Read the book: «Дар»

Глава 1

У моей прабабки были магические способности. У моей бабки. У мамы. У тётки. И даже у сестры. У меня – не было. Зато у меня густые рыжие кудрявые волосы, зеленые глаза с длинными жгуче – черными ресницами и высокие скулы. В нашей семье среди всех талантливых женщин, отмеченных печатью дара, я одна внешне похожа на ведьму. А потому – визитная карточка нашей семьи.

В мои обязанности входит открыть клиенту дверь, посмотреть строго и томно из-под опущенных ресниц. Затем, неспешно покачивая бедрами, проводить в полумрак комнаты, в святая святых – место, где творят колдовство мои не слишком привлекательные родственницы.

Ещё у меня есть черный кот подранок – Дар. Маленький дрожащий комочек я отобрала у стаи собак, а потом отстояла и в своей семье – кота успели подрать и для приема гостей он не годился. Но я была непреклонна – если выкинут кота, ухожу и я.

Как вы понимаете, готовила и всё делала по дому тоже я. Остальные были слишком заняты ритуалами, изготовлением зелий и талисманов, сбором трав – даже до этого меня не допускали. Я собирала только грибы и лесные ягоды.

За ужином собиралась вся семья. Звенели амулеты и талисманы, из карманов появлялись на свет новые зелья, состав и ингредиенты которых горячо обсуждались. Хвастались гонорарами, предсказывали погоду, делились забавными историями. Я тоскливо прижимала к себе Дара – мне сказать было нечего. За порогом меня ждала огромная корзина грибов, и посуда после ужина сама себя не вымоет. Я тихо встала из-за стола и проскользнула на задний двор. Полежу в стоге сена – полчаса, но мои. Глаза устало закрылись.

Проснулась я от диких пронзительных воплей. Когда я забежала в избу, там уже никто не кричал. Четыре самые близкие мне в мире женщины плавали в лужах своей крови. По дому метались тени с шапками на лице, безошибочно доставая деньги из заначек, выгребая драгоценные камни, круша все, что для них не представляло ценности. Хрустели под ногами разбитые пузырьки с зельями.

– Дар! – громко позвала я котенка, немало не заботясь о собственной безопасности, – Дар, где ты?

Тени прекратили метаться и слаженно двинулись по направлению ко мне. Но мне было уже все равно. Тяжёлая волна ненависти захлестнула меня. Понимая, что это последний миг, я страшно закричала:

– Кто вы?

На силуэтах синхронно лопнули маски, и я узнала компанию, которая была у нас на прошлой неделе. Купили несколько лечебных отваров и спросили дорогу. Не зря мне не понравилось, как жадно их бегающие глаза обшаривали избу. А сейчас они равнодушно перешагивали через неподвижные тела моих родных, приближаясь ко мне.

Этого не могло быть на самом деле! Я хотела проснуться, услышать смех за столом, пойти уныло чистить грибы.

– Гори все синим пламенем! – завопила я, и в избе красиво и страшно вспыхнули четыре силуэта.

Впитывая их крики, я поняла, что наконец-то обрела Дар – сильный, неистовый, неукротимый. Он пульсировал, бился внутри меня и просился наружу. Только вот цена, заплаченная за него, была слишком велика.

– Дар! – сквозь слезы прошептала я и проснулась в колючем стогу.

Из избы доносились смех и голоса. Рядом тихо урчал, прижавшись ко мне, котенок.

– Сон? Такой яркой сон? – не поверила я, – Да гори все…, – я осеклась, увидев, как у меня под ногами неспешно загорелась солома, и поспешила затоптать робкое пламя.

Кажется, грибами и посудой отныне заниматься буду не я.

Глава 2

– Проходите, ждем вас, – я улыбнулась в меру таинственно, в меру строго (знай, куда пришел, тут дела серьезные творятся – чай, не бордель).

Пропустила клиента в полумрак клетушки, где сегодня принимала тетка. Дверь захлопнулась, и я непроизвольно вздрогнула и чуть не уронила свечу. Если вы подумали, что я встречала клиента с зажженной свечой, то вы почти угадали – я должна была его так встречать! Но я встречала его со свечой за спиной —нормально, как все люди, зажечь не успела, а тренировки снова ничего не дали.

