Игра на выбывание

Глава 4

Значит, теперь остается только ждать. Он прижался затылком к холодной стене. Неизвестность вынести тяжелее всего. Правильно ли он поступает? Мотив уж точно самый что ни на есть благородный – любовь. Но что, если он выбрал неверный путь к цели? Были, конечно, и волнующие моменты, но со всем этим пора завязывать. Ситуация вырвалась из-под контроля. Однако тишина невольно располагала к воспоминаниям, а у него их было много. Он подумал о первом разе. Тогда он сделал выбор сам. Таково было условие в случае, если он согласится.

Он заметил ее, когда она выходила из парикмахерской – крошечного салона, напротив которого высились черные прокопченные стены, тянущиеся вдоль здания вокзала. На все это падала тень холма, когда-то заросшего зеленой травой, а теперь усеянного каменными коттеджами, мимо которых тянулась дорожка, ведущая в ту часть города, которая располагалась на возвышенности. А эта девушка была точно луч света в темноте. Создавалось впечатление, что здесь ей не место.

Волосы у нее были как раз такие, как он любил, – длинные, идеально прямые и ничем не испорченные. Никакой завивки, никакой химии, никакой краски. Естественные и мягкие, только подстрижены слишком уж ровно – сразу видно, где прошлись ножницы. Он пытался бороться, ведь он давно решил не поддаваться, однако справиться с собой не смог, слишком велик был соблазн. Сначала призыв звучал как шепот, потом – как рычание. Кровь прилила к голове, создавая невыносимое давление. И он пошел за ней. Единственное, что он слышал, – тихое потрескивание статического электричества, когда волосы задевали нейлоновую блузку девушки. Завораживающий звук. Как только она останавливалась посмотреть на витрину или доставала мобильный телефон, он сразу переходил на другую сторону улицы, боясь, что его заметят. Но даже тогда продолжал смотреть на ее отражение. Вот она поправила челку. Две длинные пряди по бокам обрамляли лицо.

Руку холодили маленькие ножницы, которые он достал из кармана. Но он не собирался выпускать их из кулака, пока не доберется до цели. Он приготовился, надеясь, что подходящая возможность не заставит себя ждать. Достаточно, чтобы она зашла в людный магазин или свернула на оживленную улицу. Он умел работать быстро и ловко, как карманник.

И вдруг она остановилась. Сердце застучало в груди. Автобусная остановка. Отлично. Он встал рядом с ней. Она его не заметила. Когда подошел автобус, он подслушал, до какой остановки ей нужно, и купил билет дальше. Посмотрим, куда она едет.

Сиденье у нее за спиной было пустым, и он сразу скользнул туда. Ее волосы перевешивались через спинку, и, когда автобус покачивался, они сразу приходили в движение. В горле у него пересохло, дыхание стало учащенным. За ним никого нет, впереди сидит одна-единственная старушка, и та смотрит в другую сторону. Если что, его лица она не вспомнит.

Он достал из кармана свой короткий, острый инструмент – ножницы. Он как следует их смазал, чтобы не издавали ни звука, и наточил, чтобы получалось легко и быстро. Одно короткое, четкое движение. Когда автобус замедлил ход перед следующей остановкой, ее волосы перестали раскачиваться. Держа ножницы наготове, он вытянул другую руку вперед ладонью вверх. Всего один щелчок. Лезвия сомкнулись, и несколько сантиметров мягких, легких волос упали ему на ладонь. Они были почти невесомые и лишь слегка щекотали пальцы. Он плотно сжал кулак. Перед глазами все помутилось. Захотелось поскорее оказаться дома, наедине с ними, но тут женщина тряхнула головой, и дальше все происходило точно в замедленной съемке – длинные пряди взлетели, точно штора от ветра, и перед ним открылось манящее зрелище. Всего на секунду, но этого было достаточно. Задняя часть ее шеи, где мягкие волоски были точно пух.

Он подался вперед. Это было слишком рискованно, она могла почувствовать его горячее дыхание у себя на шее, но ему просто необходимо было подобраться поближе. Он обожал короткие стрижки, бобы, но только такие, которые полностью открывают шею. Тогда он представлял, как ножницы парикмахера порхают над кожей, и мягкие волосы падают на пол, задевая спинку кресла. Но с короткими волосами слишком сложно – есть риск задеть кожу ножницами и привлечь к своим действиям нежелательное внимание. Коллекция волос была его единственным утешением, самым доступным для него способом подобраться к желанному предмету. Вид шеи этой женщины окончательно затуманил рассудок.

