Read the book: «Время не властно»

Эта книга является художественным произведением. Имена, характеры, места действия вымышлены или творчески переосмыслены. Все аналогии с действительными персонажами или событиями случайны.

Охраняется законодательством РФ о защите интеллектуальных прав. Воспроизведение всей книги или любой ее части воспрещается без письменного разрешения издателя. Любые попытки нарушения закона будут преследоваться в судебном порядке.

Изабель, которая всегда опережает время

Глава 1

Он понимал, что играет с огнем, и все же с готовностью шел на риск. Один неверный шаг, одна крохотная оплошность – и все закончится, не начавшись. Но он привык считать жизнь увлекательной азартной игрой. Часто – может быть, даже слишком часто – он позволял себе действовать по наитию и сломя голову кидался навстречу опасности. А сейчас он подготовился, тщательно взвесил все за и против.

Целых два года он посвятил вычислениям, макетам, чертежам. Принял во внимание самые незначительные мелочи, все просчитал. Когда дело касалось работы, он предпочитал быть педантом, в теории испытал все возможные варианты. Пора, наконец, проверить теорию на практике.

Многим его сотрудникам казалось, что он давно пересек черту, отделяющую гения от безумца.

Беспокоились даже те, кто в общем поддерживал его гипотезу. Все сходились на том, что он зашел слишком далеко. Впрочем, мнение окружающих его не интересовало. Имел значение лишь результат. Он приступал к самому важному для себя эксперименту, и результаты будут иметь огромное значение для его жизни и жизни близких.

Сидя перед широкой, изогнутой панелью управления, он походил больше на пирата, который управляет своим кораблем, чем на ученого, который вот-вот совершит важное научное открытие. Но наука составляла его жизнь, и потому он считал себя настоящим первооткрывателем – таким же, как Колумб и Магеллан в древности.

Он верил в судьбу в самом строгом смысле слова – в непредсказуемость существования.

Он намерен доказать, что прав. Помимо расчетов, достижений научно-технического прогресса, помимо собственных знаний и обширной памяти компьютера ему, как и любому первооткрывателю, для достижения успеха требуется еще одна необходимая составляющая.

Удача!

Он сейчас один в безбрежном, молчаливом море космоса, за пределами всех транспортных потоков, за пределами последнего квадранта, нанесенного на карту. Он один на один со своими мечтами – а такие мечты, как у него, не осуществишь в лаборатории. Он невольно улыбнулся – впервые с тех пор, как стартовал. Слишком долго он просидел в четырех стенах!

Одиночество умиротворяло и даже искушало. Трудно вспомнить, когда он вот так оставался наедине со своими мыслями. Его бы воля, он носился бы в космосе один, то ускоряясь, то замедляясь и наслаждаясь одиночеством, пока не надоест.

Отсюда, с края человеческих владений, его родная планета кажется ярким шариком, который все уменьшается в отдалении. Зато здесь у него есть время. Время – вот главное.

Удержавшись от соблазна, он проверил свои координаты. Он заранее скрупулезно высчитал и скорость, и нужную траекторию, и расстояние. Длинные пальцы ловко управлялись с рычажками и переключателями. Панель управления замерцала зеленым светом, в котором его худое, осунувшееся лицо сделалось таинственным.

Страха он не испытывал. Прищурившись и поджав губы, он направил свой звездолет к Солнцу. Он точно знал, что случится, если в его расчеты вкралась хотя бы самая крошечная неточность. Звезда притянет его к себе. Звездолет и исследователь испарятся за долю секунды.

Совсем скоро он узнает, что его ждет – последнее в жизни поражение или величайшее открытие. Яркая звезда заполняла собой панорамный обзорный экран. Вид открывался великолепный – мерцающий, крутящийся свет, который ворвался в кабину и слепил глаза. Даже на таком расстоянии солнце сохраняло власть над жизнью и смертью. Оно завораживало, словно пылкая, страстная красавица.

