Read the book: «Капитан Волков. Назад в СССР»

Глава 1

– Эй, гражданин хороший… товарищ… чи как там тебя… Шоб ты сдох… Токма не тут! Вон там, кило́метра на два подальше… Сенька! Сенька, растудыт твою душу! Подь сюды! Товарищ! Ну ты не будь сволочью. Приличный вроде человек с виду, а собрался помирать, как последняя гадина! Даже некрасиво как-то.

Голос был слишком высокий, похож на детский или на подростка, со странным, совершенно непривычным моему уху акцентом. Я такого говора не слышал очень давно. Впрочем, в Москве я его вообще никогда не слышал. Последний раз – очень много лет назад, в деревне у тетки, которая жила в пригороде Одессы.

– Сенька, падла ты неумная! Подь сюды, говорю. Тут вон гражданин желают кони двинуть.

Я резко открыл глаза, собираясь спросить, что за ерунда происходит. Какие кони? Кто собирается?

Прямо передо мной на корточках сидел пацан лет пятнадцати, может, чуть больше. Сразу не поймёшь. Лицо слишком худое.

Выглядел он весьма колоритно и даже, пожалуй, специфически. Чумазый, с щербатой ухмылкой, в грязной кепке, натянутой на лоб, и такой же грязной рубахе, выпущенной поверх штанов. На ногах у него были ботинки, которые даже не вторую жизнь проживали.

Такое чувство, будто в них кто-то умер, раз десять, потом умерших по очереди откопали, всех десятерых, и только после этого боты попали к пацану. Особо нелепо они смотрелись из-за того, что на улице так-то жарища градусов тридцать, не меньше. Обувь точно для летнего пе́кла не подходящая. К тому же, у правого подошва пыталась отвалиться и ее привязали суровой ниткой. Просто примотали. Ниткой. Жесть…

– Ах ты ж лярва! – Пацан от неожиданности, отпрыгнул назад.

Он, похоже и правда решил, будто я умер. Иначе с хрена бы ему так реагировать? Но с другой стороны и мне умирать как бы тоже не с хрена. Я вполне себе здоров.

Учитывая, позу, в которой шкет сидел перед своим прыжком, его ожидаемо качнуло в сторону и бедолага завалился в пыль.

– Ты чего пугаешь-то, гражданин хороший?! Разве ж такое можно? – Теперь парень сидел на земле, смешно раскинув в стороны ноги. – Я уж подумала ты сдох. А ты вон, зеньки вытаращил. Выкатил, того гляди лопнут.

Подумала?! Я несколько раз моргнул, сосредотачиваясь на картинке, которая почему-то упорно расплывалась передо мной. Девка, что ли? Да ладно! Хотя… может, кино снимают? В Москве сейчас куда не сунься, что-нибудь где-нибудь снимают. Например, про революцию. Или про войну. Второй вариант даже будет ближе.

Просто ни один современный подросток никогда не напялит на себя подобное тряпье. Даже очень эксцентричный, даже с этими их подростковыми прибабахами. Тем более, девчонка.

Слава богу, у меня детей нет. Ну, как бы жены нет и детей тоже нет. Логично.

Только как я тут оказался? Ни черта не понимаю…

– Ты че орешь, припадошная? – Откуда-то со стороны вынырнул еще один малолетка.

Я бы сказал, что парень, но теперь очень не уверен. На голове у него не было ни черта, только косматые, сбившиеся колтунами кудри. А вот одежда совсем не отличалась от наряда девчонки, сидевшей на заднице в дорожной пыли. Видимо, это и есть тот самый Семён.

– О-о-о-о-о… товарищ, а шо это вы рядом с нашим местом ошиваетесь? А? Ты учти, тут вон Сонька работает. Поня́л? Ой, шо творится, люди добрые. Только отвернёшься, толпа всякого жулья сразу прёт косяком… Рынок – самая рыбная делянка.

– Сенька, ты совсем пристукнутый? Ну, на кой ляд ему рынок? – Девка посмотрела на своего друга, как на стопроцентного придурка, – Погляди на него. Портки приличные, штиблеты, шоб тебе такое хуч во сне привиделось. И чемодан вон глянь, какой у него… Трофейный, поди… Он не по нашей специяльности.

