Чайный домик. Стихи

Чайный домик

Стихи

Николай Почтовалов

© Николай Почтовалов, 2017

ISBN 978-5-4483-6580-5

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

ПОЖЕЛАЙ СЕБЕ УДАЧИ

Мы забыли

Мы ночами устали жить с тобой одиноко

под пустыми глазами занавешенных окон…

Мы забыли, что небо нам звездой улыбнётся,

мы забыли, что всё же нам с тобою поётся…

Мы забыли, что кто-то ждёт и нас в этой жизни,

мы забыли, что утро новым солнышком брызнет…

Мы забыли, что где-то бьётся сердце другое,

мы забыли, что это наши силы удвоит…

Мы не можем поверить этой ночью до света,

что не спится кому-то, как и нам, только где-то…

Мы забыли проститься, но… прощаться не надо,

просто ночью мы часто одиночеству рады…

В чистом поле

В чистом поле воет ветер,

продувая грудь насквозь…

Надоело всё на свете,

будто вовсе не жилось,

не страдалось, не любилось,

не хотелось, не моглось…

Ах, зачем, – скажи на милость, —

мне под сердцем эта злость?

Но струится вдаль дорога

в дымке утренней зари —

до родимого порога,

где свеча в окне горит.

Там тепло родного дома

сердце сможет отогреть,

там до боли всё знакомо,

там найти не сможет смерть…

В чистом поле воет ветер,

но… не выстынет душа.

Дай нам Бог надежду встретить, —

только б с ней не оплошать!

Вечер на память

Прощальный ужин на столе,

и мы с тобой сидим угрюмо:

есть время – до утра подумать,

чтобы – потом не сожалеть.

Бокалы с приторным вином

дрожат от соприкосновенья,

а тень моя с твоею тенью

как будто снова за одно…

Как громко тикают часы!

И за окошком кто-то бродит…

Хоть нам и кажется, что – вроде

все наши помыслы чисты…

что мы уходим без помех,

прощая все грехи друг другу…,

не зная, что… идём по кругу,

и грех – рождает… новый грех.

Бессонница

Мне бы в этой круговерти обрести покой.

Мне бы в жизни, да и в смерти – не болеть тоской.

Мне б на краешке Земли обустроиться, —

чтоб жена могла чуть-чуть успокоиться.

Мне бы солнышка в семье, – ну, хоть за тучами.

Мне б такие видеть сны – да, чтоб не мучили.

Мне б на краешке Земли обустроиться, —

чтоб жена могла чуть-чуть успокоиться.

Там, на краешке Земли, – не валяются в пыли

честь и верность, как на паперти копеечка.

Там – покой и тишина. Там бы – верила жена,

что наладится и в жизни помаленечку.

Мне бы сыновей своих – да, не в солдатики, —

пусть бы лучше послужили математике.

Мне б на краешке Земли обустроиться,

чтоб жена могла чуть-чуть успокоиться.

Мне бы жить в ладу со всеми, чтоб не каяться.

Мне б дышать весенним ветром и не маяться.

Мне б на краешке Земли обустроиться,

чтоб жена могла чуть-чуть успокоиться.

Но летят деньки-денёчки неразборчиво,

и судьба моя – подружка – не сговорчива…

Мне на краешке Земли – не пристроиться,

и жене моей вовек – не успокоиться.

Ну, хоть бы – горсточку земли,

где не валяются в пыли

честь и верность, как на паперти копеечка.

Я бы в душу к вам не лез, —

был бы видимый прогресс,

и наладилось бы в жизни – помаленечку.

Бомж-песня

Мне, бездомному, не сладко

жить на этом белом свете:

сам себе кажусь загадкой,

будто чёрт меня пометил.

Ветер всё в лицо да в душу,

дождь за шиворот без меры…

ночью, будто кто-то душит, —

видно, – я уже не первый…

Мне бы чистыми руками

по щеке тебя погладить;

мне б со свежими носками

жизнь семейную наладить…

мне бы спать в своей кровати

в тёплой комнате у стенки,

и всегда, – пускай некстати, —

твои чувствовать коленки…

Мне бы многого хотелось

в этой жизни безутешной:

чтоб душе пилось и пелось, —

без усилий и неспешно;

чтобы звёздочка в окошко,

чтобы дети и внучата,

чтоб удачи хоть немножко,

да, бутылочки початой…

Я бы жил на всю катушку,

а сегодня – в жизни тесно…

На глоток осталось в кружке…

Вот и… кончилася… песня….

