– Схватить его, связать руки за спиной и завязать глаза, – сказал ровным голосом капитан. Его приказание было исполнено в точности и незамедлительно.
– Рею за борт, – продолжал капитан.
Только сейчас до опьяненного, одурманенного ромом мозга Хуана, дошёл
смысл приказаний капитана. Он упал на колени перед командой и стал молить о пощаде. Но Бартоломью был неумолим. Правила одинаковы для всех.
За борт выдвинули длинную доску и на неё поставили провинившегося испанца. Изрыгая поток самой отборной ругани, он начал движение:
– Шелудивые псы, греметь вам в вечности якорями. Мачту всем в зад, триста акул вам…
Пробуя каждый шаг и стараясь удержать равновесие, Хуан двигался с ловкостью обезьяны. Но чем ближе он подходил к концу доски, тем больше она раскачивалась, и тем труднее было держать равновесие. Сердце в груди Хуана бешено колотилось и до боли рвало мышцы. К горлу подкатывал противный комок тошноты и страха. Хмель начисто выветрился из головы испанца. Ещё шаг, ещё, ещё… доска раскачивалась сильнее и сильнее. Ещё один шаг… и молодой флибустьер полетел вниз головой. Через несколько секунд море приняло его в свои вечные объятья. На палубе стояла мертвая тишина. Голос капитана прозвучал, как удар плетью:
– Так будет с каждым, кто позволит себе нарушить "Кодекс".
Бартоломью резко повернулся на каблуках и ушёл в свою каюту.
А что же случилось с пассажирами захваченного судна?
У Бартоломью было правило – пленных не брать. И он следовал ему неукоснительно и последовательно. Не давал поблажек ни себе, ни команде. Но не в этот раз…
Среди пассажиров сожженного корабля была молоденькая, тоненькая, как стебелек, девушка, с нежным личиком и белоснежной кожей. Овал лица был чётким и правильным, к подбородку приобретал форму сердечка, что делало ее черты ещё более утонченными. Белокурые, вьющиеся волосы обрамляли милое личико, и казалось, что перед тобой ангел небесный, который опустился на корабль, чтобы сохранить его от неудач и потерь. Весь ее вид просто заворожил жестокого корсара, а его набожная душа увидела в ней того самого Ангела-хранителя, которого он видел во снах. Бартоломью, впервые, в жизни почувствовал волнение и трепет при виде этого юного существа. И, не взирая, на то, что никогда не позволял женщине ступить на судно, в этот раз правило было нарушено.
Девушку звали Анна. Также как и его мать, которую он очень любил и всегда вспоминал, когда ему было хорошо, и в нем начинал просыпаться человек, а не жестокий и кровожадный пират. Но случалось это крайне редко.
Мать привила ему любовь к музыке, научила утонченным манерам, этикету, правильной и грамотной речи. Именно, её стараниями из него получился образованный и воспитанный, человек. Хотя нельзя сказать, что их семья жила в достатке.