Read the book: «Когда он опоздал», page 6

Глава 6

Сентябрь выдался ярким и красочным. Герман закончил одевать малышку и теперь ждал только звонка от Егора. Надя надула губки, поморщилась и приготовилась плакать. Герман вынул ее из детского кресла.

– И чего это мы захотели плакать? – спросил Герман. – Сейчас поедем с тобой гулять.

Малышка потянула к нему руки. Недовольно отвернулась.

– Я понимаю, что совсем не похож на твою мамочку. Но она скоро вернется. Сейчас полечится и вернется, – сказал Герман. Надя в ответ только недовольно посмотрела на него. – Знаю, что ты по ней скучаешь. Я тоже скучаю. Но так нужно. Мы же с тобой прививку делали недавно. Больно. Неприятно. Но нужно. Так и с твоей мамой. Пусть нам с тобой это и неприятно, но нужно.

Наконец зазвонил телефон. Егор. Герман вновь вернул малышку в кресло и спустился вместе с ней. Егор сидел в машине, которую недавно себе вернул.

– Я думал Лариса поедет с нами, – сказал Егор.

– Она в психушке лежит. Обострение.

– После свадьбы? Пап, что ты такое с ней сделал, чтобы она оказалась в психушке?

– Просто осень. И просто стало плохо, – ответил Герман. – Единственное, меня радует, что мы с ней расписались.

– Радуешься, что стал ее нянькой? – спросил Егор. – Нашел себе головную боль.

– Не начинай, – сказал Герман.

– Хочешь знать, как у мамы дела?

– Не особо.

– Она неплохо справляется. Бросила того мужика. Мне кажется, что она жалеет.

– О чем?

– Что погорячилась тогда.

Герман не ответил. Он достал из сумки погремушку и стал развлекать малышку. Усмехнулся.

– Погорячилась, когда решила мне изменить? Или когда захотела от жадности забрать все деньги и поняла, что скоро ими подавиться? Давай не будем начинать.

– Пап, мы все совершаем ошибки. Ты сам не святой. После ссоры, когда все остыли, то можно и нормально поговорить.

– Хочешь, чтобы мы с ней помирились? Или она хочет помириться?

– Мне кажется, что вы вдвоем наделали глупостей. Но такое бывает. Если посмотреть, то…

– То лучше простить человека, с которым прожил столько лет вместе, чем быть в няньках, как ты выразился, у Ларисы? Забудь.

– Мама хочет продать компанию. Она не справляется.

– Так езжай и сам вставай у руля.

– У меня не получится. Ты это знаешь.

– А у меня на это нет времени, – сказал Герман. – Сами развлекайтесь. Продавайте, делите, играйтесь. Я даже смотреть в эту сторону не буду. Останови здесь.

Егор припарковал машину в стороне от кладбища. Они вышли на улицу. Герман взял кресло с малышкой. Потом подошел к женщинам, которые торговали цветами. Настоящие, искусственные, яркие и блеклые – на любой цвет и кошелек. Он велел купить Егору цветов. После этого пошел по знакомой дорожке в сторону могил, где лежала его родня.

Малышка на удивление вела себя тихо и спокойно. Она с любопытством смотрела по сторонам и сосала пустышку. Егор их нагнал с цветами.

– Пап, но почему? Ты так на нее сильно обиделся?

– Не из-за этого. Нам сюда.

Они прошли по дорожке, пока не дошли до могил. Явно, что сюда давно никто не приходил. Герман поставил кресло с ребенком. Подошел к могильному камню. Егор достал из мешка грабли и совок, мусорный мешок, перчатки. Они начали убираться.

– Странное здесь быть, – сказал Егор.

