Read the book: «Дочь кузнеца, или Секреты Cредневековой стоматологии»

Глава 1

Пролог

С чего же начался тот роковой день, который разрушил не только мое настоящее «я», но и оборвал все нити, связующие с прошлым? Прошлым и настоящим…Хотя теперь я понимаю, что порой между этими понятиями нет грани.

Да, он начался с кошмара. В предутреннем сне мне привиделось, как на меня навалился огромный скользкий монстр, который медленно, словно смакуя, превращал мое обмякшее тело в лепешку. Боль была настолько реальной, настолько земной, что я кричала, и, похоже, проснулась от крика. Теплый баловень Барсик, всю ночь привычно мурлычущий в ухо, сидел рядом и в полутьме таращился на меня своими огромными фонарями-гляделками. Всегда спокойный кот был явно напуган. Да, похоже, я и правда только что кричала.

Я встала с кровати и посмотрела на часы. Всего пять утра, небо за окном только-только начало блекнуть, переходя из ночной мглы в предрассветный полумрак. К чему, интересно, мне привиделся этот кошмар? Покойная крестная, навещавшая меня в детском доме, как сейчас помню, имела патологическое пристрастие к значению снов. Любое сновидение называла вещим, толковала с помощью гадательных книг и сонников и всегда говорила мне на свиданиях: «Леночка, милочка, а что тебе сегодня снилось? Надо верить снам, сны говорят нам о будущем».

От образа старушки крестной мысли перенеслись в те далекие, суровые для меня дни в детдоме. И другие, ранние детские (и такие недетские!) воспоминания воскресли сами собой. Перед глазами как живой стоял отец, офицер в отставке, годами медленно угасающий от контузии, полученной во время какого-то конфликта на границе. Я плохо запомнила образ папы, в моей памяти он только с теплом глядит на меня со старых, еще черно-белых фотокарточек. Помню себя маленькой на кладбище в день его похорон: военный оркестр, еловые ветви и скупые слова утешения, с которыми ко мне и маме подходили его сослуживцы.

Мама, мамочка…Отцу недолго оставалось ждать встречи с тобой в ином мире, если он и вправду существует. Проклятая опухоль скоро унесла и тебя навсегда, ты даже года не успела побыть вдовой…

– Это судьба, девочка моя, твои папа и мама сейчас вместе, – пыталась утешить меня крестная в тот хмурый ноябрьский день, день маминых похорон. Ее слова казались мне гадкими, приторными – старушка говорила со мной, как с маленькой, а я не хуже взрослой переживала свою страшную потерю.

– Тетя Галя! Какая судьба? Что вы говорите? Нас в школе учат не верить в судьбу, в приметы! Мы же пионеры! И не надо со мной сюсюкать, я не ребенок! – я со злостью скинула руку крестной со своей макушки – Галина Яковлевна непрерывно гладила меня, думая утешить.

– А ведешь себя хуже ребенка, хотя сама говоришь, что взрослая, – крестная вздохнула. – Жаль что годы не те, я бы тебя перевоспитала. Ну ничего, государство этим займется, – покачала она головой…

Потом чужие, отвратные стены детского дома. Суровый директор Михаил Семенович, любивший ябед и доносчиков, воспитательницы, болтливые сплетницы, то и дело норовившие наказать нас, детей, за малейший проступок. Сухие, бездушные учителя, от которых мы ни разу не слышали доброго слова. Зубрежка, зубрежка, зубрежка…Муштра, муштра, муштра… Минимум телепередач, минимум игр. Казенные стены, казенные души. Миниатюрный детский ад. И единственный кусочек счастья среди этого океана бездушия – те долгожданные выходные, когда меня забирала домой крестная – единственный близкий мне, нелюдимому подростку, человек. Да, она была суетной и суеверной, но лишь от нее я получала те скудные порции нежности, которые некоторым одноклассникам и вовсе не были доступны – у нас воспитывались сплошь сироты.