Пароходик

Пароходик, пароходик

уплывает, уплывает…

только кажется, что – вроде —

где-то музыка играет,

ведь на палубе – оркестрик,

и смычку, и скрипке тесно…

Улыбается маэстро, —

уж ему-то всё известно…

Это – странный пароходик, —

может, – нет его на свете…

солнце всходит и заходит,

и поёт счастливый ветер,

ведь на палубе – оркестрик,

и смычку, и скрипке тесно…

Улыбается маэстро, —

Уж ему-то всё известно…

Проплывает пароходик

по волнам моих желаний…

жизнь приходит и уходит

среди встреч и расставаний, —

а на палубе – оркестрик,

и смычку, и скрипке тесно…

Улыбается маэстро, —

уж ему-то всё известно…

Пароходик, пароходик

уплывает, уплывает…

только кажется, что – вроде —

где-то музыка играет,

ведь на палубе – оркестрик,

и смычку, и скрипке тесно…

Улыбается маэстро, —

Уж ему-то всё известно…

Волюшка-воля

Загрустил казак по воле:

не блестят глаза в ночи, —

видно, выжженное поле

за околицей молчит…

В тишине станицы сонной

тяжелеет голова…

В небе звёздном и бездонном

затеряются слова:

воля-волюшка…

чисто полюшко,

позови к себе, успокой.

В радость и в беду

я к тебе приду,

если не уйду на покой.

Горе с болью вперемешку:

у беды своё лицо.

Под орлом российским решка:

не успело письмецо.

Мать-земля ответит стоном, —

только пуля и права.

В небе звёздном и бездонном

затеряются слова:

воля-волюшка…

чисто полюшко,

позови к себе, успокой.

В радость и в беду

Я к тебе приду,

Если не уйду на покой.

Казаку до слёз обидно:

шашка в ножнах на ковре, —

не нужна России, видно:

рак не свистнул на горе.

Спи, казак, за тихим Доном.

Русь пока ещё жива.

В небе звёздном и бездонном

затеряются слова:

воля-волюшка…

чисто полюшко,

позови к себе, успокой.

В радость и в беду

я к тебе приду,

если не уйду на покой.

Времена года

Когда в окно заглянет лето,

заполнив комнату теплом, —

весна потребует ответа:

откуда лето принесло?

А мы ответим откровенно:

не знаем, но – сомнений нет,

что лето просто неизменно

приходит много, много лет…

Когда осенними дождями

зальёт сентябрь весь белый свет,

а лето песенку затянет:

откуда вдруг осенний след?

А мы ответим откровенно:

не знаем, но – сомнений нет,

что осень просто неизменно

приходит много, много лет…

Когда за окнами завьюжит, —

от осени вопросов жди:

где листья жёлтые и лужи,

и где осенние дожди?..

А мы ответим откровенно:

не знаем, но – сомнений нет,

зима ведь тоже неизменно

приходит много, много лет…

Когда с весеннею капелью

зимы вопросы прилетят:

откуда эти март с апрелем?..

нам ночи длинные простят,

что мы ответим откровенно:

не знаем, но – сомнений нет,

весна ведь тоже неизменно

приходит много, много лет…

Годы

Смолчит испуганная осень

и вмёрзнет в зиму без труда,

свои одежды в поле сбросив,

оставив капельки стыда…

И я войду с осенней грустью

в замёрзший сад моих надежд.

Назад, конечно, не вернусь я,

устав от окриков невежд.

На тройке – весело и споро —

промчусь по снежной колее

и, потеряв на льду опору, —

очнусь в весенней полынье…

Сожгу в костре охапку листьев,

согреюсь, и – за солнцем вслед —

с букетом неуёмных мыслей

пойду встречать с тобой рассвет.

А днём – негаданно, нежданно:

нальётся вишня – вся в соку…

и лето, – как всегда желанно, —

изгонит из души тоску.

Открою окна, – жарко в доме…

а за окном – дожди висят.

И осень в мутном небе тонет —

Уже полсотни лет подряд.

Душа

Такая беспокойная душа,

что даже кажется кому-то странной…

Ей хочется творить, а не лежать

в объятьях старого протёртого дивана!

Ей хочется парить судьбе назло

над этим вечно захламлённым бытом!

Ей хочется дарить своё тепло,

и быть хоть кем-то в жизни не забытой!

Не запираться в душной тишине,

не прятаться под тёплым одеялом,

не восторгаться множеством монет,

не унывать, когда их слишком мало,

Ходить всегда по лезвию ножа,

безумствовать, советы отвергая,

куда-то вечно радостно бежать,

судьбой своей безжалостно играя!

И слышать вслед: безумно хороша!

