Моё первое дело, или Детектив по прозвищу Пуля

Заказ от мистера Фингола

Первый же «выстрел» детектива попал точно в цель – дело связано с любовью, хотя это довольно приблизительное определение данных конкретных отношений между мужчиной и женщиной. Некто однажды сказал, если в деле может быть замешана женщина – ищите женщину. И этот парень был дьявольски прав! Собственно, задача Коркнейла и состояла в том, чтобы найти некую пропавшую, предположительно, похищенную мисс Эмели.

Информации, предоставленной заказчиком, было катастрофически мало, в ней присутствовали явно умышленные пропуски, но в целом ситуация обстояла следующим образом: вчера вечером или ночью в период с двадцати одного часа и до полуночи из своей квартиры пропала девушка. Она не приходится знакомой или, хотя бы соседкой мистеру Финголу и, тем не менее, он знал о ней множество подробностей.

В ходе беседы у Энди всё сильнее складывалось впечатление, что мистер Фингол тайно следил за мисс Эмели, но, похоже, без всякого злого умысла. Клиент несомненно влюблён в девицу, но слишком страшился открыть свои чувства.

Он, как потерянный щеночек всюду ходил за ней, опасаясь привлечь излишнее внимание. Каждую её смену мистер Фингол приходил в кафе, где работает Эмели, ждал, когда она освободится, чтобы сделать заказ именно у неё, весь вечер сидел, цедил кофе, пока её смена не закончится, чтобы поехать домой в одном автобусе с Эмели.

Ехали они на разных сидениях, не разговаривая, мистер Фингол очень старался вообще не попадаться ей на глаза. И, вероятно, мисс Эмели и правда не замечала его. Она – девушка эффектная, а он, ну, мягко говоря, не красавец: щуплый, сутулый с неприятным лицом и вечно потеющими ладошками. Прячась в тенях, Фингол провожал её до подъезда, двери которого, по крайней мере вчера, закрылись в двадцать один ноль-ноль.

Когда Фингол возвращался к себе в квартиру в доме напротив, то, скинув куртку, припадал к окуляру телескопа, настроенного на окна Эмели, и жадно наблюдал за её жизнью. Вот только вчера всё пошло не по плану.

– Вы должны… найти её! – борясь со своими эмоциями, глотая окончания слов, взмолился клиент. Энди оставался внешне холодно спокоен, но ему уже было дико интересно и не терпелось начать.

– Хорошо, я вас понял, мистер Фингол, но разве мы можем быть уверенны, что она именно пропала? Может быть мисс Эмели просто не заходила в квартиру и поехала к подруге, другу или, скажем, маме… почему нет?

– Нет. Нет. Этого абсолютно не может быть! У мисс Эмели совсем, совсем никого нет, понимаете?! Она всегда проводит вечера дома, совершенно одна.

Всю информацию, полученную от заказчика мистера Фингола, Коркнейл тщательнейшим образом записывал в блокнот. Свои же выводы об услышанном, он оставлял при себе.

Человек перед ним, конечно же, не безгрешен и его действия тянули, как минимум, на административку, но для начала стоило разузнать побольше о безжалостно одинокой мисс Эмели.

– Мои услуги не бесплатны, мистер Фингол, а также мне нужно фото пропавшей…

– Да-да, конечно.

Двадцати девяти летний, рыжий, лысеющий, гражданин, ведущий незаконное наблюдение за личной жизнью мисс Эмили, дёргано, торопливо расстегнул чёрный потрёпанный портфель и извлёк из него несколько фотографий и почтовый конверт.

– Вот её фото, а это деньги. Это всё, что у меня есть!

Энди принял фото и конверт, заглянул в последний и увидел неплохую сумму, которой вполне хватит, чтобы покрыть все текущие расходы Коркнейла. Хмыкнув, детектив извлёк из конверта две купюры достоинством в сто и двадцать фунтов, остальные пятьсот восемьдесят футов вместе с почтовым конвертом он вернул заказчику.

– Остальные деньги пока пусть полежат у вас, а когда я найду мисс Эмили, вы рассчитаетесь со мной полностью.

