Read the book: «Приключения космических мушкетёров. Эпизоды космических странствий Кручина и Ветрова»

Font:

ISBN 978-5-0055-5060-6

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Проблема выбора… Она стояла перед человеком во все времена. Одни предпочитали тихую и уютную гавань, а другие, презрев опасности, стремились приблизиться к линии горизонта. Они горели желанием узнать, что там за этой загадочной чертой, которая вечно отодвигается, по мере приближения к ней. За то для энтузиастов – первопроходцев, в качестве награды за их усилия, открываются новые, доселе невиданные, миры…

Исследователи-первопроходцы всегда были готовы поменять благополучие и уют на неизвестную будущность и лишения ради того, чтобы открыть что-то новое, ранее неизведанное. Именно такие люди делают открытия в науке, открывают новые земли и покоряют космос…

Космические путешествия открывают перед ними новые, ничем не ограниченные, возможности. Наступит время и эти сильные и мужественные люди отравятся в опасное путешествие открывать иные миры. Сначала в пределах Солнечной системы, а потом и за её пределами…

Путь космических первооткрывателей наверняка будет тернистым. Он будет усыпан не лепестками роз, а скорее всего её шипами. Но они не отступят. Они даже рискнут своей жизнью, чтобы узнать, что находится там, за таинственной чертой неизвестного.

В этой книге говорится именно о таких энтузиастах-исследователях, которые посвятили свою жизнь исследованию небесных тел Солнечной системы. Зовут этих космических мушкетёров Кручин и Ветров…

Сюрреализм

Меня зовут Кручин, а моего друга и соратника – Ветров. Мы с Ветровым давно стали настоящими космическими волками. Держимся вместе уже бог весть сколько времени. Работаем, в основном, за пределами астероидного пояса. Этот нескончаемый поток из бесчисленного числа каменных и ледяных глыб, как межа, делит Солнечную систему на ближний и дальний космос. Но не надо думать, что мы какие-то космические бродяги или авантюристы. Мы всегда действуем по заданию Космического центра.

У нас, конечно же, есть жёны, дети и многочисленные друзья. Мы живём в самом красивом городе Земли – Москве. Живи да радуйся полноте жизни. Но мы значительную часть своей жизни проводим в космосе. Такая уж у нас беспокойная и романтическая профессия – исследователи небесных тел Солнечной системы. Причём преимущественно тех, которые кружат за пределами астероидного пояса.

Мы перемещаемся на сверхбыстрых и маневренных космических кораблях, поэтому на полёты к исследуемым космическим объектам затрачивается относительно мало времени.

Ближний космос начинается в окрестностях Солнца и заканчивается орбитой Марса. Он замкнут, изучен, уютен, понятен и… тесен. Теперь он интересен, в основном, космическим туристам.

Потянет какого-нибудь туристического экстремала «позагорать» на Меркурии? Да, ради бога. Такая возможность в космическом туризме существует. Далековато, но игра стоит свеч. Можно гарантированно запастись впечатлениями на всю оставшуюся жизнь. Ходи, любуйся дикими пейзажами, насквозь прожаренной планеты, и очень близким Светилом. Страшным и косматым. Правда, за бортом плюс пятьсот, почти нет атмосферы и запредельная радиация.

Захочет кто-то, из космических туристов, поплавать в густых и тёплых облаках Венеры? Пожалуйста! Крути себе вокруг неё свои кругосветные путешествия. Плавай, сколько пожелаешь. Экзотики много, а риска мало. Безопасность и комфорт тебе будут гарантированы.

Иные же пожелают, не торопясь, побродить по поверхности Марса, воображая из себя первопроходцев. А почему бы и не вообразить? Ведь вокруг такой суровый, и такой инопланетный пейзаж, что дух захватывает. И страшно, и интересно. Правда, рядом находится уютная, марсианская база, и уходить от неё слишком далеко, почему-то, не хочется.