И растворяться в розовом тумане…

Такая странная, но вольная душа,

Такую, и захочешь, – не обманешь!!!

Знакомая песня (песня чиновника)

Мы всё решаем порою ночной

за молчаливой, высокой стеной.

И не завидуйте нашим богам,

нашим большим волосатым рукам…

И не мечтайте, чтоб так же, как мы,

в лето уметь убежать от зимы…

Злитесь напрасно, друзья, – ерунда:

ваша беда – небольшая беда…

По пустякам поднимаете шум,

головы ваши распухли от дум;

тысячи дел перед вами встают, —

мы их решаем за пару минут!

Мы так мудры и собой хороши!

Мы – отражение вашей души!

Злитесь напрасно, друзья, – ерунда:

ваша беда – небольшая беда…

Если ж мелькнут у кого-то слова,

что загнивает у нас голова, —

мы всё услышим и – даже в ночи́ —

всё обмозгуем и – не промолчим.

Так что не пробуй, не пробуй опять

Где-то прилюдно об этом сказать…

Только не злитесь, друзья, – ерунда:

ваша беда – небольшая беда…

Светит не вам, но – большая звезда!

Мы всё решаем порою ночной

за молчаливой, высокой стеной.

И не завидуйте нашим богам,

нашим большим волосатым рукам…

нашим большим волосатым рукам…

Карельские страдания

Где-то за туманами веселится лето,

а у нас за окнами хмурится июнь…

Если хочешь в лето ты достать билеты, —

перед сном через плечо за удачу сплюнь…

Где-то за туманами не желтеет осень,

а у нас за окнами в сентябре дожди…

Если хочешь осенью не промокнуть вовсе, —

лучше на диванчике дома пережди…

Где-то за туманами и зима не злая,

а у нас за окнами стужа и снега…

Если хочешь, чтобы снег в мае хоть растаял, —

надо, чтобы вдруг заныла левая нога…

Где-то за туманами и весной, как летом,

а у нас за окнами хмуро и темно…

Если же не хочешь знать ты про всё про это, —

никогда и ни за что не смотри в окно…

Где-то за туманами всё благополучно,

а у нас за окнами нет календаря…

Но зато в Карелии – не бывает скучно, —

значит, наши годики не проходят зря…

Кирзачи-кирзачики

По тропинке узенькой

мы идём с тобой.

У мальчишки усики

так и рвутся в бой…

Кирзачи – кирзачики…

Мы с тобой не мальчики, —

мы с тобой солдатики —

со своей судьбой.

От огня не плавимся, —

смертушкой пьяны…

Может, и состаримся —

до конца войны…

Кирзачи – кирзачики…

Мы с тобой не мальчики, —

мы с тобой солдатики —

нет на нас вины.

С кровью перемешана

дружба под огнём.

Мы с тобою грешные, —

но пока живём…

Кирзачи – кирзачики,

Мы с тобой не мальчики, —

мы с тобой солдатики:

нам нельзя живьём.

По весне отслужится, —

погоди чуток…

По закону мужества, —

я – с тобой, браток…

Кирзачи – кирзачики…

Мы с тобой не мальчики, —

мы с тобой солдатики:

знать, не вышел срок…

По тропинке узенькой

нам идти с тобой.

У мальчишки усики

Так и рвутся в бой…

Кирзачи – кирзачики…

Мы с тобой не мальчики, —

мы с тобой солдатики —

связаны судьбой.

Леди

Ах, эта прекрасная леди! —

Роскошные ручки да ножки!

Ах, эта прекрасная леди! —

Отдайте, я съем всю до крошки…

Ах, эта прекрасная леди! —

Ведь даже причёска игрива…

Ах, эта прекрасная леди!

Ну… как жигулёвское пиво…

Ах, эта прекрасная леди! —

Бела и румяна, – всё в меру…

Ах, эта прекрасная леди! —

Какие тут выдержат нервы?

Ах, эта прекрасная леди! —

С лениво-усталой улыбкой.

Ах, эта прекрасная леди! —

Как… к пиву солёная рыбка…

Ах, эта прекрасная леди! —

Маняще, кричаще, зовуще…

Ах, эта прекрасная леди! —

Не дебри, а – райские кущи.

Ах, эта прекрасная леди! —

На фоне любви к мерседесу.

Ах, эта прекрасная леди! —

На… стыке запойного стресса…

Ах, эта прекрасная леди! —

Не спрятаться, как и не скрыться.

Ах, эта прекрасная леди! —

Напиться и… к чёрту забыться…

Любить всегда

Прощальный стон своей судьбы

не замечаю и не слышу.