Девчонка кувыркнулась через левый бок и через секунду снова сидела на корточках, одной рукой указывая пацану на упомянутый предмет.

Меня ее манера говорить немного раздражала, если честно. Сейчас, пожалуй, даже в глубокой провинции такого не услышишь. Может, на самом деле кино? Только я тут при чем?

Повернул осторожно голову, посмотрел налево. Туда девчонка указывала Семену, когда говорила про чемодан.

И правда… Стоит прямо рядом со мной. Старый. То есть старый не по состоянию, хотя это тоже, а по модели. Сейчас таких, наверное, и не делают.

Сейчас… Вот я плету. Таких уже лет сто не делают. Он был пошит даже не из мягкой кожи, этот чемодан. Он был твердый, похожий больше на коробку с ручкой. По углам имелись металлические накладки и заклепки неизвестного назначения.

Опять же, нечто подобное я очень давно видел у тётки. Она в нем хранила старые семейные фотографии. Прямо какой-то экскурс в прошлое, честное слово.

– От ты дура… – Пацан, цокая языком, с сожалением покачал головой. – Надо было чемодан брать и валить отселя подальше. А ты сидишь. От потому у тебя Сонька ни черта и не получается. Будешь пиликать до конца жизни на своей бандуре.

Пацан махнул головой куда-то в сторону. Я машинально перевел взгляд в направлении его движения и увидел скрипичный чехол, лежащий прямо на земле.

Вид у этого чехла был еще более плачевный, чем у чемодана, который по непонятной причине эти детишки приписали мне. Не знаю, что за странная мысль пришла им в голову. Я – точно не любитель подобного раритета. Знаю, многие люди, имеющие бабло, частенько прибиваются по всяким старинным вещам. Но не я. Не для того мною деньги зарабатывались, чтоб тратить их на всякую херню.

– Щас как дам! – Девчонка замахнулась рукой на своего друга. – Би́стро найдешь, иде́ у курицы сиськи!

Я вообще, если честно, не понял, каким образом в эту фразу попала курица с сиськами, но судя по злому, решительному лицу девчонки, реально даст. Я бы вообще в жизни никогда не догадался, что она – это она. С виду стопроцентный парень. Да еще такой, из неблагополучного района. А если судить по шмоткам, так из очень неблагополучного. Мне кажется, не то, чтоб в Москве таких районов больше нет. По всей России-матушке не сыщешь.

– Че дам?! Че дам?! – Пацан в мгновение ока отпрыгнул в сторону. – Ты дура скаженная!

Я смотрел на все это представление молча. Потому что вообще не мог понять, какого хрена происходит.

Всего лишь пять минут назад я ждал водителя, стоя возле делового центра. Моего делового центра. Офисное здание в пятнадцать этажей, с подземной парковкой, фитнес-залом, баром, центром отдыха и всякой другой приблудой. Моя гордость, можно сказать. Одно из самых удачных вложений. Жарко было. Это единственное, что я точно помню перед тем, как в глазах потемнело и закружилась голова.

Так какого черта сейчас я сижу на земле, прислонившись спиной к какому-то непонятному парапету и вижу эту странную парочку.

– Эй, товарисч! – Девчонка подалась вперед, а потом щёлкнула пальцами прямо перед моим носом. – Ты либо́ контуженный? Или просто идиёт от рождения. Шо молчим?

Я попытался сказать в ответ, что сама она «идиётка». Хотя с детьми так вести себя непедагогично. Но с другой стороны, что-то я не увидел от них уважения к старшим. Мне, если что, на минуточку, за сорок перевалило.

Однако голос мой сел, и вместо слов вышло какое-то невразумительное мычание вперемешку с хрипом.

– Ну, точно, идиёт… – Кивнул по-деловому пацан. – Вот, Сонька. Ужо бы с евойным чемоданом на рынок пылили бы. А уж там завсегда найдется, кому толкнуть…

– Ой, я тебя умоляю, Сеня. Не делай меня уставшей! Пылил бы он. Ты же сам первостатейный идиёт. Который год ищешь золото и брильянты незабвенного Яши Перельмана, который исче лет двадцать назад присвоил сотни тысяч государственных, советских рублей и был расстрелян по решению суда, как приличный человек.