– Но вы же найдёте её?!

– Не сомневайтесь. – спокойно и твёрдо заявил Коркнейл, принявшись разглядывать фотокарточки пропавшей. В процессе, словно бы между делом Энди поинтересовался:

– Мистер Фингол, нет ли ещё чего-то, что мне необходимо знать? Может быть вы позабыли о чём-то упомянуть?

Клиент сглотнул вопрос сыщика, кадык опустился и вернулся на место, прочищая горло от несуществующих препятствий.

– Нет. Ничего такого. Я рассказал вам всё. – неумело, криво и нелепо соврал мистер Фингол, почти вызвав раздражение Коркнейла, но в отличие от гостя, детектив владел собой куда лучше. С доброжелательной улыбкой и уверенностью в голосе он попросил клиента отправиться домой и хорошенько отдохнуть.

– Скоро я свяжусь с вами. Я найду мисс Эмели, не смейте сомневаться.

Мистер Фингол впервые за всё время коротко улыбнулся, вероятно слова Коркнейла несколько успокоили его. В этот момент Энди подумал: «Несчастный человек». Детективу даже стало жалко этого бедолагу, похоже на то, что и сам Фингол одинок, причём совершенно безнадёжно. Вероятнее, единственное, что держит этого парня на этом свете – пропавшая мисс Эмели, если он утратит и эту ниточку, связывающую его с окружающей действительностью, это буквально убьёт его…

Глядя в спину клиента, Коркнейл дал себе обещание: «Не бойся, дружище, я помогу тебе. Она не станет очередной пропавшей без вести», – найдя что-то общее меж собой и этим несчастным, неожиданно смягчившись в суждениях, подумал детектив. Энди увидел в мистере Финголе того, кем мог бы стать сам, если бы хоть раз сдался и повернул на тропу слабости.

Клиент покинул кабинет, на этот раз легко справившись ручкой двери.

Коркнейл в кабинете остался один и внимательнее вгляделся в лицо и фигуру девушки: шелковистые, вьющиеся тёмные локоны волос, точёная фигурка, тонкие длинные ноги. Коркнейл отрисовывал образ с фотографий в своей голове, каждую деталь от длины ресниц, до формы ушной раковины.

Энди отнюдь не был художником, но конкретно эту девушку, он бы теперь мог нарисовать, не без труда, зато удивительно точно. Эта картина стала бы примером отсутствия художественного таланта, авторской фантазии и видения внутренней красоты, зато шикарным и точнейшим портретом – хирургическое безвкусное копирование, не более.

Район, в котором проживала мисс Эмели располагался всего в двух кварталах от школы, в которой когда-то учился Коркнейл. Эти улицы были отлично знакомы Энди, поэтому найти дом разыскиваемой не составило никакого труда. Детектив с детства знал эти улочки, дворы и скверы.

Кингсхил – старый райончик города, где вроде бы сотню лет уже ничего не меняется. Энди вырос и прожил здесь большую часть жизни, тут он потерял всех своих близких и окончательно замкнулся в себе. Обычно люди в такие моменты начинают сильно пить, топить своё отчаяние и горе в стакане, но не Энди Коркнейл. Его душа кровоточила и содрогалась от боли, но он так и не проронил со смерти родителей ни единой слезинки.

Старое трёхэтажное здание из красного кирпича, стоящее особняком, как и почти все старые дома города находилось в предаварийном состоянии, это видно невооружённым глазом и, тем не менее, здесь живут люди. Администрация города несомненно знает о проблемах, но у мэра, есть дела поважнее и посерьёзнее.

Данкхейм

Коркнейл, уже находясь у самых дверей подъезда дома, в котором проживает, пропавшая мисс Эмели, услышал, прозвучавший совсем недалеко, в соседнем дворе пистолетный выстрел, за которым последовало ещё три, после чего перестрелка стихла. «Дерьмо! Ничего не меняется!» – подумал Детектив, взявшись за дверную ручку.

