Read the book: «Детские не детские истории», page 7

История восьмая. Мини-Малюси и марципаны

Однажды Валька, Петька и Людочка в дождливый день играли в игру.

День был как раз такой, что на улицу не пойдешь, а дома тоже сидеть не охота, и поэтому они играли на лестнице. Игра называлась «ММНМНЛ», что расшифровывалось как «Мини-Малюси никто меня не любит».

Правила были простые. Петька сидел дома и был хозяин Минь и Малюсь, а Валька и Люда звонили к нему в дверь и стоя на пороге, как раз говорили, что он их не любит.

* 

Мы Мини-Малюси! Никто нас не любит! – жалобным хором пели девочки, стоя плечом к плечу в дверях, держа ручки у груди, чтобы было жалостно.

Вот собственно и вся игра, но им было весело. И так жалко бедных Миню-Малюсю, что в конце концов Петька пустил их в гостиную, где они начали беситься.

Игра в «Бесяку» тоже была любимой игрой Мини-Малюсь.

Наигравшись они захотели сладкого, потому что они его всегда хотели после «Бесяки».

– А что это у тебя в шкафу? – спросила любопытная Мини-Люся Петьку.

– Петь, какие куколки красивые? —тут же добавила Малюся– Валька.

– Это папа из Германии привез! – отвечает Петя.

– Ну, а поиграть с ними можно?

Валька открывает прозрачные дверки стенки и тянет руку к изящным куколкам. Они красиво стоят на подставке. Мальчик и девочка в нарядных одеждах сделаны будто из фарфора. У них и складочки на одежке есть, будто настоящие. И все пальчики на ручках с ноготками.

Валька и Люда рассматривают кукол с восторгом и вожделением.

– Валь, они съедобные! Их нельзя руками трогать. Они марципановые.

Валька быстро убирает руку, но дверку не закрывает, созерцая хрупкие создания.

– Значит их есть можно? – утвердительно замечает Люда. Давай кусочек попробуем? – она жадно поглощает взглядом красивую марципановую фигурку.

– Ты что! Мама их на Новый год хранит!

– Так это ж еще как долго… – разочарованно тянет Малюся-Валька. Разве мы столько выдержим? И вообще, они же могут испортится! – замечает она разумно.

– Я бы сейчас съела вот от того розового платья, – произносит мечтательно Люся.

– А я бы от головки откусила…– тянет нежно и задумчиво Валька.

– Со спинки не заметно будет, – говорит она, как бы споря с собой. Петь, ну давай попробуем! Ты сам то ел?

– Нет! Они дефицит!

– Ну, Петечка…!

Валька и Люда встают плечико к плечику и затягивают жалостными голосами: «Мы Мини-Малюси! Никто нас не любит…»

– Вы прямо нарочно, да! – вскипает мальчик. Мне ведь влетит!

– Да никто и не увидит! Разве ты сам не хочешь? – ноют подруги хором.

– Ладно, давайте вон ту в розовом платье. Только сзади кусай, – решается Петька.

Он аккуратно снимает девочку-куклу с подставки и протягивает девочкам.

Дети по очереди откусывают со спинки выступ юбочки.

– Вкусно то как! – облизывает губы Валька.

– Может, еще по кусочку? – решает Петя, критически разглядывая увечья, нанесенные костюму куколки.

– Если еще куснуть, то не страшно, – решает он.

Все снова кусают по кругу. Марципан свежий и еще не зачерствел. Он пахнет миндалем и еще чем-то волшебным…

– Ну, что, хватит?

– да, пожалуй, а то заметят,– соглашается Валька с тоской глядя на вкусную девочку.

Петя собирается вернуть куколку в шкаф, когда резкий звонок в прихожей заставляет руку дрогнуть, и мальчик одной куклой сбивает другую.

Куклы падают на бок в шкаф и у них в момент сминаются рукава рубашечек и одежда. Целый бок куклы-мальчика теперь смотрится совершенно не воздушным.

– Господи, кто это? – восклицает Петя, в ужасе отпустив куклы бежит к двери.

За дверью Наташа и Ваня.

– Привет, вы дома? Мы в гости.

– Ко мне нельзя!

Петька сердито захлопывает дверь перед их носом и бредет обратно в комнату.

– Валька, что же теперь делать?