– Да! И шо?! Знающие люди говорят, он их спрятал на рынке. Шкатулку с драгоценностями…

– Сеня, ты лечи голову. Лечи голову, Сеня! – Девчонка одним движением вскочила на ноги, уставившись на своего друга злым взглядом.

– Тихо! – Гаркнул я во всю мощь. Ну… как во всю мощь… Так, прохрипел. Не пойму, что с голосом…

Мне, чтоб крикнуть им одно лишь слово, пришлось откашляться, а потом напрячь связки. Я словно много говорил недавно или… пел?

И пацан, и девчонка моментально замолчали, уставившись на меня круглыми глазищами. Пацан еще и хрюкнул с перепугу, рукавом утерев нос. Чище не стало ни одно, ни второе, а соплю он вообще размазал по щеке.

– Шо такое, гражданин хороший? – спросила невозмутимо девчонка. – И зачем Вам эти нервы? Мы культурно ведем беседу.

Она оказалась покрепче нервами. Ее, похоже, ничем не проймёшь. Это не девка, это просто какой-то атаман, только в женском обличае. Таких отчаянных особ поискать еще надо. И не факт, что найдешь. Сегодняшние подростки очень уж какие-то нежные.

– Где я?

Мой вопрос, возможно, выглядел странно. Но точно не страннее того, что находилось вокруг меня. Пока эти двое препирались, успел немного оглядеться.

Я почему-то сидел в непонятной подворотне, которая очень мало походила на подворотни современной Москвы. Нет, конечно, всякого у нас хватает. Исторический центр, архитектурное наследие и все такое. Но дома, которые располагались неподалёку, выглядели как-то… Черт. Да хреново они выглядели. И я могу дать руку на отсечение, это вообще ни разу не Москва. А еще издалека знакомо тянуло морем. Вот уж что-то, а это точно ни с чем не перепутаю. И каштаны. Одуряюще пахло каштанами. Специфический аромат, свойственный некоторым приморским городам.

– Тю-ю-ю-ю… Шо значит, где? Куда прибыли, гражданин, там и есть. – Девчонка пожала плечами, а потом сделала шаг к чемодану.

– Тронешь, пришибу. – Выдал вдруг я и тут же резко осёкся.

Это что было? С хрена бы мне волноваться за левый, чужой чемодан. Но при этом в голове упорно вдруг начала долбиться безумным дятлом мысль. Нельзя. Чемодан мне нужен. Даже не так. Чемодан мандец как мне нужен. Жизненно необходим. Никому нельзя отдавать его в руки.

Я попытался встать на ноги. Башка кружилась так, будто я ею только что усандалился о стену. Причем, не один раз.

Земля сразу поплыла куда-то в сторону.

– Вы чего, гражданин? – Пацан моментально оказался рядом со мной, подставляя плечо.

Я не то, чтоб очень уж хотел о него опираться, слишком грязный этот Семён, но слабость была слишком сильная. Поэтому меня немного повело в сторону подростка и я почти прилег на него одним боком.

– Вот черт… – Машинально потрогал рукой затылок. Не знаю, почему. Под пальцами отчётливо ощущалась здоровенная шишка. – Что за хрень? Меня били…

– Так вы же мимо меня ужо почти ползли. Как тот дядя Зёма, когда его выгоняет тетя Сара. Точь в точь, я вам говорю. Я вон там, за углом, у входа в рынок играю обычно. Смотрю, а вдоль стеночки вы шкандыбаете. Я ж и подумала шо вы пьяный, как прости Господи мою душу. Чего и пошла следом. А вы от сюды доползли и все. Отключилися. – Тарахтела девчонка, наблюдая за мной с наивным любопытством, слишком искренне тараща глаза.

Обычно, если кто-то смотрит вот с таким честным выражением, значит, точно или дурят, или собираются дурить.

При этом, ее взгляд несколько раз быстро метнулся куда-то в район кармана пиджака. Моего, естественно.

Я не глядя быстро опустил руку и сразу же хапнул запястье Семена, который пытался меня самым бессовестным образом ограбить. Дурачок малолетний. В кармане нет ни хрена кроме телефона. А он ему точно не пригодится. Его даже толкнуть не получится. О… может, они нарики? Но даже в этом случае и поведение, и одежда вызывают много вопросов.