Перестрелки, убийства и разборки банд обычное дело Данкхейме, что уж говорить про банальные ограбления и прочую мелочь. Так было всегда, но за последние несколько лет обстановка в городе кардинально ухудшилась, теперь никто не мог себя чувствовать спокойно, даже сам мистер Лэгмэн Одонел – мэр славного города Данкхейма не чувствовал себя в безопасности. Он, как и все прочие жители, не покинувшие, погрязший в преступности, город просто пытался выжить.

Многие думают, что именно мистер Лэгмэн виноват в происходящем, но на самом деле город и его проблемы достались меру по наследству от предшественника мистера Мэстермэна, а ему от его предшественника и так до самого основания поселения Данкхейм.

Законы здесь всегда были лишь на бумаге, это историческая особенность. Поселение некогда основали каторжане, преступность здесь была всегда, все здесь преступники: дети, внуки и правнуки преступников. В Данкхейме честность и доброта не в почёте, здесь верят в силу, в умение находить компромиссы. Этот город пожирает слабых, словно голодная крыса своих розовых беззащитных детёнышей.

Назвать мэра Лэгмэна хорошим человеком язык не повернётся, но и злодеем он не являлся, он, словно канатоходец балансирует на тонком тросе меж интересами различных группировок города, стараясь сохранить свою жизнь и, хотя бы видимость власти.

Что может сделать несколько тысяч полицейских против десятков, если не сотен тысяч преступников? Да ни черта они не могут, кроме как умереть, с честью исполняя долг. Только вот вопрос, кому от этого станет лучше, и как честь прокормит их семьи? Так что винить полицию в бездействии, мэра в халатности, конечно же, можно, но какой в этом смысл? Они ничего не способны изменить в городе.

Дороги, ведущие из Данкхейма открыты, и все, кто не может и не желает здесь жить давно уехали, в городе остались только самые стойкие, безбашенные и обречённые, те, для кого это место родной дом, те, для кого умереть здесь важнее и лучше, чем жить где-то там…

Энди дёрнул старую, как и само здание деревянную дверь подъезда, но та не открылась. Коркнейл дёрнул вновь, приложив куда больше усилий, и эта попытка уже венчалась успехом. Из подъезда повеяло неприятными запахами затхлости, плесени и мочи.

Поднявшись по лестнице на второй этаж, он прошёлся по коридору, разглядывая обшарпанные стены с облупившейся краской, нанесённой, вероятно, ещё во времена детства дедушки Финли. Полы здесь были под стать стенам затёртые и грязные, прямо посередине коридора блестела лужа. Видимо кто-то из гостей этого дома, а быть может и самих жильцов, не нашёл или не пожелал искать лучшего места, чтобы справить нужду.

У большинства квартир отсутствовали номера Энди пришлось считать их, чтобы не ошибиться дверью. В общем-то это оказалось лишним, над входом в квартиру мисс Эмели прибита металлическая, покрытая белой эмалью, табличка с цифрами «один» и «четыре».

Коркнейл осмотрел полы, наличник, ручку и саму входную дверь. Ничто не вызвало подозрений. Зато Энди обнаружил для себя, упущенные мистером Финголом, детали: мисс Эмели левша. Возможно она не всё делает левой рукой, но точно отпирает ей дверь, а также питает любовь к обуви на тонкой шпильке. На то безошибочно указывали характерные вмятины на полу.

Звонок в этой квартире, как и в тринадцати предшествующих, отсутствовал. Энди сильно и неспешно постучал костяшками пальцев в уголке двери, прислушался и повторил действие. Новый стук так же не привёл к результату, Энди совершил третью попытку, искренне надеясь, что двери сейчас раскроются, или что из квартиры послышится голос девушки, но ответом служила лишь тишина.

Энди дёрнул ручку, закрыто. «Чёрт!» – коротко выругался про себя Коркнейл.

Мисс Эмели не появлялась на работе и отсутствовала дома, этого вполне ожидаемо, но, как говорится: «Надежда умирает последней». Детектив обернулся и присмотрелся к двери напротив. Она выглядела вполне прилично в сравнении с прочими. Коркнейл постучался в квартиру под номером пятнадцать.