Она встала, собираясь сойти. И снова эти потрескивания, когда чистые, сияющие волосы скользнули по блузке и водопадом заструились вниз по спине, покачиваясь при ходьбе. Правда, были еще короткие пряди, задевавшие плечи. Ему захотелось большего. Он следил, как она вышла из автобуса и повернула на длинную улицу с каменными домами. Дальше тянулись только открытые поля, а значит, жила она именно на этой улице. Тогда он и понял, что на этом не ограничится – у него были ее волосы, и он знал, где она живет. Она стала первой.

Глава 5

В коридоре здания суда все было как обычно. Подсудимые с ничего не выражающими лицами дожидались начала слушаний на грязных синих стульях, привинченных к полу. Прокуроры проносились мимо с ноутбуками под мышкой. Почти все адвокаты были молодые, папки в их руках украшали логотипы фирм. Их специально учили держать папки так, чтобы название можно было легко прочитать. Бесплатная реклама, что-то вроде живого щита.

Моника брела следом за Джо в сторону зала суда. Джо старался не особо прислушиваться к гулу голосов. Подсудимые, как всегда, рассказывали, что привело их сюда, а адвокаты думали, как переиначить историю и подать ее в суде под правильным углом. Главное, побольше раскаяния. Джо мимоходом окинул взглядом лица собравшихся – вдруг встретится кто-то знакомый? Особенно высматривал своих бывших клиентов из «Махоунс». Уговорить этих ребят сменить адвоката проще простого, иногда достаточно бутылки дешевого шерри. Но сегодня никого знакомого видно не было.

– И что теперь? – полушепотом спросила Моника.

– Возьмем у прокурора бумаги, а потом навестим клиента в тюрьме. Ронни остается только ждать, пока строить планы бессмысленно.

Джо открыл дверь, и из шумного коридора они попали в торжественно тихий зал суда. Ряды покрытых шпоном столов тянулись через весь зал и обрывались лишь около высокой платформы, с которой магистраты вершили правосудие. Сверху висел старинный герб – лев и единорог. Королевский штандарт. И девиз – «Dieu et Mon Droit» – «Бог и мое право». За столами собрались адвокаты. Одни переговаривались, другие листали папки или разгадывали кроссворды. Джо чуть не застонал. Похоже, тут очередь. Он взглянул на часы. Сегодня ему задерживаться некогда.

Джо уже подумывал, не уйти ли, но дело Ронни слишком важное. И снова его окутала темнота, затягивающая, будто болото. Настроение сразу испортилось. Джо знал, что сегодня произойдет. Сразу нахлынули воспоминания, и тайна, которую он скрывал пятнадцать лет, снова вынырнула на поверхность. Но сейчас обо всем этом думать рано. Нужно сосредоточиться на деле Ронни. Джо жестом велел Монике занять места в задней части зала и отправился искать прокурора. Прокурором оказалась Ким Ридер. Джо улыбнулся. Ким была старой подругой, они вместе учились в юридическом колледже, хотя когда-то их связывало нечто большее. Несколько пьяных ночей кого хочешь сблизят. Когда Ким оборачивалась, лицо у нее было настороженное – явно ждала очередного потока жалоб со стороны защиты. Но, увидев Джо, сразу просияла.

– Джо Паркер! – воскликнула она. – Рада встрече.

– Я тоже. Ты что здесь делаешь? Думал, ты у нас теперь слишком важная птица.

– У меня тут дело об убийстве, которое ни за что не упущу. Хотя и с остальными, конечно, тоже возиться приходится.

Ким состроила гримасу и указала на планшетный компьютер, лежащий на кафедре. Туда были загружены все утренние дела. А рядом разместилась небольшая стопка белых папок – эти бумаги относятся к тем, кого задержали этой ночью.

– Дело Ронни Бэгли? – уточнил Джо. – Он мой клиент.

Ким вскинула брови:

– Да ты что!

Обернувшись, кивнула мужчине и женщине, сидящим на боковых скамьях. Явно следователи, понял Джо. По одежде сразу видно. Тщательно отглаженные рубашки пастельных тонов, простые новенькие костюмы. Адвокаты носили либо старые и поношенные, либо дорогие в тонкую полоску. Полицейские встали и подошли к ним. Удостоверения висели на синих лентах на шее.

– Инспектор Эванс, – представилась женщина и улыбнулась. Впрочем, улыбка была натянутой. Сейчас он был для нее врагом, противником.