– Гражданин хороший, отпусти… – Заканючил пацан. – И не взял ничегошеньки. Вот. Только документик твой. Так он мне не нужон.

– Атас! – Заорала вдруг девчонка, уставившись на то, что Семен держал в руке.

Она подскочила к своему скрипичному чехлу, валявшемуся рядом, на земле, схватила его, а потом со всей дури, очень кстати неожиданно, отоварила меня одним концом чехла в живот.

Это было настолько быстро и внезапно, что я только успел крякнуть на выдохе, а потом выпустил конечность Семена и согнулся пополам. Странная парочка, не сговариваясь, рванула вглубь двора. Что интересно, обычную, простую команду пацан оценил сразу же. И судя по всему эта команда означала – валим! Что так напугало девчонку, я вообще не понял. Да и не до этого было. У меня от удара внутренности будто местами поменялись.

– Сонька, мы шо, опаздываем? Я не можу́ так бечь! Я натурально догоняю свой инсульт! – Орал пацан, ускоряясь все сильнее. Он уже почти обошел девчонку и теперь уверенно мчался вперед.

– Сеня, нам надо срочно куда подальше, иде нет этого гражданина! – Сонька на бегу перелетела через лавочку, будто спортсмен, берущий препятствие, и почти сразу исчезла в кустах, растущих вдоль дома. Пацан с треском влетел в гущу зелени и тоже пропал из поля зрения.

– Сумасшедшие какие-то… психи малолетние…

Я с трудом выпрямился. Засадила мне эта Сонька нормально. Аж дыхание сбилось. Зато голова перестала кружиться. Клин клином, видимо.

– Черт знает что творится…

Честно говоря, у меня не было ни одного разумного объяснения происходящему. Впрочем, неразумного тоже не было.

Я бы мог подумать, что меня… Что? Украли? Бред. Во-первых, давным-давно никто ничем подобным не занимается. 90-е остались позади, слава богу. Да и вообще. Кому придет в голову красть владельца корпорации возле его же корпорации, где на каждый квадратный сантиметр, даже не метр, полно охраны. Камеры напичканы не то, чтоб по всему периметру. Они просто везде.

– Идиотство какое-то… – Сообщил я сам себе, и при этом был сам с собой полностью согласен.

Опустил взгляд вниз, на то, что Семен выронил. Вернее, сначала вытащил из моего кармана, а потом выронил. И завис, изучая свои же туфли. Просто на глаза попались в первую очередь именно они. Штаны тоже рассматривал. Заодно. Просто тупо стоял и пялился на эти чертовы туфли и эти чертовы штаны.

– Млять… – Больше в голову ничего не приходило.

Обувь была не моя. Брюки тоже были не мои. Серые, пошитые из какого-то странного материала. Хотя, нет. Материал как раз нормальный. Типа тонкой хлопковой ткани. Но я сегодня утром выбрал максимально демократичный стиль, соответствующий моим планам, и по этой причине надел джинсы. Джинсы, пиджак, футболку и мокасины. Хорошие, дорогие, весьма известной фирмы. Где это все?

– Млять… – Повторил я, а потом нервно хохотнул. Два раза.

Если это прикол, хотя даже представить не могу, кто бы решился на подобные шуточки, то меня, получается, вырубили и переодели? Тогда в принципе понятно происхождение шишки на затылке. Не понятно, кто такой отчаянный.

Я наклонился, взял чемодан в руку, по-прежнему не понимая, на черта он мне сдался, но почему-то имея все ту же уверенность, его ни в коем случае нельзя бросать, и снова завис.

Просто мой взгляд упал на маленькую книжечку с надписью «Удостоверение личности», которая лежала на земле рядом с моей ногой. Именно ее, эту книжечку, Сенька вытащил из кармана пиджака.

Прямо как стоял, наклонившись вперёд, с чемоданом в руке, который даже не успел оторвать от земли, я свободной конечностью проверил второй карман. Там должен быть телефон. Телефона не было. А книжечка на земле была. Лежала перед моим носом и дразнила меня, навевая мысли о деменции, Альцгеймере и всех других болезнях, которые делают из человека идиота.

Все бы ничего. Удостоверение, да и черт с ним. Однако, на корочке была выбита звезда, а внутри нее – герб. Герб Советского Союза.