Особой охоты делиться личным опытом с публикой нет, но отказать прессе в такой просьбе – значит, навлечь на себя немилость Аркадия Владиславовича. М-да, наш преподобный директор спит и видит покрепче подружиться с четвертой властью, панически боится черного пиара и дорожит репутацией клиники.

Ну что ж, придется наваять рассказик до начала рабочего дня. Как же мне повезло, что я проснулась рано, а то бы могла и не успеть. Выходит, не так страшны ночные кошмары, как их малюют.

Я включила ноутбук и наспех плеснула в чашку растворимого кофе, чтобы хоть как-то прийти в себя и прогнать сонный морок. Наглая морда Барсик, увидев, что я прошла на кухню, стал громогласно требовать завтрака. Пришлось и ему сыпануть корм, быстренько налить свежей водички в миску, и через пару минут мои пальцы уже стучали по клавишам, кропая «исповедь» для газеты. Да, конечно, писатель из меня еще тот…Ну что ж, пусть знают: я не акула пера, а дятел клавиатуры. Примерно через полчаса усердных стараний я набросала такой текст:

«Решение стать врачом я приняла еще в школьные годы. Я росла и училась в детском доме в маленьком провинциальном городишке Самарской области. В те годы, а это было начало 90-х, в нашей глубинке только-только начали появляться частные кабинеты дантистов с мало-мальски современным оборудованием.

В один такой кабинетик обращалась при проблемах с зубами и моя крестная, единственная, кто занимался моим воспитанием после смерти родителей. Как-то тетя Галя взяла меня с собой, решив, что мне нужен профилактический осмотр зубов. Это был первый визит в стоматологию в моей жизни. Было мне тогда лет тринадцать, и о выборе будущей профессии я еще не задумывалась.

Из «Ералаша», детских журналов и наводящих ужас рассказов одноклассников о посещении «зубников», я составила представление, что минута в кресле у стоматолога хуже, чем самая безжалостная порка. В моем детском воображении дантинсты были злобными садистами, вооруженными ужасными клещами, щипцами и прочим железом для причинения боли пациенту.

Каково же было мое удивление, когда в этом маленьком стоматологическом кабинете я увидела уютную мебель и детские картинки на стене с красивыми зубками – во весь рот мне улыбались разные сказочные персонажи!

А доктор-то!

Ею оказалась совсем молодая и по-киношному красивая девушка, напоминавшая больше модель, нежели «зубника»! Эту волшебницу в белом халате звали Ангелина Евгеньевна, и она имела внешность под стать своему ангельскому имени.

– А, новая пациентка у меня! – приветливо улыбнулась мне эта “зубная фея”. – Как тебя зовут?

– Лена. Елена, – я постаралась нацепить на себя маску бесстрашия и показать, что мне детские страхи нипочем.

– Отлично, Леночка, садись в это кресло, мы проверим твои зубки. Это совсем-совсем не больно! – голос красавицы окончательно успокоил меня.

Помню, как заботливо она провела осмотр моих зубов, как учила правильно пользоваться зубной щеткой, рассказывая доступным ребенку языком об угрозе кариеса.

Когда тетя Галя вела меня обратно в детский дом, я была в полном восторге!

Именно в этот день я решила, что стану таким же врачом – доброй феей в белом халате, которая облегчает страдания людям.

С этого дня я упорно стала идти к новой цели.

Раньше не очень любила биологию в школьной программе, теперь же погрузилась в нее с головой.

Помимо библиотеки приюта, записалась в городскую и в часы досуга корпела над медицинскими многотомниками и журналами. Те карманные деньги, что изредка перепадали от крестной, направляла на самообразование.

Нужно ли говорить, что мечта сбылась?

Безусловно! Всё получилось, как и планировала: сдала экзамены в медицинский институт просто блестяще – не зря готовилась годами.

Сейчас можно долго вспоминать о том, как мне приходилось крутиться, словно белке в колесе, в студенческие годы, чтобы выжить на стипендию и оплатить дополнительные курсы.