Несколько секунд спустя, с той стороны двери прозвучал голос, принадлежащий немолодой женщине, задавшей вполне логичный вопрос:

– Кто там?!

– Детектив Энди Коркнейл…

– Что вам нужно?

– Прошу прощения за беспокойство. мисс, но у меня к вам несколько вопросов. Это займет всего пару минут.

Щёлкнула щеколда, несколько раз повернулся механизм замка после чего дверь приоткрылась на длину цепочки.

– Миссис, миссис Сондра, – поправила Коркнейла женщина лет пятидесяти или пятидесяти трёх с глазами зеленоватого-болотного цвета, кудрявыми до плеч крашеными каштановыми волосами, одетая в новенький домашний халат.

– Добрый день или уже скорее вечер, миссис Сондра.

Женщина коротко кивнула, как бы говоря, мол, и вам вечер добрый, молодой человек, но что вам всё-таки нужно?

– Вы, вероятно, знакомы с вашей соседкой мисс Эмели? – женщина вновь кивнула и тут же прищурила взгляд.

– Можете сказать, когда последний раз её видели?

– Не помню… вроде бы позавчера… а, что случилось?

– Это я и пытаюсь выяснить. Скажите, а не слышали ли вы вчера что-нибудь подозрительное между девятью вечера и полуночью?

– Я стараюсь не обращать внимания на, происходящее за дверью. Сами знаете, что сейчас происходит в городе. Но… да слышала! Около полуночи. Я тихонько подошла и посмотрела в глазок. Какой-то человек щуплый и неприятный на вид, рыжий такой с залысиной топтался у её двери. Этот мужчина побродил по коридору, постоял у двери мисс Эмили, а затем торопливо ушёл.

– Ясно, спасибо вам, миссис Сондра, больше не смею вас беспокоить. Ах, ещё один вопрос: может вы знаете к кому могла пойти мисс Эмели, родственники, друзья, кто-нибудь?

Женщина покачала головой и с сожалением или даже какой-то скорбью коротко ответила:

– У мисс Эмели, на сколько я знаю никого из близких нет. Насчёт друзей не уверена, может быть кто-то с работы. Она работает в кафе…

– Заведение называется «Бон апети», миссис Сондра. Спасибо вам за, оказанную помощь.

Женщина кивнула, пожелала всего хорошего и закрыла дверь.

Коркнейл, покидая дом, приложился к двери подъезда плечом, такому натиску старая, рассохшаяся деревянная дверь была не в силах сопротивляться, и детектив спокойно с первой попытки вышел во двор.

Достав портсигар, раскрыв его и, взявшись пальцами за самокрутку, Энди на мгновение замер. Температура воздуха заметно понизилась и, наконец, впервые в этом году с вечно серого неба посыпался снег.

Подкурив сигарету, детектив Коркнейл прошёлся вдоль стены дома, свернул за угол и приблизился под окна мисс Эмели. Осмотрел окна, дорожку под ними, а затем обратил взор на дом, находящийся напротив, прикинув из какой именно квартиры ведёт незаконное наблюдение мистер Фингол. Вероятнее всего он проживает на последнем, третьем этаже, примерно посередине дома. В ином случае угол был бы слишком большим, неприемлемым для настоящей слежки, которую, несомненно, вёл за пропавшей заказчик.

– Чёрт возьми… в этом славном городе случается всякое, но ничто не может пройти бесследно. Я найду вас, мисс Эмели.

Свой – чужой

Докурив сигарету, эта вредная привычка уже очень давно портила жизнь детектива, но избавляться от неё он совершенно не собирался, каждый раздумывая над вредом от сигарет, он убеждал себя в пользе от них, Энди сплюнул на землю и, подняв воротник плаща, зашагал обратно к подъезду.