О планете Земля даже упоминать не стоит, настолько там всё исхожено, да изъезжено. Правда, есть ещё Луна. Но и туда туристические путешествия тоже стали уже вещами повседневными…

Другое дело дальний космос. Он открыт в бесконечность. Будешь двигаться хоть вечность, но до края его всё равно не дотянешься. Дальний космос полон неопределённостей, странностей и, даже, сюрреализма. Никогда не знаешь, откуда тебе угрожает опасность, или какой-нибудь другой сюрприз. Тоже неприятный. И это хорошо. Они не дают тебе расслабиться. Волей-неволей, всегда приходится держать себя в хорошей форме…

Наш посадочный модуль благополучно достиг поверхности Титана и надёжно упёрся своими телескопическими лапами в его каменную твердь. Мы покинули шлюз модуля и, по пружинящей лестнице, спустились вниз. Десантировались мы на Титан не только для того, чтобы полюбоваться его экзотическими пейзажами, но и увидеть, доступные взгляду, особенности его геологии. Вдруг, обнаружится что-нибудь интересное.

Отошли от модуля на несколько десятков шагов. Остановились у небольшого обрыва. Внимательно огляделись.

Титан – спутник Сатурна. Он самый крупный, если не считать Ганимеда, естественный спутник Солнечной системы. Но гораздо меньше Земли. При этом он обзавёлся удивительно мощной атмосферой. Она в полтора раза гуще, чем атмосфера нашей планеты. Если находится там, то на каждый квадратный сантиметр поверхности вашего тела будет давить полтора килограмма. Однако дышать ею не рекомендуется. Потому, что бессмысленно. В составе атмосферы Титана отсутствует кислород. Зато там много азота и чуть-чуть аргона с метаном.

Спутник Сатурна больше Луны в полтора раза. Но рыхлее её. Похоже, он слеплен из камней и льда. Сила тяжести небольшая, всего одна седьмая земной. Поэтому, даже в громоздком скафандре, передвигаться по его поверхности легко. Она, в основном, равнинная. Лишь кое-где наблюдаются небольшие горные образования.

Бурь у его поверхности почти нет. Им мешает разгуляться невероятно низкая температура и плотная атмосфера.

У меня, от удивления, перехватило дух.

– Поразительно, но пейзажи здесь такие же, как на Земле! Только выглядят, как в ноябрьскую пору, когда природа готовится к зиме. Очень грустные они, даже сумеречные. Никогда бы не подумал, что здесь, на спутнике Сатурна, увижу такую знакомую картину!

Мой визави был удивлён не меньше моего.

– Я бы, тоже, никогда не поверил в это чудо, если бы не увидел его собственными глазами!

Перевёл дыхание и продолжил:

– Ну и дела! И небо похоже на наше, хоть и чужое. По нему, как и у нас, тоже бегут облака. Только небо цветом отличается. Тёмно-оранжевое оно, зловещее какое-то. И дождей с грозами здесь никогда не будет, не смотря на пушистые облака.

Я поддержал его:

– Ты прав. Это мёртвый мир. Здесь всегда будет царить вечная тишина. Как на кладбище.

Ветров ткнул неуклюжим пальцем вниз.

– Смотри, настоящая река! И где? У чёрта на куличках!

Я с ним охотно согласился:

– Да, действительно, река, но это не та река, которая нам нужна. В ней не искупаешься.

Мой товарищ зябко пожал плечами. Получилось нескладно: мешал грубый скафандр.

– Ты прав. Жидкий метано-этан это далеко не вода.

Я мрачно пошутил:

– В такую «воду» можно окунуться только один раз. Если без скафандра. Сразу превратишься в скульптуру. И будет она твёрже гранита!

Ветров поддержал мою невесёлую шутку:

– Простоишь века и будешь, как новенький.

Я возразил:

– Не века, а миллионы лет! Чем не бессмертие, а?

Мой коллега иронично потянул вверх уголок рта.

– Извини, Кручин, но такого бессмертия не пожелаешь и врагу.

Я снова пошутил. Получилось немного мрачновато:

– Если в эту реку бросить хотя бы одну зажженную спичку, то сразу потеплеет.

Ветров вяло улыбнулся.