– Так давай обгрызем аккуратненько! – предлагает Валька. – Будто так и было.

– Я не могу! Я не умею фигурно грызть! – сообщает Петя.

– Ого, зато я могу!

Валька уверенно берет куклу-мальчика и быстро начинает обкусывать ему сначала один рукавчик, а затем и второй, чтобы было симметрично.

Завершив художественное обкусывание, она смотрит оценивающе на результат.

– По-моему так даже лучше, – решает она и ставит мальчика в шкаф.

Петя старается даже не глядеть на уродливо-обглоданные руки куколки.

– Петя, можно я девочку объем! – скромно спрашивает Люда.

– Давай! – обреченно отвечает Петя.

– Аккуратнее кусай на плечиках, – помогает советом подруге Валька, ревностно глядя как та поглощает марципан.

После экзекуции они ставят наконец куколок на место

– Знаешь, нам пора домой, – решает вдруг Валька.

–Знаю,-обреченно отвечает Петька, не отрывая тоскующего взгляда от изуродованных кукол в шкафу.

Вечером того же дня мама пристально всматривается в витрину.

– Петя, а что случилось с фигурками? – вопрошает она.

Петя топчется неуверенно в дверях.

– Ну, я жду объяснений! Кто их так изуродовал? Признавайся!

– Мам, это Мини-Малюси приходили! Их никто не любит, и они поэтому всегда хотят сладкого…

– А у них имена есть? У Минь и Малюсь этих противных?

– Мама, ну как же ты не понимаешь! Они бедные и несчастные! Им надо!

– Им по попе надо дать, твоим Миням с Малюсями заодно! – сердится мама.

– Завтра зови этих твоих сластен в гости, будем есть марципаны! Не удалось даже неделю полюбоваться красотой! – печалится мама.

– Зато теперь из есть не жалко, правда мам? – радостно поддакивает ей Петька, уверившийся, что мама не станет сердиться сильнее.

История девятая. Пушкин

Шел уже второй час ночи, а Петьке не спалось. Он думал и ворочаясь лежа в кровати. Вот бы эта ночь раз и закончилась! И я сразу поеду к Вальке. Мы пойдём кататься на велосипедах во дворе, и, может, даже съездим тайно в лес, и я покажу Вальке «страшный спуск».

Петька, лёжа в постели, представлял, как они едут с Валькой по лесной дорожке и Валькины золотые волосы развеваются от ветра. Солнце золотыми лучами ласкает их кожу, а листья деревьев машут им приветливо своими зелёными ладошками вдогон и у него в ушах звучит музыка… Ну разве тут уснёшь.

За окном было все так же темно и тихо. Петька повернулся на живот, уткнулся носом в подушку и крепко закрыл глаза.

Лежи вот и спи, а ведь наступили долгожданные каникулы и впереди целая неделя отдыха. Можно столько всего сделать, а тут почему-то надо спать. Завтра утром небо будет синее-синее, как Валькины глаза, а облака на нём белые-белые, точно кудрявые барашки. Барашки-кудряшки… У Вальки кудряшки…

Будильник зазвонил резко и требовательно. Петька открыл глаза. В окно с любопытством заглядывало яркое весеннее солнышко. Пронзительное небо было, точно кружевами, украшено узорами облаков. Воробьи оглашали улицу громким чириканьем.

Надо срочно вставать, умываться, завтракать и звонить Вальке, а Петька всё лежал, околдованный волшебным этим утром.

На небе такие барашки,

Словно у Вальки кудряшки.

Я будто пишу стихи? – сам себе удивился Петя.

Её голубые глаза

Похожи на небеса.

Помчимся мы ветра быстрее

И нету нас с ней веселее.

– А что там дальше в голове?

Мы будем смеяться и петь,

И будем весной наслаждаться

На велике быстром кататься

и в синее небо смотреть.

«Что со мной?» – шепчет Петька.

Из коридора раздаётся звонок телефона.

– Петь, ты на велике пойдёшь? – спрашивает его одноклассник Ваня Блинов.

– Я занят сейчас! – неожиданно для себя отвечает Петя.

– Ну, как хочешь.

Ванька вешает трубку. Петя тоже вешает трубку и идет в кухню. На кухне хлопочет мама.