По пути детектив размышлял над, известными ему, фактами и сопоставлял их в голове, словно бы играя в пятнашки. «Итак, на работе мисс Эмели видели последний раз в день исчезновения. Не похоже, чтобы сотрудники «Бон апети» лгали мне или что-то утаивали, в этом совершенно нет смысла. Дома мисс так же не оказалось, чего, в общем-то, следовало ожидать, а вот её соседка миссис Сондра явно чего-то недоговаривает. Странно, что она видела, как возле двери ошивался мистер Фингол и ничего больше. В коридоре не скрипят половицы, и сомневаюсь, чтобы мистер Фингол сильно шумел. Скорее всего он был тих и робок. Кроме того, похоже миссис Сондра и о моём присутствии узнала ещё до того, как я постучал в двери. Шагов не было слышно и, похоже, она в глазок наблюдала и за мной. Возможно стук в двери мисс Эмели привлёк внимание соседки. В любом случае миссис Сондра обладательница превосходного слуха. Можно предположить, что она имеет такую привычку – следить за каждым, оказавшимся в её поле зрения, невзирая на то, что утверждает сама миссис Сондра, будто бы такое поведение ей не присуще. Если допустить, что это так, и что мисс Эмели всё же добралась до своей квартиры, откуда её затем похитили, то, несомненно, миссис Сондра должна была это видеть.

Следы взлома или борьбы отсутствуют, значит можно сделать вывод, что дверь похитителям Эмели открыла сама. Кому одинокая, молодая и красивая девушка могла открыть двери в такое время? Представителям власти, например, полицейским, но почему бы тогда миссис Сондра побоялась об этом говорить? Н-нет… это была не полиция, да и какое у них могло бы быть дело к ней? Нет-нет… возможно это были люди из местной банды… возможно… это бы многое объяснило».

Пока Энди размышлял, он вернулся к пустой автобусной остановке. Рядом располагался, уже закрывающийся, газетный ларёк, Коркнейл прикупил сегодняшний выпуск «Данкхейм пост».

На главной странице красовалось фото трёхэтажного дома, из всех окон которого рвалось наружу жадное пламя, а заголовок гласил: «Сектанты наносят новый удар! Кто будет следующим?!»

– Дьявол! – невольно вырвалось у Коркнейла, принявшегося увлечённо читать. События в городе вызывали у детектива неподдельные эмоции и потому чтение он сопровождал короткими комментариями в духе:

– Только этих вот психов нам не хватало в городе! Интересно, мэр и с ними сумеет договориться? Чего, вообще, хотят добиться эти ненормальные? Внимания? Несомненно, его они получили, но что дальше? О-о-о, нет! Да чтоб тебя!

Досада, сквозившая в голосе, мигом отразилась на лице детектива, а причиной её рождения стало цитирование слов старшего констебля полиции Дональда Джонстона. На самом деле в цитате ничего не было, буквально ничего, ни обидных слов, ни смысла. Ровно, как не было никакого смысла и в самом существовании такого человека, как Дональд Джонстон. Пять лет службы в полиции с таким вот напарником убедили Энди, что данная городская служба нужна только для галочки.

В это сложно поверить, но это самое популярное словосочетание у блюстителей закона сделать что-то «для галочки».

– Старший констебль, дьявол тебя забери, Дональд…

Теперь уже ставший старшим констеблем, Дональд Джонстон всегда был лучшим в вопросе производства красивых галочек, но при том дерьмовым полицейским, впрочем, как и напарником.

Коркнейл стряхнул с раскрытой газеты снежинки, после чего с раздражением свернул её и на шаг приблизился к бордюру – разделительной линии межу пешеходами и, мчащимися неестественно быстро, мимо автомобилями. Аварии по всему миру случаются всё чаще, но производители авто продолжают делать машины всё быстрее и быстрее.

Автобус приехал точно по расписанию, и уже озябший детектив запрыгнул в него с нескрываемой радостью. «Хоть что-то в этом городе положительно неизменно», – подумал Коркнейл, оглядывая полупустой транспорт. «Полжизни бы отдал за чашку горячего кофе. Даже за растворимый…» – присаживаясь в холодное кресло, потирал руки Энди в надежде согреть их.