Герман промолчал. Задумался. Что надо было делать на кладбище? Вспоминать? Он вспоминал мать. Вспоминал, как они сюда приходили по праздникам. Она рассказывала про родителей, сестру и ее детей. Вспоминала своего мужа, которого Герман всю жизнь считал отцом. А потом все это стерлось. Все разрушилось, когда Герман пришел со школы и поругался с матерью. Кто-то в классе назвал его в школе сыном шлюхи. Обычная ссора. Но его это так задело, что он разругался с мамой. Тогда она ему и открыла правду. После этого он больше никогда не поднимал эту тему. Но и отстранился от всех этих рассказов. Он как бы отдалился от воспоминаний. Очень долго он считал себя чужим. Как будто его в семью взяли в качестве приемного ребенка и он не имел права на эти воспоминания.

Он любил мать. Дорожил ее. Но при этом всегда было что-то такое, что держало его на расстоянии. А сейчас все это пропало. Больше ничего не было. Пустота. Он остался один. Без воспоминаний, без матери, без поддержки. Но при этом эта поддержка ему и не была нужна. Он всегда был самостоятельным. Всегда принимал решения. У него остались дети. Лариса.

Егор ушел на мусорку отнести мусор. Герман остался один, раскладывать цветы.

– Как думаешь? Я правильно поступил? – спросил он в пустоту. Ответа Герман не ожидал. Но в этот момент ему в голову прилетела пустышка, которую ему кинула Надя. – Походу я действительно дурак.

После этого он улыбнулся. Поднял пустышку. Сполоснул ее из бутылки с водой. Вернул Нади. Она уцепилась за нее. Сама запихнула ее в рот.

– И что теперь? – спросил Егор.

– Покрасим оградку. И пойдем домой.

– И все?

– А что еще хочешь сделать? Лариса считала, что это мне нужно. Все боялась, что меня совесть мучает.

– А она тебя мучает? – спросил Егор.

– Нет. Я все делаю правильно, – сказал Герман. – И сейчас в этом только убедился.

***

Лариса смотрела в окно, закрытое решетками. Наступила осень. Но при этом она не чувствовала ее прихода. Для нее все сезоны смешались в один. Она больше ничего не ждала. Только смотрела в окно.

Герман был прав. Боль прошла. Но при этом Лариса чувствовала, что чего-то потеряла.

– Хорошо выглядишь, – сказал Герман, который приехал забрать ее.

– Как Надя?

– Все хорошо. Задержка развития где-то на месяц. Но она стала хорошо спать.

– Это хорошие новости.

– Она по тебе скучала. И я скучал, – он поцеловал ее в щеку. Лариса смущенно поморщилась. Пожала плечами.

– А я ничего не чувствую, – сказала Лариса.

– Пока это хорошо.

– Ты меня опять сюда положишь?

– Если понадобиться. Ларис, это лучше, чем…

– Я знаю. Как думаешь, когда-нибудь это закончится?

– Возможно.

– А возможно и нет?

– Нужно время.

Лариса кивнула. Она все это понимала. Но одно дело понимать, а другое дело принимать. Нужно время. Не чтобы забыть, а чтобы принять. Для нее сейчас вся жизнь было подобие пазла из многочисленных кусочков. И каждому кусочку нужно было выделить определенное место в картине жизни. Только один кусочек ей поставить не получалось. Она не хотела видеть его в картине. Из-за этого и были проблемы.

– Я был на могиле матери. Посадил туда хризантемы. Цветочки искусственные положил.

– И как? Легче стало? – спросила Лариса.

– А мне не было плохо, – ответил Герман. – Когда я туда пришел, то понял лишь одно: я все делаю правильно.

– А я в этом не уверена, – сказала Лариса. – Что поступила правильно. А малышка с кем?

– С Егором.

– Ты уговорил его с ней посидеть?

– Да. Он был не особо и против. Хочет, меня задобрить.

– Чтобы ты вернулся?

– Нет. Чтобы я уехал.

– А может так и должно быть, – задумчиво сказала Лариса, подходя к такси, которое заказал Герман.

– Только не начинай.