Прошло уже два месяца с обретения мною дара – дара стихии огня. За это время с помощью него я подожгла ненавидимые мною половички у входа, пару мышей, которые внезапно для меня, на свою беду, попытались пробежать по избе, тарелку манки, которую как в детстве попыталась запихнуть в меня мама, и взбесившую меня своим нытьем сестру. Последнюю сразу же потушили.

Зато мама весь вечер не могла успокоиться, причитая, что такой бестолочи, как я, и дар достался неуправляемый и бестолковый. Все, мол, никак у людей.

Но зажечь свечу или что-то полезное в нужный момент по желанию так и не смогла. Вот и сейчас я тупо таращилась на свечу добрых два часа. Попытка подключить эмоции, а именно разозлиться на свечу, с треском провалилась. Злилась я только на себя за напрасно потраченное время. Ужасного монстра на месте свечи моё воображение тоже рисовало с неохотой. Ничего не происходило. Я пялилась на свечу, она в ответ на меня. Ни я, ни она от взглядов друг друга не зажигались.

Приходилось признать – даром управлять я не умела. Видимо, права мама.

Кроме тетки и меня, в избе никого не было. Остальные с рассвета собирали травы. Меня не взяли по двум весомым, на взгляд моей родни, причинам. Во-первых, нужно было встречать клиентов тетки. Два месяца назад я устроила бунт, твердо заявив, что более я не привратник – секретарь. Мои милые родственницы честно попытались сами встречать клиентов. Из семи назначенных в тот день пятеро продемонстрировали не самые чистые пятки и вернуться более не пожелали.

Улыбки у моих дам на любителя, и среди клиентов таковых оказалось немного. Мне пришлось вернуться к своим обязанностям.

Во-вторых – в прошлый раз я подожгла все собранные травы. Мама, заоравшая на меня, что я перевязать пучки нормально не могу, руки не оттуда растут, свою вину не признавала. Собранное спасти не удалось. Я с досадой покосилась на свечу, строптивый предмет ответил мне тем же, за что был сурово брошен на лавку к уютно свернувшемуся пушистому Дару. Сама присела рядом, притянула к себе кота, вытянула изящные ножки с маленькими аккуратными ступнями. Красивые… да и сама я ничего – а толку!

За закрытой дверью слышалось монотонное бормотание тётки и опасливое кряхтение клиента. Значит, надолго. И я могу немного отдохнуть без надоедливых криков над ухом о том, какая я дармоедка. Устало закрыла глаза.

Мне снилось, что я снова маленькая, и меня заперли в сарае за то, что прыгала с деревенскими мальчишками через большой разведенный костер. Только в этот раз мама забивала дверь гвоздями. Удар, еще удар.

– Мама, не надо! Я больше не буду! – я проснулась, дрожа, но стук не прекращался, стучали в дверь.

Как же зажечь проклятую свечу? Я выбрала лучшую из своих фирменных ведьминых улыбок и открыла дверь.

– Привет, это тебе, – он улыбался открыто и нежно, протягивая мне букет из огненно-красных маков, – бери же!

Я не видела его почти семь лет, с нашего последнего крестового дворового похода за соседской черешней. Послушно взяв букет, я сжала его двумя руками вместе со злополучной свечой и застыла на пороге тихим изваянием, любуясь сильными плечами, ладной фигурой и большими умными карими глазами старого друга.

– Можно войти? Чаем напоишь?

– Прости, у нас клиент. А вечером заготовка трав, – неуверенно пробормотала я.

– Хорошо, тогда может погуляем, как освободишься? – он шагнул ко мне, наклоняя голову и на короткий миг касаясь волосами моего лба.

За эти несколько секунд тысячи воспоминаний безумным потоком пронеслись у меня в голове. За нами бежит разъяренный сосед, а я, самая мелкая из всей деревенской шпаны, бегу последней. Сердце выпрыгивает из груди. Впереди высокий забор, который мне никак не одолеть. Но сильные руки друга подтягивают меня. Мы сидим вдвоем у ночной реки, взахлеб смеемся и едим черешню. Сок течет по моим губам, по моим рукам, под ногтями черным-черно. Я счастлива и не думаю о неизбежной домашней расплате.