Водитель нажал кнопку закрытия пневматической системы дверей, и автобус тронулся. Транспорт двигался по ровно той же улице довольно неспешно, и, пожалуй, в общем-то три остановки можно было бы и пройти пешком, но на улице сегодня слишком холодно, а заболеть себе Коркнейл теперь просто не мог позволить. Как сказал бы, наверное, кто-то из героев прошлого: «Дама в беде, нет времени для соплей!»

Энди Коркнейл не то, чтобы сильно отогрелся в общественном транспорте, он подумывал не проехать ли чуть дальше, не заглянуть ли в бар, но всё же вышел, где и собирался. Эта самая окраина района Кингсхил, через дорогу уже начинался Вермон – вполне приличный райончик, с недавних пор принадлежащий банде Рокмэн. Кингсхил же сегодня, как и всегда находился под контролем банды Би-ту-би. В их, так называемый, офис и собирался зайти Коркнейл.

Энди, прежде чем приступать к радикальным, да и любым другим действиям решил поговорить с местной властью, а именно с одним из главарей группировки. Если кто и знал о происходящем в пределах Кингсхила, так это именно эти парни.

Коркнейл вырос в этом районе. Люди, ныне управляющие этой бандой, по случайному стечению обстоятельств некогда близко общались с Энди.

В этой, с позволения сказать, организации большая текучка кадров и зачастую происходят смены даже руководящих должностей. Извещение об увольнении обычно из свинца или стали, но в тот раз начальству пришла новость в виде трёх фунтов тратила.

Коркнейл приблизился к шестиэтажному зданию, размалёванному пестрыми кляксами, полосами и геометрическими фигурами. Внизу у обоих подъездов дома мялось и грелось у горящих бочек не меньше двадцати человек, разодетых так ярко, что буйство цветов резало глаз. Синий, оранжевый, бордовый, розовый и жёлтый, белый и небесно-голубой.

Отчего члены банды так одевались, и какой идиот это придумал, Коркнейл не знал, да в общем-то и не слишком интересовался этим, но каждый раз, когда видел парней из Би-ту-би думал о том, как же это нелепо!

– Эй, Белоснежка! Ты кто, мать твою, такой?! Тебе что жизнь ваще не дорога, а? – спросил детектива темнокожий паренёк лет двадцати в жёлтом коротком пальто, розовых брюках клёш и бархатной синей шляпе с куцей дамской вуалью.

– Эй! Я тебя спрашиваю… – добавил паренёк к своей речи, после чего достал из кармана пистолет и, наведя ствол на Коркнейла, выдвинул ультиматум:

– А?!

К месту событий стали подтягиваться новые члены банды. Сейчас было самое время что-то сказать, но вот незадача Энди как-то неудачно сглотнул и закашлялся, да так, что какое-то время не мог произнести ни слова. «Ну что за дурацкая привычка наставлять на людей пушки?! Дьявол! Проклятье! Да хватит уже!» – негодовал Энди, пытаясь взять над телом контроль.

Когда приступ всё-таки закончился, Коркнейл обнаружил, что уже полдюжины разношерстных дул пистолетов нацелены на него, а, держащие их, смеющиеся люди, хотя и выглядят забавно, вот-вот сделают из его детектива дуршлаг!

– Ях-х, ях, Хоркнейл… чёрт! Кхоркнейл у меня дело к Грифу…

– Какому, мля, Грифу? – уточнил парень с дамской вуалью, судя по выраженному напряжению лицевых мышц, сопоставляя услышанное имя с более или менее значимыми образами знакомых людей.

– Да, чёрт, я к Шпале, понял?

После того, как пёстренькая компашка услышала «Шпала», с их лиц тут же слезли ухмылки. Имя главаря банды для этих парней звучало одновременно и как гимн страны, и как щелчок плети, словно бы они дети малые и вдруг отец позвал их серьёзным тоном и полным именем.

– Ч-чё-на у тебя за дела с боссом?

Энди, наконец, справился с приступом, который случается каждый раз, когда на него направляют оружие и заговорил на сколько возможно уверенно и невозмутимо:

– А ты вот не пусти меня, кхе-кхе, и позадавай ещё тупые вопросы, посмотрим, что с тобой сделает Шпала.

