторимый стиль и своеобразная, несколько отстраненная позиция автора, тихо рассказывающего о людях, которые живут совсем рядом, которых мы видим каждый день, но очень стараемся не замечать, прячась в привычной самоизоляции.

Возможно, для тех, кто еще не знаком с творчеством Павла Селукова, начинать знакомство лучше как раз с этой книги.

Ну а для тех, кто знаком – безусловно, мастрид).

"Весна была непримечательной, одно радовало — в июне наши на Евро всех в футбол обыграют, потому что позавчера поп Смирнов на вертолёте Австрию с иконой Марфы Власяницы облетел."

И вот так в этом сборнике всё. Объективная реальность, дарованная нам в ощущения, плавно переходит в голимый абсурд, коим, по сути, она и является. Некоторые пишут, сборник неровный, а я не согласная. Каждый рассказ на своём месте, один вытекает из другого, все вместе дают полную картину происходящего в голове у автора. Это ведь крайне важно, что у автора в голове. К иному в текст заглянешь и, не задерживаясь, поскорее на выход из мрака и духоты. У Павла Селукова, большое ему человеческое спасибо, чернухи нет, несмотря на перманентные психушки, биполярку и галоперидол в количестве -- это я про его персонажей, естественно. Они вроде и табуреточку поставят, и верёвочку намылят, но поболтаются в петле, да и на пол спрыгнут, передумавши. Рассказы короткие, а читать их быстро не получается, потому что афоризмы и аллюзии, изредка очевидные. Хочется притормозить, обкатать, как море катает гальку. Ну или у меня просто настроение такое задумчивое.

Из прочих плюсов: практически каждый рассказ заканчивается эффектным твистом. Читаешь-читаешь, и вроде уже нарисовала мысленно простенькую схемку кто на ком стоял и чем сердце успокоится, достигла снисходительного равновесия. Читали-почитывали мы и не такое, типа. И тут вдруг прилетает, откуда не ждали. Вся схемка либо вдребезги, либо с ног на голову кувырк, автор же в сторонке стоит, ухмыляется. Или вот ещё: рассказ выходит на финальный твист, сидишь такая впечатлённая, но оттенок разочарования присутствует, потому как "И что теперь?" Автор только плечами пожимает, мол сама додумай, раз ты такая умная схемки-то малякать. Ну и приходится, несолоно хлебавши, читать дальше, а незаконченная история где-то за плечом маячит, покоя не даёт. Иногда автор сжалится и через пару рассказов всё же конец истории мимоходом обозначит. Но это бонус для внимательных.

Язык богатый, с определённой припи***ю, и это тоже в плюс. Да, матюгов много, но в данном конкретном случае они почти не раздражали. В заключение очень хочется перечислить (прям списком!), чьи тексты всплывают в памяти, когда читаешь Селукова. Не буду этого делать: похоже он на такие комментарии обижается, даже целый рассказ на эту тему придумал.

Мои любимые рассказы: "Швеллера", "Игра в куклы", ну и, конечно же, "Mens non eligere".

"Ты хороший формовщик и можешь стать отличным россиянином. Не пускай в сердце эту заразу. Декаданс, литературные писульки, пустые умствования вроде совриска или те же песенки, созданные, чтобы умалить дух и попусту встревожить душу, приведут тебя к самокопанию, от которого рукой подать до рефлексии. Ты хочешь заболеть неизлечимой рефлексией? Хочешь вместо ясного кодекса полагаться на туманную эмпатию?"

"Я искал трагедии, как бедуин ищет оазис. Сначала я нашёл её в подростковой безответной любви, потом в бессмысленности бытия, позже — в незнании своего призвания".

Герои рассказов Селукова - люди, скорее оставившие путь поисков, обнаружившие себя  непонятно каким образом  находящимися на обочине жизни. Выбраться из этого кювета не представляется возможным. Если же случится удача, то сознание, претерпев ультра капитальный ремонт, возобновит движение уже в образе абсолютно другого человека...который разобьётся с ещё большей скоростью, гвалтом и уже наверняка. Они не живут в бравадном угаре, они и есть тот надрывный апломб. Не без порывов отчаянного сожаления:

"Я хотел обличить самого себя, нащупать хоть какую-то правду, обнажиться, дойти до сути, перестать играть и решиться жить".