Не торопясь он опустил защитный козырек. Включил ускорение, наблюдая за приборами. Скорость звездолета приближалась к максимальной. Температура за бортом стремительно повышалась. Он прекрасно понимал: если бы не защитный козырек, ему бы обожгло роговицу. Если он ослепнет, то почти неизбежно погибнет и не достигнет цели своего путешествия.

Наконец завыла сирена, а звездолет резко тряхнуло под действием скорости и силы тяжести. В наушниках зазвучал спокойный механический голос. Компьютер передал скорость, координаты и, самое главное, время.

Кровь глухо пульсировала в висках, но руки пилота не дрожали. Он еще увеличил скорость.

Так быстро к Солнцу еще никто не летал. Стиснув челюсти, он до отказа нажал на рычаг. Началась вибрация; звездолет отклонился в сторону. Снова тряхнуло – один, два, три раза, – и только потом удалось выровнять курс. Его притиснуло к спинке кресла; он хватался за рычаги. Главное – не сбиться в курса.

На секунду перед глазами все почернело. Пронеслась страшная мысль: нет, он не сгорит; звездолет просто расплющит. И вдруг звездолет рывком освободился, как стрела, выпущенная из лука. Хватая ртом воздух, пилот отрегулировал приборы и устремился навстречу судьбе.

* * *

Северо-Запад больше всего поразил Джейкоба своими просторами. Куда ни кинь взгляд, повсюду горы, леса и небо. И тишина – не безмолвие, а обыкновенная тишина. В траве и по веткам бегает мелкая живность, наверху щебечут птицы. На снегу множество следов – значит, сюда забредают и звери покрупнее. Увидев снег, он нахмурился. Все-таки он немного ошибся в расчетах – на несколько месяцев, наверное.

И все же он испытывал радость. Он очутился именно там, куда стремился. К тому же он жив.

Сторонник пунктуальности, он вернулся в рубку записать свои первые впечатления. Он видел снимки и видеообразы этого места и этого времени. В прошлом году он скрупулезно изучал конец XX века – пользовался любыми источниками, какие ему удалось найти. Прочел об одежде, языковых особенностях, общественно-политической обстановке. Джейкоб-ученый упивался новыми для себя сведениями. Джейкоб-человек то изумлялся, то пугался. Он никак не мог понять, почему его брат предпочел остаться здесь, в этом примитивном времени и месте. Из-за женщины – надо же!

Джейкоб достал поляроидный снимок – очень примитивный – и еще раз рассмотрел его. Калеб сидит на крыльце перед приземистым деревянным строением и, как всегда, широко улыбается. Судя по всему, он чувствует себя вполне в своей тарелке. На нем мешковатые джинсы и свитер. Руку он положил на плечо женщине. Джейкоб помнил, что ее зовут Либби. Бесспорно, она красива – по-своему, по-женски. Правда, не такая ослепительная красотка, каких Кэл предпочитает обычно, зато с виду вполне безобидна.

Интересно, что Кэл в ней нашел? Почему из-за нее отказался от дома, семьи и свободы?

Джейкоб раздраженно швырнул снимок на место. Он заранее приготовился невзлюбить ее. Скоро он сам посмотрит на эту Либби. И выработает свое мнение о ней. А потом вправит Кэлу мозги и заберет его домой.

Но сначала нужно принять необходимые меры предосторожности.

Выйдя из рубки, Джейкоб направился в свой личный отсек. Там он снял летный костюм. Джинсы и свитер из натуральных волокон, которые обошлись ему в целое состояние, хранились в пластиковом контейнере. Превосходная копия, думал он, натягивая джинсы. Кстати, надо отдать им должное: чувствует он себя в них очень удобно, хоть и трудно в это поверить.

Одевшись, он посмотрелся в зеркало. Если во время своего краткого визита – он от всей души надеялся, что визит будет кратким, – он наткнется на здешних обитателей, то вполне сойдет за своего. У него нет ни времени, ни желания объяснять туго соображающим аборигенам, кто он такой и откуда взялся. Не хочется и ненужной шумихи в средствах массовой информации – Джейкоб знал, что СМИ в конце XX века крайне популярны.

