Read the book: «Удивительные приключения Ланселота Биггса»

Глава 1 – Ф-О-Б-ВЕНУС (Груз с Венеры) (1939)

Нельсон Слейд Бонд (23 ноября 1908 – 4 ноября 2006) был американским писателем. Его работы включали книги, журнальные статьи и сценарии, использовавшиеся на радио, телевидении и на сцене. В 1998 году Бонд стал лауреатом почетной премии "Небьюла" за прижизненные достижения. Он был пионером ранней научной фантастики. Его опубликованная художественная литература в основном состоит из коротких рассказов, большинство из которых появлялось в криминальных журналах 1930–1940-х годов. Многие из них были опубликованы в журнале Blue Book, хотя Бонд в основном отошел от художественной литературы после 1950-х годов. Он был известен своей серией рассказов "Ланселот Биггс" и рассказами "Мег-жрица", в которых появился один из первых сильных женских персонажей в научной фантастике.

Ланселот Биггс был, пожалуй, худшим из вторых помощников капитана Хэнсона. Он сам в этом убедился, когда испортил груз. Но насколько человек может быть туп, иногда это всего лишь вопрос мнения.

[Примечание переводчика: Этот текст был подготовлен по изданию Fantastic Adventures November 1939.]

Что-то случилось с моим жучком. Я только что починил его и выходил на связь на 20-м диапазоне, когда дверь открылась и вошел капитан Хэнсон. Естественно, я был удивлён. Мы находились всего в четырех часах полета от Венеры H, и я не ожидал никаких гостей, особенно шкипера. Но он опустился в лучшее кресло и сказал: "Спаркс, посмотри на меня! Что ты видишь?" Это заставило меня вздрогнуть. Даже лучшие время от времени совершают глупости, но я никогда не думал, что доживу до того дня, когда капитан Хэнсон сойдет с ума. Он прослужил в корпорации от мальчика до взрослого мужчины уже более тридцати лет и ни разу не провел и дня в сухом доке. Я осторожно подошел к нему сзади и сказал настолько успокаивающим голосом, насколько смог:

"Я вижу очень приятного человека, капитан. Посидите минутку спокойно. Я должен…"

"Перестань быть чертовым дураком, Спаркс!" – устало сказал шкипер. "И опусти этот обезьяний ключ! Я не собираюсь сбрасывать гравитацию. Я просто задаю тебе простой вопрос. Что ты видишь?"

Я ответил: "Вам нужны факты, капитан, или я могу позволить себе поэтическую вольность? Если это факты, то я вижу отличного, слегка седовласого парня лет пятидесяти, который прошел через многое, знает космос, как книгу, и…"

"Неверно!" – сказал Хэнсон. "Спаркс, все радисты тупые. Наверное, поэтому они радисты. То, что ты видишь перед собой, – это сломленный человек. Человек, на которого грустно набросились Судьба и ужасные обстоятельства. Не говоря уже о вредных вице-президентах."

На этот раз я понял. "Биггс?" сказал я.

"Да, Спаркс. Биггс. А теперь скажи мне, как мужчина мужчине, чем я заслужил Биггса?"

Он меня раскусил. Быть шкипером "Сатурна" – это не то, что я назвал бы легкой работой даже при самых благоприятных условиях. "Сатурн" – старейший космический корабль, который до сих пор на активной службе в корпорации. Он был построен еще в начале века. Последние десять или двенадцать лет он работал в грузовом режиме, поскольку Совет по контролю за безопасностью полетов признал его непригодным для пассажирских перевозок.

К тому же, когда мы принимали груз в космопорту Сан-Сити, шкипера вызвали в офис компании. Когда он снова вышел, с ним был этот Биггс. Биггс был высоким, долговязым, и остальные прилагательные, которые только можно придумать для описания человека с торчащим адамовым яблоком. У него была огромная ухмылка, и он был таким же тупым, как могут быть некоторые люди. У него были документы третьего помощника, и он имел право называться "мистер" Биггс – "мистер" было хорошим прикрытием для его настоящего имени Ланселот.