– Ещё как потеплеет! Температура на поверхности сразу подпрыгнет с минус ста семидесяти до двух тысяч градусов. Причём на всём шарике.

Я поинтересовался у коллеги:

– Как ты считаешь, этот фейерверк будет виден с Земли?

Коллега бодро ответил:

– Полагаю, что да. Титан затмит своим блеском сам Сатурн. Правда, только до тех пор, пока не выгорит всё горючее.

Я оптимистично заметил:

– Как хорошо, что здесь отсутствуют физические условия для такого фейерверка!

Мой коллега согласился со мной:

– Будь в атмосфере Титана хотя бы немного кислорода, то мы уже поджарились бы при посадке!

Чуть помолчав, добавил:

– А сжиженного газа, судя по целым его рекам и озёрам, здесь не меряно. Причём, высочайшего качества. Он чище, чем слеза ребёнка. Бери, не хочу!

Я поддержал его:

– Ты прав! Его здесь столько, что Земле и не снилось. Причём, готовенький. Природа позаботилась. Хватит на миллионы танкеров. Грузи в и увози. Жаль, что везти далековато!

Помолчали.

Ветров ещё раз посмотрел в небо Титана.

– Интересное, всё-таки, здесь небо. У него цвет раннего рассвета.

Я уточнил:

– У него цвет не раннего, а вечного рассвета. Он никогда не превратится в полдень. Увы.

Ветров согласился:

– Пожалуй. Солнце уже светит вовсю, а эффект нулевой. И не мудрено. Оно отсюда выглядит, как мелкая, сиротливая бусинка. Совсем маленькое и тусклое.

Я вступился за наше светило:

– А чего ты хотел? Оно находится на расстоянии полутора миллиардов километров отсюда. В десять раз дальше, чем от Земли. Вспомни закон обратных квадратов. Его никто не отменял. Хорошо ещё, что светит, как лампадка.

Мой товарищ перевёл стрелки разговора.

– Зато, недостаток света от Солнца компенсирует свет Сатурна. Правда, он отражённый. Но это не так важно. Всё равно светло, как на рассвете.

Снова иронично потянул вверх уголок рта.

– Который никогда не кончается.

Я вскинул вверх руку.

– Погляди, как Сатурн выглядит в небе Титана. Новогодняя игрушка, не иначе. Только невероятно большая и очень красивая. Особенно кольца Сатурна. Ты не находишь, что они чертовски восхитительны? Луна в небе Земли нервно отдыхает.

Визави хмыкнул:

– А ты, похоже, становишься сентиментальным. Такой грех раньше за тобой не водился. Стареешь?

Я возмутился:

– Сухарь!

Ветров парировал:

– Не сухарь, а прагматик.

Чуть помолчав, добавил:

– Заметь, Кручин, что кроме великолепного Сатурна с его неподражаемыми кольцами, в небе Титана есть ещё и скромные облака. Как на Земле. И они, кажется, дают осадки.

– Не дожди же?

– Изморось. Она сыпется сверху, как в морозную погоду у нас, на Земле. Только очень мало и незаметно. В час по чайной ложке. Тем не менее, она покрыла белым пухом всю равнину. И пролежит она до тех пор, пока её не сдует ветер. Такой же редкий и ленивый.

– Всё правильно. Только это не замёрзшая вода, а замёрзший метан. Не забывай, что за бортом минус сто семьдесят.

Ветров, с сожалением, произнёс:

– А кажется, что невинный снежок. Сюрреализм какой-то.

Я согласился:

– Точно сюрреализм. Для полного счастья, здесь не хватает испанского художника Сальвадора Дали. Вот бы кто, от души, получил пищу для своего творчества. Её хватило бы до конца его дней!

Мой соратник сделал неутешительный вывод:

– Сдаётся мне, что здесь, кроме адского холода и сюрреалистических пейзажей, ничего другого нет. Сжиженный газ не в счёт. Запаришься везти.

Я уныло согласился со своим коллегой:

– Пожалуй…

– Зря сели?

– Похоже на то.