Вечерами я подрабатывала в кафе, ночами зубрила лекции. И стала одной из самых успешных выпускниц, – на моём студенческом счету числилось несколько побед в конкурсах молодых практикантов.

Сейчас мне уже сорок пять. Время неумолимо. Большую половину своей жизни, четверть века, я отдала стоматологии.

В моей практике были самые разные случаи. Ежедневно приходилось сталкиваться с людской болью и облегчать ее, как Ангелина Евгеньевна. Ведь именно её яркий пример определил мою судьбу.

Хороший ли я мастер своего дела – решать моим пациентам. Многочисленные же дипломы и сертификаты – ничто по сравнению со словами благодарности избавленных от боли людей.

Может, я не спасаю жизни, как хирурги, но я дарю людям белоснежные улыбки, облегчение и здоровье. И, повернись время вспять, другой профессии я бы не выбрала!».

Перечитала.

Да, немного пафосно вышло. И суховато, пожалуй. Ну да ладно, пусть редакция сама подправит. В конце концов, я медик, а не писательница. Махнув рукой на свою литературную бездарность, отправила рассказ на указанную почту.

Затем в привычном ритме собралась на работу.

Когда выходила за дверь, ко мне со всего разбега на спину прыгнул шкода Барсик и жалобно завыл, словно предчувствуя какую-то беду. Видимо, котик просто до сих пор напуган с рассвета, когда я его разбудила своим криком после кошмарного сна.

Погладила встревоженного мохнатого питомца и решила не обращать внимания на кошачьи причуды.

В конце концов, это единственный друг стареющей одинокой женщины, грех на него сердиться.

– Ну-ну, малыш, маме пора на работу, – с трудом отодрав от себя котяру, намертво вцепившегося в меня, вышла из дома. Это так буднично звучит – просто вышла из дома. Если бы я знала в тот момент, насколько поворотным станет этот день в моей судьбе…

За рулем своей старенькой, но верной и незаменимой «Тойоты», без приключений добралась до клиники.

Привычная рутина накрыла прямо с порога: утренние церемонии беглых приветствий с коллегами, переодевание, ответ на несколько срочных звонков, а затем первый пациент. День не сулил ничего экстраординарного.

Да, это был обычный рабочий день, какие я пережила сотни за годы работы в клинике. После того, как моя ассистентка Любовь Ивановна, старая дева, часто ворчащая себе что-то неразборчивое под нос, но свои обязанности выполняющая безукоризненно, подготовила инструменты и рабочее место, начался прием.

В кабинет вошёл тучный мужчина средних лет. Он жаловался на боль в зубе. Был сильно взволнован и немного напуган, но старался сохранять спокойствие.

Я провела осмотр ротовой полости:

– У вас кариес.

– Да? То есть нерв удалять не будем?

– Нет, – покачала головой я, – кариес поверхностный. Даже обезболивать не вижу смысла.

– Нет-нет! Вы что, обязательно укольчик. Я без него стану нервничать и… и могу вас толкнуть, вы проткнёте мне десну насквозь, я залью тут всё своей кровью и потом придётся зашивать, и дела судебные…

Понятно. Он боится стоматологов и каждый раз идёт в кабинет дантиста будто на плаху.

– У вас невероятно живое воображение, Константин, – мягко улыбнулась я, – обезболим, раз уж так хотите.

– Да, пожалуйста, – вяло улыбнулся Костя в ответ.

Я сделала анестезию и приступила к работе. Когда лечение было завершено, мужчина поблагодарил меня и покинул кабинет довольным.

Следующей пожаловала симпатичная молодая женщина, которая пришла на профилактический осмотр. Она была спокойна и уверена в себе. Умница, люблю таких. Я провела осмотр полости её рта и обнаружила зачаток образования зубного камня. Девушка согласилась на профессиональную чистку.

Процедура не из приятных, хорошо, что у нас было ультрасовременное оборудование, на нём работа шла быстрее и не так болезненно.