Но Биггс был племянником старого хрыча Прендергаста Биггса, первого вице-президента корпорации. Поэтому шкиперу ничего не оставалось, как пробурчать "Очень хорошо!", когда Биггса назначили на "Сатурн". Ничто не мешало ему надеяться, что Биггс споткнется о чемоданы и сломает шею, но Биггс этого не сделал. Он был достаточно неловким, чтобы споткнуться, но достаточно удачливым, чтобы упасть на подушку, если бы это произошло!

Я осторожно спросил: "Что он сейчас делает, капитан?"

"Что он задумал?" – простонал шкипер. "Во-первых, он сказал, что справится с гравитационным полем, когда мы вырвемся из цепкого захвата Венеры. Так что…"

"О!" – сказал я. – "Он это сделал, да?"

"Хватит теребить голову и жалеть себя", – сказал Хэнсон. "Тебе повезло. Шеф Гэррити выхаживает двух синяков под глазами. У одного из дворников сломана рука. Все на корабле взлетели к потолку, как и ты."

"Что-нибудь еще?" – спросил я.

"Все остальное!" – фыркнул Хэнсон. "Пока мы все барахтались в воздухе, Биггс схватился за ручное управление. По ошибке он вытащил ручной дефлектор. Тодд только что закончил корректировку курса. Мы отклонились от курса на семь градусов; почти триста тысяч миль! Придется увеличить обороты и потратить топливо, чтобы вернуться, иначе мы прилетим на Землю с опозданием на сутки. И ты знаешь, что это значит!"

Конечно, я знал, что это значит. Капитан на ковре перед Советом директоров; остальные сидят вокруг и грызут ногти, гадая, снимут ли они "Сатурн" с рейса на Венеру.

"Ну и что вы собираетесь с ним делать?" – спросил я.

"А что я могу сделать?"

"Всегда есть воздушный шлюз", – предложил я. "Никто вас не упрекнет".

"Сейчас не время для шуток, Спаркс!" – пожаловался шкипер. "Это серьезная проблема. Нам нужно доставить в Нью-Йорк ценный груз – корень мекеля и бобы клаба. Но если этот парень еще больше испортит нам полет…"

Он удрученно покачал головой. Я почесал свою. И тут меня осенила блестящая идея.

"Груз!" – сказал я. "Вот ваш ответ, капитан!"

"Я слушаю", – сказал Хэнсон.

"Назначьте Биггса ответственным за груз. Тогда он будет находиться в трюме на протяжении всего путешествия. Он не будет подниматься в башню управления, чтобы беспокоить вас. А там он не сможет никому навредить".

"Но это работа суперкарго", – нахмурился шкипер. "Биггс это знает."

"Конечно. Но Харкнесс вам подыграет. Скажите ему, чтобы он сообщил, что болен. Дайте ему отпуск на это путешествие. Он заслужил его в любом случае. Тогда логично будет поставить Биггса на специальное дежурство внизу".

Шкипер усмехнулся.

"Спаркс, я беру свои слова о радистах обратно. Думаю, ты что-то придумал!"

"Так вы это сделаете?"

"Немедленно", – ответил Хэнсон, поднимаясь, – "если не раньше!"

Вот и все. В тот вечер на дежурство пришел мой помощник, и я отправился в столовую, чтобы съесть всё, что смогу, из кухни Слопса. Первым, с кем я встретился, был сам мистер Ланселот Биггс.

"Привет, Спаркс", – сказал он.

"Приветствую тебя," – ответил я. "Что ты делаешь в этой столовой? Думал, ты ешь в шкиперский час?"

"До сих пор ел," – усмехнулся он. "Харкнесс заболел сегодня днём, и шкипер назначил меня вместо него дежурным."

"Вот как?" – сказал я, выглядел как можно более удивлённым. "Ну, это неплохая работа. Много ответственности, знаете ли. Груз-то ценный."

Я усмехнулся, увидев, как протрезвело его худое лицо.

"Я понимаю это, Спаркс. Я тоже много думаю об этой работе. Знаете, я немного экспериментатор, и мне кажется…"

Один из мальчиков из столовой принёс мне поесть, и я не стал слушать его болтовню. Это было печальной ошибкой. Если бы я послушал, то смог бы предупредить капитана Хэнсона о том, что надвигается беда.