Нехотя он признал, что серый свитер и джинсы ему идут. Сидят превосходно; мягкая ткань приятно щекочет кожу. Важнее всего другое: в таком наряде он выглядит как человек XX века.

Густые и, как всегда, взъерошенные черные волосы доставали почти до плеч. Джейкоб до того погрузился в работу, что не было времени думать еще и о прическе. Тем не менее длинные волосы ему шли. Хотя он часто хмурился, сдвигая густые брови над темно-зелеными глазами, и стискивал челюсти, если что-то не получалось, иногда он становился на удивление притягательным – особенно когда расслаблялся и позволял себе улыбнуться.

Джейкоб в последний раз без улыбки посмотрел на свое отражение, закинул сумку на плечо и покинул звездолет.

Ориентируясь больше по солнцу, чем по своему микрокомпьютеру, Джейкоб пришел к выводу, что сейчас около полудня. В небе сказочно пусто. Просто не верится... Он смотрел вверх, в ярко-синий купол, и видел лишь едва заметную белую полосу – скорее всего, след пролетевшего в разреженном воздухе транспортного средства. Джейкоб вспомнил, что в XX веке их называли самолетами.

Какие они выносливые и терпеливые! Им приходится сидеть плечом к плечу с сотнями других страдальцев и часами болтаться в небе ради того, чтобы попасть с Западного на Восточное побережье США или, скажем, из Нью-Йорка в Париж.

Правда, ничего лучшего они не знают.

Джейкоб с сожалением оторвал взгляд от неба и зашагал по земле.

Ему повезло, что он попал в такой солнечный день. Он не захватил с собой ни куртки, ни какой-либо другой теплой одежды. Снег под ногами мягкий, но ветер задувал довольно резкий; он шагал очень быстро, чтобы не замерзнуть.

По призванию он был ученым и мог часами и даже днями забываться в уравнениях и опытах. Однако он не запускал и физическую форму; тело, считал он, должно быть таким же тренированным и дисциплинированным, как ум.

С помощью наручного микрокомпьютера он определил направление. Спасибо Кэлу – он написал, где именно упал его звездолет и где находится хижина, в которой он познакомился с Либби.

Через двести с лишним лет Джейкоб слетал на то место и выкопал капсулу времени, зарытую братом и той женщиной.

Джейкоб улетел из дому в 2255 году. Он пронзил время и пространство ради того, чтобы найти брата. Найти и забрать его домой.

По пути к хижине Джейкоб не встретил ни души; не попались ему на глаза и роскошные курорты, которые появятся в этих краях в следующие двести лет. Куда ни посмотри, кругом одна нетронутая, девственная природа. На снегу залегли синие тени; сосны походили на молчаливых великанов.

Несмотря на то что он долго готовился к путешествию, все рассчитал и вроде бы предвосхитил, Джейкоб понял, что потрясен. Его ошеломляло величие того, что он сделал, и необъяснимость того, куда он попал. Он живет на Земле – и сейчас оказался на Земле. Но эта планета, это небо для него гораздо дальше, чем самая далекая звезда. Он глубоко вздохнул. На морозе выдыхаемый воздух превращался в струйку пара. Джейкоб поежился. Лицо покалывает от холода; мерзнут и руки, на которых нет перчаток. Пахнет хвоей; морозный воздух сухой и чистый.

До его рождения двести с лишним лет!

Неужели его брат пережил то же самое? Джейкоб скептически поморщился. Нет, никакой радости Кэл не почувствовал, по крайней мере вначале. Кэл растерялся, он был ранен и сбит с толку. Он не собирался попадать в прошлое; просто стал жертвой судьбы и обстоятельств. Та женщина околдовала его, воспользовавшись его замешательством и слабостью. Все больше мрачнея, Джейкоб продолжал двигаться вперед.

Он дошел до ручья и остановился. Два года назад – и одновременно через двести с лишним лет – он уже стоял на этом самом месте. Тогда он приехал сюда в разгаре лета; хотя ручей со временем изменил русло, местность осталась почти такой же.

