Гарди. Предсказатель Северных Рун

© Павел Алексеевич Пашков, 2021

ISBN 978-5-0055-7786-3

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

О книге

Сборник древних легенд о Гарди – хранителе древних северных Рун. Книга основана на реальных событиях, которые отголосками уходят к преданиям Великой Новгородской Руси. Посвящается безумцу, верному побратиму, что до сих дней ищет свои дороги в Мидгарде.

Не отходить от севера, беречь древнее начало, быть крепче стали и всегда помнить о Богах! Оставаться воином, с закалкой, подобно клинку в руках кузнеца. Через огонь и лед мы проходим испытания, приобретаем опыт, чтобы после – добиваться своего, ценой крепкого оскала и победного триумфа.

Пусть путь твой, брат, будет всегда под Рунами Дагаз и Гебо. Нашим кострам всегда гореть на соседних берегах, но вечен путь единой крови, что течет в наших старых жилах.

Конунг Торгисл

Шибко умный воин

Кот вякнул не пойми что. Мявканьем это назвать было сложно. Заскрёб когтями по потолочной балке. И, пока публика ещё только прислушивалась, откуда звук, сверзился с диким воем и грохотом прямо на стол.

Сивобородый барыга за столом стал ещё более сивобородым. Щи, горячие да жирные, стекали по красной харе, застывая капустными ошмётками да жиром на бороде. Сидевшие по левую и правую руку войны поподскакивали. Матом крыли сатанинское отродье. Отирались. Кто от хмельного, кто от щей.

Кроме барыги, натужно пучившем глаза, сидеть остались двое. Десятник по правую руку от торгового человека в тяжкий миг приземления кошака на столешницу миской своей прикрыться успел от летящих в его сторону остатков жратвы. Одна беда – была та миска полна щей. Горячих! Прикрыться то прикрылся, да только ценой того, что на соседа и свои щи выплеснул. Что десятника, конечно, не парило: утрётся войн, не велика беда! Главное, сам чист!

А вот за другим торцем стола, напротив купчика, сидел мужчина совсем чудной!

Сам тощ. Светел ковылём степным. И волос до плеч, бечевой по лбу прихваченный. И борода. И брови с ресницами даже. Ростом и за столом сидя на голову выше сотрапезников.

За столом они с купцом вдвоем трапезничать начали. Войны с десятником присоседились чуть позже. Ну, по человечески! Разрешения спросили. Представились. А этот чудило на вежливость: «Можно ли к вам за стол, уважаемые?», – как-то не так ответил. Десятник всё в раздумьях был: нахамил, или нет? Бить в торец сейчас, или пожрать сначала, а потом за угол отвести и там отметелить?!

– За стол можно, – говорит, – Но лучше не нужно! За соседний стол лучше присядьте, он пуст! – и улыбается.

– Ты чё, против чё ли?

– Нет, я не против! – ещё шире улыбается, – Я всегда «за», за любой балаган и веселуху!

Войны присели к столу. Голодные, как волки. Щи горячие уплетать начали. Брагой запивать.

Десятник с ними. Правда, в задумчивости.

И тут кот на стол валится.

И взаправду: балаган и бардак вместо обеда!

Такие дела…

А этот бледный и бровью не повёл! Только миску свою поднял со стола ДО того, как кошак всё разнёс! Ну, как знал заранее!

Улеглось всё. Хозяин на соседний стол новой еды принёс. Извиняется, кланяется. Войны туда пересели. А купчик вообще сбежал. Десятник и пересел на его место. Из новой миски новые щи прихлёбывает. На соседа косится. Взглядом не добрым. Двое их за столом осталось, один против другого.

– Знал, десятник, знал, – бледный тряпицу достал, губы промокнул аккуратно.

– А?! – у десятника аж ложка у рта замерла, – Чего сказал?!

– Я знал, что кот на стол свалится, – бледный улыбнулся, – Это же ты в мозгах перевариваешь? И ещё думаешь вызвать меня во двор да в морду дать, ведь так?

– Больно ты умный, – десятник насупился. После сытной еды идея дать кому-то в морду ему разонравилась. Тяжко, с полным брюхом то!

– Вот и я говорю: давай лучше выпьем! – бледный махнул рукой, – Эй, человек! Вина нам греческого большой кувшин!

А вино греческое в Новом Городе в большой цене…

Так час-другой и засиделись.