– Товарищ капитан! Товарищ капитан! Ну, наконец-то!

Я медленно выпрямился, а затем повернулся к арке, ведущей с территории двора на улицу. Именно оттуда доносился радостный мужской голос.

Во дворе появился запыхавшийся парень, лет, может двадцати двух – двадцати трех. Он был одет в военную форму, но… Я даже затрудняюсь что-то сказать по поводу формы, у которой вместо удобной обуви – сапоги, а вместо нормальных штанов – галифе. Или как оно называется, я хрен знаю. Да и все остальное в этой форме точно не было похоже на привычную мне одежду военных.

– Ух, ты, черт! Заставили вы меня побегать. Договорились же, пойдём в уголовный розыск вместе. А вы – хлоп! И пропали куда-то. Только успел заметить, как мелькнул ваш пиджак. Но теперь вот, все хорошо. Разыскал.

Парень шёл конкретно ко мне, смотрел конкретно на меня и еще, ко всему прочему, совершенно дебильно улыбался. Тоже мне.

– Господи… – Тихо сказал я вслух. – Сколько же здесь сумасшедших.

Потом снова наклонился, поднял удостоверение, не пропадать же добру, сунул его в карман и пошел к арке.

Не знаю, что происходит, не знаю, какой умник устроил это все, но я не капитан, не товарищ, одежда не моя. И со всем этим дерьмом я планирую разобраться прямо сейчас.

Глава 2

– Таааак… Капитан Волков Денис Сергеевич. Годо́в тебе двадцать восемь. Служил ты, капитан, в разведке… Верно? Разведчик, значится… Это хорошо…

Мужик, сидевший за большим, солидным столом, обтянутым темно-зеленым сукном, оторвал взгляд от удостоверения и вопросительно посмотрел на меня. Не знаю, что он ждал в ответ. Вообще-то в его руках документ. Важный, кстати. Это я помню еще по рассказам отца. Он у меня был военным. Если в удостоверении личности написано, что капитан, значит, капитан и есть. Чего докопался то?

Я не стал ничего говорить, просто молча кивнул. Хрень, конечно, полная, но выходит, верно, раз так написано. Машинально мой взгляд поднялся выше головы мужика и уперся в портрет Иосифа Виссарионовича. На душе стало совсем тоскливо. Какая же, сука, удивительная ерунда со мной в данную минуту происходит. Почему? За что? Как? Я бы сейчас, не глядя, выпил грамм двести. А потом еще столько же. Может, все-таки, сон?

– Товарищ майор, – Дверь кабинета, где мы сидели, открылась и внутрь просочился высокий парень с подозрительно большой головой, которая особенно привлекала внимание на фоне его худющего тела. Этот тип очень сильно был похож на вытянутый кабачок. Еще и кепка надета сверху башки. – Там опять на рынке…

– Погодь, Гольдман. Погодь. Видишь, наших новых товарищей принимаю. Зайди через десять минут. – Ответил мужик, сидевший за столом, которого я упорно продолжал мысленно называть «мужиком».

Хотя, мне уже и звание его известно, и должность, и даже имя. Видимо, мой мозг упорно отказывался признавать окружающую действительность реальной. Такой специфический механизм защиты. Типа, раз не называю, значит, этого нет.

– Дык Яшка Крот грозится Воробья подрезать. Говорит, тот у него насадил чегой-то… – Развёл руками человек-кабачок.

– Ну, а сейчас? Сейчас шо? Не подрезал же? – Невозмутимо спросил мужик.

– Та не… – Гольдман махнул рукой, – Щас пока шо не.

– Ну, и все! Как подрежет, тогда и порешаем. В того Воробья кто только уже ножичком не тыкал. Он скоро как сито будет. А ходит вон, радуется. Дай мне времени чуть. Говорю, новых товарищей наших ввожу в курс дела. Шо неясного?

Кабачок кивнул, мол, все очень даже ясно, и просочился в обратную сторону, в коридор, осторожно прикрыв за собой дверь. Он вообще какой-то странный. На самом деле, мог бы зайти, отчитаться и выйти как положено, а он будто перетек сначала из коридора в кабинет, а теперь из кабинета в коридор.