– Сержант Болтон, – произнес мужчина и протянул руку. Джо ответил на рукопожатие, хотя понимал, что единственная цель сержанта – продемонстрировать силу, заставив его поморщиться.

– Доброе утро, инспектор, – вежливо поздоровался Джо.

– Думала, Бэгли представляют Махоуны, – сказала Эванс.

– Уже нет.

– Не стану врать, что удивлена. Они велели ему молчать, но, если Бэгли было что сказать в свое оправдание, следовало выкладывать все и сразу. Тогда ему, возможно, не предъявили бы обвинение.

– И вы бы ему поверили, инспектор? – спросил Джо с наигранным удивлением. – В таком случае пусть прямо сейчас заявит, что невиновен, и идет на все четыре стороны.

Саркастичное замечание Джо заставило Эванс вспыхнуть. Прежде чем она успела ответить, боковая дверь распахнулась, и вошли магистраты – два пенсионера в костюмах и молодая женщина, нарядившаяся слишком гламурно для зала суда. Все встали и отвесили традиционный поклон. Потом в замке зазвенел ключ. Джо обернулся в сторону стеклянной кабины с толстыми стенками. Внутрь ввели всклокоченного мужчину лет пятидесяти, пристегнутого наручниками к охраннику. Первый алкоголик, задержанный за сегодняшнюю ночь. Помятая спортивная толстовка и штаны сразу выдали, что их владелец провел не слишком приятную ночь в камере.

Секретарь суда принялся уточнять имя и дату рождения задержанного. В этот момент Джо понял, насколько ему необходим этот Ронни Бэгли. Надо же как-то отвлечься от ежедневного копания в грязи общественного дна. Джо собрался сесть, но тут заметил, как перешептываются полицейские. Оба кивали, глядя на него. Когда они вышли из зала, у Джо возникло явственное ощущение, будто его участие в деле по какой-то причине сильно изменило ситуацию.

Глава 6

Джо поглядел на дом матери, и пальцы крепче стиснули руль. Снаружи коттедж не представлял собой ничего особенного. Обычное здание с высокими окнами и крошечным садом, подъездная дорожка тянется к обшарпанным деревянным дверям гаража. Джо знал, что ждет его внутри – праздничные украшения, торт, веселье в кругу семьи. Только все это было ненастоящим, фальшивым. Всего лишь красивая картинка, созданная, чтобы казалось, будто все в порядке, что они обычная счастливая семья. Но сами Паркеры знали, какой удар по ним нанесло убийство Элли. Папа погрузился в депрессию, да так из нее и не вышел, ища утешения на дне бутылки. Пять лет назад он скончался от инсульта. Тут выпивать с горя принялась и мама, и с тех пор дом разваливался буквально на глазах.

Родители приобрели коттедж еще во времена бума на рынке недвижимости, рассчитывая на выгодное вложение, но денег на то, чтобы содержать такой дом, у них не было. На этой улице большинство коттеджей принадлежало муниципалитету, поэтому за их состоянием следили общественные службы. Здесь же все стоки заросли травой, и, когда шел дождь, вода переливалась через край. Оконные рамы сгнили, краска облупилась. Джо пытался уговорить маму прибегнуть к помощи профессионалов, а как-то раз даже сам заявился с кистью в руке, но она отказалась наотрез. Кажется, для мамы невыносима была мысль о том, что жизнь продолжается, хотя она должна была думать не только о себе, но и о Руби.

Однако сейчас состояние дома – не самая серьезная проблема. Главное, что ожидало внутри, – вся эта игра и притворство. Джо приготовился изображать улыбку и наигранно сетовать по поводу того, что стал старше еще на один год. Так уж принято в семействе Паркер. Все праздники они отмечали вместе, будто боясь, что разбредутся в разные стороны, если перестанут собираться по торжественным датам. Впрочем, дело было даже не в этом. Причиной была Элли. Как всегда с того дня.

На Джо снова нахлынули причиняющие боль воспоминания – черное облако, вот-вот готовое задушить. День рождения для него всегда ассоциировался с попытками сдержать грусть. Джо думал, что время лечит, но потом стало только хуже. Впрочем, Джо был сам виноват. Он просто не давал воспоминаниям стереться, испытывая возмущение при мысли, что можно все забыть и просто жить дальше.

Джо глянул в зеркало заднего вида. Надо держать самую широкую улыбку наготове. Но Джо знал – стоит ему войти в родительский дом, и горе будет так же свежо, как и много лет назад. Особенно в день его рождения, годовщину с того дня, когда она умерла. Нет, неправильно. Элли не умерла. Ее убили, жестоко и хладнокровно. Но лишний раз об этом лучше не задумываться. Джо уже предвидел, что все произойдет точно так же, как и всегда раньше. Мама попытается превратить день его рождения в праздник, и, как всегда, неудачно.