– Сынок, доброе утро! Что-то ты заспался, а хотел с утра с Валей покататься. Ешь давай.

Мама ставит перед ним тарелку с только поджаренными горячими сырниками. – Сгущёнки налить или варенья, сыночек? Ты чего такой задумчивый? Не заболел?

– Мам, я тут стихи написал. Хочешь послушать? – он достает из– за спины смятый листочек.

– Ну, ну, – мама недоверчиво оборачивается к сыну и отставляет сковороду.

– На небе такие барашки,

Словно у Вальки кудряшки.

Её голубые глаза

Похожи на небеса…

– Это чудо какое-то! Сам написал?

– Да, мам. Там и продолжение есть.

– Петя, ты прямо Пушкин у меня!

– Может, я Пушкиным стану.

– Кстати, Пушкин, Валька твоя мимо сейчас прошла, кажется, с Ванькой.

– Что?

Бумажка со стихами выпадает из Петькиных рук.

Петька сидит в комнате и чиркает по бумаге со злостью карандашом.

Вот тебе и «в синее небо смотреть». Вот тебе и поехал с Валькой кататься.

– Петь, к телефону!

Валькин голос в трубке радостно вопит:

– Эй, ты пойдёшь в бассейн? Мы с Ванькой билеты сейчас берём тебе и Катьке на двенадцать.

– Валька, а почему ты не на велике?

– Так мне новый завтра купят, я на новом хочу! Пошли, Петь. Ванька сказал, что ты занят.

– Я не мог! Пушкиным стать пробовал!

– Ого! Пушкиным… Так ты пойдёшь или как?

– Я пойду, уже иду, бегу, – вопит Петька и бросает трубку.

– Петя, ну ты же так телефон сломаешь! – недовольно кричит ему мама вслед. – Что случилось то? Ты куда несёшься?

– Некогда, мам, всё хорошо, я с Валькой в бассейн!

Петька несётся по улице и солнце золотыми лучами ласкает его кожу, а листья деревьев машут ему приветливо своими зелёными ладошками вдогон, и у него в ушах звучит музыка.

История десятая. Велосипедная прогулка

– Валькаааа!

Под окном третьего этажа панельной девятиэтажки останавливается, с разгону совершив лихой разворот на велике, Петька.

– Валькаааа! – орёт он снова, звонким мальчишеским дискантом, задрав голову вверх. Ноги его замерли на педалях, точно у всадника в стременах, и он слегка подпрыгивает на своём стареньком «Орлёнке» от нетерпения.

– Валькааа, выходи скореей!

Из кухонного окна высовывается беленькая головка Вальки, она видит мальчика, машет ему и юркает обратно, через секунду показываясь на балконе уже вся.

– Чё кричишь! Ща выйду, мне папа резинки на колесо одевает! Знаешь, как красиво! Ты жди у подъезда!

Через минут двадцать ожидания у подъезда Петька, слегка поскучневший, пинает дверной косяк. Наконец, Валька толкает дверь передним колесом новенького велосипеда и выкатывает его во двор.

– Уф, тяжёлый! Еле снесла, – отдувается и пыхтит она, с гордостью предъявляя другу ярко-зелёный велосипед, с изогнутой дамской рамой и элегантной конструкцией из защитных резинок, натянутых на заднее колесо.

– Это – чтобы юбка в колесо не попадала, – объясняет Валька, перебирая пальчиком резинки, точно это струны арфы.

– Кто ж в юбке катается? – бормочет Петька, из вежливости всё же взглядывая на странную, натянутую от крыла цветную конструкцию.

– Я катаюсь! – Валька кокетливо кружится перед ним в новой юбочке в крупную складку и лукаво улыбается.

С такой Валькиной улыбкой не поспоришь, это Петька точно знает. И новая эта юбка, и Валькины ножки в белых носочках, всё выглядит мило и даже прямо-таки очаровательно.

– Ты на лифте спускала велик? – оторвавшись от созерцания Валькиных обновок, спрашивает Петька.

– В лифте его надо на заднее колесо ставить и держать, я не смогла, тяжёлый очень, – роняет она, опуская ресницы. – Тащила по лестнице.