Мой коллега, сделав несколько шагов вперёд по белому, пушистому покрывалу, приблизился к обрыву. Остановившись у самого края, он стал завороженно смотреть на речку жидкого метано-этана. Видно, ему до сих пор не верилось, что такое явление может существовать в природе.

Я немного потоптался на месте, а потом, то ли от досады, то ли от скуки, не знаю, пнул носком герметичного ботинка белую, невесомую порошу. Освободившееся, от белых искорок, место показалось очень странным. У меня под ногами, оказывается, был не камень и не лёд, а нечто такое, что поразило меня своим цветом. Оно было белого цвета, и внешне напоминало алюминий. Однако не было таким тусклым, как он. Я наклонился и посмотрел на подозрительный пятачок сбоку. Пятачок весело заискрился. От алюминия такого блеска никогда не дождёшься, с какой стороны на него не гляди. Мне это явление показалось любопытным.

Я вынул из гнезда на поясе портативный, навороченный прибор, и приставил его контактный «пятачок» к поверхности подозрительного пятна. Прибор был очень умным. Он мог определить химический состав вещества, даже, при элементарном, механическом контакте. На его мониторе высветилась информация. При виде её, меня мгновенно бросило в жар. И это не смотря на то, что на дворе было минус сто восемьдесят.

Прибор показал, что я, оказывается, грубо попираю своими стопами природное вкрапление редчайшего химического элемента. И этот элемент – чистый родий, с незначительной примесью рутения, палладия и платины! Уникальный, благородный металл стратегического значения, которого на Земле кот наплакал. Один грамм его стоит целое состояние! А здесь его столько, что никому и не снилось.

Я лихорадочно стал разгребать пушистую порошу. Белое пятно всё увеличивалось, но границ его не было видно. Меня, до самой макушки, захлестнуло крылатое чувство радости от этого невероятного открытия!

Не помня себя от избытка эмоций, я вскинул вверх голову и прорычал что-то нечленораздельное.

Ветров обернулся в мою сторону. Увидев мои, гуляющие на лбу, глаза, он удивлённо спросил:

– Кручин, ты чего?

Ответил я ему не сразу. У меня, как у известной вороны из басни дедушки Крылова, в зобу дыханье спёрло. От переизбытка чувств. В конце концов, мне удалось выдавить из себя всего одно слово:

– Родий!

Ветров, по-прежнему, не понимал, что творится со мной.

– Что, родий?

Ко мне вернулось самообладание.

– Только что, на этом месте, я открыл локальное месторождение уникального благородного металла, который называется родием!

Теперь уже у моего коллеги глаза начали покидать свои орбиты.

– Не может быть! Тот самый? Ты шутишь?

Я справедливо возмутился.

– Я разве похож на клоуна? Конечно, тот самый!

Мой коллега был смят.

– Фантастика! Открыл жилу?

Я впервые улыбнулся.

– Не жилу, а, похоже, целый ручей.

Я продолжил разгребать невесомый «пух», очищая поверхность спутника. Ко мне присоединился Ветров.

– Да тут этого родия пропасть! Хватит, чтобы завалить всю Землю.

Покрутил изумлённой головой.

– Кто бы мог подумать, что мы надыбаем его здесь!

Я согласился:

– Это точно!

Мне пришла в голову литературная аналогия.

– Послушай, Ветров, а тебе не кажется, что мы с тобой, в одночасье, стали графами монтекристо. Что скажешь?

Мой друг рассмеялся.

– Ты прав, Кручин! Получается, мы сюда удачно сели!

Я, с удовольствием, с ним согласился:

– Пожалуй!…

Продолжение следует

Энцелад

Я с Ветровым времени зря не теряли. По окончании своей миссии на Титане, мы тут же отправились исследовать ещё один спутник Сатурна, Энцелад. Естественно, исходя из задания Космического центра.

Это был первый пилотируемый полёт на одну из самых загадочных лун газового гиганта.

По космическим меркам, Энцелад совсем небольшое небесное тело. Если не сказать – крохотное. Его диаметр всего полторы тысячи километров. Температура на поверхности минус двести градусов с хвостиком. Это много, с какой бы стороны не смотреть. Однако таким экстримом космических мушкетёров удивить было сложно. Им попадались «орешки» и покрепче.