Выполнив чистку, проинструктировала пациентку, как правильно ухаживать за зубами, чтобы избежать образования камня в будущем. Красотка была искренне рада:

– Вау! – восхищённо выдохнула она, глядясь в ручное в пластмассовой раме зеркальце. – Мои зубы стали чище и даже, кажется, белее! Просто заглядение! Эта процедура однозначно стоит своих денег!

Ненадолго пришлось прервать прием ради краткой планерки: директор вызвал всех сотрудников, нудно читал наставления к предстоящему медицинскому конгрессу. Толком его не слушая, я тайком листала ленту новостей в смартфоне, чтобы не зевнуть и не задремать.

После обеда, помнится, пришел ко мне еще один старичок с тем же вечным кариесом. Процедура оказалась несложной, да и старичок покладистым. Так что в этот день особой усталости к вечеру я не почувствовала. Вот только почему на сердце было так тревожно с самого утра? Неужто из-за этого морока, предрассветного кошмара? Похоже, дорогая Елена, ты уже стареешь, сказала я себе. Скоро, как покойная крестная, начнешь верить глупым приметам и бегать по гадалкам. Я усмехнулась такой перспективе. Дурные сны в XXI веке – это повод для визита к психоаналитику.

А ведь сон оказался в руку…

Глава 1

В тот последний вечер моей прежней жизни я ехала после смены домой по давно знакомому шоссе, любуясь только что вспыхнувшими огнями любимого города, наслаждаясь прохладным, бодрящим ветерком и отсутствием пробок.

На сумеречной трассе мой легкий компактный автомобиль, словно маленький кораблик, плыл по дороге, никого не обгоняя и не превышая установленную скорость.

Плавно управляя рулем, я включила негромкую, успокаивающую музыку и даже тихонько стала подпевать. Как же кайфово: впереди – спокойный вечер и часы полного релакса…А завтра…Додумать я не успела. Запиликал смартфон, лежавший на соседнем сиденье, и одновременно меня накрыло волной ужаса.

На моем пути, внезапно, как тот самый монстр из ночного кошмара, возник огромный грузовик, который почему-то выехал на… встречку.

Мне навстречу!

– Твою тааааак! – отчаянный крик вырвался из горла, продирая изнутри лезвиями панического ужаса. А потом всё слилось в оглушающем грохоте.

Меня полностью поглотил первобытный, животный страх.

Со страшным грохотом и треском мы столкнулись с чертовым грузовиком, разбрасывая вокруг искры и осколки стекла – это последнее, что успело зафиксировать мое потрясённое сознание. Удар был настолько сильным, что автомобили отбросило в разные стороны, словно игрушки.

Кажется, я продолжала кричать…

Каким-то образом, но я вылетела через лобовое. Неужели не пристегнулась?

Меня протащило по асфальту, словно выстланному наждачкой.

Я неподвижно лежала, всё ещё до конца не понимая, что произошло.

Вокруг слышались чьи-то крики. Попыталась шевельнуться, но пронзенное болью тело меня не послушалось.

Я чувствовала тепло, медленно растекающееся своеобразым нимбом вокруг моего неподвижного тела. Вяло подумалось: кровь? Да, она. А почему не больно? Посттравматический шок?

– Мать вашу, «Скорую» вызывайте, «Скорую»! – в угасающее сознании ворвался чей-то громкий голос.

В ушах раздался противный вой полицейских сирен.

Последние воспоминания о тех страшных минутах – вокруг меня толпятся какие-то чужие люди, слышатся крики, а я медленно умираю. В сознании, словно яркая лампочка, вспыхнула мысль: «Ну, вот и конец!». И отчего-то этот факт совсем не напугал.

А потом… Потом – яркая вспышка света… и благословенное небытие.

Глубокая, вязкая тьма…

***

…Настырный луч солнца дразняще проник в мои полузакрытые глаза. Его задача – разбудить, вырвать меня из дремоты. Я медленно открываю непослушные веки и пытаюсь осознать, какой кошмар мне привиделся на этот раз.

