Read the book: «Испытание веры»

Font:

* * *

Глава 1. Отражение прошлого

5 февраля 2014 года. Сочи. Россия

Специальный рейс из Москвы приземлился в Международном аэропорту Сочи несколько часов назад. На борту самолёта находился всего один пассажир, доставленный, благодаря специализированному медицинскому оборудованию в онкологический центр города. Его поместили с предоставлением всевозможных услуг в палату повышенной комфортности. Рядом с «важным» пациентом дежурила бригада врачей, не отходившая от него ни на шаг. Все люди, оказавшиеся рядом, были чужаками за исключением одного единственного сопровождающего, привыкшего быть рядом, словно родная мать, пекущаяся о собственном сыне.

Наталья Борисовна приехала в Сочи отдельно, с опозданием на два дня. Решавшееся дело, заняло больше времени, чем планировалось, поэтому она не стала просить задерживать вылет. К тому же, оно так и не увенчалось успехом, ведь женщина приехала одна, не привезя с собой того, кто должен быть в больнице в первую очередь. Она не хотела думать о неудаче и тем более, говорить об этом Саше, ухудшая его и без того пагубное положение, поэтому, солгала о причине позднего приезда, сославшись на неудовлетворительное состояние здоровья. Поглядев на юношу через маленькое стеклянное окошко двери его новой палаты, и увидев его не лучшее состояние, Наталья Борисовна с трудом поверила о приближении конца, о котором всё же никто не подозревал в самом начале борьбы за жизнь. Огромные деньги, вложенные в лечение: операции, многочисленные лекарства, лучшие доктора и их методики, спасшие сотням людей жизни, оказались бесполезными против заразы, поразившей молодой организм. До сих пор некоторые зарубежные врачи давали положительные прогнозы. Они считали, в скором времени начнётся новая ремиссия благодаря их послеоперационным препаратам, разработанным для тяжелейших, как этот, случаев, а после, проснётся надежда на то, что юноша справится с болезнью и взглянет на мир прежними глазами. Но, как бы красиво не звучали их слова, Наталья Борисовна уже не верила. За месяцы, проведённые рядом с Сашей, она увидела, как его испытывали на прочность, применяя на нём всевозможные методы лечения. После некоторых из них, юноша не мог самостоятельно дышать, не говоря уже о других, более привычных для человека вещах. Каждый раз, когда он восстанавливался, люди в белых халатах, начинали заново и так снова и снова, пока Саша не выдержал и не прекратил мучить себя. Он перестал бояться предстоявшего, просто наслаждался каждым прожитым днём, как, впрочем, делал это всегда. От того, не слушая никого вокруг себя, в особенности маму, отговаривавшую сына, юноша приехал в Сочи к скорому началу той самой Олимпиады, ожидавшуюся почти шесть лет. В полном одиночестве, ведь Ольга Ивановна, не желая видеть, как сын гробит себя благодаря отказу от лечения, утомительному и опасному для ослабшего организма перелёту в Сочи из-за собственной прихоти, отказалась наблюдать за страшным угасанием родной крови, даже не смотря на уговоры Натальи Борисовны. Собственно, из-за этого психотерапевт и опоздала. Она надеялась отыскать в женщине здравый смысл, но боль затмила его напрочь, что и оставило Ольгу Ивановну там, где она сейчас – во Франции.

Саша не мог пропустить Олимпиаду и сделал для этого всё, что было в его силах. Он хотел увидеть, как его друзья станут чемпионами и хотя бы ради этого стоило держаться. Всё, что осталось, так это прожить один месяц, успев при этом не только увидеть, как они встанут на пьедестал, освещённые вспышками фотоаппаратов и взорами влюблённых фанатов, но и насладятся той новой жизнью, ради которой усердно работали с мгновения, когда решили связать судьбу с биатлоном.

Дверь онкологического отделения распахнулась. Дима, держа в руке розовый конверт, со свирепым и в то же время, подавленным видом, вбежал на этаж, поднявшись на него по лестнице. Увидев у палаты мать, он тут же бросился к ней.

– Где он? – недружелюбно задал вопрос спортсмен, желая немедленно получить ответ.

Женщина изумилась, не ожидая увидеть сына здесь.