Членам банды потребовалось несколько мгновений, чтобы обдумать и осознать информацию, после чего охранники или дозорные, Энди не разбирался в иерархии банды, переглянувшись, дружно убрали оружие, а самый круглый из всех, обладатель шикарных бакенбардов в малиновом пиджаке и белоснежной шляпе попросил следовать за ним.

На сколько знал Коркнейл в Би-ту-би сейчас было сразу три главаря, одного из них звали Шпалой, второго Большой Грег, имени, как в общем-то и самого третьего директора организации детектив Энди Коркнейл не знал.

Большой Грег, которого некогда звали Кислым Грегом за, вечно недовольное всему и вся, лицо, был одноклассником Коркнейла – младшего и вполне приличным парнем в то время. Шпала же, грозный, сильный и безбашенный Шпала, в те далёкие годы не имел такого звучного прозвища и был ещё просто Грифом – мальчишкой из соседнего дома.

Гриф уже тогда избрал свой путь, он был одним из тех ребят, кто без конца слонялся по улицам, ловил и отбирал мелочь у школьников, не забыв выписать тумаков в дорожку. Однажды Энди, убегая от него, заскочил во двор, другой выход из которого перекрывала железная решётка ворот. Это было настоящим провалом, в тот момент Энди осознал, что просчитать всё нельзя. Он стоял и смотрел на зелёный свет светофора, быстро сменившийся красный, через запертые ворота. Коркнейл смог оторваться от дружков Грифа на прошлом светофоре, но не от него самого, и вот здесь бы, на этом пешеходном переходе гопник остался бы бессильно исходить злобой, а Энди бы благополучно вернулся домой, но не сложилось.

Гриф тогда засмеялся и пообещал отмудохать Пулю по полной. Коркнейлу было страшно, он бегал от своего соседа почти три года, и вдруг вот он момент расплаты. Жестокая, непростительная ошибка, слишком тяжёлый, большой и страшный урок преподнесла судьба в этот день Коркнейлу – младшему.

Неожиданно в дело вмешалась дворовая собака – дворняга совсем небольшая, но обидчик Коркнейла вдруг побледнел впал в ступор и задрожал всем телом. Зверюга почувствовала страх Грифа и стала лаять на него, даже пытаться укусить. Гриф тогда прижался к стене и глупо замер, а затем его штаны намокли.

Коркнейл мог бы сбежать, мог бы посмеяться и дать дёру, оставив пса и его жертву, но Энди остался. Этот поступок обошёлся Пуле в несколько синяков и сломанный нос, а кроме того в фунт, но зато он приобрёл себе большого и сильного друга.

Коркнейл не сдал Грифа, спрятавшегося в подъезде подоспевшим дружкам и получил все, полагающиеся, тумаки. Когда ушли гопники Энди и Гриф поменялись на время штанами, так и пошли домой, ведь жили они по соседству.

На следующий день мальчишки тайно встретились и передали друг другу постиранные, чистые и выглаженные вещи. Гриф тогда сказал, что никогда этого не забудет, и что сделает так, что Энди больше никто не тронет! Обещание он своё сдержал, с того дня Энди больше не бегал и не прятался, возвращаясь домой.

– Пуля! Братан!!! – широко расставив руки, заорал Шпала, завидев Энди, поднимающегося по лестнице.

– Привет, Гриф.

– Эй-эй! Не называй меня так! Я Шпала, понял?! Шпала! Теперь это моё настоящее имя, проклятье, только ты меня мог так назвать! Вот ты тип! Завод слышал? Закрылся, теперь он снова работает! У меня теперь есть завод, бро…

Шпала говорил быстро, словно произносил скороговорку. Расширенные зрачки, резкая смена направления мысли, дёрганые движения и, просто бьющая фонтаном, энергия.

– Как жизнь, мужик? А-а? Чё молчишь? Слышал, ты открыл своё дело? Забей, давай к нам. У нас всё чётко! Полный соцпакет, гарантии там и всё такое… а ты, вообще, чё пришел-то? Случилось что? Кто-то наехал? Да?! Я нахрен убью этих уродов!!! Кто они? Назови имена, и я их убью, бро!