Похоже, мне приснилось, что я попала в аварию. Или нет? Не приснилось? Разве бывают такие до боли реалистичные видения?

По привычке протягиваю руку к прикроватной тумбочке, чтобы нащупать будильник и хотя бы понять, который час, но не нахожу рядом ни тумбочки, ни, естественно, будильника на нём. И тут понимаю, что и кровать-то вовсе не моя!

Пытаюсь, насколько это возможно в моем состоянии растерянного зомби, анализировать происходящее. На дворе светает. И я ощущаю, как откуда-то врывается холодящая струя свежего воздуха с чужими, незнакомыми и потому тревожащими запахами.

Я лежу на деревянной, грубо сбитой койке, с тяжеловесным, неприятным на ощупь холщовым бельем и каким-то неудобным матрасом, на мне несуразная льняная рубаха, напоминающая скорее саван.

Мелькает мысль, что я в морге, но уж это вряд ли. Не бывает моргов с кроватями, как медик, я это точно знаю. Как знаю и то, что я жива.

– Что происходит, твою мать? – невольно вырвалось.

Что это за воронье карканье?

Вообще-то я дама интеллигентная и стараюсь почем зря не выражаться, но видимо, подсознание мое таким образом попыталось привести меня в чувство. Голос, хоть и сиплый, также кажется мне незнакомым.

Я огляделась. С трудом, преодолевая боль в мышцах шеи, но всё же. От увиденного мне поплохело. Попыталась встать и ощутила, что на лбу у меня большая шишка, которая болит и мешает нормально двигать головой.

Неведомым образом я попала в какую-то убогую, темную комнатушку, на вид не более шести метров площадью. И комнатой-то не назовешь. Все, что находится вокруг – сплошь допотопные музейные экспонаты, иначе не скажешь. Ни одного привычного взору предмета: ни телевизора, ни элементарного радиоприемника, которые, худо-бедно, водятся в любой отдаленной деревне о двух дворах, ни мебели…

Я бы покачала недоумённо головой, да вот только в затылке от резких движений стреляло, потому продолжила просто изучать обстановку.

Стены в этой странной каморке были из потемневшей, грубой древесины, а пол даже не деревянный – земляной, от него веяло холодом.

Пахло сыростью и плесенью.

Бревна, из которых было сколочено помещение, местами поросли мхом, вокруг ни малейшего намека на уют.

Лампа отбрасывала тусклый свет на грубое деревянное распятие, висящее на стене – похоже, это единственное украшение странной комнатушки.

Я с трудом, стараясь даже дышать через раз, села.

В голове мелькали разные догадки, вытесняя одна другую. Где я? В какой такой глуши? Что со мной произошло, куда меня занесло? Может, я и правда сплю? А может быть, я без сознания и это просто галлюцинации?

Блуждающим взором нахожу оконце, если его вообще можно так назвать. В покосившейся раме даже нет стекла, просто пробитая в стене дырка, в которой растянут бычий пузырь, мерзко жёлтого цвета, точь-в-точь как в старых фильмах про крепостное право.

Понимаю, что многого через такое “стекло” не углядишь.

В итоге, набравшись решимости, встала и медленно пошаркала вон из комнатушки к видневшемуся проходу, занавешенному какой-то дерюжкой.

Отодвигаю “штору” и выхожу в ещё одну комнату. Я даже глаза шире распахнула от представшей картины! Это помещение было куда больше моей “спаленки”.

Здесь в дальнем от меня углу высилась целая гора какой-то хозяйственной утвари, там и сям громоздились непривычные городскому человеку предметы, они казались будто перенесенными из учебника истории в реальность. Шайки, лоханки, котелки, пропитанные копотью и тому подобная рухлядь.

Я с удивлением разглядывала покрытый ржавчиной горн, дырявые меха, наковальню, молот, клещи и, знавшее лучшие времена, деревянное ведро, видимо, для воды. На стенах висели полки, на них – какая-то глиняная посуда. В уголке тускло светила медная масляная лампа, тоже древняя, от неё несло невыносимым чадом.