Напрасные порывы является неотъемлемой частью этих персонажей. Как неминуемое жесткое похмелье после веселой гулянки. Маргинальная интеллигенция Селукова конечно отличается от классической (допустим, Довлатовской), но не уровнем творческо-интеллектуальной одухотворенности (мол, тогда то были настоящие глыбы-человеки, а сейчас камушки да песок), а другим градусом цинизма. Данная крепкость не позволяет пребывать  в состоянии "несёт меня нелёгкая", а, вдаривая в голову, порождает достаточно кинетической необузданности для того, чтобы нестись самому. Самоубийственная предопределённость не так возвышенно трагична, как  у классиков. Неприкрытая горькая селуковскся усмешка выглядит приземлённей, от чего и кажется более точной в отражении описаной низменности.  Самоирония здесь трансформировалась в мета-сарказм. Например, в рассказе, где главный герой искренне недоумевает, чем он хуже состоявшихся писателей контр-культурной направленности:

" - Вы обвиняетесь в пропаганде мата, секса и наркотиков в своих литературных произведениях, а также в нежелании писать про интеллигентных людей из филармонии, отдавая предпочтение люмпенам, алкоголикам, извращенцам и наркоманкам. Так писать нельзя"... ... Съездил домой, привёз флешку с аудиокнигами, отыскал за сценой коробку наушников. Гоголю поставил Ерофеева, Чехову — Лимонова, Толстому — де Сада, Достоевскому — Сорокина, Ахматовой — Паланика, Пастернаку — Зюскинда..."  Бывает, что шкварчащая сентиментальность повествования в финале вспыхивает огнём  парадоксального. Бытовые истории с обеззаруживающей  непосредственностью легко уходят в сюрреализм, крушение четвёртой стены или в другую оголтелую внезапность. Сборник составлен таким образом, что с определенного момента начинаются рассказы, где действие происходит в недалёком антиутопическом будущем:

"В 2022-м все наши мечты слизнуло языком радиации. Человечество откатилось в 70-е годы прошлого столетия. Теперь мы, наверное, живём в конце 80-х, если бы эти 80-е придумал Филип Дик, а нарисовал Сальвадор Дали".

При этом центральный персонаж остается всё тем же циничным мерзавцем с остатками совести, которых, так иногда кажется,  поболее, чем у общества:

"Я с похмелья был. Дерзкоглазым человеком из трейлера вышел. В шутливом настроении".

Среди прочих, хочется выделить конкретно эти истории: "Святая троица", "Игра в куклы", "Усыпить Банди", " Берёзы", "Ублюдок зимы", "Бессмертный Пол и проклятые воронки", "2057. Пермь.Кински",  "Хрустящий человек".

Книга попала мне в руки случайно - незнакомый автор, сборник рассказов - шанс купить её был минимален, но случай решил за меня: книгу мне подарили, вот только добиралась я до неё года три. Но как я рада, что добралась, ведь она понравилась мне с первых страниц и далее ожиданий не обманула. Только в плане жанра, может, потому что в начале был пусть и немного зыбкий, но реализм, зато к середине автор пустился во все тяжкие: фантастика, постапокалипсис, фэнтези (или мистика? если про вампиров), абсурд, сюрреализм и полный бред (пусть и осмысленный), а всё нравится. Некоторые чуть-чуть поменьше рассказы зацепили, но разве что самую малость. Совсем короткие, почти анекдоты понравились тоже немного меньше. Хотя рассказ, по которому я узнала анекдот-вдохновитель, прикольный получился. В рассказах 7-10 есть мат. И если уж он есть, то по полной, герой тогда изъясняется не на русском, а на матерном, вроде и обосновано, а всё равно режет слух. Но впечатления не портит. Общее впечатление от книги самое положительное, определенно хочу почитать что-нибудь ещё у автора. Почти всегда действие происходит в Перми и окрестностях, лишь два рассказа перемещают в Лос-Анджелес и два ещё в другие места. Герои рассказов обычные люди, бессмертные люди и нелюди, психи, монахи, спасители, писатели, алкоголики всякие другие. Больше всего понравились "Святая троица", "Игра в куклы", "Нерай в шалаше", "Ублюдок зимы", "Дмитрий Анатольевич и Маржа Гешефтович". Как рассказывает книгу Илья мне понравилось. Голос у него приятный, одинаковый за всех героев, но интонированный в достаточной мере. Замечаний к качеству исполнения нет.