Джо вышел из машины. День сегодня был теплый. В Манчестере часто бывало сыро, да и серые тучи частенько закрывали небо, принося с собой дождь, который не успели пролить в Ирландии. Это был один из тех редких дней в конце весны, когда пели птицы, а возвышавшиеся над городом Пеннинские холмы украшали пейзаж вместо того, чтобы мрачно нависать над ним. Звякнула металлическая калитка, и Джо зашагал по выложенной плитками дорожке вдоль боковой стены, как вдруг в окно выглянула сестра, Руби. Она помахала брату рукой. Джо помахал в ответ и, заметив ее силуэт сквозь стеклянную дверь, растянул губы в самой убедительной из своих улыбок. Руби была типичным тринадцатилетним подростком, жизнерадостным и нескладным. Разумеется, большая разница в возрасте с Джо постоянно давала о себе знать.

– С днем рождения! – воскликнула она, чмокнув Джо в щеку. – Думала, ты не приедешь.

– Как я мог пропустить такое? – ответил Джо, не без усилия выжав из себя смешок.

Руби схватила его за руку и потянула за собой. Когда они вошли в дом, Джо окружили знакомые с детства предметы и запахи – аппетитный аромат из духовки, кричаще яркие праздничные украшения на полке рядом с телевизором, пепельница с Мальты, колокольчик из Испании, коллекция рюмок из разных шотландских городов. На каминной полке стояли фотографии – вот он сам, вот брат, а вот Элли, его первая младшая сестра.

Джо внимательно вгляделся в снимок Элли. День его рождения всегда отмечали рано – утро посвящается Джо, весь остальной день – Элли. Она была убита в его восемнадцатый день рождения. Элли нашли в кустах неподалеку от школы, где она училась. Девочка была изнасилована и задушена. Поэтому теперь дни рождения Джо были неразрывно связаны с памятью об Элли, и с празднованием спешили разделаться как можно быстрее.

Джо поражало, до какой степени Руби стала похожа на Элли. Озорная улыбка, блеск в глазах, привычка закусывать губу. Иногда это сходство буквально заставало врасплох. Джо каждый раз ощущал острую грусть и вынужден был напоминать себе, что Руби сама по себе, она полноценная личность и вовсе не обязана заменять потерянную сестру.

– Приехал-таки? – раздался голос брата, Сэма.

– Это же мой праздник, – обернувшись, ответил Джо. – А опаздывать сейчас модно.

Сэм коротко улыбнулся.

– Поздравляю, братишка.

Сэм был следователем, хотя сильно отличался от большинства своих коллег. Человек тихий, склонный к задумчивости. Худощавый, волосы стриг коротко, носил очки. При всем этом нрав у Сэма был горячий – брат отличался вспыльчивостью. Его можно было назвать своего рода «семейной совестью». Именно он старался всех сплотить, превращая дни рождения, праздники или просто погожие деньки, подходящие для прогулки, во что-то вроде всеобщей повинности. Паркерам приходилось послушно собираться вместе и мучительно поддерживать разговор.

– Спасибо, – произнес Джо. – А где мама?

– Готовит. Сам понимаешь, ее отвлекать не надо.

– В котором часу едете на кладбище?

– «Едете»? А ты как же?

Джо вздохнул. Опять этот старый спор.

– Мне надо работать.

Сэм ответил молчанием. Сердито взглянул на брата, подвигал шеей, словно она у него затекла, и наконец произнес:

– Один раз съездишь – не развалишься. Ради мамы.

Джо подошел ближе, чтобы не услышала Руби, и шепотом проговорил:

– Постоянно думаю об Элли, но стараюсь вспоминать дни, когда она была счастлива – например, семейные праздники, – а не тот день, когда Элли погибла. Надо, чтобы в памяти оставалось хорошее.

– Сам знаешь, что городишь полную чушь.

Прежде чем Джо успел ответить, в комнату с тарелкой сэндвичей в руке вошла мама. Когда она ставила ее на стол рядом с пирожками с мясом и яйцами в колбасном фарше, тарелка неприятно задребезжала. В последнее время руки у мамы дрожали все сильнее.

Подойдя к Джо, она слабо улыбнулась, хотя явно старалась изобразить веселье – даже слишком старалась. Джо пришлось наклониться, чтобы мама смогла дотянуться и поцеловать его в щеку. Губы были холодные, а дрожь только усилилась.