Они приехали домой. Лариса некоторое время медлила, стоя перед подъездом, борясь со страхом зайти внутрь. Этот страх пришел внезапно. Когда она приехала из роддома, то его не было. Когда они с Германом расписались, то он появился.

– Я не могу туда войти. Мне все кажется, что я самозванка, – наконец сказала Лариса.

– Почему?

– Мне там не место, – сказала Лариса.

Герман подошел к ней. Взял за руку. Преподнес к губам. Лариса испуганно посмотрела на него.

– Пойдем, – сказал Герман. – Надо оставить все страхи позади. Как когда-то это сделал я.

– Это сложно.

– На самом деле нет.

– Ответственность – это слишком сложно. Для меня.

– Ответственность за мою жизнь? Спасибо. Но я уже взрослый мальчик, – сказал Герман. Он повел ее в подъезд. – Поэтому прекрати себя накручивать.

– Как будто это так легко.

Квартира. А вот в квартире Лариса почувствовала себя нормально. Она умылась. Потом забрала у Егора малышку. Сразу улыбнулась ей. Стала спрашивать, как он жила все это время без нее. Стала рассказывать, что по ней скучала. Малышка тянула к ней руки, а потом перевернулась. Поползла к игрушкам, которые лежали на кровати. Лариса восхищенно похвалила ее.

– Проблем нет? – спросил Герман Егора.

– Да. Она поела. А потом играла.

– Из тебя хороший нянь.

– Пап, я думаю…

– Меня это не интересует, – ответил Герман.

– Даже слушать не будешь? – хмыкнул Егор. Они прошли на кухню. Герман поставил чайник.

– Не хочу. Хотя я знаю, что ты хочешь вернуться к матери и не дать ей продать компанию.

– Нет. Я думаю, что всего добьюсь сам, – ответил Егор. – А вот тебе деньги понадобятся. Найди Ларисе психолога. Еще я думаю, что вам лучше сменить квартиру. Ей здесь плохо. Из-за этого она и сорвалась. Мы хоть и сделали ремонт, но это не поможет избавиться от воспоминаний. Что я предлагаю. Давай я продам свою однокомнатную, а на эти деньги вы возьмете квартиру в новом доме. Как думаешь?

– С чего такая щедрость?

– Не знаю. Просто подумал, что так будет для вас лучше.

– А эта квартира? Себе возьмешь?

– Нет. Я тебе сказал, что хочу добиться всего самостоятельно, – ответил Егор. – Оставлю только машину. Остальное твое.

Герман молчал. Он побарабанил пальцами по столешнице.

– Тебе еще нужно закончить учебу.

– Закончу, – ответил Егор. – Это мои проблемы.

Лариса прошла с малышкой в ванную. Что-то напевая под нос. Выглядела она, как обычная молодая мать, но при этом Герман заметил ее напряжение. Поэтому зашел в ванную, чтобы помочь. Как раз вовремя. Лариса включила горячую воду, но при этом забыла включить холодную и проверить. Герман все это устранил.

– Так, Лариса, пока я Надю переодену, а ты завари нам чай, – велел он.

– Почему? Не доверяешь?

– Доверяю. Но я хочу чаю. А у тебя получается его вкусно заваривать, – ответил Герман, уходя малышку.

Все же она продолжала быть не в себе. Это его вначале напрягло, но он был к этом готов. В больнице сняли лишь обострение. Никто не говорил, что к нему вернется прежняя Лариса, которую он знал раньше.

– Я согласен на твое предложение, – сказал Герман, Егору.

– Хорошо, – согласился Егор. – Вы можете эту квартиру сдать.

– Может так и сделаю, – ответил Герман. Потер переносицу. – Мы это все решим позже.

– Мне лучше уехать? Ты об этом намекаешь? Мавр сделал свое дело. Мавр может быть свободен.

– Без обид. Но пока ты лишний.