Энцелад нарезал круги вокруг газового гиганта, украшенного франтоватыми кольцами, на расстоянии всего двухсот сорока тысяч километров. Это была самая близкая к Сатурну луна, из всех лун, вращающихся вокруг него. Позади Энцелада кружат по своим орбитам Тефия, Диона, Рея и гигант Титан. Не считая более мелких естественных спутников.

Невзирая на малую гравитацию, Энцелад обзавёлся довольно внушительной атмосферой. Однако дышать ею было нельзя. Она состояла из углекислого газа, водорода, азота и водяного пара.

Поверхность несчастного небесного тела была изрыта глубокими параллельными складками, которые в научных кругах получили название «тигровые полосы» Таким названием их наградили за сходство со шкурой тигра. На деле же, это тектонические разломы и трещины. Они нарезаются могучими приливными силами близкого Сатурна, причём непрерывно.

Поверхность Энцелада постоянно меняется. «Тигровые полосы» не вечны. Хотя, по космическим меркам, они живут совсем недолго, и тем не менее успевают «порадовать» неожиданными сюрпризами. Разломы спутника, несмотря на чудовищный мороз, часто фонтанируют водяными гейзерами. Фокус заключался в том, что под толстым слоем поверхностного льда находится жидкий океан. Оказалось, что Энцелад – это водный мир. Силикатная сердцевина находится только в его центре.

Учёные предположили, что под толщей льда, в океане могла зародиться жизнь. Вот это и должны были выяснить Кручин и Ветров, отправляясь на спутник Сатурна.

Спускаемый модуль сел на относительно ровную площадку, недалеко от края «тигровой полосы». Космонавты оставили модуль и, не откладывая дело в долгий ящик, решили отправиться на поиски приключений. А если говорить серьёзно, то хотели раздобыть хотя бы одну каплю, свежей воды из местного океана, отделённого от поверхности пятидесяти километровым панцирем льда, который был прочнее гранита.

Ступив на поверхность нового небесного тела, мы, первым делом, внимательно осмотрелись по сторонам. Потом подняли свои взоры к его небесам и… ахнули.

Увиденная картина меня ошеломила:

– Сатурн занимает… полнеба! Ну и монстр! Ну и громадина!

Я растерянно глянул на своего соратника.

– Такое ощущение, что он сейчас нас раздавит! В небе Титана он выглядел гораздо меньше и приятнее.

Ветров нервно хихикнул.

– Действительно, настоящее чудовище. Смотреть страшно. Хорошо, что даже ему не по силам нарушить кеплеровы законы.

– За то, – заметил я, – он терзает своими приливными силами несчастный Энцелад, как жучка грелку.

Мой визави согласился со мной:

– Это, точно. Почва всё время ездит под ногами. И может в любое время разверзнуться в самом неподходящем месте. Так что Кручин, нам надо всегда держать ухо востро!

Я невольно вздрогнул.

– Чего не хотелось бы…

Мы, по привычке, критично присмотрелись к местным красотам.

Ветров разочарованно покачал головой.

– На Титане было уютней. Там небо и пейзажи, пусть отдалённо, но напоминали наши, земные. Здесь всё по-другому. Нет ни рек, ни облаков. Да и небо какое-то монотонное и «чугунное».

Я попытался скрасить мрачную картину, нарисованную коллегой:

– Зато оно чистое, и на нём звёзд больше.

Ветров хмыкнул:

– Радости от этого мало.

Поёжился.

– Не забывай Кручин, что Сатурн в несколько раз ближе. А это уже совсем не комильфо. Радиация просто зашкаливает.

Твердь под ногами дрогнула. Я с опаской посмотрел под ноги. Движение тверди усилилось.

– Ветров, долго оставаться здесь нельзя. Начинается активизация приливных сил. Можно в любой момент провалиться в тартарары. Давай попробуем быстрее взять местной водицы, да сделаем ноги. Что-то мне здесь не нравится.