Думаю, примерно на третий день путешествия я начал чувствовать эти запахи. Да, я знаю, что это был третий день, потому что я только что связался с Джо Марлоу на "Луне-3", сообщив ему об отклонении и крейсерской скорости "Сатурна". Мне это показалось забавным, но я решил, что это пройдёт. Но не прошло. Стало ещё хуже. Наконец, на пятый день я решил что-то предпринять.

Нет ничего лучше, чем встретить неприятности на полпути. Я как раз направлялся из радиорубки в рубку управления, когда столкнулся с капитаном Хэнсоном. Это было лобовое столкновение, но "Уф!" шкипера длилось дольше, чем моё, поэтому я заговорил первым.

"Слушайте сюда!" – крикнул я. "Я уже натерпелся от этой старой шаткой посудины, сколько можно терпеть. Если вы не сможете прекратить вонь, которую Слопс разводит на камбузе…"

Хэнсон бросил на меня взгляд, от которого завял бы салат.

"Я не хочу с тобой никаких проблем, Спаркс!" – ответил он. "Я тоже чувствовал эти запахи. Вот о чём я хотел тебя спросить. Вы не баловались с какими-нибудь своими химическими экспериментами?"

"Нет," – высокомерно сообщил я ему. "И кроме того, хотя химикаты иногда воняют, они никогда не пахнут так, как задница перезрелой капусты. За исключением, пожалуй, некоторых сернистых соединений". Затем я уставился на него. "Я не шучу. Думаю, эти запахи доносятся из камбуза."

Шкипер тихо застонал.

"Неприятности. Только неприятности. Мало того, что я должен перебрасывать эту баржу между Землёй и Марсом. Теперь ещё и о запахах надо беспокоиться. Ну, давайте же! Давайте посмотрим!"

Мы спустились на камбуз. Слопс что-то помешивал в миске. Я взглянул и вздрогнул. Опять тапиока. И не говорите мне, что тапиоку нельзя размешивать. Я это знаю. Скажи Слопсу.

И тут шкипер осклабился.

"Ладно, Слопс," – прорычал он. – "Мы сдаёмся. Где ты его спрятал?"

Слопс выглядел озадаченным.

"Что спрятал? Я ничего не прятал. Это что, игра?"

"Конечно," – подбоченился я. "Она называется 'Нюхай атмосферу'. Вы играете в неё, прижимая большой и указательный пальцы к ноздрям. А потом пытаешься угадать, что умерло."

"Тихо, Спаркс!" – прорычал шкипер. Потом обратился к повару: "Ну что, Слопс?"

Слопс пожал плечами.

"Я ничего не делал," – запротестовал он. "Я ничего не прятал и ничего не нюхал. А сейчас у меня на огне еда. Идите и оставьте меня в покое."

Шкипер посмотрел на меня, а я на него. Мы оба одновременно поняли одну и ту же вещь. Слопс не лгал. Запах здесь был не таким ужасным, как на верфи.

Хэнсон почесал голову. Он подозрительно спросил: "Спаркс, ты уверен, что не смешивал химикаты?"

"Я готов поклясться в этом," – сказал я ему, – "на стопке журналов. Этот запах исходил от… Эй! Что ещё, кроме камбуза, находится под моей комнатой и башней управления?"

"Я повар," – сказал Слопс, всё ещё помешивая тапиоку, – "а не чертёжник. Не спрашивайте меня."

"Заткнись!" – огрызнулся капитан Хэнсон. "Он тебя не спрашивает. Давай посмотрим, Спаркс. Вот кладовая… резервуар… холодильные баки и…" Его глаза внезапно расширились от страха. "Спаркс!" – прохрипел он.

"Да?"

"Овощной трюм!"

Боже, это было оно! Как только он это сказал, я понял. Овощной трюм и Биггс во главе!

Мы поспешили к ближайшему трапу. Как только мы свернули в коридор, запах усилился. Хэнсон рванул по проходу, как неистовый астероид, а я – следом. Мы врезались в дверь, протаранили её и распахнули.

Там был Биггс. Этот чертов дурак стоял там, одетый в скафандр, и невозмутимо опрыскивал из шланга контейнеры с мекель-корнем и клабом!

Он повернулся, когда мы вошли, и его глаза засветились за кварцитом. Его аудиофон приятно звякнул.

"Здравствуйте!" – сказал он. "Что-то случилось?"

"Всё, что угодно!" – прокричал капитан Хэнсон. "Он спрашивает, всё ли в порядке! Этот костюм! И этот шланг…" Лицо шкипера становилось багровым. "И эта жара!"

"Я отключил холодильную установку," – приятно хмыкнул Биггс. "Видите ли, у меня возникла теория, что, поскольку климат Венеры тёплый и влажный, для груза будет лучше, если я попытаюсь смоделировать нормальные условия его роста. Поэтому я…"

"А скафандр?" – прорычал Хэнсон. "Почему именно скафандр?"

Биггс пренебрежительно развёл руками.

"Из-за возможного заражения, знаете ли. Я не хотел подвергать овощи воздействию каких-либо организмов…"

"Инфекция… влага… тепло…" Капитан Хэнсон сдался. Он зарылся лицом в свои руки. "Скажи ему, Спаркс! Скажи ему, что он делает!"

Я сказал: "Послушайте, Биггс, ваша теория никуда не годится. Клаб и мекель должны храниться в прохладной, сухой атмосфере, иначе они сгниют. Собственно говоря, они и уже гниют! Вот почему мы с капитаном спустились сюда, чтобы исследовать запах. Если бы на вас не было скафандра, вы бы и сами его заметили."

"Запах?" – сказал Биггс. "Да, если подумать, я и сам время от времени замечал на корабле любопытный запах. Но я думал, что это крысы!"

Крысы! На космическом корабле! Представьте себе!

Это стало последней каплей для Хэнсона. Он старался, и старался изо всех сил. Но теперь он взорвался.

"Биггс!" – прорычал он. – "Вы испортили этот груз! Теперь вы освобождаетесь от командования! Но прежде чем вы явитесь в свою каюту, я хочу, чтобы всё здесь было убрано. И я имею в виду всё до последнего кусочка, понятно? Выбросить мусор! Очистить!"

Биггс замялся: "Но, капитан, я только пытался…"

"Вы меня слышали!"

Шкипер вскочил на ноги, пылая от гнева, и зашагал к дверному проёму. Я поспешил за ним. Я прошептал ему на ухо: "Успокойтесь, капитан. Это племянник вице-президента. Может быть, вам лучше не спешить!"

"Успокоиться?" – простонал шкипер. "Груз на пятьдесят тысяч долларов испорчен, а вы говорите, чтобы я успокоился? Я увижу, как этот идиотский сын космического разбойника будет жариться в хаосе. Я вышвырну его из космоса, если меня за это внесут в чёрный список!"

Больше я ничего не сказал. Да и что было говорить? Груз стоимостью пятьдесят тысяч баксов гниет в трюме. Совету директоров это очень понравится!

Так продолжалось до следующего утра. На следующее утро я был на мостике, когда к капитану Хэнсону пришёл посетитель. Гэррити, главный инженер. Гэррити никогда не появлялся на мостике. Поэтому, как только я его увидел, я сразу понял, что что-то не так.

Так оно и было. Первые же слова Гэррити дали это понять. Он обвиняюще посмотрел на шкипера глазами, которые всё ещё оставались тускло-фиолетовыми.

"Капитан Хэнсон," – взорвался он. "Не будете ли вы так любезны сказать мне, где я могу найти мои банки с форинзи?"

Хэнсон сказал: "Бочки Форензи? О чём вы говорите, шеф?"

"Вы, несомненно, знаете, что такое бочка с форензи?" – едко сказал Гэррети. "Это свинцовый контейнер для раствора аккумуляторов. Вчера в кладовой их было тридцать штук. Сегодня осталось всего полдюжины!"

Хэнсон сказал: "А теперь, шеф, будьте добры сами поискать эти банки. Я ничего о них не знаю. Если вы не можете следить за своим оборудованием, не жалуйтесь мне на это!"

"Я жалуюсь вам, сэр," – сказал шеф, – "по той простой причине, что один из ваших людей взял их из шкафчика. Ваш третий помощник, мистер Биггс!"

"Биггс!" – сказал Хэнсон. "Биггс!" Его лицо покраснело. Он подошёл к пульту внутренней связи и нажал на кнопку, соединяющую с каютой Биггса. "Мистер Биггс?" – крикнул он, – "Шеф Гэррити здесь, в башне, спрашивает о двадцати четырёх свинцовых контейнерах, которые странным образом исчезли из его шкафчика с оборудованием. Вы что-нибудь знаете о…"

Мембрана ответила с лязгом. Хэнсон вздрогнул. Его глаза выпучились. Он закричал: "Что?"