Правда, тогда у него под ногами был не снег, а трава. Но трава вырастет снова и будет вырастать год за годом, лето за летом. Он это точно знает. У него есть доказательства. Сейчас вода скована толстым слоем льда, а позже весело зажурчит по камням.

У него закружилась голова. Нагнувшись, он набрал голой рукой пригоршню снега.

В тот раз он тоже побывал здесь один, хотя над головой то и дело проносились летательные аппараты, а вдали светили огни многочисленных отелей. Выкопав зарытую братом коробку, он сел на траву и принялся рассматривать ее.

Джейкоб задумался. Если он сейчас копнет поглубже, он найдет ту же самую капсулу времени. Коробку, которую он несколько дней назад оставил у родителей. Коробка будет лежать у него под ногами, как долежала до его времени. Как существовал – или существует, или будет существовать? – он сам.

Если он выкопает ее сейчас и отнесет на звездолет, в прекрасный летний день в XXI веке ее уже не окажется на месте. Но тогда... он уже не сможет прилететь сюда и выкопать ее...

Интересная загадка! Джейкоб решил пока не ломать голову и зашагал дальше.

Увидев хижину, он невольно остановился. Снимки, видеообразы и макеты не шли с настоящим ни в какое сравнение. На крыше кое-где лежал снег, который медленно таял на ярком солнце. Бревна почернели – состарились всего за несколько десятков лет. Солнце плясало на стеклах окон. А из каменной трубы поднимался настоящий дым – он не только видел его, но и чувствовал запах! Столб дыма уходил высоко в синее небо.

Изумительно, подумал Джейкоб. Впервые за много часов губы его изогнулись в улыбке. Он радовался, как ребенок, нашедший под елкой редкостный, чудесный подарок. Сейчас подарок принадлежит ему, и только ему; подарок можно исследовать, вертеть так и сяк, разбирать и снова собирать...

Поправив наплечный ремень сумки, он зашагал по заснеженной тропинке, ведущей к крыльцу. Ступеньки заскрипели под его весом; он заулыбался шире.

Стучать он не стал. Он совершил такое великое открытие, что ему простительно и забыть о хороших манерах. Широко распахнув дверь, он вошел в хижину.

– Не может быть! Совершенно невероятно! – невольно вырвалось у него.

Стены сложены из бревен – из настоящего дерева, не имитации. А большой очаг сложен из камня, настоящего камня, который добывают из земли! В очаге горел огонь; он шипел и потрескивал за сетчатым экраном. Пахло здесь чудесно. Комнатка оказалась маленькой, тесной, заставленной мебелью, и все же странно уютной и веселой.

Джейкоб мог бы провести в одной этой комнатке несколько часов, столько здесь всего было интересного. В то же время хотелось увидеть и остальное. Что-то прошептав в свой микрокомпьютер, он двинулся на второй этаж.

* * *

Когда «лендровер» в очередной раз заглох, Санни не могла не чертыхнуться. Как ей только пришло в голову провести пару месяцев в хижине? Мир и спокойствие! Да кому они нужны? Она завела мотор и прибавила газу; «лендровер», пыхтя, покатил в гору. Она решила провести в одиночестве несколько недель, чтобы разобраться в своей жизни и, наконец, решить, чем заняться. Теперь она понимала, до чего это все нелепо.

В общем, она понимала, к чему стремится. К чему-то большому и светлому... Господи, чушь какая! Она возмущенно выдохнула воздух; ветер разметал ее светлые короткие волосы. Пока она не знает, что именно большое и светлое она совершит. Ну и пусть! Как только она увидит достойную цель, она сразу поймет, к чему стремиться.

Правда, до сих пор все было наоборот. Она сразу понимала, что та или иная цель недостойна ее и не годится.

Так Санни поняла, что не хочет сидеть за штурвалом самолета и прыгать с парашютом. Она не хочет быть балериной или выступать в составе рок-группы. Не хочет водить грузовик и сочинять хайку.