Ветров засомневался:

– Вот только где её взять?

Уточнил:

– Нужна ведь свеженькая водица, так?

Я согласился с ним:

– Непременно. Лёд под ногами не подойдёт. Ему в четверг исполнится четыре миллиарда лет. А может и больше. Плюс сумасшедшая радиация. Это много даже для одноклеточного, если он будет обретаться в замёрзшей воде.

Ветров озабоченно задался вопросом:

– А где взять свеженькую? Под ногами лёд толщиной в полсотни километров. Никакого бура не хватит, чтобы достать до поверхности океана.

Я согласился с ним:

– Это, точно. Расчёт только на водяные гейзеры.

– Но они же не бьют по заказу. Могут врубиться сразу, а могут и подождать сотню – другую лет. С них взятки гладки.

Мне ситуация не понравилась.

– Да, та ещё ситуация…

Но нужно было искать выход.

– Давай подойдём к краю разлома. Может быть, увидим что-нибудь интересное.

Ветров засомневался в идее.

– Кручин, что это даст? Ну, увидим пропасть глубиной в добрый десяток километров. Ни дна, ни покрышки. Причём, есть опасность, что при такой тряске, край её может отколоться.

Но я настоял на своём.

– Это всё же лучше, чем стоять на одном месте и жаловаться на судьбу.

Мой визави, нехотя, согласился.

– Что ж, пошли.

Мы подошли к краю пропасти. Её бездонность просто потрясла нас. Края её непрерывно двигались. Справа от них откололся огромный кусок льда, и бесследно исчез в бездонной черноте.

Нам стало не по себе. Мы инстинктивно отступили от края пропасти.

Ветров уныло заметил:

– Увы, Кручин. Похоже, мы останемся без свежей водицы.

Я тоже чувствовал себя не в своей тарелке. Казалось, выхода из патовой ситуации, не было. И тут мой разочарованный взгляд наткнулся на странные, кольцеобразные образования изо льда, смутно напоминавшие не то чашу, не то цветок. Они доминировали над гладкой поверхностью льда. Это были, скованные вечным морозом, результаты работы недавнего гейзера.

Во мне затеплилась надежда.

– Слушай, Ветров, давай отломаем кусочек застывшего гейзера. И будет нам счастье!

Ветров обрадовался.

– Хорошая идея. Идём!

Мы тут же направились к природным скульптурным образованиям. С интересом стали их рассматривать. В небольшом кольцеобразном образовании мы заметили тёмное пятнышко. В нём отражались звёзды. Мы недоумённо переглянулись между собой. Наклонились. Увидели своё отражение. Крайне изумились.

Ветров воскликнул:

– Что за чудеса? Это же незамёрзшая вода! Разве она может находиться в жидком состоянии при температуре минус двести?

Я попытался разгадать загадку:

– Наверное, это особое метастатическое состояние жидкости, обусловленное целым рядом случайных факторов.

Ветров прикоснулся носком своего герметичного ботинка к зеркалу жидкой воды. Лучше бы он этого не делал! Легким механическим толчком космонавт нарушил хрупкий баланс сил, который удерживал воду в жидком состоянии. Её состояние мгновенно изменилось. Лужица потускнела и превратилась в лёд. Мгновенно. И этот лёд стал твёрже камня.

Ветров сделал попытку убрать носок своего ботинка. Она оказалась напрасной. Тот вмонолитился в энцеладский лёд намертво.

Дело принимало скверный оборот. Жизнь Ветрова подверглась опасности. Стихия бросила людям серьезный вызов.

Я этот вызов принял. Не долго думая, я сорвал с пояса геологический молоток и принялся, изо всех сил, молотить по льду, стараясь освободить ботинок соратника. Но у меня ничего не вышло. Лёд не поддавался. Он казался твёрже стали.

В это время ледяной панцирь Энцелада стал играть под ногами людей ещё сильнее. Видно, приливные силы Сатурна увеличили свой натиск на несчастный спутник. Надо было спешить.