Всполохи факелов около моей избы и нервная родня, перевернувшая в поисках меня вверх дном всю деревню. Большая чашка чая с травами в моих руках. Мама долго и путано объясняет, почему мы должны общаться только внутри семьи. Сизый неровный туман в голове, словно от вина.

Медленно наползающее отвращение ко всем мальчикам, юношам, мужчинам. Нельзя, неправильно, невозможно! Мы – жрицы магии. Магии истинной, женской. Мужчины нужны лишь для продолжения рода.

– Извини, я не могу, – я отвечала очень тихо и очень серьезно.

Твердо. Не запинаясь. Он внимательно посмотрел мне в глаза, осторожно за подбородок поднял мою голову, едва коснулся моих губ своими губами и, чуть помедлив, развернулся и ушел. Я спешно прикоснулась к губам, мне почудилось, что они горят ярким, живым, настоящим пламенем. Нет, просто показалось.

Вечером после ужина все дружно разбирали травы. Мама изредка улыбалась сестре и привычно ворчала на меня. Мне было все равно. Я отложила колющий руки пучок и взяла в руки свечу. Кажется, мама что-то недовольно выговаривала мне, я не слышала, а крепко сжимала многострадальную свечу руками.

Все исчезло, кроме мимолетного прикосновения его волос, невнятного запаха кожи, пламени на моих плотно сжатых губах. Свеча укоризненно посмотрела на меня и фитиль затрепетал неровным пламенем. За столом все притихли, тетка бросилась ко мне и обняла за плечи.

– Я могу, – твердо сказала я.

– Да, умница, кажется, у тебя получилось, – удивленно пробормотала мама, – завтра попробуем еще.

– Нет, я могу. Могу встречаться с мужчинами. И сегодня я иду на свидание, – я поднялась, прижала к себе урчащего Дара и открыла дверь.

Глава 3

Я безмятежно задрала голову наверх и навстречу мне качнулось ночное звездное небо. Казалось, что звезды не удержатся на своих небесных местах и посыпятся мне за ворот, как муравьи. Я тихонько засмеялась от этой странной мысли.

– Что-то вспомнила? – тут же чутко среагировал любимый, прижимая меня к себе еще крепче, и, не дожидаясь ответа, без перехода спросил, – А ты, наверно, на отца похожа? Я никогда его не видел.

Мне внезапно стало холодно. Я тоже никогда не видела своего отца, и меня это совершенно не тревожило. Но впервые в жизни я задалась простым вопросом: почему я так не похожа внешне (и не только!) на своих родственниц? И почему этот вопрос раньше никогда не приходил мне в голову.

Я молча подбросила в затухающий костер дров, стрельнула глазами, разжигая его посильнее.

Мне было нечего ответить любимому. Внутри меня росло чувство, что что-то непоправимо сломалось этой ночью и уже никогда не будет прежним.

***

Мое положение в доме в последнее время изменилось. Я по-прежнему не принимала клиентов, мне просто нечего им было предложить. Но я устраивала при входе небольшое шоу. Запускала гостя в полумрак избы, давала в руку свечу и, смакуя заклинание на несуществующем языке (вот тут я отрывалась по полной, раз от раза все больше пугая домашних безумной фантазией и гортанными звуками), торжественно зажигала ее взглядом. Если у меня было хорошее настроение, то к этому я добавляла не менее эффектное разжигание очага.

Столь впечатляющая демонстрация возможностей нашей семьи работала, и количество «пустых» (отказавшихся от услуг) клиентов сократилось вдвое. Пушистый Дар разделял мой триумф. Как-то я забыла запереть его до прихода клиента. В момент появления пламени котёнок издал такой пробирающий до глубины души «мяв», что посетитель подскочил, и почти без сознания упал на руки подоспевших из своих клетушек родственниц. В момент озвучивания завышенной в расчете на торг цены за услуги мужчина был способен только согласно кивать. Теперь Дар работал в паре со мной, и дармоедами нас обоих уже не называли.