– Какой ты у меня красавец-мужчина, – проговорила мама, взяв его за руку прохладными, хрупкими пальцами. – Подумать только – моему младшему сыночку тридцать три года! Нет, представляете? Прямо старухой себя чувствую.

– Ну, на тему возраста тебе беспокоиться еще рано. Посмотри на себя в зеркало! – ответил Джо, и мама рассмеялась. Он бессовестно врал, и они оба это знали, но такие комплименты поднимали маме настроение. Джо долго казалось, будто она совсем не меняется. Одевалась мама все так же, в привычные юбки и свитеры. Стриглась одинаково коротко, менялся только цвет – начала проступать седина, которую вскоре скрыли постоянно меняющиеся оттенки светло-русого. Одни выглядели естественно, другие – нет. А теперь мама сильно постарела, стала казаться более хрупкой. Под глазами морщины, со щек не сходил нездоровый румянец. Джо понимал, что причина в алкоголе, но говорить что-либо не было смысла. Мама пила, когда ей нужно было забыться, а день рождения Джо стал для нее самым тяжелым днем в году. Мама изо всех сил старалась его порадовать, хотя Джо все время повторял, что не стоит утруждаться из-за такого пустяка. Но, если отказаться от праздника, ничто не сможет отвлечь маму от мыслей об Элли. Но продержаться весь этот день без алкоголя она была не в состоянии.

– Пойдем, – вмешалась Руби и усадила Джо в кресло у камина. Несмотря на теплый майский день, внутри теплился огонь. Джо послушно сидел, где велено, пока вся семья хором пела «С днем рождения тебя». Ради Руби Джо старательно изображал радость. Потом сестра выбежала из комнаты и вернулась с маленькой стопкой подарков. Открывая их, Джо демонстрировал оживление, смеялся шуткам на открытках и не забыл поблагодарить за каждый презент. Рубашка, кружка, пиво, носки.

– С днем рождения, – произнесла мама. По щеке ее скатилась слеза.

– Мне скоро ехать, – предупредил Джо и невольно поморщился, когда в маминых глазах на секунду промелькнула боль. Он тут же пожалел, что нельзя забрать свои слова обратно, однако было уже поздно.

– Ну и кто же этот очередной проходимец, который для тебя важнее семьи? – поинтересовался Сэм.

– Что за допрос? Ты, в отличие от меня, сегодня не работаешь, – со вздохом ответил Джо. – Хоть один денек побудь человеком, а не полицейским. Вдруг втянешься?

– Да-да, а теперь расскажи, что преступники – обычные люди, такие же, как мы с тобой…

– Хватит, закрыли тему.

– При мне твои драгоценные клиенты показывают истинное лицо. Надеваешь наручники – в диких зверей превращаются. А тебе демонстрируют кротость и смирение, умоляют выпустить под залог и все в таком духе.

– Тем не менее они продолжают оставаться людьми.

– Мальчики, не ссорьтесь, – взмолилась мама.

Оба заулыбались, будто все это была шутка, безобидная братская ссора из-за пустяка. В детстве пускали в ход кулаки, а когда повзрослели, драки сменились спорами.

– Ну конечно, работа Джо важнее, чем моя, – проворчал Сэм.

– У Джо и вправду важная работа, – парировала мама. – И я им очень горжусь.

Сэм плотно сжал челюсти. Он сажал преступников под замок, Джо выпускал их на свободу, но в маминых глазах успех измерялся ценой костюма, а не благородством карьерного поприща.

– Я еще заеду, обещаю, – сказал Джо.

Мамина улыбка сделалась еще более искусственной. Она понимала, что Джо хочет уклониться от поездки на кладбище. Тут у Сэма зазвонил телефон. Брат отвернулся, однако Джо навострил уши.

– У меня выходной, – произнес Сэм. Некоторое время помолчал, а когда снова заговорил, голос зазвучал гораздо напряженнее. – Приеду, как только смогу.

Сэм снова повернулся к родным, и Джо спросил:

– Что случилось?

Бросив взгляд на телефон, Сэм ответил:

– Срочно вызывают. Хотят обсудить дело об убийстве.

– Ты же, кажется, в отделе экономических преступлений служишь?

– Верно, – подтвердил Сэм.

– Тогда при чем тут убийство?

– Не знаю.

Так и не дождавшись более подробного ответа, Джо потянулся за сэндвичем и произнес:

– Досадно, когда работа спутывает все планы, правда?