Я схватился за лазерный излучатель. Теперь вся надежда возлагалась только на него! Врубил на полную мощность тепловой луч. Луч стремительно обошёл стопу космонавта. Поднялся густой пар, который тут же, сахарной пудрой, упал вниз.

– Ветров, убирай ногу!

Ветров дёрнулся. Стихия не отпускала. Кручин торопливо продолжил работу с тепловым лучом. Он опасался, что энергия его иссякнет и тогда ситуация резко ухудшится.

А тут, всё сильнее и сильнее, давала о себе знать другая проблема. Недвусмысленно начинал пучиться под ногами людей ледовый панцирь Энцелада. Напряжение в его поверхности непрерывно росло. С минуты на минуту, терзаемый приливными силами материнской планеты, спутник мог обзавестись новой «тигровой полосой». Её появление откровенно грозило бы людям трагическими последствиями.

Ветрову удалось вызволить свою ногу из ледового плена лишь с третьей попытки. Он вырвал свой ботинок вместе с основательным куском, кристально чистого льда. От чрезмерного усилия, он опрокинулся на спину, но тут же вскочил на ноги.

Нас немилосердно возило из стороны в сторону. Рядом с нами, от края трещины откололся ещё один огромный кусок льда и исчез в кромешной черноте бездны.

Я закричал:

– Бежим к посадочному модулю!

И мы, изо всех сил, побежали. Нас качало, как на палубе корабля, угодившего в сильный шторм. Ветрову сильно мешал кусок льда, намертво примороженный к носку ботинка. Он бежал вприпрыжку, согнувшись в три погибели и помогая себе руками. Хорошо, что на Энцеладе была небольшая гравитация, которая не сильно затрудняла Ветрову, несмотря на все неудобства, держать высокую скорость…

Мы облегчённо вздохнули лишь тогда, когда очутились внутри посадочного модуля. Теперь наши персоны находились в полной безопасности. Мы торопливо переглянулись, с трудом веря в то, что нам удалось спастись.

Ветров сгоряча посетовал:

– Кручин, а свежей водицы мы так и не набрали…

Я пришёл в себя немного раньше своего товарища. Улыбнулся.

– Как, это не набрали? Набрали! Своим ботинком, ты зачерпнул не менее ведра!

Мы рассмеялись. Напряжение спало. Откинули забрала шлемов. Смахнули пот, обильно выступивший на лбу. Автопилот включил маршевые двигатели. Модуль стартовал с бугрящейся поверхности Энцелада и устремился к материнскому кораблю…

Капля, на предметном стекле электронного микроскопа, сверкала, как бриллиант. Я усилил резкость. Перед моим изумлённым взглядом открылась удивительная картина. В капле воды, как в океане, импульсивно двигалось несколько крохотных чудовищ! Ранее таких уродливых форм Кручин нигде не видел.

Я удивлённо присвистнул.

– Ну и дела…

Ветров нетерпеливо поинтересовался:

– Ну, что там у тебя?

Я ответил, не отрывая глаз от окуляров:

– Ветров, мы не зря с тобой парились. Радуйся. Жизнь в подлёдном океане Энцелада есть! И это главное. Правда, она, по своей внешности, какая-то неэстетичная. И, по-моему, ещё доклеточная.

Ветров философски заметил:

– Есть? Это уже хорошо. Доклеточная? Ну и что? Подождём, когда, сначала, станет одноклеточной, а потом и многоклеточной. Приятно, чёрт возьми, чувствовать, что мы во Вселенной не одиноки!

Неожиданно я увидел такое, что невольно вскрикнул. Да так громко, что мой соратник вздрогнул.

– Ты чего, Кручин?

Я, на миг, изобразил из себя Архимеда:

– Эврика!

Ветров усмехнулся.

– Что тебя так возбудило, исследователь инопланетных морских глубин? Встретил брата по разуму?

– Почти!

– А именно?

– Я обнаружил инфузорию – туфельку!

– На Энцеладе? Прекрасно!

– Всё, теперь у Золушки будут туфельки, и она сможет пойти на бал, чтобы встретиться там со своим принцем!

Ветров весело подытожил: