Тогда Руслик мог бы гулять! Просто выходить на улицу и гулять, пока я хожу в магазин, например!
И реабилитация тоже. Ведь в центр, который вроде бы и рядом, но добраться с девятого этажа без лифта никак не получалось, ну никак. Особенно зимой, когда много одежды, а в центре освобождались места.
Всё это я и озвучила Пашке.
Добавила только, что это не генетика, а родовая травма.
– А отец его где?
– Работает. Пишет очередную диссертацию. Преподаёт. Иногда приносит крохотные суммы и пытается общаться с сыном – они говорят на одном языке математики и программирования, только сын его не слышит, уходит глубоко внутрь себя и не реагирует никак. Так, в одностороннем порядке и общаются – отец ему статьи из научных журналов читает, на разных языках, причём сначала на языке страны, где журнал выходит, и только потом перевод. Он сам переводит.
– А ты?
– Тебе сколько лет, Паша?
– Восемнадцать. А что?
Опять этот настороженный взгляд, как будто я его прогоняю.
– Моему сыну шестнадцать. Ты всего на два года его старше.
– Я в весенний призыв ухожу служить в армию. Сейчас служат всего год. А потом продолжу учиться. И буду работать, по-прежнему. Это если коротко обо мне, чтобы ты не волновалась. Так я про тебя хотел узнать.
– А я живу. Сыном и чуть-чуть для себя, вот так, по вечерам, когда ухожу из дома. Сейчас уже можно, Руслан большой и всё может сам, только медленно и некрасиво.
Я убирала гору продуктов, что-то оставляя и пробуя на вкус. Давно забытый и недоступный вкус.
Поставила варить бульон, нарезала бутерброды, заварила чай и всё это время рассказывала, как мы живём.
Удивительно весело мы вместе пили чай с красивыми бутербродами с сёмгой, петрушкой и укропом – это уже Паша украсил, я бы просто порезала и убрала в контейнер, чтобы посыпать блюда.
– Мам, эта девушка просит иногда проверять персонажа. Она не хочет менять пароль, что мне делать? – сын жевал самостоятельно, а вот тяжёлую чашку поднять не мог, пил из маленькой с крышкой и соломинкой, забавно отлавливая её языком.
– Ты так раньше никогда не делал?
Помотал головой, глотая куски еды.
– Не торопись, никто же не отнимает.
– Мам, вкусно так, я прямо прусь! Она скинет мне сумму на первый месяц и потом обещала доплачивать за подкачку – ей для чего-то нужно, я не очень понял. Вообще у неё свой персонаж крутой, очень крутой, только она его делала дольше, чем я. Раза в три.
– А у тебя такого крутого больше нет?
– Мой будет крут так же, через неделю, я им просто мало занимался. И ещё пяток идут среднечков, их через год так же продать можно!
– Вот и присматривай за ним, всё равно же будешь скучать по достойным уровням игры, ведь ты же помогал прописывать высшие уровни.
– Мам, ты умница, всегда поможешь, я тебя люблю! Сейчас я ей напишу. Хм, девчонка, а туда же. – сын сунул за щёку остатки бутерброда и поковылял по коридору в комнату.
– Ты так на него смотришь – любишь, видно! Прости, что я так вот вломился.
– Удивляюсь, что не убежал.
– И не убегу. Я помогу вам с переездом, а друзьям подкину ваши контакты – крутые советы в играх, иногда очень нужны!
Всего несколько лет назад мы и мечтать не могли о такой жизни.
Компьютер пылился на столе, я его использовала только ради выхода в мир и расслабления в пасьянс.
Сын кричал, как резанный, от каждого массажиста и ничего, казалось уже, не в силах помочь.
– Вам бы в сам реабилитационный центр, но там жить нельзя, только приезжать. Не переживайте, они все кричат – это реально больно разминать неработающие мышцы, приводить их в тонус и заставлять двигаться. – массажист был суров, а залитая слезами мордаха сына, распятая на столе в расслабленном экстазе меня пугала больше, чем слова.
– Мы попробуем.
И мы пробовали, пробираясь по сугробам в инвалидной коляске, десть дней выходя из дома и…
И оставались без денег, совсем!
Потому что в центре я не могла наладить связь с заказчиками и опаздывала с текстами, записями и прочим. Никому нет дела, как делается работа, она должна была быть сделана, чтобы получить оплату.
Ну, а я не могла бросить сына.
Особенно после того, как подвела его сразу, при рождении, придавила, испугавшись боли или ещё чего-то, не помню…
После курсов массажа, сын стал ходить, повисая на мне или на чём-то подручном – из дома ушли все хрупкие табуретки. Сломались.
А потом стал играть в игры – никакая болезнь не мешала ему в виртуальном мире.
Я только умилялась, глядя как раскоординированные пальцы взлетают над клавиатурой и осмысленно делают волшебство!
Однажды его так застал отец.
После этого в доме появился проводной интернет и совершенный компьютер, самый лучший на тот момент.
Каждый год, вместо подачек, мы стали получать апгрейд техники в доме и всё стало на удивление легче.
А потом в интернете дали ссылку на сообщество, где продают персонажей, и сын продал самого слабого своего гоблина. Потом из другой игры, и так далее.
Мои корректуры шли уже в дополнение, как конфетки, а весь заработок лёг не хрупкие плечи инвалида детства – на моего сына.
И вот долгожданная сумма накоплена – новая квартира будет! Я не помнила себя от счастья.
– Позвони риелтору, прямо сейчас. – Паша протянул мне мой же сотовый.
– И позвоню!
Всё получилось так быстро, как и во сне не может присниться!
Квартира оказалась тёплая и светлая. Удобный пандус для спуска коляски, реабилитационный центр ещё ближе и досягаемее, а будущее вдруг окрасилось непонятными оттенками лета и прогулок!
– Ода, ты же меня подождёшь? Я только на год и обратно, я буду очень осторожен, а у тебя есть сын, ты поняла?