– Откуда ты узнал? – спросила она, но, увидев в его руке знакомого цвета конверт, всё поняла, так как слышала об этом уже не раз.

– Ты должна была рассказать. Несколько месяцев назад ты могла сказать, что с ним, но почему-то молчала. Я не видел его всё это время, а сейчас…

– Что изменилось бы, если бы я сказала? – попыталась успокоить она, заметив, как сильно новость затронуло сына. – Напоминал бы ему о том, что это конец?

– Конец? – опешил Дима, не зная, что всё настолько плохо.

– Да, – выдохнула Наталья Борисовна, опасаясь подобной реакции. – Шансов почти нет.

Дима не смог сказать ни слова, молча поглядев на мать и так несколько минут подряд.

– Почему ты не сказала? – всё же захотел узнать он, осуждая её из-за принятого решения всё скрыть.

– Саша запретил.

– Запретил?

– Да.

– Но почему? – опустился на корточки Дима, почувствовав свою вину.

Он должен был, хотя бы на время, оторваться от бесконечных выматывавших тренировок и найти время навестить друга. Все последние месяцы молодой человек считал, что Саша в психиатрической клинике. Об этом говорил и сам юноша, когда им не часто удавалось поговорить по телефону. О том, что у него рак последней стадии, Дима узнал лишь недавно, в письме и, как только прочёл, тут же примчался, узнав о «важном» пациенте, прибывшим в город. Он и представить не мог, что за бодрым и весёлым голосом скрывалась боль, таившаяся внутри. Тяжкий груз ложился на плечи всех, кроме тех, кому он был по – настоящему не безразличен, и это тяготило так сильно из-за чего невозможно мыслить здраво.

– Ты знаешь ответ, – уверяла Наталья Борисовна. – Он не хотел, чтобы ты или кто-нибудь из его близких, оказался в подобном состоянии. В таком, где ты сейчас. Это помешало бы осуществлению мечты, к которой все стремятся.

– При чём тут мечта? – негромко говорил Малышкин, глядя в стену, напротив себя. В ней, похоже, он видел что-то, куда более интересное, нежели мать, стоявшую рядом в поисках необходимых объяснений, признанных заставить себя простить. – Променять лучшего друга на медаль? Это эгоистично.

– Вовсе нет, – настаивала она. – Даже, если бы ты знал о болезни с самого начала, сидел бы рядом с ним, как это делала я, и понимал, что не можешь оставить, потом бы всё изменилось… после того, как он… Вскоре ты начнёшь винить Сашу за упущенный шанс, за обязательства перед другом, которыми не мог пренебречь. Разве такая память нужна о человеке, спасшем когда-то тебя?

Дима задумался, всё ещё не веря в прочтённое письмо у себя в руках.

– Я должен был быть рядом, – не смог отделаться от мысли он. – Это моя обязанность, – твердил Дима, встав на ноги.

– Что бы ты ни говорил, уже ничего не изменить.

– Верно, – прошептал Дима. – Ты согласилась никому об этом не говорить лишь для того, чтобы я получил золото. А на Сашу наплевать. Вот, что я точно понял.

Дима хотел войти внутрь, но Наталья Борисовна не позволила, схватив того за предплечье, прежде чем он успел коснуться дверной ручки.

– Наплевать? – выпучила глаза она, заметно разозлившись и покраснев. – Я была рядом все эти месяцы, помогала совладать с кошмарами, мучительными и непрекращающимися болями, чудовищными воспоминаниями, которые он с ужасом проживал заново, пытаясь найти в памяти человека, причинявшего тебе боль. Я заботилась о нём не из-за каких-нибудь денег или иных подарков в ответ на предоставленные услуги. Однажды, Саша спас твою жизнь, сделал то, на что пойдёт любая мать ради своего ребёнка. К сожалению, меня не было рядом в тот момент, и совершенно чужой человек оказался ближе кого бы то ни было, – Наталья Борисовна сделала не большую паузу в попытках успокоиться. Её пульс от волнения подскочил почти вдвое, – теперь я делаю то же, что шесть лет назад сделал этот юноша, – продолжила она. – Помогаю чужому человеку, отдаю долг. Но при этом, ничто не должно мешать твоей жизни. Ты говоришь он твой друг? – спросила она, поглядев на застывший вопрос на лице Димы. – Может быть, ты так считаешь, но это не так. Между вами было всё, что угодно, но только не дружба.