В ее двадцать три года огромное достижение уже то, что она точно знает, что ей не подходит, напомнила себе Санни, тормозя перед хижиной. Действуя методом исключения, она вернее приблизится к славе и успеху в следующие десять – двадцать лет.

Барабаня пальцами по рулю, она разглядывала хижину. Приземистая и уютная; иначе ее можно было бы назвать уродливой. На открытой веранде стоит старое кресло-качалка. Оно стоит здесь, сколько Санни себя помнит, зимой и летом, в любую погоду. Постоянство тоже умиротворяет.

Санни испытала облегчение, но вместе с ним и беспокойство. Она немного побаивалась всего нового, неизведанного, невиданного.

Не обращая внимания на мороз, она вздохнула и откинула голову на спинку сиденья. Чего же ей хочется? Почему она все никак не может найти себя? Почему она нигде не чувствует себя по-настоящему дома? Не потому ли, когда настало время принимать важные решения, она вернулась сюда, в хижину?

Здесь она появилась на свет, здесь провела первые несколько лет жизни. Она жила в этой хижине и бегала в окружающем ее лесу. Может, именно поэтому она оказалась здесь, когда жизнь утратила смысл. Ей хочется вернуть прежние ясность и простоту.

Санни очень любила эту хижину. Правда, она относилась к своему первому дому не так трепетно, как ее сестра Либби, нет. И не так, как родители. Для Санни хижина оставалась любимым, хотя и немного странным местом, которое она по-доброму любила. Вроде старой чудачки тетушки.

Санни не могла бы поселиться здесь постоянно, как Либби с мужем. Жить уединенно, ни с кем не общаясь, не видя ни души. Пусть сама Санни тоже родилась здесь, в глуши, но ее сердце – в большом городе с яркими огнями, шумом и суетой.

Сняв шерстяную шапку и поправляя пальцами короткие пряди, она внушала себе: «У меня каникулы, небольшая передышка». Санни считала, что заслужила отдых. В конце концов, в колледж она поступила в нежном возрасте – в шестнадцать лет. Отец часто шутил: его младшая дочь часто бывает умна себе во вред. Блестяще отучившись, Санни с двадцати лет ищет себя и все никак не может найти.

Она старалась добиваться совершенства во всем, чем занималась. Наверное, поэтому она училась всему – от степа до декоративной живописи. Но, несмотря на достижения и победы, ее саму ничто не радовало. И она продолжала поиски, вечно недовольная, вечно беспокойная и вечно корящая себя за то, что все бросает на полдороге.

Настала пора остепениться. Вот она и приехала сюда, чтобы подумать, что-то решить, устроить свою жизнь. Вот и все. Пусть ее выгнали с последнего места работы, она не намерена ни от кого скрываться... Точнее, злорадно напомнила она себе, ее выгнали с двух последних мест работы.

Во всяком случае, накопленных денег ей должно хватить до конца зимы – здесь и тратиться-то особенно не на что. Если она поддастся искушению и купит билет на следующий рейс до Портленда, Сиэтла или любого другого места, где что-то происходит, она обанкротится через неделю. И будь она проклята, если приползет назад, к добрым, любящим и вместе с тем разгневанным родителям.

– Ты дала себе слово, что останешься, – бормотала она, распахивая дверцу машины. – Пробудешь здесь до тех пор, пока не поймешь, кто такая Санни Стоун и на что она годится.

Вытащив два пакета с продуктами, купленными в ближайшем городке, она с трудом зашагала по снегу. В самом крайнем случае, думала она, за два месяца, проведенные в хижине, она всем докажет, что вполне самостоятельна и самодостаточна. Если, конечно, она раньше не умрет от скуки.

Войдя, она первым делом посмотрела на очаг, радуясь, что огонь по-прежнему хорошо горит. Несколько лет, проведенных в герлскаутах, не прошли даром. Оба пакета с покупками она небрежно бросила на рабочий стол. Аккуратная Либби, конечно, сразу принялась бы все разбирать. Санни же думала: глупо раскладывать пакеты и банки по полочкам, если рано или поздно все равно придется доставать.