– Я понял, – ответил Егор. – Здесь твоя жизнь…

– Да, здесь моя жизнь. У меня на руках две больные девочки. Вот поверь, мне сейчас не до твоих мыслей и переживаний. Ты взрослый парень. Я могу тебе сказать спасибо. Могу принять твою помощь. Но вот бегать за тобой и гладить тебя по голове не буду. Найди себе девочку и пусть она тебя гладит.

– Ты не говорил, что у Нади проблемы со здоровьем.

– Неврология. У нее проблемы с сердцем. Не совсем правильно работают внутренние органы. Что-то может с возрастом пройти, а что-то нет. Но я тебе об этом не говорил, потому что это тебя особо не касается.

– Мне не надо к тебе лезть?

– Не в этом дело. Тебе просто надо начать жить самостоятельно. А вот Ларисе перестать надеяться лишь на себя, – сказал Герман.

– Я тебя понял, – сказал Егор.

– Без обид.

– Даже не думаю. Звони, если понадобиться помощь, – сказал Егор.

Выпроводив Егора, Герман вместе с Надей, подошел к Ларисе. Она заварила чай и теперь чистила яблоко.

– Хочу сделать чай с яблоками. Будет приятный вкус. Помнишь, как твоя мама заваривала чай с малиной и смородиной? И совсем не признавала лимон.

– Помню, – ответил Герман. Дал Нади кусочек яблока. – Знаешь, я вначале надеялся, что все наладиться и довольно быстро. Сейчас я в этом не уверен.

Лариса замерла. Потом продолжила чистить яблоко. Только теперь делала это быстро.

– Ты болеешь. Болеешь сильно. И это мы не сможем изменить. Тебе нужно это признать, как и мне.

– И что дальше? Я говорила, что это плохая идея. Нам не надо было расписываться.

– Почему? Наоборот. Я уверен, что это была хорошая идея. Но нам надо немного пересмотреть наши с тобой отношения.

– И как?

– Теперь ты помогаешь мне, а не я тебе. Я отвечаю за нас, а не ты.

– Почему?

– Ты можешь навредить ребенку и себе. Не специально.

– Это из-за таблеток.

– Из-за всего. Но в этом нет ничего страшного. Ты столько лет тратила, живя для других, но теперь надо пожить для себя.

– У меня не сильно это получилось.

– Хочешь я покажу тебе фотографии Ольги? Мы с ней недавно переписывались. Она не знала о случившемся.

– И?

– Хотела приехать, но мы договорились, что сами к ней приедем в новогодние праздники.

– Как она?

– Замужем. Счастлива. У нее замечательная дочка и маленький сын. Недавно она с мужем сделала ремонт.

– А учеба?

– Оля окончила техникум. Не помнишь?

– Нет.

– Она фармацевт.

– Точно. Я забыла, – ответила Лариса.

– Но ведь это твоя заслуга. Ты ее уговорила туда поступить. Поддержала. Сколько с ней за учебниками просидела. Ты же всегда была умной.

– Я не помню. У меня в последнее время сильные проблемы с памятью.

– Знаю. Поэтому и напоминаю, что ты уже сделала столько, сколько многие не могут сделать за свою жизнь. А помнишь других? Малышей? Без тебя бы они пропали. Как бы ты не злилась на мать, но ты всегда их принимала в свой дом. Всегда была рядом с ними. Ты молодец. Но теперь пора сбавит обороты. Пора принимать заботу. Особенно когда у тебя больше нет сил сражаться самой.

Надя потянулась за ножом, который Лариса отложила в сторону. Лариса этого не заметила. Она разложила яблоки по чашкам. Начала заливать их заваркой, а потом кипятком. Герман переложил нож подальше от Нади. Взамен дал ей ложку.

– Наверное, ты прав, – сказала Лариса. – Я постараюсь больше не тянуть одеял на себя. Ты прав, мне надо научиться доверять тебе.

– Со временем научишься.