Но все это такая мелочь, если честно… Главное совсем другое. Главное, что теперь я – Денис Сергеевич Волков… Это просто какой-то мандец…

– И… – Мужик потянулся ко второй такой же книжечке, лежавшей прямо перед ним. – И старший лейтенант Лиходеев Иван Иванович? Двадцати одного году отроду. Сказал бы, что молод, да война все границы стерла. Да, Лиходеев?

– Да! Так точно! – Тот самый парень, с которым мы встретились во дворе дома, молодцевато прищелкнул каблуками, а потом обернулся и за каким-то дьяволом подмигнул мне, словно хорошему знакомому.

Я еле сдержал огромное желание закатить глаза и поинтересоваться, не дурачок ли он. Потому что причин для столь неуместной радости не видел не только я, но и, похоже, мужик за столом, тоже. Он, заметив эти подмигивания, слегка поморщился и покачал головой. Ему, видимо, вообще не было радостно, что на подмогу прислали столь ценных сотрудников, один из которых сидит молча с каменным лицом. Это, соответственно, я. А второй ведет себя, как деревенский школьник, которого впервые привели в Эрмитаж.

В отличие от меня, Лиходеев стоял чуть в сторонке и садиться не собирался. А вот я присел. Не потому что устал. Мне очень надо было присесть. Успокаивает как-то. Да и слабость в ногах имелась. Специфическая, такая слабость. Будто новость сообщили неожиданную и не совсем хорошую.

Чемодан стоял рядом. И это, кстати, тоже пугающая фигня. Я на этом чемодане просто помешался. Знать его не знаю, вижу впервые, но точно уверен, нельзя выпускать из рук ни в коем случае.

Сижу, туплю, смотрю в одну точку на лице майора… то есть мужика за столом. Вроде как в глаза ему, а на самом деле, на маленькую, крохотную родинку, которая у него на левом виске имеется.

– Как же здорово, товарищи. Как же здорово! – Лиходеев шлепнул свой чемодан, очень сильно похожий на мой, прямо на пол и потер ладони друг о друга. – Будем бить этих выродков, да? Эх… Наведем порядок! А то ты погляди, что творится. Волю они почуяли. Мы им покажем, где раки зимуют. Не для того фрицев до самого Берлина гнали, чтоб всякая шваль потом нашу Великую Победу своим существованием поганила.

Старлей сжал одну руку в кулак и потряс ею в воздухе. Такой решительный, боевой жест с его по-детски довольной физиономией не вязался вообще никак. И этот человек прошел войну… Никогда бы не подумал. Войну…

Я тяжело вздохнул, пытаясь переварить данную мысль, и снова посмотрел на портрет Сталина. Он, кстати, на меня тоже смотрел. Иосиф Виссарионович. Я, конечно, понимаю, это задумка портретиста. Вождь изображен с такого ракурса, что откуда не глянь, он будто прямо на тебя пялится. Однако… Именно сейчас казалось, будто Сталин целенаправленно смотрит мне в глаза и вроде как даже усмехается. Мол, был ты Серега, взрослым сорокалетним мужиком, со своим бизнесом, с баблом, с красивой сытой жизнью. А теперь даже и не Серега вовсе. Теперь – какой-то непонятный Денис Сергеевич.

И нет у тебя ни хрена. Особенно нет понимания, как вообще могло подобное произойти? А ты, Серега, раньше самоуверенно считал себя этаким королем по жизни. Думал, тебе море по колено. Особенно, когда бабки появились. И что? Вот сидишь ты в отделе по борьбе с бандитизмом, в приморском городе, летом 1946 года…

Как только подумал про год, снова тяжело вздохнул. Так тяжело, что майор с сомнением покосился в мою сторону. Нет, надо пока на этом не зацикливаться. Надо просто жить, как говорит одна не очень умная девочка, здесь и сейчас. Надо понять, как мне быть дальше. Иначе умом тронусь, на хрен.

– Товарищ майор, вы не переживайте. Мы тут быстро порядок наведём! – Радостно сообщил Иван мужику за столом. Того аж перекосило от энтузиазма Лиходеева. Или от его самоуверенности, не знаю, что точнее будет.