Снова какое-то металлическое жужжание. На этот раз Хэнсон не пытался ответить. Он попятился от телефона.

"Г-Гэррити," – замялся он, – "вам понадобится 'форензи' до того, как мы прибудем в порт?"

"Ну, это не совсем жизненно важно…" – признал Гэррити.

"Но почему?"

Хэнсон сделал слабый жест.

"Потому что они там!"

"Что?" – сказал я. "Снаружи корабля? Как так? Почему?"

Глаза Хэнсона были затравленными.

"Биггс," – сказал он пустым голосом, – "думал, что это мусорные баки! Он использовал их, чтобы избавиться от гнилого груза!"

В любом случае, не было никакой опасности, что "Форензи" заблудится. Но знаете ли вы, что мне даже пришлось указать на это мистеру Биггсу? Да. В тот вечер я получил для него личное послание и отнёс его в каюту. Будучи прикованным к каюте, он был одинок. Он выглядел таким жалким, что мне стало жаль его, и я задержался, чтобы поговорить с ним.

"Полагаю, вы считаете меня ужасным болваном, Спаркс," – сказал он с горечью. "И я знаю, что капитан Хэнсон тоже так думает. Но это мой первый полёт, знаете ли. И никто никогда не говорил мне, что использовать для мусорных ведер…"

"Послушай, Биггс," – сказал я ему, – "в космосе нет необходимости в мусорных ведрах. Нельзя просто выбрасывать вещи в шлюз и надеяться, что от них удастся избавиться."

"Но капитан Хэнсон сказал выбрасывать испорченные овощи."

"Выбрасывать. Не выбрасывая! Их нужно было выбросить в мусоросжигатель. Видите ли, всё, что выбрасывается из 'Сатурна' в свободный космос, просто следует за кораблем." Я усмехнулся. "Не хотел бы я быть одним из служащих космопорта на Земле, когда 'Сатурн' прилетит в окружении двадцати четырёх свинцовых спутников, набитых мусором."

Он понял меня быстро, как вспышка.

"Но… но их не будет с нами, когда мы приземлимся, Спаркс. Как только мы войдём в атмосферу Земли, трение уничтожит 'Форензи' и его содержимое."

Я тихонько присвистнул.

"Боже мой, вы правы. Я совсем забыл об этом, а Хэнсон был так уязвлён, что тоже забыл. Это значит, что мы должны вернуть эти контейнеры на корабль до того, как попадём в тропо, или мы потеряем оборудование на пару сотен баксов."

Биггс кротко сказал: "Я с удовольствием пойду и заберу их, Спаркс. Ты сможешь договориться со шкипером?"

"Я постараюсь," – сказал я ему.

И на следующий день я рассказал об этом Хэнсону. Капитан задумчиво поджал нижнюю губу и согласился.

"Пусть он это сделает. Это лучше, чем дать ему возможность бесплатно добраться до Земли. И, может быть, он каким-то образом попадет к взрывам ракет?"

Я передал приказ Биггсу, а затем вернулся в радиорубку. Джо Марлоу вызывал меня с Луны-3. И то, что он хотел сказать, вытеснило из моей головы все остальные мысли. Его сообщение пришло прямо из штаб-квартиры корпорации.

"Сообщите, пожалуйста, точное количество и вероятную стоимость груза," – говорилось в нём. Ответ должен быть получен немедленно."

Я пробурчал "O.К." и передал сообщение шкиперу. Затем, пробудив любопытство, я связался с Джо по нашему частному каналу связи и спросил его, как это произошло и почему. Он осторожно ответил.

"Фондовый рынок в Нью-Йорке падает, Берт," – сказал он мне. "Корпоративные облигации теряют силу. Очень нужен этот груз."

Боже, это были плохие новости! Это было личное сообщение, но я решил, что Старик должен его знать. Поэтому, когда он вошёл, я передал его ему. Он уставился на меня.

"Адские колокола, Спаркс! В таком случае я не могу отправить это!"

"Это" и было тем посланием, которое он хотел передать: в нём коротко говорилось: "Груз уничтожен. Ценность нулевая."

"Если ты это сделаешь," – сказал я ему, – "мы все будем изучать объявления о продаже, как только прибудем в порт. Фондовые рынки в полном ажуре. Это не может быть плохая паника, иначе груз в пятьдесят тысяч баксов не был бы так важен. Но если корпорация окажется под подозрением, и они узнают, что груз 'Сатурна' ничего не стоит…"

"И что мы тогда будем делать?"

"Тянуть время," – предложил я. "Может быть, к тому времени, когда мы прибудем на место, ситуация прояснится."

Поэтому мы составили сообщение, которое не должно было слишком быстро разрушить яблочную корзину. В нём говорилось: "Стоимость груза оценивается в космопорту Сан-Сити в 50 000 долларов". И это было достаточно правдиво…

Биггс, с его безошибочным умением выбирать неподходящий момент, на этот раз ввалился в мою радиорубку. Он снял свой кварцитовый головной убор, но на нём всё ещё был бушлат, и его сдувшиеся складки висели вокруг него, как плохо задрапированная туша венерианского мамонта.

Он сказал: "Эй, Спаркс, у тебя есть книга по энергии и радиации?"

"Угощайтесь," – сказал я, указывая на свой книжный шкаф. "А что это за внезапное волнение?"

"Я тут подумал," – начал он, – "что, может быть…"

Капитан Хэнсон зарычал, как разъярённый лев.

"Мистер Биггс! Я думал, вы возвращаете себе эти банки с форензи?"

"Да, сэр. Так и было. То есть, я так и делаю. Но…"

"Не обращайте внимания на 'но'! Возвращайтесь к работе!"

"Да, сэр!" Биггс покорно отдал честь; бросил на меня благодарный взгляд. "Спасибо, Спаркс. У меня есть идея, и если я прав…"

"Убирайся, Биггс!" – прорычал шкипер.

"Да, сэр." Биггс поспешно отступил. Он листал страницы, когда исчезал. Хэнсон сердито поджал нижнюю губу.

"Корпорация" разоряется. 'Сатурн' пойдёт с молотка. Мы все останемся без работы. А этот безумный юнец хочет играть в школу!"

"Кажется, он был чем-то очень взволнован," – сказал я.

"Ему будет ещё хуже," – пообещал шкипер, – "если он не вернёт эти банки на борт."

Все это, если говорить по-библейски, происходило на седьмой день. А 'Сатурн' – десятидневный грузовой корабль. Так что у нас было ещё три дня головной боли, пока мы не прибудем в нью-йоркский космопорт.

Это действительно были три дня головной боли. Мы со шкипером большую часть времени проводили в радиоэфире, следя за развитием биржевого спада в Нью-Йорке. Мы надеялись, что ситуация разрядится, и наш прилёт с нулевым грузом не будет иметь никакого значения, но не тут-то было. Каким-то образом до нас дошли слухи, что груз 'Сатурна' не будет иметь достаточной ценности для поддержания корпорации в плюсе. И волки с Уолл-стрит приближались, готовясь огрызнуться, если слух окажется правдой.

Тем временем наш глупый друг Биггс потратил чертовски много времени, чтобы вернуть эти "Форензи". На самом деле это не такая уж сложная работа, знаете ли. Всё, что ему нужно было сделать, – это выскользнуть через шлюз, набросить грейфер на каждую банку и принести её сюда.

Но, похоже, он был так же неловок в этом деле, как и во всех других, которые он когда-либо пробовал. В свободное от работы время я однажды спустился понаблюдать за ним. Я обнаружил, что он набросил грейферы на банки, но ещё не занес ни одной в шлюз.

Биггс был в страшном беспорядке, пытаясь разбросать захваты по бочки.

Я сказал ему: "Тебе лучше поднапрячься, Биггс. Завтра мы выходим на тропо. Если эти штуки попадут в атмосферу, ты сможешь их забрать в шлюз."

"Я знаю," – сказал он абстрактно, – "но я не совсем готов к этому… Паркс, согласно той книге, которую ты мне одолжил, космические лучи опускаются до 1/100 000 единиц ангстрема."

"Верно," – сказал я ему.

"Это значит, что они более чем в десять раз интенсивнее гамма-лучей."

"Опять, верно. Почему? В чём выгода?"

"Именно это я и пытаюсь выяснить," – странно сказал он. Он закончил завязывать петлю вокруг одной из банок, освободился и направился к шлюзу.

"Хочешь, чтобы я помог тебе затащить их внутрь?" – спросил я.

"Нет, спасибо, Спаркс. Думаю, мы оставим их до завтра," – сказал он.

"Но капитан Хэнсон…" – начал я.

"Завтра."

«В конце концов, я всего лишь радист», – пожал я плечами. «Это ваши похороны», – сказал я. На следующий день он занес их в шлюз. Я видел, как они лежали в коридоре рядом со шлюзом, накрытые полоской брезента. И он доставил их как раз вовремя, потому что примерно через час мы попали в слой Хевисайда.

Мы установили наши «Ампи» и прошли через него без проблем. Дальше был просто легкий путь к Земле. Мы сбросили паруса – убирающиеся металлические плавники, из-за которых космические лаггеры получили свое название, – и включили тормоза. Через пару часов мы уже стояли в своем ангаре у нью-йоркского космопорта.

Я закрыл ключ и запер радиорубку. Больше я ничего не мог сделать. Поэтому я поднялся в рубку управления и обнаружил, что капитан Хэнсон грызет ноготь указательного пальца до второго сустава.

«Ну что, капитан?» – сказал я. «Есть какие-нибудь поздние новости, Спаркс?» – с тревогой спросил он. Я покачал головой. «Только плохие новости. Совет немедленно присылает своих оценщиков». Он устало сказал: «Что ж, мы сделали все, что могли. Если бы не этот сумасшедший Биггс, груз был бы у нас. Но как бы там ни было…»

«Интересно, нужны ли “Международным стратопланам” радисты?» – мрачно сказал я. Теперь мы были на земле. Когда мы шли по коридору, загудели двигатели, и я услышал шипение открывающегося шлюза. Мы достигли порта как раз в тот момент, когда туда вошла комиссия. Там были и док Челленджер, и полковник Брофи, и сам старый Прендергаст Биггс. Тогда я понял, что дела обстоят не лучшим образом, иначе все эти большие шишки не вылезли бы наружу.

Челленджер вышел вперед, сияя. «Счастливой посадки, капитан!» – радостно воскликнул он. «Не мне вам говорить, как мы рады, что вы благополучно прилетели. Мы переживали плохие времена в Нью-Йорке, сэр, плохие времена! Но теперь все в порядке». Хэнсон ответил: «Да, сэр. Но я должен вам кое-что сказать, сэр…» «Позже, капитан, позже! Сначала мы должны решить вопрос с грузом. Приблизительно 50 000 долларов мекеля и клаба – так ли это? У нас здесь наши оценщики. Если ваша оценка верна, корпорация переживет этот слабый шторм».

Хэнсон нервно кашлянул. Он замялся. «Так вот, видите ли… насчет того груза…» Вы никогда не видели, чтобы три лица так внезапно потеряли свои улыбки. На минуту воцарилось каменное молчание. Затем полковник Брофи сказал глубоким голосом: «Капитан Хэнсон, в вашей оценке стоимости груза нет ничего неправильного, не так ли?» «Нет, сэр. Я имею в виду, что оценка была правильной, но…»

Именно здесь молодой Ланселот Биггс прервал его. «Простите, господа, – сказал он, – но я не совсем понимаю. Разве важно, чтобы мы выгрузили груз клаба и мекеля?» Капитан Хэнсон бросился на него с вихрем. «Биггс!» – сурово отчеканил он. Затем он повернулся к старому Прендергасту Биггсу. «Сэр, – сказал он, – я откладывал это как можно дольше. Но теперь я должен сказать вам. Этот ваш драгоценный племянник…» Старик жирно улыбнулся. «Да, да, капитан Хэнсон. Прекрасный парень, не правда ли? Что ты хотел сказать, Ланселот?»