Так же небрежно она повесила куртку на спинку стула, тряхнув ногами, скинула сапожки, которые полетели в угол. Достала из пакета шоколадный батончик, развернула его и побрела в гостиную. Сегодня она намерена весь вечер читать. В последнее время ей хотелось продолжить учебу и получить диплом юриста. Правда, не очень-то ей нравится зарабатывать на жизнь болтовней. Вместе с одеждой, камерой, альбомом для набросков, диктофоном и танцевальными туфлями Санни привезла сюда две коробки учебников по самым разным специальностям.

На прошлой неделе она отбросила несколько вероятных для себя профессий. Она пришла к выводу, что писать сценарии – дело слишком ненадежное. Медицина ее пугала. Ну а мысль открыть магазин одежды в ретростиле показалась ей какой-то слишком уж гламурной.

Зато юриспруденция сулила нечто большее. Санни представляла себя либо хладнокровным, жестким окружным прокурором, либо самоотверженным и пылким государственным защитником.

Во всяком случае, попробовать стоит, думала она, поднимаясь по лестнице. И чем скорее она поймет, чем намерена заняться, тем быстрее сумеет уехать из хижины, где самое интересное занятие – слушать, как журчит в водосточном желобе растаявший снег.

Откусив шоколадку, она шагнула в свою комнату и увидела его. Он стоял у кровати – ее кровати – и, судя по всему, с интересом разглядывал модный журнал, который она вчера вечером уронила на пол. Теперь журнал находился у него в руках, и он сосредоточенно поглаживал пальцем глянцевую страницу, как будто определял качество экзотической ткани.

Хотя незнакомец стоял к ней спиной, Санни сразу оценила его рост: на целую голову выше ее, а ведь она совсем не коротышка – метр семьдесят шесть. Черные волосы падают на ворот свитера; пряди растрепались, как будто он долго ехал в открытой машине. Затаив дыхание, она рассматривала незваного гостя.

Для случайно забредшего сюда туриста он одет слишком аккуратно и легко. Джинсы новые, похоже, неношеные. На ботинках ни пятнышка; они дорогие и, насколько можно судить, сшиты на заказ. Нет, вряд ли он турист, хоть и безголовый – поехал в горы зимой и так легко оделся!

Он поджарый и мускулистый... хотя мускулов под мешковатым свитером не видно. Если он вор, то глупый вор: вместо того чтобы набивать сумку ценными вещами, листает модный журнал.

Санни метнула взгляд на комод. Сверху стоит шкатулка с ее побрякушками. Украшений у нее немного, но каждая вещица заботливо выбиралась и покупалась без оглядки на цену. В общем, все ее вещицы принадлежат ей – как и комната, в которую он вломился без спросу!

Забыв обо всем, она выронила недоеденный батончик, схватила ближайшее доступное ей орудие – пустую бутылку – и, размахивая ею, шагнула вперед.

Джейкоб услышал шорох и краем глаза успел заметить размытое красное пятно. Он инстинктивно развернулся и сделал шаг в сторону. Бутылка просвистела у самой его головы и вдребезги разбилась о прикроватный столик. Грохот раздался такой, как будто в тесной комнатке выстрелили из ружья.

– Какого...

Больше Джейкоб ничего не успел сказать; ноги у него вдруг подкосились. В следующий миг он понял, что лежит на спине, а над ним склонилась высокая сероглазая блондинка – гибкая и потерявшая контроль над собой. Она стояла чуть пригнувшись и выставив вперед руки в классической боевой стойке.

– Только без глупостей! – Голос ее, как, впрочем, и глаза, не сулил ему ничего хорошего. – Не хочу причинять тебе лишнюю боль, поэтому вставай медленно. Спускайся вниз и убирайся отсюда! Даю тебе тридцать секунд.

Не сводя с нее глаз, Джейкоб медленно приподнялся на локте. Когда имеешь дело с представителем примитивной цивилизации, действовать лучше не спеша.

– Что, простите?

– Что слышал, приятель! У меня черный пояс, четвертый дан. Только шевельнись, и я разобью тебе череп, как гнилой орех!