Десятник выяснил, что зовут собутыльника не Харальд, как в начале послышалось, а Гарди. И он ни свен, и не дан. Хоть и бабка одна из свенов, а вторая – из данов. «Ублюдок, значит», – для себя десятник отметил. Да вслух не сказал: в то, что бледный собутыльник войн, он уверовал. Не стоит такому говорить, что вздумается – можно и ножом в печень ответочку поймать!

Поладили, в общем! Признали друг друга.

Харди и больше того про десятника узнал. Звали того Большаком. Жена Марфа. Детишек трое, да трое померли. Баба ещё есть у тракта. Любка. Это чтоб, значится, когда на тракте дежурства, домой ночевать не мотаться. И ещё баба у пристани. Тоже Любка. Это, понятно, когда дежурства на пристани. Тем и жив десятник Большак: где князю, а где и себе в карман монетка. Службу свою ненавидит. Князя ненавидит. Воинов своих смертным боем бьёт, службы требует. И вообще – нету счастья в Новом Городе достойному войну!

Как вино допили, Большак почти решился. Спрошу, думает, как он будущее узнаёт, откуда. Ну, про кота, откуда знал?! Да спросить не успел.

Встал Гарди. Мешочек холщевый достал. Встряхнул. Камень вынул, да на стол со щелчком припечатал.

– Вот твой ответ, друг Большак, коль спросить надумал, – говорит, – Хагель!

– Что это?

– А это – голова в кустах. Твоя, или не твоя – тебе завтра решать!

Гарди сгреб камешек. Кинул обратно в мешочек.

– Руны не врут, друг мой Большак! У них и спрашиваю, – бледный войн ехидно ухмыльнулся, – Ну, когда ёрзанье кошака неловкого на балке ухом не слышно! Так то, десятник! Ну, бывай!

И ушел.

А десятник ночи не спал. Утром на службу не вышел. У Любки схоронился. Только через два дня явился и был нещадно бит сотником Вакулой Сиверовичем. Два зуба потерял, зато голову сохранил! Днём раньше бойня у пристани вышла, троих воинов насмерть порешили.

Не врут руны-то! Уважухи Большак преисполнился к шибко умному войну!

Мастера Рун не ошибаются

Вакула Сиверович, сотник княжеский, цену себе знал.

И, ой, как высоко себя ставил! Ну, это так – злые языки говаривали.

Мужик крепкий, дородный. Бородища – соль с перцем, с сединой. Кулачищи пудовые. Нравом суров. Чуть что не так – сразу в морду!

А в морду каждому не понравившемуся сегодня бить нельзя, вот досада! Стоял сегодня сотник со своими воинами в охранении княжьего двора. Тут каждому в морду не дашь – можно за такое и самому получить. Да так, что и до смерти. Вот и сдерживался Вакула как мог, крепился.

Сотня его двор охраняла. И красные ворота, и калиточки сзади, за двором. Пир большой сегодня у князя. Вот ближней дружины и не хватает. Ближники все в тереме. Казалось бы, честь самого князя охранять. Ан, нет! Ни тебе мзды с корабельщиков на пристани, ни тебе поборов с путников на тракте. Стой, как собака. Да ещё и гавкать не моги! Много народа такого к князю идёт, что и палкой поперек спины отоварить могут, стоит только голос на них повысить! Вот и маялся сотник. Не по нему такая служба.

И тут на тебе, подарочек! Прётся прямо посреди ворот, на охрану и внимания не обращая, наглец какой-то! Вакула аж вперёд воинов своих к нему кинулся!

– А ну, стоять! Куда лезешь, недоумок!

Остановился. Чисто оглобля: не столько тощий, сколько рост в нём большой. Борода растет лишь бы как, светлая. Как ковыль полевой ветерком колышется. Одет, не сказать бедно, но не в золоте. Так, по-воински. Только не опоясан, без меча.

Признал его сотник. Это же Гардик. Или Хардик, хрен его знает. Ублюдок, короче. Сотнику про него и раньше сказывали. А тут десятник Большак ещё случай один пересказывал.

Ура! Никто этот Гардик, да и один идет. Уж этому-то точно можно в морду дать! А он еще и нагличает! Остановился. Оглядел сотника с ног до головы.

– Воин, я к князю зван, – говорит, – Не тебе меня задерживать.

Спокойно так говорит. Тихо. Только ухмылочка ехидная на роже наглой. Вакулу аж в жар бросило: вот же борзый! Морда у сотника краской налилась, но сам же себя и сдержал: а, как и правда зван к князю, гадёныш?! Кто знает-то? Бить не стал, но дорогу загородил.