– Так меня надо было позвать, что ж ты растяпа такая, – вспыхивает Петька. – Вечно всё сама! Я же – мужчина, я – сильный, я бы помог…

– Ладно, не ворчи, лень было за тобой бежать. Ещё обратно надо будет его втаскивать, тогда покажешь, какой ты сильный, – отмахивается Валька, усаживаясь на велосипед. Расправляет юбку и поглядывает на свои наручные часики «Зенит» – мамин подарок к окончанию четверти.

– Поехали мимо окна, я маме крикну, и всё.

Они едут за угол дома, вдоль цветущего весеннего палисадника. На улице повсюду слышен шум детских игрищ.

Ребята подъезжают на другую сторону дома. Из окна уже выглядывает Валькина мама.

– Будьте аккуратны! Катайтесь по двору! Валя, в шесть проедешь под окном, не забудь, – кричит она им и машет рукой̆.

Дети едут вдоль дома и скрываются за углом.

– Валька, айда в лес!

– Мама заругает, если узнает.

– Не узнает она, – уверенно говорит Петька и поворачивает через дорожку к лесопарковой̆ зоне.

Сначала Валька с Петькой гоняют по дорожкам в лесу, но потом решают, что поехать на горку значительно интереснее. Не ту, с которой зимой скатывались они на санях, а дальнюю, что спускается круто на самое дно оврага, где протекает тощий ручей.

– Да! Съедем с неё на велосипеде! – кричит, разгоняясь на полную скорость, Валька, отпуская руку и оглядываясь через плечо на Петьку, который гонит вообще без рук. Валькины волосы пушистым ореолом, словно нимбом, обрамляют её разгорячённое от быстрой езды лицо и липнут к нему, когда она оборачивается. Перед ней возникает, наконец, крутой, с неровной колеёй и трамплином в конце спуск, и Валька резко жмёт на тормоза. Шапка унесённых ветром кудрей взмывает вверх золотым одуванчиком и так и остаётся стоять торчком, когда она спешивается у самого края, чтобы изучить внимательно крутой путь вниз.

– Съедешь? Не забоишься? – спрашивает её подъехавший следом мальчик.

– Я ничего не боюсь, – отважно заявляет Валька.

– Только я первый, смотри, как я спущусь, ты же не пробовала раньше.

– Будто ты пробовал, – скептически замечает Валька.

Петька не отвечает и отважно стартует. Он уверенно преодолевает спуск, подлетает на трамплине и каким-то чудом остаётся на велосипеде. В момент приземления его сильно ударяет седлом промеж ног, так, что в глазах сыплются звёзды и выступают слёзы, но Вальке сверху это не разглядеть. Ей видно только, как лихо Петька подскакивает, потом приземляется и, развернув велик в облаке пыли, поворачивается к ней лицом и испускает победный вопль.

– Я еду! – кричит Валька.

– Подожди, – ей в ответ голосит Петька, решивший именно сейчас, что это слишком сложный спуск для девочки, да ещё и на дамском велосипеде.

Но Валька уже ринулась вниз.

Лихо виляя с горы, она въезжает на трамплин, подскакивает на нём и руль вырывается у неё из рук. Велик и Валька летят в разные стороны с бешеной скоростью, поднимая пыль и взрывая землю. Петька замирает. Как в замедленном кино, он видит, что Валька всем пузом, руками вперёд, стремительно падает вниз, обдирая беззащитную тушку, руки и коленки. Еще секунда, и она лежит уже внизу, крепко зажмурив глаза. Припорошенный пылью велосипед с разодранными резинками валяется неподалеку.

– Валька! Ты как? – Петька подбегает к девочке и испуганно теребит её за плечо.

Валька открывает крепко зажмуренные глаза. Смотрит на Петьку.

– Здоровско! – произносит она с наслаждением. – Только я, кажется, ногу содрала.

Валька медленно садится и изучает свои руки и ноги. Руки, конечно, поцарапаны, но это ерунда. На ногах, обрамлённых пыльной теперь юбкой, мелкие ранки, только одна глубокая ссадина от камня или корня, из которой кровь идёт сильно.

– Ог-ооо! Тебе больно! – сочувственно тянет Петька, разглядывая рану.

– Не очень, – морщась, отвечает Валька. – Потерплю. Юбка не порвана, часы целы, велик вот жалко.

– Надо бы промыть ногу. Я к ручью сбегаю и подорожник принесу, – решает Петька и стремглав бросается ниже по склону.