Quotes from the book «По остывшим следам»

детей надо отпускать. Как корабль на воду – пусть сам плывет. Все рифы и мели его. Жалко, понимаю. И страшно за них. Но ты можешь лишь одно: любить и ждать, когда чадо найдет на тебя время. А сам не навязывайся

А детей надо отпускать. Как корабль на воду – пусть сам плывет. Все рифы и мели его. Жалко, понимаю. И страшно за них. Но ты можешь лишь одно: любить и ждать, когда чадо найдет на тебя время. А сам не навязывайся

То-то Анька обрадуется! У нее сегодня в планах жареный гусь. Тучи над головой питерца на какое-то время

Имелись и необъяснимые особенности. Например, тринадцать процентов детей в Казани рождались вне брака. Это было в пять раз больше, чем в среднем по России. Но в той же хваленой Европе эта цифра была намного выше. В Париже незаконнорожденными являлось двадцать шесть процентов младенцев. А в австро-венгерском Ольмюце – до семидесяти

названия. Здесь пролегала южная граница между чистым центром и непрестижным Забулачьем. Восточной границей парадной части служила Рыбнорядская улица, которая за Булаком именовалась уже Евангелистовской. Собственно Булак – это протока, которая соединяла цепь из трех озер с устьем Казанки. Озера назывались Кабанами. Верхний, самый дальний, располагался за пределами города. В длину он был две версты и основательно широкий. Средний Кабан самый большой. Он был уже на городской окраине, там в парке «Аркадия» веселился гуляющий народ. Ближний Кабан (он меньше других) располагался в посадской части города. На северном его берегу главной улицей считалась Георгиевская. Между ней и озером раскинулись Пески, где были собраны публичные дома и там же находились воровские притоны. Вся окружающая местность называлась Суконная слобода. Сюда еще Петр Первый в 1722 году перевел суконную фабрику, отдав ее из казны в частные руки купца Мих

снаряженные бомбы. Одна, не иначе, была запасена для Лыкова. Удивительно, как только не сдетонировали! Вызванные офицеры-артиллеристы

коллежский советник. Нужно осмотреть