– Коли князь тебя призовёт, так пройдешь. А пока за воротами стой!

– А как князь узнает, что я здесь стою? – продолжает ехидничать ублюдок, – Ты тогда своих воинов пошли спросить за меня!

– Вот ещё! Мои все при деле, некого мне посылать из-за…, – замялся сотник, слово подбирая.

– Из-за кого? – собеседник вообще в улыбке расплылся, – Из-за ублюдка? Из-за выродка? Из-за черни какой-то? Что мнёшься, сказать не решаешься? Раз сказал «Аз», говори и дальше! Так и войну скажи: Пусть князю докладывает, что пришел к нему выродок какой-то, говорит, что князь его САМ, ЛИЧНО пригласил.

Вакула уж и не рад, что языками сцепились с Гардиком этим треклятым.

А тот смотрит прямо. И дальше мысль продолжает. Тихо. Чуть не шепотом.

– А князь-то и рад будет, как ему доложат… Что он чернь да ублюдков в гости к себе звал таких, что и стражнику их впустить зазорно… Ох, и рад князь будет… Лично, небось, выйдет встретить… Хочешь ли того, Вакула Сиверович? А ведь встретит меня князь… Точно тебе говорю, и лично встретить на крыльцо сойдёт…

И не знает Вакула, как и выкрутиться теперь. Забить бы гадёныша, как собаку! Перед воинами позорит – вот они, рядом стоят! А, раз уверенно так говорит, может и правда его, звал его князь? И сбежал сотник.

– Стой тут, схожу, спрошу, – буркнул и сбежал. Типа, сам к князю на доклад.

К крыльцу уже подошел. А всё не знает, что и сказать. Да и пустят ли его к князю-то вообще!

На счастье воевода как-раз на крыльцо вышел. К нему и подступил.

– Ох, дело у меня к тебе, воевода! Помоги! Там не то Хардик, не то Гардик пришел. Говорит, князь его звал на пир! Мне его пропустить или нет?

– Если звал князь, так пусти. Если врёт – гони в шею, – обронил воевода мимоходом да дальше идёт.

– Так, а я откуда узнаю, звал или нет?!

– Так и я этого не знаю, – сказал и скрылся за углом.

Помог, называется!

К князю и не подступишься. Пир, гости. Занят князь. Ближники дальше сеней не пустили. Хорошо, стольник, дядька Зорян, выслушал.

– Так спрашивал его князь уже! – говорит, – Только не «Хардик», а Гарди, мастер рун. Ты давай, зови! И сам и проводи, раз ждать человека заставил! Вежливо проводи да извинись за досаду!

Вот так!

Погнали как псину дворовую!

Зубами скрежетал сотник княжеский Вакула Сиверович, пока к воротам возвращался.

Проводил, конечно, гостя. Извиняться – это не с руки! А проводить проводил.

Как к крыльцу подошли, там сам князь, Святослав Игоревич. Под хмельком не малым. Орёт медведем, руки тянет.

– Что же ты, Гарди, едрит тебя в печёнки, опаздываешь, когда сам обещал прийти?! А ну, иди сюда, суслик, я тебе кости посчитаю за такое!

Возрадовался Вакула – вот сейчас гадёнышу достанется! Да рано возрадовался. Не испугался Хардик нисколько:

– Да нет, не пойду к тебе, светлый князь! Мне кости мои целыми пригодятся! – а сам хохочет, – Да и не виноват я! Меня десятник твой, вот этот, – и в Вакулу пальцем тычет, – Битый час при воротах держал, не пропускал!

Тут уж Вакула не выдержал, аж взвыл благим матом.

– Да какой я тебе десятник! Я сотник! И в своём праве был!

– Ну, сотник, так сотник, мне всё равно, – Гарди обернулся и пожал плечами, – Извини, дорогой, ошибся.

Тут князь влез со словом.

– Э, нет, – ржет конём, – Мастера рун не ошибаются! Эй, воевода! Определи службу ДЕСЯТНИКУ Вакуле. А на сотню поставь, кого посообразительней.

А сам руку на плечо положил поднявшемуся к нему Гарди-гадёнышу.

– Пойдём, друг дорогой, в шахматы лучше поиграем сразу! Ну его, этот пир! Надоело мне пьянствовать сегодня! Да и поговорить бы надо.

А Гарди ещё в дверях обернулся, подмигнул Вакуле Сиверовичу. Типа, удачи тебе в службе, ДЕСЯТНИК.