– Вот спасибо тебе старлей! Вот спасибо! Мы то здесь так, херней страдали. Шо там какой-то уголовный розыск, да? Вот ты приехал, так и сразу все бандиты по кустам попрятались. Я то думаю, шо оно происходит. Хожу по улицам, аукаю. Кричу, хлопцы-бандиты, иде вы все есть? Аж слезы с глаз льются. А оно вон чего. Товарищ Лиходеев приехал.

Старлей сначала немного надулся, а потом, рассмеявшись, махнул рукой. Типа, оценил шутку майора.

Он, кстати, вообще весь буквально фонтанировал крайне неуместным на мой взгляд счастьем. Его круглое, усыпанное веснушками лицо светилось от восторга. Иван Иванович, двадцати одного году отроду, был безумно рад находиться в этом кабинете. Хотя, судя по его отношению к жизни, он был рад находиться вообще где угодно, но здесь – особенно.

Я подобными эмоциями похвастаться точно не мог. Мне кажется, у меня вообще ещё не прошел первый шок, который приключился после того, как я понял, все вокруг – настоящее. Это не шутка, не подстава, не сон, не сумасшествие.

Ну, а как иначе, если не шоком, объяснить тот факт, что я не бьюсь в истерике, не ору матом, не трясу сидящего напротив мужика в потертой кожанке за грудки. Майора…

Прошло где-то полчаса, как мы с Лиходеевым оказались в… черт, мне даже мысленно произносить это название странно… в уголовном розыске, а если более точно – в отделе по борьбе с бандитизмом. С бандитизмом… Твою ж мать…

И это, между прочим, не самая большая проблема. Хотя, никогда не любил ментов. А на заре своей юности вообще находился, можно сказать, по другую сторону баррикад. Да и благосостояние мое нажито, честно говоря, далеко не праведным путем. Но хрен с ними, с ментами. Гораздо бо́льшая задница – это не место, где сейчас сижу, а время, в котором нахожусь.

Когда я, после встречи с двумя ненормальными подростками и после появления странного парня в военной форме, вышел через арку на улицу, обойдя при этом стороной дурачка, который упорно назвал меня товарищем капитаном, первая мысль, мелькнувшая в голове:«Вы издеваетесь?»

Я застыл на месте, поворачивая башку в разные стороны. Просто стоял, открыв рот, и бестолково таращился на все, что меня окружало. Слева и справа, и впереди… да вообще везде, виднелись старые дома, не выше четырех-пяти этажей. И когда я использую определение «старые», это еще немного преуменьшаю.

Впрочем, не только дома. Все вокруг было старым. Здания, тротуар, проезжая часть, по которой изредка катились автомобили, совсем не похожие на продукт современного автопрома.

Этим автомобилям место где-нибудь в музее. Или в коллекции любителя старины. Но уж точно они не должны так спокойно рассекать по улицам.

Особо добила лошадь, которая уныло тянула по проезжей части за собой телегу, роняя по дороге отходы жизнедеятельности, а если говорить проще, то дерьмо. Лошадью управлял мужик в рубахе с вышивкой по воротнику-стоечке. Он что-то покрикивал прохожим, которые в ответ приветливо махали ему рукой. Видимо, мужик этот был местной знаменитостью. Что-то навроде того.

Впрочем насчет улиц тоже вопросов до хрена. То, что вокруг не Москва, уже понятно. Нет в столице ни одного района, имеющего подобный вид. Но, даже если допустить, будто меня каким-то чудом с непонятной целью вырубили и привезли в другое место… Невозможно! В любом городе России нет таких мест.

Бедные, наверное, есть. Убогие, наверное, есть. Неблагополучные тоже, наверное, есть. Но это было совсем другое. Дело не в бедности, дело в атмосфере. Я просто ощущал каждой порой тела, вокруг ни хрена не современность.

И еще люди… Люди выглядели так, будто они нарядились для тематической вечеринки или для съёмок кино. Как и та парочка чудаковатых подростков, с которыми я недавно общался.

Женщины все поголовно были одеты в платья старого фасона, длиной чуть ниже колена. Ни одной дамочки в мини-юбке, джинсах или шортах я не заметил. У большинства особ поверх уложенных волос, наблюдались маленькие шляпки с вуалькой. Некоторые вообще были в тонких, кружевных перчатках.

Мужчины в основном носили свободные брюки, рубашки и шляпы. Заметил несколько парней в футболках, похожих на «поло».

