Read the book: «Время»

Font:

Вологда. ХХI век

Отзвенел серебряной струною
Белый май с сиренью голубой.
Всё, что было прожито тобою,
До конца останется с тобой.

Я сегодня встал ещё до зорьки,
Распахнул окно в зелёный сад.
Миг ещё – и солнышко с пригорка
Подмигнёт мне, словно брату брат!..

Просыхая, запарит дорога,
Жаворонок кликнет с высоты.
Господи, как надо-то немного —
Лишь глоток всей этой красоты…

«Разбуди меня завтра, соловушка…»

Разбуди меня завтра, соловушка,
Будем вместе купаться в росе,
Чтоб была наша светлой головушка,
Чтобы сердце страдало за всех.
Полыхая, цветут маргаритки,
Голубая звенит лебеда.

Никого не спросив, за калитку
Юность тихо ушла навсегда.
И с тех пор беспокойны дороги
На рассвет, на закат, на звезду.
Под приглядом родного порога —
Всё равно, куда надо, дойду.

«Выстираю память в жгучих росах…»

Выстираю память в жгучих росах,
Утоплю обиды в омутах.
Раскидаю, как горох, вопросы,
В куст терновый затолкаю страх.

В ручейке с целебною водою
До мурашек телом освежусь.
И пойду, доволен сам собою,
Может, где ещё и пригожусь…

«„На Илью“, так говорили деды…»

«На Илью», так говорили деды,
Загорчит в цветах и травах сок.
Соберусь и всё-таки уеду
В домик к речке с дверью на восток.

Выкошу под окнами крапиву
И с дресвою вымою полы.
Печку натоплю сухою ивой,
Брошу веток с запахом смолы.

Поварю картошечки в «мундире»,
Выпью стопку крепкого вина.
И не станет жизнь моя унылой,
А в подружках будет тишина.

Не мешая жалобой соседу,
Буду жить, как старый добрый дрозд.
«На Илью», так говорили деды,
Ночь рождает много новых звёзд…

«Разносит ветер робкий шёпот леса…»

Разносит ветер робкий шёпот леса,
Не слышно птиц, и стало холодней.
Вчерашний день мой голову повесил,
Я проводил последних журавлей.

Держу в руках жар-птицу – листья клёна,
И меркнет свет берёзовых свечей.
Повисло солнце, зацепив за склоны
Свой красный невод гаснущих лучей…

Пусть горек дым прощального привета,
Но он мне дорог именно сейчас.
Спешу пройти по жухлым травам лета,
Пока их снег не скрыл от наших глаз.

«В небе звёзд сиреневых окрошка…»

В небе звёзд сиреневых окрошка,
За сараи спрятались ветра.
Не хватает батиной гармошки,
Маминых заветов и тепла.

Тополь сиротливо смотрит в дали,
Без листвы с обвислою корой.
Да и нам не занимать печали,
Да и нас никто не ждёт домой…

Только речке с быстрою водою,
Что течёт свободно и давно,
Я себя до капельки открою,
Как мне одиноко и темно…

В тиши

Матушка-осина, помолись
За меня и всех, кто за спиной.
Звуки скрылись в травах и слились,
Чтоб набраться силушки земной.

Почему-то верится в тиши,
От которой даже стынет кровь, —
Крепнет состояние души,
Чувства превращаются в любовь.

Всё внутри клокочет и кричит,
И захочешь – не сказать словами…
Матушка-осина, не молчи,
Если слышишь, шевельни листами…

Время

Я слышу всё – как шевеля́тся тени,
Как лунный свет погладил тишину.
Тепло печи присело на колени,
И кто-то смотрит в сторону мою.

В углу висят просохшие одежды,
Как человек, вздыхает сытый кот.
Всё гуще ночь, и тают все надежды,
Что кто-то в гости всё-таки зайдёт.

С подковой счастья крашеная дверь,
А дух избы насквозь пропитан детством.
Лишь только время, самый чуткий зверь,
Следит за всем, и никуда не деться…

«Мне бы только данное от Бога…»

Мне бы только данное от Бога —
Вечером заснуть, а утром встать.
Далеко легла моя дорога,
И ушли мои отец и мать.

Прошлое, смахнув слезу, поманит
В глушь лесную или на простор.
Но теплей от этого не станет,
Хоть до неба разожги костёр.

Всё уйдет с тобою, даже грозы,
Что смотреть и слушать ты любил.
Лишь берёзы, белые берёзы
Будут знать, что ты на свете был.

Костёр

Ночь-портниха раскроила небо,
Полыхнула пламенем луна.
Осветило поле с жёлтым хлебом,
Воды речки оголив до дна.

По траве без шороха и шума
Поползли туманы от болот.
Тяжелы, опасны, словно думы,
И страшны, как чёрный приворот…

Было всё и далеко, и близко,
То смолкая, то опять звеня,
Но горел костёр, как божья искра,
Не давая поглотить меня…

«Поле, перепёлками звеня…»

Поле, перепёлками звеня,
В голубой купается пшенице.
Добрый ангел, вразуми меня,
Дай в самом себе не заблудиться.

По ухабам вспаханного дня
Я иду на голос белой рощи.
Ветерок – всем близкая родня —
В лужах тени от кустов полощет.

Щурятся от солнышка ромашки,
Медуницы тянутся попить.
Чтобы жить с душою нараспашку,
Здесь не надо никому хитрить.

От садов исходит дух истомы,
Словно хлебный мякиш – только жуй…
Просто всё, как чистый лист альбома,
Что желаешь – то и нарисуй!

«Я открыл походную котомку…»

Я открыл походную котомку,
Путь-дорога позвала опять.
Хлеб положил, курево, солонку,
Карандаш и чистую тетрадь.

Стало мне в родных пенатах тесно,
Ты прости, мой домик за рекой.
Для стихов в душе довольно места:
Пой, родная, если можешь, пой!

«Ворвалась в моё жилище осень…»

Ворвалась в моё жилище осень
Стаей потревоженных ворон.
Счастье улыбнулось из-за сосен,
Отозвалось эхом, будто сон.

Кто-то звал, но я и не услышал,
Слишком звонко лился листопад.
Ход часов всё тише, тише, тише,
Стрелок нет – туманен циферблат…

Кружит коршун над овсяным полем,
Плещет речка пеной в берега.
Стерегут, как ратники, раздолье,
Клевером пропахшие стога…

«Затянуло заводь камышом…»

Затянуло заводь камышом,
Заросли тропинки лебедой.
Никого, хоть бегай голышом,
Хоть живи в обнимку с тишиной.

У ворот седые лопухи
Да крапива, злючая, как память.
Избы заколочены – глухи —
Лишь живое иван-чая пламя…

На замшелом сяду валуне,
Тучи хмарью небо заслонили.
У себя в родимой стороне
Не всегда мы одиноки были…

«Я просил у жизни: „Не спеши…»

Я просил у жизни: «Не спеши,
Дай мне колокольчик звонкий в руки,
Чтобы состояние души
Никогда не верило в разлуку».

Я просил у жизни: «Не оставь
Одного среди пустого поля.
Без обиды, что не так – поправь,
Всё в твоей, моя родная, воле.

А сегодня прямо я спросил:
«Далеко ли мне до поворота?»
Чтоб успел я из последних сил
Крикнуть в небо, как мне жить охота!