Если бы она не улыбалась, Джейкоб поспешил бы сразу объясниться. Но она улыбнулась – и он принял вызов.

Не говоря ни слова, он вскочил и занял примерно такую же стойку. От него не укрылось, что в ее серых глазах мелькнуло удивление – не страх, а именно удивление. Первый ее удар он заблокировал, но почувствовал его силу – рука онемела от предплечья до плеча. Он шагнул в сторону и ловко уклонился от удара ногой в подбородок.

Джейкоб заметил, что его противница очень подвижна. Подвижна и проворна. Он блокировал ее удары, заняв глухую оборону, и одновременно изучал ее. Ее бесстрашие вызвало у него восхищение. Настоящая воительница; она живет в таком мире, где бойцовские качества ценятся очень высоко. Да и сам Джейкоб, надо признаться, ничего не имел против хорошей драки.

Он понимал, что с ней шутки плохи. Один неверный шаг – и он очутится на полу, а блондинка сломает ему шею. Словно в подтверждение серьезности ее намерений она нанесла ему мощный удар ногой в грудную клетку, заставший его врасплох. В общем, ему пришлось изрядно попотеть. Он понял, что противница у него достойная – правда, он значительно превосходит ее в росте и весе.

Пользуясь этими преимуществами, он делал ложные выпады и успешно блокировал ее удары. Наконец ему удалось мощным броском повалить ее на кровать. Не давая ей опомниться, он упал на нее сверху, схватил одной рукой оба ее запястья и завел ей за голову.

Хотя блондинка явно выбилась из сил, пороха в ней не убавилось. Она прожигала его взглядом и неожиданно нанесла коварный удар, в который вложила все силы, – попробовала врезать ему коленом в пах. К счастью, Джейкоб вовремя сместился в сторону.

– Кое-какие вещи не меняются, – пробормотал он и, тяжело дыша, принялся разглядывать поверженную противницу.

Настоящая красавица – а может, она показалась ему такой? В пылу драки она раскраснелась; на щеках выступил нежно-розовый румянец, выгодно оттенявший светлые волосы. Стрижка короткая, почти мужская; мягкий овал лица и высокие скулы. Нос маленький, прямой; рот чувственный. Нижняя губа чуть капризно выдается вперед. Джейкоб снова подумал, что она похожа на женщину-воительницу. Такие были у древних викингов и у кельтов. Огромные глаза, опушенные длинными ресницами, горели досадой, но сдаваться она, похоже, не собиралась. От нее пахло как от леса – прохладной свежестью.

– А ты неплохо дерешься, – сказал он, заметив, что его противница нисколько не расслабляется.

– Спасибо, – сквозь зубы процедила она. Вырваться она не пыталась. Она знала, когда лучше драться, а когда – разговаривать. Он превосходил ее в весе; он поборол ее, но она еще не готова обсуждать условия капитуляции. – Буду очень признательна, если ты с меня слезешь.

– Сейчас. Ты всегда швыряешь незнакомых людей на пол?

Она насупилась:

– А ты всегда вламываешься в чужие дома и роешься в хозяйской спальне?

– Дверь была не заперта, – возразил Джейкоб и вдруг осекся. Он не сомневался, что хижина та самая, но девушка перед ним – явно не Либби. – Ты здесь живешь?

– Совершенно верно. Дом – частная собственность. – Санни поморщилась. Незнакомец разглядывал ее так, словно она была экзотической бактерией в чашке Петри. – Я уже вызвала полицию, – на всякий случай добавила она, хотя ближайший телефон находился в пятнадцати километрах от хижины. – На твоем месте я бы поскорее сваливала отсюда!

– Если бы я хотел избежать встречи с полицией, было бы глупо что-то сваливать, – непонятно возразил он. Потом вдруг просветлел: – Никого ты не вызывала!

– Может, вызывала, а может, и нет. – Санни презрительно выпятила нижнюю губу. – Чего ты хочешь? Здесь красть нечего.

– Я пришел не воровать.

Сердце у нее екнуло от страха – чисто женского страха. Потом нахлынула ярость.