***

Дома нетерпеливую меня, жаждущую ответов, ждал нечаянный подарок. Несмотря на позднее время, точнее уже раннее утро, мама не спала. Она сидела в одиночестве у стола, равнодушно и вяло перебирая кварц и горный хрусталь. Я повела глазами, и очаг послушно разгорелся ярче.

– Мама, кто мой отец? Почему я так не похожа на вас? – спросила я тихо, смешивая травы для чая.

– Отец? Ты же знаешь. В нашем роду мы бываем с мужчинами только в ночь Бельтайна, – она осуждающе поджала губы, ибо я нарушила все запреты и уже месяц безнаказанно наслаждалась любовью, – и я не помню ни лица, ни имени. В ночь костров я могла бы выбрать любого, это не имеет значения. Чтобы передать по роду нашу магию, нужно следовать ритуалу. Так поступали все в нашем роду. И поэтому сила ещё с нами! Это закон! – излишне торжественно закончила мама.

Да, я слышала это не раз и всегда этот ответ полностью удовлетворял меня, но не сегодня. По тому, как мама отводила от меня взгляд, как суетливо замельтешили её руки, бездумно перекладывая камни, как сбилось дыхание, – я поняла: она врет мне. И еще я знала, что месяц назад я бы этого не заметила. Другая, столь же простая и незамысловатая, но тем не менее ни разу не приходящая мне на ум мысль пронзила меня – мама все детство шпыняла меня, ругала – не потому, что я была бездарной и бестолковой, я зря винила себя за неуклюжесть. Я что-то напоминала ей, имеющей железную выдержку, проводящей иногда более десяти часов подряд за сложными ритуалами, что-то столь болезненное, что это прорывалось наружу и заставляло срываться на родной дочери. Или кого-то.

– Мама, расскажи, – мягко попросила я.

Она молча подняла на меня искаженное болью лицо, во влажных глазах отражалось пламя очага. Я поняла: она не скажет. Мама хранила эту тайну, болела ей и болеет до сих пор. Тайна так и умрет с ней, и я последняя, кому она её откроет. Бессилие затопило меня изнутри и выродилось в волну гнева, я в ярости подняла глаза на очаг. Я имела право знать! И пламя в очаге раскололось надвое, открыв в огне картинку.

***

Молодая, смеющаяся мама бежит по весеннему лесу за руку с зеленоглазым кудрявым рыжим незнакомцем, поразительно напомнившим мне моё собственное отражение в зеркале. Вот она зацепилась за корягу и упала, он, смеясь, опустился рядом, зарываясь лицом в ее волосы, привлекая к себе. Густая высокая трава, под маминой рукой примялась земляника.

Июнь! Так вот она, тайна моего рождения! Мама полюбила. Они, действительно, встретились в ночь Бельтайна. Но слишком увлеклись друг другом, и страшный ритуал, от которого рождались в нашем роду сильные, но страшные внешне девочки – будущие ведьмы (всё имеет свою цену) мама провести не смогла, потому что в этом случае она теряла его навсегда. Меня зачали позже, не в ночь костров, а ярким теплым июньским днем, под оглушительное пение птиц и головокружительный запах земляники.

И родилась я, красивая, но бездарная, как все думали долгое время. И глядя на меня, мама видела не мои ошибки, а свою – главную: мое неправильное рождение, предательство своего рода. Только я открыла свой дар, мама, потому что любовь – это тоже сила. Он растет во мне, мама, и я могу все больше!

За спиной вскрикнула мама, и я поняла, что картины в огне были видны не только мне. Я повернулась к матери, но она указывала на огонь, и я поспешно повернулась обратно: в огне был мой любимый с маленькой рыжей девочкой на руках.

***

Нет ничего вкуснее травяного чая, заваренного настоящей ведьмой на заре. Нет ничего крепче искренних маминых объятий. В это утро мы больше не говорили. Что-то родное, главное, настоящее, колдовское вышло из огня и село рядом с нами. И навсегда примирило нас.

Может быть, имя ему – любовь?