– Нет-нет, никто не наехал! Со мной всё в порядке.

– О-о-о, тогда круто! Я тебе говорил, у меня теперь есть завод, мы делаем консервы, брат! Прикинь!

– Круто… поздравляю.

– Да-да, нахрен, это реально круто! Знаешь сколько денег каждый день приносит эта вонючая рыба?! Скажи-скажи, ты зачем пришёл? Проблемы?

– Пропала девушка, я и хотел у тебя спросить…

– Здесь? А? Тут на моём районе? Бро, я обещаю, мы её найдём! Есть фото?

– Да-да, секунду.

Коркнейл залез во внутренний карман плаща и извлёк фотокарточку, полученную от мистера Фингола, ведущего незаконное наблюдение за, ныне пропавшей, мисс Эмели.

– Вот она…

– У-у-у, да она красотка! Если бы знал, что тут живёт такая – себе бы украл. Бро, мы её найдём, ты порешаешь с ней свои дела, а потом я её себе украду. Или стоп! Это твоя невеста? Брат, твоя невеста пропала?! Дерьмо!!! Я найду и убью ублюдков!

– Нет-нет, Гри… – друг Энди резко развернулся, указывая на него пальцем, как бы говоря, мол, не заставляй меня повторять мои просьбы, сделай над собой усилие и обращайся ко мне, как положено. Энди тут же поправился:

– Нет, Шпала, это не моя невеста, я с ней даже не знаком. Я теперь детектив и поиски этой девушки моё первое дело.

– Ага-ага, знаю да… первое дело, говоришь… детектив, значит… дерьмо! Ты всегда был странным… ну, да и похрен! Линза! Линза, тупая твоя башка! Пойди сюда! Видел эту девчонку?

– Не-ет, босс.

– Нахрен ты эти окуляры тогда носишь, если нихрена не видишь?!

– Прости, босс…

– Возьми карточку и покажи парням. Она с нашего района, пропала… когда пропала-то? Что известно о ней, бро?

– Вчера межу девятью вечера и полуночью похищена прямо из квартиры или подъезда. Коркнейл рассказал всё, что узнал о случившемся, и озадаченный Линза в очках с невероятно толстыми линзами, кроваво-красной шляпе и белом длинном плаще пошёл исполнять приказ.

– Не парься, Пуля! Мои парни найдут её! Завтра к утру она будет здесь! Слу-у-ушай… а ты же детектив теперь? Я тебя нанять хочу, брат!

– Что? Ты шутишь?

– Нет! Я на полном серьёзе, я хочу тебя нанять! Хочу, чтобы ты нашёл мне, где прячется хренова кучка сектантов из этого братства Последнего дня или как их там?! Ну, которые жилые дома взрывают! Во сколько мне это обойдётся, бро?

Коркнейл на мгновение задумался, а затем посмотрел прямо в глаза Грифа и спросил:

– Зачем ты хочешь их найти?

– Чтобы убить, бро! Они психи, братан! Таким в нашем городе не место. Я убью их всех нахрен! Слышишь меня? У меня завод – бизнес, мне не нужен беспредел!

– Я сделаю это бесплатно.

– Да хрен ты угадал! Ты сделаешь это за бабки, за ахриненные бабки, понял? А девку найдём, не парься…

Гриф, настоящее имя которого ныне Шпала, щёлкнул пальцами и поманил подручного. Тот приблизился и передал боссу плотный свёрток купюр, перетянутых резинкой.

– Это аванс, на мелкие расходы. Не спорь, я обижусь, а я ахринеть, как опасен, когда меня обижают! Ты мне сказал, что твои услуги стоят пять штук, я согласился. Ты только найди ублюдков.

– Понял… найду.

Коркнейл и Шпала одновременно, словно синхронисты улыбнулись и скрепили договор крепким рукопожатием, после чего Энди, не теряя более ни минуты, отправился искать следы загадочного культа.