– Тогда тебе придется нелегко!

– Ну и ладно. – Джейкоб не потрудился спросить блондинку, что она имеет в виду. – Ты кто такая?

– По-моему, я первая имею право тебя спросить, – возразила она. – Мне в самом деле очень интересно, кто ты такой. – Санни надеялась, что незнакомец не замечает, как сильно забилось ее сердце. Они вдвоем лежат на незастеленной кровати, прижавшись друг к другу, как любовники. От пристального, пытливого взгляда его зеленых глаз она едва не задохнулась.

Джейкоб почувствовал ее страх – пульс у нее заметно участился – и перестал так крепко сжимать запястья блондинки. Неожиданно нахлынуло новое чувство; кровь в нем вскипела. Он с трудом заставил себя оторвать взгляд от ее губ.

Интересно, какая она в любви? – подумал он. Может, попробовать... в виде опыта. У нее такие мягкие, полные губы, они словно созданы для искушения. Будет ли она вырываться или ринется ему навстречу? И то и другое представлялось достойной наградой. Злясь на себя за посторонние мысли, Джейкоб снова заглянул ей в глаза. У него есть цель, и ничто не собьет его с пути!

– Извини, если напугал тебя или нарушил твое уединение. Я ищу одного человека.

– Здесь никого нет, кроме... – Санни прикусила губу и выругалась про себя. – Кого? Кого ты ищешь?

Джейкоб решил, что пока лучше не раскрывать все свои карты. Может статься, он все же допустил ошибку в расчетах. А может, Кэл допустил неточность – такое случалось. Поэтому на всякий случай лучше не называть никаких имен. Мало ли что...

– Я ищу одного человека, который, как я думал, живет здесь. Но возможно, я получил неверные сведения.

Санни сдула челку со лба.

– Как зовут человека, которого ты ищешь?

– Хорнблауэр. – Впервые за все время Джейкоб улыбнулся. – Его зовут Калеб Хорнблауэр. – Он увидел изумление в глазах Санни и понял, что попал по адресу. И инстинктивно крепче сжал ей руки. – Ты с ним знакома?

Санни думала о таинственном муже сестры. Кто он – шпион, беглец, чудак-миллионер в бегах? Но преданность близким она впитала с молоком матери; она скорее позволила бы загонять себе бамбуковые щепки под ногти, чем выдала бы зятя.

– С какой стати я должна его знать?

– Ты его знаешь, – не сдавался Джейкоб. Увидев, как она вызывающе вскинула подбородок, он испустил усталый вздох. – Я проделал очень долгий путь, чтобы повидаться с ним. – Он невольно усмехнулся. «Долгий путь» – явное преуменьшение. – Я прилетел издалека. Пожалуйста, скажи, где он.

Его слова смягчили Санни. Но из упрямства она снова выпятила вперед подбородок.

– Уж точно не здесь!

– С ним все в порядке? – Джейкоб наконец отпустил ее запястья, но тут же схватил за плечи. – С ним ничего не случилось?!

– Нет. – В голосе незнакомца угадывались такая тревога и озабоченность, что она невольно положила ладонь ему на плечо. – Нет, конечно. Я не собиралась... – Она снова осеклась. Если это ловушка, она идет прямиком в расставленную сеть. – Если хочешь что-то от меня узнать, тебе сначала придется представиться и объяснить, почему ты спрашиваешь.

– Я его брат, Джейкоб.

Санни шумно выдохнула, и глаза у нее сделались огромные, как блюдца. Брат Кэла? Хотя... очень может быть. Волосы у парня такого же цвета... и овал лица. Да, таинственный незнакомец куда больше похож на ее зятя, чем она на Либби.

– Что ж, – произнесла она после краткого спора с самой собой, – мир действительно тесен!

– Теснее, чем тебе кажется. Значит, ты знаешь Кэла?

– Да. Поскольку он женат на моей сестре, значит, мы с тобой... Не знаю точно, кем мы с тобой друг другу доводимся, но, по-моему, разговаривать все же лучше в вертикальном положении.