Я частенько был предметом, но никогда – гордости.

Вторая книга пермского писателя Павла Селукова, это снова сборник рассказов. Что можно расценивать, как смелость, во времена, когда твердят о смерти рассказа, а всякий пишущий склонен самовыражаться крупной формой: роман, на худой конец - повесть. Такого рода мегаломания хороша для издателя (стандартный формат) и автора (серьезность, солидность), но довольно неудобна для читателя, который мог бы по одному-двум рассказам составить представление о том, насколько автор ему интересен и хочется ли продолжать знакомство.

В то время, как крупная проза требует иных вложений энергии, времени, внимания, другого уровня читательской дисциплины. Галина Юзефович много говорила в недавнем Манифесте о сегодняшней нехватке читателей в некогда "самой читающей стране мира". У любой проблемы много корней, но нынешняя склонность автора и издателя вливать даже микросодержание в эпический масштаб, вернее способствует оттоку потенциально читающих людей к интернет-статьям, чаще всего сопоставимых размером с рассказом.

То есть, понимаете, потребность в коротких жизненных (или наоборот - максимально удаленных от обыденности) историях, имеющих зачин, основное действие и развязку, лучше в неожиданном, панчлайновом стиле - она никуда не делась. Но законодатели литературной моды отчего-то решили, что читателя надобно пичкать нетленкой в количествах, несовместимых с жизнью. Стоит ли удивляться, что многие ушли в чтение интернет-постов и статей?

Селуков пишет рассказы и со вторым сборником снова в точку. В том смысле. что незамеченным не проходит. В отличие от первой книги "Добыть Тарковского" персонажами которого были люмпены, словно бы законсервированные в лихих девяностых, в новом отчетливо звучит современность, хотя герои, по-прежнему, в большинстве сильно не от мира сего.

Рассказы можно условно разделить на три группы: 1. оммаж Андрею Платонову; 2. современность в гротескно-абсурдистском ключе, эти часто очень смешные; 3. дистопическая фантастика с сильным социальным подтекстом на тему ближайшего будущего.

Рассказы отчетливо платоновского звучания: от "Мальчика" до "В Архангельск к девочке-собаке" отмечены некоторой остраненностью с неяркой, но выраженной инверсивностью, характерной для платоновской прозы проспавших счастье и преодолевающих жизнь, с ее одновременной богооставленностью, богоискательством и пребыванием в Боге.

Во вторую группу, хотя, стоит помнить, что любое деление достаточно условно, я поместила бы "Игру в куклы", "Усыпить Банди", вообще, основной пласт рассказов сборника. И могу сказать, что они хороши, а с некоторыми я очень смеялась, "Слесари" и "Поэтический разбой" - прямо чудо.

Третья, фантастическая часть, включающая такие вещи, как "Бессмертный Пол и проклятые воронки", "2057 год, Пермь. Кински", "Хрустящего человека", титульный рассказ, "Как я был Анной" - достаточно оригинальна. Во всяком случае, многообразие бед и несчастий, обрушенных автором на наши головы в ближайшем будущем, позволяет восхищаться его изобретательностью и надеяться, что все это только в рассказах и останется.

Но я вообще считаю, что дистопическая литература приносит больше пользы, чем принято думать. Вот подсуетились же мировые правительства с вирусом, вместо того, чтобы привычно, в былом стиле, замалчивать проблему и пытаться решать ее локальными действиями (часто переходящими в драконовские меры). Да, со многим перегнули палку, но есть ситуации, в которых лучше перебдеть, и то был первый такого рода катаклизм. Потому - пусть будет.

Есть аудиокнига в несколько брутальном исполнении Ильи Дементьева, которое хорошо сочетается с тематикой и стилем селуковской прозы, читает он энергично, в хорошем темпе