About the book
Повести и рассказы Патрика Уайта, вошедшие в сборник «Какаду», впервые опубликованный в 1973 году и успевший войти в классический фонд не только австралийской, но и мировой литературы ХХ века, – это своеобразный «мир одиночества», населенный людьми, лишенными способности «разговаривать». Кто бы они ни были и где бы они ни жили – в тихих буржуазных городках и уютных пригородах процветающей послевоенной Австралии или голодной, пронизанной кромешным ужасом немецкой оккупации Греции, – каждый из них несет в себе свой собственный ад и борется со своими демонами в одиночку. Любая попытка пробить стену тотального одиночества приводит лишь к еще большему непониманию и отдалению друг от друга даже самых близких и любящих. В воздухе разлито ощущение скорой трагедии, избежать которой может помочь лишь чудо… и иногда оно происходит – причем не в метафорическом, а в самом прямом и буквальном смысле этого слова…
Reviews, 2 reviews2
После литературного потрясения от "Древа человеческого" сборник произведений "Какаду" оставил после себя довольно бледное впечатление. То ли Уайту более удается крупная форма, то ли ожидания читателя - его личная проблема (и ничья больше) - кто знает?
Так или иначе, мне не хватило глубины, персонажей, которым бы хотелось искренне посочувствовать, разбавления атмосферы безысходности в рассказах о людях, которые не умеют разговаривать друг с другом. Ложкой дегтя также стали мелкие подробности (натуралистического толка и не только), от отсутствия которых книга, на мой взгляд, ничего бы не потеряла, но которые с упорством современных западных режиссеров, не умеющих не ориентироваться на "повестку", нагло лезли в глаза, заставляя периодически морщиться от недоумения.
Как резюме, не могу не отметить мастерство автора, но возвращаться к этой книге или оставлять ее в своей библиотеке и советовать друзьям я не стану.
На первый взгляд не очень примечательные рассказы про стариков и старух, но что-то в этом всё-таки есть. Меня не оставляло послевкусие после этих историй, особенно после рассказа "Сытое брюхо"