Я не устал и не забыл,

хоть колокольчик – тише, тише…

Случайный звук, случайный шаг,

случайный миг… вся жизнь случайна.

Случайный друг, случайный враг,

случайны встречи и прощанья…

Я в этой круговерти рвусь

на части от своих изъянов…

Во мне издёрганная Русь

бормочет про усталость пьяно.

А мне и грустно, и смешно:

не заблудись в лесу осеннем…

Любить на свете суждено —

и в первый день, и в день последний…

А на море

Беломорские качели:

то приливы, то отливы…

В нашей северной купели

волны больно говорливы…

Ветер северо-восточный —

и в лицо, и в бок, и в спину…

но всегда ходили кочи

в островную паутину.

За волной волна всё круче,

и взметает песню ветер,

и несут по небу тучи

всё, что помнится на свете…

От Поморья до Онего —

колокольный звон веками,

пробиваясь из-под снега, —

улетал над Соловками…

Мой город

У города своё лицо:

плывут над озером туманы,

леса на городе кольцом

свои зализывают раны;

звонят по ним колокола,

молитвы тонут в поднебесье, —

а город вертится в делах,

как на пластинке – чья-то песня.

Ворчит во сне пенсионер

и матерится работяга…

натянут до предела нерв

под бело-сине-красным флагом!

За горизонтом тишина,

а в городе не спится людям:

болит хронически спина, —

так этот путь по жизни труден.

Скрипят от старости дома,

по улицам гуляют ветры;

крадётся с севера зима,

вползая в город незаметно.

Линяют краски и цвета,

и дни становятся короче.

Мой город от жары устал

и жаждет зимней длинной ночи.

Он стар и молод, враг и друг,

моя судьба, моё проклятье, —

но не пустой для сердца звук:

Мы с ним не кровные, но – братья.

И мне близка его печаль.

Я с ним всегда по жизни вместе,

Моя душа – с его плеча,

с его креста – я только крестик…

Эх, беломорочка

1

1

  Беломорка – сельдь в Белом море

Вислоухий ветер в Белом море свищет,

и удачу ищут спьяну рыбаки…

но твоя удача – как в кармане сдача…

а моя задача – править на буйки…

Эх, беломорочка!

Волна и лодочка…

А где ж селёдочка? —

Не повезло…

Грустить заставила,

во льдах растаяла,

нарушив правила —

себе ж назло…

Даже дяде Коле в день его рожденья, —

что за наважденье, – тоже не везёт…

Но… к утру на печке – радуют сердечко

рыбные колечки… И жена поёт:

Эх, беломорочка!

Волна и лодочка…

А где ж селёдочка? —

Не повезло…

Грустить заставила,

во льдах растаяла,

нарушив правила, —

себе ж назло…

По лыжне – на север, а в ушах вопросом:

ведь оставит с носом беломорский лёд???

Что бы там ни вышло, а судьба – не дышло:

на ветру не слышно, – может, – пронесёт…

Эх, беломорочка!

Волна и лодочка…

А где ж селёдочка? —

Не повезло…

Грустить заставила,

во льдах растаяла,

нарушив правила, —

себе ж назло…

«Ностальжи»

О чём-то плачется порою:

глаза набухнут по-мужски…

Душа, наверное, не строит,

и сердце ноет от тоски.

А ночью голос чей-то звонкий

вдруг позовёт… Хоть и темно, —

сидят на лавочке девчонки,

уже забытые давно.

Весна гитарным перебором

звенит в ушах. Желток луны

висит над стареньким забором,

мальчишки от весны пьяны:

сирень ломают у соседа,

чтоб обменять на поцелуй;

владельцы двух велосипедов

любимым доверяют руль…

Лицо пылает от желаний:

не остывает голова…

Судьба потом, тайком обманет,

свои используя права…

Я просыпаюсь. Чьи-то тени

бесследно тают на стене…

И локон с запахом сирени

щекочет нежно руку мне.

Это было, было…

Было… Забыл я… И только метель за окном…

Было… Забыл я… И ты мне твердишь не о том…

Что же осталось? – Остались короткие дни…

Только в ночи на Земле мы с метелью одни…

Было… Забыл я… У памяти жизнь коротка…

Было… Забыл я… Как будто пустил с молотка…

Что же осталось? – Ветрами напетая быль…

Только и вижу – слоями осевшую пыль…

Было… Забыл я… Наверное, вдаль унесло…

Было… Забыл я… Как будто кому-то назло…

Что же осталось? – Осталась вселенская грусть:

всё оттого, что назад никогда не вернусь…