– Мне лучше знать, – уверял спортсмен.

– Будь ты другом, знал бы, в каком он состоянии, – разъяснила женщина, считая так без всяких сомнений.

– Ты не знаешь, о чём говоришь, – не согласился Дима, посчитав, что мать ничего не поняла, сказав всё это лишь для того, чтобы он бросил Сашу и вернулся к своей мечте, но этой Олимпиады не было бы в его жизни, если бы не друг, лежавший сейчас за дверью. И сколько бы она не пыталась внушить обратное, спортсмен не изменит решения. Парнишка нуждался в нём, как никогда и, даже, если говорил о нежелании видеть, кого бы то ни было, тем самым позволяя достичь им успеха без лишних эмоциональных потрясений, на самом деле всё иначе. Саша всегда делал одно, но имел ввиду другое и как раз это тот самый случай.

Думая об этом, Дима вспомнил их встречу после похищения, где Саша показал всю свою уязвимую сущность, скрывавшуюся под маской непосредственности. Тогда спортсмен не знал, насколько сильно юноше необходимы близкие, способные не только выслушать и вскоре после этого обругать, но и понять, что есть самое важное для него. Дима оказался рядом, был этому рад и сейчас не станет терять шанс встретиться с другом, пока тот ещё способен видеть его и испытывать простые человеческие эмоции. – Саша мне важен так же, как и я ему. Это твои проблемы, если ты не видишь всего, хоть и являешься специалистом в этой области.

– Я не ошибаюсь, – уверенно твердила женщина.

– А знаешь, в одном ты права, – пришло в голову Диме, – медали очень важны, для этого спортсмены и едут на Олимпиаду. Я не стал исключением. Но в одном все же заблуждаешься.

– В чём? – заинтересовалась она.

– Я действительно испытывал бы всевозможную ненависть, злобу и куда более мощные эмоции…

– Вот видишь! – сказала Наталья Борисовна. По её мнению, сын понял ситуацию, и совсем скоро прекратит винить всех подряд.

– Я бы возненавидел себя и все собранные медали на Олимпиаде, если такие будут, потеряв возможность провести с другом достаточно времени, – ответил он, что совсем не понравилось женщине. Она надеялась на другое. – И в первую очередь тебя за то, что прикидывалась такой хорошей и доброй лишь для того, чтобы отдать долг, смысл которого даже не поняла.

– Я всё делала…

– В том переулке Саша не был роботом с заложенной программой, во что бы то ни стало сделать доброе дело, чтобы отдать какой-то долг, – объяснял Дима, говоря искренне, без какого-либо притворства. – Если бы ты тогда видела его глаза. Он спасал нас, потому что хотел помочь, заставлял прожить больше, чем, казалось, нам отведено. Я чувствовал эту энергию, огромное желание спасти наши жизни и не мог, не поддастся стремлению незнакомца. Благодаря этому я сейчас стою перед тобой, не только живой и здоровый, но ещё и готовый завоевать золотую медаль, которую шесть лет назад пообещал Саше, находясь в палате реанимации. Вот это настоящая помощь. А то, что делаешь ты… Возможно Саша чувствовал твою пресность по отношению к нему, от того и не смог выкарабкаться.

– Я не сообщила о состоянии Саши, потому что считала, так будет лучше, – сказала женщина. – Мне жаль, что ты не можешь этого понять, – Наталья Борисовна почувствовала себя, как никогда подавлено, ведь не каждый день слышала из уст сына подобные обвинения. – А сейчас иди к нему. Возможно, эта встреча может стать последней, – переменилась в лице женщина, осознав: спор не принесёт ничего, кроме разлада. Дима находился в шоке от известия. Ей необходимо дождаться, пока он успокоится и лишь тогда продолжить разговор.

Не сказав больше ни слова, спортсмен вошёл в палату. Его сердце колотилось сильнее, нежели на трассе. Он волновался так сильно, как только мог, боялся увидеть перед собой умиравшего друга, тогда как в памяти образ остался совсем другим. К тому же, слова матери всё же не прошли незаметно. Он действительно должен был знать о недуге друга и, даже, не смотря на все запреты посещений, о которых Саша и не подозревал, Дима обязан был приехать, хотя бы раз, но не сделал и попытки, словно что-то мешало.

Юноша лежал на кровати, подключённый к многочисленным приборам. Уже у двери Малышкин почувствовал всю угнетающую картину приближавшейся смерти. Стены онкологического отделения не могли иначе представиться. Здесь умирали люди, теряя надежду вместе с глотками свежего воздуха, вдыхающими в грудь с мыслью о том, что любой из них мог стать последним. Ничто кроме соболезнования, тоски и боли не находилось поблизости, когда видишь подобную картину. Человек «угасал», ничто нельзя сделать, кроме как остаться сильным перед близким, не показывая страх, овладевший всем телом и душой при виде того, в чём бессилен.

Дима вошёл в надежде справится с нахлынувшим, но сильно ошибся. Когда в отражении зеркала показалось бледное, как постельное бельё, лицо Саши, он остановился. Словно в ступоре, молодой человек не смог пошевелиться. Выпученные глаза, как ничто другое, выдали перед Сашей, заметившим друга в дверях, но не сказавшим ни слова. Оставшись на одном месте, он попытался успокоиться, стараясь выглядеть не так жалко. Дима посчитал свой внешний вид ещё более плачевным, нежели друга, наблюдавшим через зеркало на попытки Малышкина справиться с самим собой и, наконец, подойти, сделав несколько шагов навстречу.

– Привет! – пересилил себя Дима, встав рядом с Сашей.

Его затрясло от брошенного взгляда на друга, на лице которого читалась неясная реакция: то ли злость, то ли разочарование, то ли что-то иное, смешенное с многочисленными эмоциями, которые юноша испытывал в тот момент. В любом случае, обратной дороги не было. Спортсмен уже стоял в палате и считал реакцию Саши в свою сторону вполне заслуженной.

– Мне нравится зеркало, – ни с того ни с сего заговорил он.

– Что, прости?! – не понял Дима, переспросив.

– В Москве у меня тоже в палате было зеркало. Я мог видеть любого, кто заходит до того, как увидят меня. Так я мог немного подготовиться.

– Подготовиться?

– Да, – не поворачивал голову Саша, лёжа в одном и том же положении для собственного комфорта. – У людей может быть разная реакция при виде ракового больного. Интересно наблюдать. Правда, гостей у меня немного.

– Прости, – тут же начал оправдываться Дима.

– За что? – быстро остановил его юноша.

– Я не приходил к тебе все эти месяцы. С того момента, как…

– Я пытался покончить с собой на глазах у десятка людей?

Дима промолчал. Одно время он действительно считал: Саша не выдержал навалившихся на него проблем и решил избавиться разом от всего. К этой мысли он пришёл не сразу и до сих пор не знал причины поступка. Единственное, что говорила мама, так это то, что ничего подобного Саша не повторит. Малышкин остался в неведении, но очень хотел узнать правду, разве что, время для этого вышло.

– Я хотел увидеть тебя, Дашу, Антона… Всех вас, ведь, вы все для меня стали настоящей семьёй, ведь её у меня не было. Почти не было, – поправился Саша, продолжив, – но подходящий момент так и не настал. Просто неподходящий год. Вам не нужны лишние стрессы…

– Позволь нам самим решать, – вмешался Дима.

– Поверь, я не хочу стать преградой…

– Да что с вами такое? – разозлился Малышкин. – Почему вы все думаете, что медали для меня важнее человеческой жизни, тем более твоей? Я никогда не шёл по головам. Да, я хотел и хочу медали, но не такой ценой.

– Помнишь своё обещание? – снова напомнил Саша о том, о чём Дима не забывал.

– Да.

– Ты не выполнишь его, если будешь думать лишь о том, в чём бессилен. Я говорю тебе, как уже дипломированный психолог, сдавший экзамены экстерном и, наконец, получившим то, к чему долгие годы стремился.

– Снова хвастаешься? – не мог не заметить Малышкин, немного растопив лёд беседы.

– Жаль, не воспользуюсь дипломам, – снова напомнил себе он.

– Не отходи от темы, – вернулся к прежнему разговору Дима. – Я буду решать, что мне делать со своей жизнью. Время, когда ты заставлял выполнять свои прихоти, прошло, поэтому, послушай меня. Я буду рядом, хочешь ты того или нет. И будь уверен, это не последние дни твоей жизни. Всё наладится, вот увидишь.

– Что-то мне это напоминает! – вспомнил Саша.

– Что-то похожее ты говорил, когда я был в больнице. Помнишь, я много раз терял надежду из-за врачей, говоривших о невозможности вернуться в спорт, не говоря уже о победах. И что вышло?

– Что? – сделал непонимающий вид юноша.

Дима улыбнулся.

– Я одержал победу, – с гордостью в голосе произнёс он. – И не одну. Всё благодаря тебе.

– Ну, их могло быть и больше, если бы старался так, как тебе говорят тренеры и я – личный психолог, которого ты никогда не слушал.

– Будет, – уверял Дима, нисколько не сомневаясь. – И ты увидишь все мои победы. Обещаю.

– Не обещай того, чего не сможешь выполнить, – безрадостно поспешил напомнить Саша. – И я сейчас говорю не о том, что не верю в тебя.

– Верь в себя так же, как верил в меня. Думаю, этого должно хватить, ведь никто не верил больше, нежели случайный прохожий, оказавшийся не в то время и не в том месте.

– У меня метастазы! – сменил тему Саша. Услышав это, Дима онемел, хорошо понимая их значение. – Их много. Это значит, организм исчерпал все имеющиеся резервы в борьбе с опухолью. Всё внутри меня вскоре прекратит функционировать. Большинство пациентов умирают именно…

– Хватит, – не смог слушать дальше спортсмен. – Это невозможно.

– Уже ничего не поделать.

– Что ты делаешь? – возмутился Дима, делая это лишь из-за собственного бессилия и понимания скорой кончины. – Ты сдался! Прекратил бороться и смирился с этим?

– Будь ты на моём месте…

– В какой-то степени был.

– Не был и надеюсь, никогда не будешь.

Саша всё же приподнялся, испытывая сильные головные боли.

– Нельзя так просто лежать и ждать смерти, – продолжил Дима, не находя себе места. Он пытался найти способ помочь Саше, если не вылечить, то хотя бы вывести из состояния, в котором ему уже наплевать на своё будущее, но ничего не пришло в голову.

– А я не просто так здесь лежу, – уверял он. – Я жду, когда ты заработаешь обещанную медаль.

Это должно было успокоить Диму, но не вышло.

– Нельзя так, – не умолкал он.

– Можно, – говорил юноша. – После всего, через что я прошёл… Можно, – вздохнул он, вспомнив безуспешные попытки спасти собственную жизнь. – Я не хочу тратить последние дни на пререкания. Я слишком сильно соскучился по тебе. Нельзя упускать время, его и так мало. К тому же, мне нужно тебе кое-что сказать, пока ещё способен. Видимо, твоя мать ничего не говорила.

– Она вообще ни любит говорить, ни о чём важном, – всё ещё злился Дима, даже не попытавшись понять и уж тем более простить.

– Возможно, это может изменить некоторые вещи, но промолчать я не имею права.

– Что же это? – приготовился к ещё одной ошеломляющей за сегодняшний день новости Дима, оказавшись сытым по горло первой из них.

– Я ведь вспомнил, что произошло на крыше и поверь, это не была попытка самоубийства.

– А что же? – испытал облегчение Дима, ведь это мучило его долгое время, но в то же время, лишь сильнее насторожило.

– Кое-кто был там. Наш общий знакомый.

– Фанатка? Ты знаешь, кто она? – загорелся Малышкин.

– Нет, но тебе легче не станет от того, кто это.

– Говори же уже, – не терпелось ему.

– На крыше была Надя…

Лето 2012 года. Аквитания – юго-западный административный регион Франции. Аэропорт Бордо – Мериньяк

Самолёт благополучно приземлился. Выполняя регулярный рейс из Парижа, он доставил на своём борту более ста семидесяти пассажиров, желающих, наконец, коснуться земли и насладиться прекрасной погодой, установившейся в регионе. Прибывшие туристы с первых минут выхода на свежий воздух не моги скрыть своего восторга от приезда к месту замечательного отдыха, сулившего незабываемые ощущения и память на долгие годы. Они наслаждались абсолютно всем, не обращая внимания на нахождении на территории аэродрома и ожидавших впереди достопримечательностей, которые будут интереснее, нежели окружавшие бетонные джунгли с прибывавшими и отбывавшими самолётами. Свежий, бодрящий средиземноморский воздух приятно насыщал организм. От непривычки голова немного кружилась, но это многим приехавшим людям не омрачало радость путешествия, лишь наоборот, прибавляло эмоций, захлёстывавших сполна.

Дима и Даша вслед за остальными, не торопясь вышли из самолёта. Спустившись по трапу, оба биатлониста выглядели не самыми счастливыми. Используя авиакомпанию Air France, они из «Шереметьево» летели три с половиной часа до аэропорта «Шарль Де – Голль» в Париже. Там прождали несколько часов в душном зале ожидания, ещё час провели в воздухе и лишь, потом добрались до Бордо местными авиалиниями. От проведённого в пути времени оба остались не в восторге. Усталость дала о себе знать и в отличие от туристов из других стран, с которыми довелось лететь, спортсмены не испытали особой радости, ведь конечный пункт назначения где-то там и до него необходимо ещё добраться, а отдохнуть хотелось уже сейчас. Даже уютный бизнес – класс самолёта не смог изменить настроение молодых людей, не отходивших друг от друга в здание аэровокзала.

– Скажи, зачем мы сюда прилетели? – спросила Даша, получив свой чемодан.

– Может, не будем снова? – попросил Дима, пытаясь отыскать багаж. – Знаю, ты устала, но, думаю, понимаешь: бросить всё уже поздно! Осталось всего ничего. По крайней мере, я так на это надеюсь. Сам валюсь с ног.

– Я сегодня полдня себя спрашивала, зачем согласилась, – продолжала Даша, кружась вокруг себя в поисках хоть кого-нибудь из знакомых.

– Нашла ответ? – поинтересовался Малышкин, встав рядом с ней так близко, как только мог, немного смутив девушку, заметившую на себе взгляды прохожих.

– Нет, – прошептала она, и недавняя усталость самоустранилась, по крайней мере, в тот момент. – Но я всё же продолжаю искать!

– Я тоже, – улыбнулся Дима, нежно поцеловав любимую.

– Эта наше первое лето вместе, – наслаждалась близостью Даша, глядя только на него и не обращая внимания ни на кого больше. – Оно должно быть особенным, как и всё, что нас ждёт.

– Согласен, особенно, если учесть, что наши отношения начались с особенного дня, – вспомнил Дима день, поставивший всё на свои места: свёл два блуждающих сердца вместе.

– Перед глазами до сих пор возникает та снежная буря во время гонки преследования, – с неподдельным восторгом говорила Обручева, не смотря на всю опасность происходившего. – Я съехала не туда, когда вокруг ничего нельзя было разглядеть, и ненадолго потеряла сознание, а когда открыла глаза, увидела тебя – своего принца на лыжах, покрытого белоснежным снегом. Такое сложно забыть.

– Мне тоже, особенно побег от тренеров, не смотря на их запрет и поехал искать тебя, – продолжал Малышкин. – Потому что перепугался до чёртиков, узнав, что ты не вернулась с трассы. Такое возможно лишь с тобой – примой белорусского биатлона.

– Я больше не попадаю в неприятности, – напомнила Даша, всё ещё находясь в объятиях любимого человека.

– Долго же мы шли к этому, – думал Дима, касаясь румяных щёк девушки.

– Главное пришли, – оптимистично твердила она, всегда веря в лучшее.

– Всё благодаря твоим сердечкам, – улыбался Дима. – Или они были для Ронстадлена?

Услышав это, Даша без предупреждения зарядила щелбан ненаглядному, от чего лоб молодого красавца покраснел.

– Ещё раз…

– Ладно, ладно. Я понял, – не желая повторения, попытался усмирить её Дима. – Но всё – таки, я ревную!

Дима тут же отошёл на пару шагов, опасаясь реакции, ведь без неё она не могла.

– Сейчас получишь, – с кулаком прозвучала угроза в ответ, вызвав множество косых взглядов. – Ревновать к Ингвару, всё равно, что к фонарному столбу.

– Странное сравнение, – повеселел Дима, лишь разозлив Дашу, – но тебе виднее.

– Если бы я не была такой уставшей…

– Хорошо, – подошёл ближе Малышкин, прикрывшись чемоданом. – Ролевыми играми займёмся на месте, если, конечно, доберёмся туда.

– Позвони Саше, – предложила Даша.

– Хорошо, – согласился он, достав телефон. – Но с фонарным столбом ты молодец! Ингвару бы это точно понравилось.

– Только попробуй…

Не успела Даша договорить, как пара прохожих, стоявших рядом и глазевших на них уже несколько минут, с детской радостью в глазах, узнали в ней одну из лучших биатлонисток мира по итогам сезона 2011–2012 года и бросились с расспросами, желанием получить автограф, а также фото на память. Прекратив злиться на кавалера, девушка занялась делом, ведь в последнее время внимание фанатов усилилось. Её борьба с немкой Эммой Майер на протяжении всего сезона доставляла огромное удовольствие всем без исключения, даже тем, кто болел за абсолютно иных спортсменов. Об этом говорили комментаторы всех стран участниц, ведь подобное зрелище не часто можно увидеть. И пусть Даша всё же проиграла в этой борьбе, ушедшей на покой многократной чемпионке мировых первенств, девушка всё равно осталась довольна, ведь всё только начиналось и самое лучшее ждало впереди.

Фанатов стало больше, когда информация о нахождении именитой спортсменки распространилась по аэропорту, привлекая людей отовсюду. Дима стоял в стороне и ожидал возлюбленную. К нему никто не подходил, но это нисколько не огорчало. В сравнении с Дашей, он был слишком далёк от совершенства, не смотря на некоторые достигнутые результаты. 19 место в общем зачёте Кубка мира стало довольно неплохим показателем для дебюта, два призовых места, одно из которых личная бронза в гонке преследования говорили о стремлении вперёд. Чемпионат мира в Рупольдинге, где в личных гонках Дима выступил лишь в индивидуальной гонке и показал 35 место, избавил его от возможности показать себя в других личных дисциплинах. Тренеры возлагали надежду на две эстафеты, но победы не произошло, поэтому межсезонье должно дать спортсмену толчок к новым достижениям. Дима уверял себя: они обязательно придут благодаря упорству и огромному желанию, ведь по – другому быть не могло.

– Может, поможешь мне? – умоляла Даша, не справляясь с толпой фанатов.

– Это слава, детка, – забавлялся он, даже не пытаясь вмешаться и спасти её, позволив в полной мере ощутить иную сторону медали, которую, возможно, придётся испытать и самому.

Наконец, люди получили желаемое и, в конце концов, разошлись, оставив ещё более замученную Дашу стоять в стороне от Димы с демонстративной обидой на лице. Недолго думая, Малышкин подошёл к ней и встал рядом, как ни в чём не бывало.

– Предатель, – негодовала Даша, отвернувшись.

– В следующий раз закричу на весь аэропорт о наступлении русских, и рядом тут же никого не останется. Все попрячутся, – не утихал спортсмен, тем самым поднимая себе настроение.

– А ещё принц, – протянула девушка.

– Принцы вымерли, – уверенно заявил он, положив руку на плечо. – Остался только я.

– Оно и видно, – развернулась лицом к нему Даша, глядя в пол. – И как Арман с Лазаром всё это выдерживают, – Даша немного успокоилась, но усталость стала ещё ощутимей. – Так, ты дозвонился до Саши?

– Да, – кивнул Дима, забыв о разговоре с ним, пока наблюдал за битвой Даши и её немалой армии поклонников. – Он сказал ждать.

– Что? – ахнула Даша. – Он издевается! Сначала присылает конверт с приглашением, а потом бросает. Я ему устрою, как только увижу. Будь уверен, не посмотрю, что он наш общий друг. Пришибу!

– Успокойся, – поглаживал по голове девушки Дима. – Как будто ты Сашу не знаешь. Ведёшь себя, как маленькая.

– Знаю, – признала она. – Просто, хочу отдохнуть. День неудачный какой-то. К тому же, ты же знаешь, как я не люблю тратить время зря. А сюда мы вообще приехали, не зная, ради чего. Я могла уже начать тренировки. Боюсь, форму потерять.

– Сюрприз! – вспомнил надпись на приглашении Дима. – Это может означать, что угодно.

– Верно. Что угодно.

Прождав в аэропорту ещё какое-то время без каких-либо изменений, раздалось громкое объявление на английском языке:

«Дарья Обручева и Дмитрий Малышкин, убедительная просьба прийти, наконец, к ожидающему вас автобусу у выхода терминала «B», если вы, конечно, не хотите остаться в зале ожидания навсегда. И на будущее, нужно хоть иногда отвечать на звонок телефона».

Услышав это, Дима и Даша переглянулись между собой, не понимая, что произошло. Малышкин достал из кармана мобильный и увидел два десятка пропущенных звонков, а после, обратил внимание на по привычке отключённый звук.

– Мой разрядился, я же говорила, – между прочим, напомнила Даша и, взяв сумки, оба направились к месту назначения. Услышанный голос, принадлежавший очень знакомому человеку, но так и не разгаданный, кому именно, привёл парочку к автобусу, где и сидели те самые люди, не замеченные ранее в здании аэропорта.

– И что это такое? – ничего другого не придумала Даша, увидев перед собой Лазара и Армана Вилар, Жустин Дорен Лубе, Эмму Майер, Торджера Гьёр, Тиру Ольсен, Эивиндра Ларсена, Айлу Виртален, Ингвара Эйнара Ронстадлена, Светлану Курлину, Антона Мипулина и Ольгу Зайчик – одних из самых именитых биатлонистов современности из разных стран мира. Все они не могли дождаться прихода Димы и Даши и, увидев их, вошедших в автобус, вся команда восторженно загалдела и автобус тронулся.

– Ну, и где вас носило? – тут же спросила Оля, приобняв Дашу. – Мы уж думали, вы совсем потерялись.

– О чём это ты? – не поняла девушка, состроив соответствующую гримасу.

– Разве, вас не предупредили о встрече в ВИП-зале ожидания на третьем этаже аэровокзального комплекса «A»? – спросила Оля, на, что Даша не смогла ничего сказать, повернувшись к Диме, чьей задачей было обо всём договориться.

– Наверное, я забыл об этом! – пожал плечами он, попытавшись оправдаться за пару лишних часов, проведённых непонятно где.

– Ладно вам, – заговорил Арман, чей голос парочка слышала в объявлении. – Они всего лишь пропустили отличный обед, комфортабельные комнаты для отдыха со всеми удобствами в ожидании приезда оставшихся гостей и настоящее французское вино в конференц-зале, где мы раздавали автографы для всех желающих.

– Дима…

– Ничего не говори, – побледнел Дима, поздоровавшись со всеми старыми знакомыми, всё ещё не совсем понимая, зачем они собрались.

– Ингвар! – обрадовалась девушка и потянулась к своему хорошему другу поздороваться, заодно приобняв друг друга. – Рада тебя видеть. Как Натали?

– Хорошо, – спокойно ответил норвежский спортсмен, чьё имя многие годы на слуху у всех биатлонных фанатов. Он искренне обрадовался приезду Даши, питая к ней самые тёплые чувства. – Здравствуй, Дима, – поздоровался следом он, на, что молодой человек ответил тем же, почувствовав себя немного не в своей тарелке. Таблоиды уже давно писали о романе Даши и Ингвара, не обращая внимания на Малышкина, и его это частенько цепляло, хотя он и знал: всё чистой воды ложь. Часто говорили о Великом норвежце, готовым ради белоруски бросить жену, если та согласится переехать к нему. От всевозможных слухов Диме становилось не по себе, и он ощущал себя параноиком всякий раз, когда возлюбленная находилась рядом с Ронстадленом, пусть даже просто разговаривая.