Ещё одно окно, побольше размером, по центру стоял большой грубо сколоченный стол, вокруг него широкие лавки, и, самое примечательное, монструозная печь.

Удостоверившись, что и тут никого нет, несмело шагнула вперёд. Мой путь лежал ко входной двери. С трудом потянув странной формы ручку, вышла в сени, отделявшие жилую часть дома от улицы. В этом тамбуре стояли короткие лавки с тазом, полным воды.

Преодолела два метра до ещё одной двери и с очередным усилием толкнула створку, послышался противный скрип плохо смазанных петель. И тут, стоило мне выглянуть наружу, под ноги кинулся поросенок, он больно толкнулся в мои икры и с визгом помчался прочь.

С бешено колотящимся от пережитого испуга сердцем, прижалась спиной к стене.

Значит, все-таки деревня?

Успокоившись и стараясь не дать холодным тискам страха вперемешку с паникой взять верх, выглянула-таки наружу.

Большой двор. Всё пространство казалось пропитанным запахом навоза. Рой мух вился над кучкой экскрементов, оставленных животными.

Солнце было уже довольно высоко. На дворе, похоже, весна – деревья щеголяли яркой молодой листвой, на некоторых только-только раскрылись почки. Переливы неведомых певчих птиц слышались среди ветвей, как гимн пробуждающейся природе.

Устав, чувствуя, что колени подгибаются от слабости, вернулась в хижину. Внезапно кто-то прыгает мне сзади на спину, я испуганно вздрагиваю, едва удержав равновесие. Крик застрял в горле и вдруг пришло понимание – это всего лишь кот. Снимаю животное с плеч, и поражённо выдыхаю:

– Барсик?!

Точно он!

– Барсик! Малыш мой! Как ты сюда попал? Где мы? – я прижимаю теплое кошачье тельце к себе, и тут замечаю несоответствие.

Вроде бы те же яркие желтые глаза, та же серая шерстка, но вот на шее белое пятно, а его отродясь у моего кота не было.

Но до чего же похожи, почти близнецы!

Животное, сердито фыркнув, оттолкнуло меня лапами и вырвалось из моих объятий.Я не стала удерживать.

Оказавшись в доме, первым делом ещё раз огляделась, на этот раз в поисках воды.

В одном углу заметила потемневшую, неприглядную деревянную кадку, неподалеку от неё глиняный кувшин с отбитой ручкой.

Зачерпнув воду, с наслаждением осушила тару. Вкус странный и ощущения необычные – эта вода холодила нутро, одновременно добавляя добрую порцию бодрости.

– Итак, и всё же где я очутилась? – звук моего осипшего голоса немного успокаивал.

Самая здравая версия – я вижу галлюцинации после наркоза. Ведь я хорошо помню, как израненная, лежала на асфальте после катастрофы. Еще кто-то всё кричал: «Скорую, Скорую!». Но разве бывают такие реалистичные видения? Так куда меня занесло? И спросить-то не у кого, в этой проклятой хибаре ни души, кроме кота.

Раздавшийся скрип входной двери заставил вздрогнуть и медленно обернуться.

На пороге замер человек.

На меня пристально смотрел коренастый мужчина среднего роста, с мускулистыми руками, смуглолицый, с задубевшей, обветренной кожей и густыми темными волосами. Лицо обрамляла борода, не менее густая, чем его шевелюра. Глаза его были карими, а взгляд проницательным и в то же время строгим. Но, как ни странно, никакого страха он во мне не вызвал. Немудреная одежда незнакомца состояла из засаленного кожаного фартука (никогда раньше не видела подобного кроя), и грубых штанов, заправленных в высокие сапоги. В руке он держал железный шлем, явный реликт из прошлого.

Первый увиденный мной после пробуждения человек шагнул навстречу и радостно воскликнул:

– Дочка! Ты очнулась!

И тут до меня дошло, что я вообще ничего не понимаю…