Я схватил Хэнсона за руку. Мне показалось, что он сейчас выпустит свою трубку и ударит кого-нибудь прямо здесь и сейчас. Но прежде, чем у него появился шанс, Ланселот Биггс заговорил снова. С капитаном. «Капитан Хэнсон, – серьезно сказал он, – жаль, что вы не сказали мне об этом раньше. Я не знал, что наш груз настолько важен…»

Затем он повернулся к комитету. «Надеюсь, вы не удивитесь, узнав, господа, что наш груз – не овощи. В последнюю минуту капитан Хэнсон решил изменить…» Лицо Хэнсона побелело. Он закричал: «Что! Вы пытаетесь переложить вину на…» Голос Биггса заглушил его протест. «И поэтому, джентльмены, мы разместили груз прямо здесь для вашего осмотра. Смотрите!» Быстрым движением он сорвал брезент с бочек «Форензи». Я посмотрел – и ахнул! Это были те же самые бочки, все верно. Только другие! Они больше не были из тусклого, белесого металла. Они сверкали медным цветом! Биггс ласково похлопал по одной из них. «Попросите ваших оценщиков определить их стоимость, джентльмены. Думаю, их стоимость составит примерно четверть миллиона долларов. Это же чистое золото!»

Хорошо, что я держался за руку капитана Хэнсона. Потому что как раз в тот момент, когда комитет воскликнул: «Превосходно! Отличная торговля, капитан Хэнсон!» – нервы шкипера сдали. Он рухнул, как пробитый болгарин. Я помню, как кричал: «Воды! Воды, кто-нибудь!» Потом я тоже потерял сознание!

После этого мы остались втроем в башне. И Хэнсон спрашивал: «Но как, Биггс? Я вообще не понимаю? Как, черт возьми, это произошло?» Биггс покраснел и выглядел неловко. «Да это же очевидно, если разобраться, капитан. Я не могу понять, как получилось, что за двадцать лет космических путешествий никто не обнаружил этого раньше. Но, возможно, дело в том, что корабли и балджеры сделаны из пермаллоя, а не из свинца. А может быть, катализатором послужил фермент, выделяемый гнилыми овощами. Лабораторным работникам предстоит это изучить». «Вы все еще не говорите нам, что произошло». «Разве вы не знаете? Это была трансмутация, вызванная в свинцовых банках „Форензи“ действием космических лучей».

Капитан Хэнсон сказал потрясенным тоном: «Под воздействием космических лучей?» «Да. Искусственная трансмутация была вызвана еще в начале XX века путем бомбардировки гамма-лучами. А космические лучи более чем в десять раз короче гамма-лучей». «Я начал подозревать, что с бочками „Форензи“ происходит что-то странное, когда впервые отправился их собирать. Их цвет немного изменился, а внешний вид стал более зернистым. Поэтому я и зашел сюда, чтобы взять у Спарка книгу о радиации. То, что я увидел, убедило меня в том, что свинец подвергался трансмутации, находился на стадии мезолида и примерно являлся изотопом таллия. Я решил подождать и посмотреть, продолжится ли трансмутация…»

Хэнсон провел рукой по лбу. «А если бы было больше времени? Предположим, трансмутация пошла бы еще дальше? Что тогда?» «А вот это уже интересный вопрос. Следующий элемент по лестнице – платина. Вполне возможно, что…» «Минуточку», – прервал его шкипер. «Вы сказали „платина“?» «Да. А что?» «Ничего. То есть ничего особенного».

Шкипер поднялся и направился к телефону внутренней связи. «Росс?» – крикнул он. «Слушай, я хочу, чтобы ты снова подготовил этот ящик к отплытию. Утром мы первым делом отправляемся на Венеру. Эй, Росс! Отправь на склад около пяти – нет, пусть будет шесть – дюжин банок „Форензи“. Да, банки „Форензи“, я сказал. И Росс, возьми самые большие из тех, что у них есть! Корпорация еще не в курсе, но мы собираемся заняться трансмутированием. И мистер Биггс поднимается на борт в качестве первого помощника!»

[1] Атомный вес свинца составляет 207 с плюсом, а его атомный номер – 82. Этот атомный номер соответствует его чистому положительному ядерному заряду. Золото, напротив, имеет атомный вес 197 и атомный номер 79. Потеря двух альфа-частиц и одной бета-частицы в молекуле свинца приводит к тому, что эта молекула превращается в изотопную молекулу золота с атомным номером 79 и атомным весом 199. Для всех практических коммерческих целей это то же самое, что и настоящее золото.

[2] Платина имеет массу 195 плюс и чистый положительный ядерный заряд 78.