Все эти граждане, в большинстве своем, прогуливались по улице, никуда особо не торопясь. Или, возможно, мне так кажется из-за привычного московского ритма жизни. Там народ несется куда-то постоянно, вылупив глаза. Потому что в столице иначе нельзя. Все быстро, все энергично, все со смыслом. Здесь же такое чувство, будто вообще никому никуда не надо. Этакая бесконечная сиеста.

– Черт знает что… – В который раз повторил я, оглядываясь по сторонам.

Просто, если это все-таки съемки кинофильма, то какие-то слишком мощные. Сколько же нужно бабла ввалить, чтоб воссоздать целую улицу на самой улице…

– Товарищ капитан, да что происходит?! – Из подворотни вынырнул сумасшедший в форме.

Он слегка запыхался и раскраснелся. Ясное дело, носится следом за мной в плотной гимнастёрке по такой жаре. Тулуп бы ещё напялил. Я и сам в пиджаке, но пиджак легкий. Практически не чувствуется. И вообще… Чего он прицепился? Почему за последние пятнадцать минут уже третий псих на моем пути попался. Намазано им что ли?

– Вы… Ты… – Я развернулся к парню лицом, собираясь попросить придурка пойти на хрен. Не знаю, что за капитан ему нужен и при чем тут я, но хватит уже за мной бегать. Вот это конкретно и планировал ему сказать.

Однако, не смог произнести ни слова. Прямо радом с аркой находились окна магазинчика, имевшего вывеску «Булочная». И в одном из этих окон я увидел свое отражение. Свое…

– Да ну на хер… – Медленно, почти по слогам, произнёс я, рассматривая высокого мужчину, стоявшего напротив, в стеклянной раме окна.

Поднял свободную, не занятую чемоданом руку, дабы убедиться, что отражение и правда мое. Незнакомец повторил движение точь в точь. Сделал шаг в сторону. Этот левый тип тоже шагнул. Я склонил голову к плечу, внимательно изучая отражение.

Молодой, не больше тридцати. Серый костюм. Такие же свободные, как и у других, брюки, пиджак, шляпа. Рубашка без воротника. Просто белая. Лицо… Ну, наверное, мужественное. Я хрен его знает, как определять мужские лица. Слава Богу, никогда этой темой не интересовался. Взгляд цепкий, пожалуй, даже опасный. Короче, ничего так мужик, серьезный, хоть и молодой. Вот только это ни черта не я! Даже не рядом.

– Товарищ капитан, вы скажите, если что-то не так. Я просто не пойму. Мы ведь с вами еще в поезде договорились, что вместе отправимся в отдел по борьбе с бандитизмом, к этому их майору Сироте́. Ну, помните? Когда вы купе перепутали и ко мне попали. Репутация у него сами знаете. Свои боятся, не то, чтоб бандиты. Ну, и оно вдвоем как-то сподручнее. Вы, тем более, сразу сообразили насчет одёжки. – Парень многозначительно обвёл взглядом мой костюм. – Оно правильно. То, что нам предстоит… Надо не привлекать внимания. А я… У меня просто и нет другого. Вот, только форма. Думаю, майор с меня стружку снимет за такое явление.

Я слушал, как без остановки талдычит этот тип, и попутно продолжал разглядывать свое отражение. Что за ерунда? В который раз задаю один и тот же вопрос. Что, твою мать, за ерунда? Почему вместо привычного лица я вижу какого-то левого человека, да еще лет на десять моложе меня? Это ведь не глюки?

Я осторожно ущипнул себя за бедро. Даже сквозь ткань штанов было больно. Очень больно. Не глюк, значит… Ничего не исчезло, не пропало. Ну, и не сон, соответственно.

– Так что? Идем? – Парень, высказавшись, поправил головной убор и посмотрел на меня вопросительно.

Я молча сунул руку в карман. Туда, где лежало то самое удостоверение. Вынул его. Открыл. Ну… Фото, конечно, такое себе. На нем сам себя не узнаешь. Качество просто отвратительнейшее. Потом прочел, что написано в графах с личными данными. Волков Денис Сергеевич… Звание, где служил… все это просмотрел мельком. Но зато уставился на год, указанный в документе. Это прикол? Повернулся к парню в форме и слегка дрогнувшим голосом спросил: