Миу – страна кошачьих грёз

Предисловие

Все началось с реальной истории: эти трое – Настя, Платон и Майя – действительно существовали (Платон и Настя ушли в мир иной летом 2018 года, Майя – двумя годами позже). Была и их мама: черная кошка Китти. Она жила уже отдельно от нас, когда я узнала, что ее убили. Тогда и появились первые мысли облечь все это в историю, поднимающую вопрос о человеческой жестокости по отношению к братьям нашим меньшим.

В СМИ публикуется много материала о жестоком обращении с животными, от которого сжимается сердце… Читая его, не перестаю думать, как мы – самые сознательные существа на планете – можем совершать и допускать такое. Истории о такой жестокости невозможно воспринимать равнодушно. В одной из них, врезавшейся в память, рассказывалось о неоднократных лабораторных опытах, проводимых над псом, его даже назвали по имени. Поначалу, после первой операции, он еще вилял хвостом, принимая своих палачей за друзей, но после третьего или четвертого раза (ему отрезали одну из конечностей), он стал так слаб, что уже не мог реагировать, однако все равно не воспринимал людей как врагов… Все эти рассказы настолько усилили желание сделать что-то в защиту животных, что выволокли из закоулков моего ума мысль о создании истории о трех детях убитой Китти и уже не давали успокоиться, пока не напишу. И вот результат – эта сказка. Я писала ее для детей среднего и старшего школьного возраста (т е подростков) – категории читателей, в умах которых еще возможно что-то изменить до того, как они совершат серьезные ошибки. Однако взрослым мое повествование тоже может оказаться полезным и дать пищу для размышлений.

Главное, чего мне хотелось бы добиться своим сочинением – донести суть до сознания читателей – подростков и взрослых: тех, кто может изменить мир к лучшему уже сегодня: животные – это живые существа с чувствами, эмоциями и потребностями. У них есть семьи и стремление (пусть люди даже называют это просто инстинктом) заботиться о них. На Земле все взаимосвязано, и забота человека, как самого разумного существа на планете, о братьях меньших и природе в целом приносит невероятное вознаграждение и удовлетворение. Признавая себя самым сознательным существом, человек, таким образом, признает и свою ответственность за планету, природу – за свой дом, единственный, другого у нас нет. Возложив на себя такую ответственность, он начинает сотрудничать с этими «малыми народами», развивать и воспитывать их. Тогда, возможно, он сможет заслужить их доверие и, что труднее, целиком соответствовать званию самого разумного существа на Земле, не злоупотребляя им. Главное отличие такого отношения от насилия – оно не вредит, но развивает человеческую душу. А если к тому же читатель, в конце концов, поверит, что у него есть Душа – его внутренняя верховная, высшая сущность, которая делает человека воистину божественным существом – то какие невероятные открытия ждут человека о самом себе и его возможностях! Начать можно с малого. Но сегодня. Сейчас…

Спасибо, что стали читателем этой сказки.

Автор

«Истинно, они ваши братья меньшие

из великого Царства Божия;

да, это ваши братья и сестры,

имеющие в себе тот же дух жизни в Вечности.

И тот, кто заботится о самой малой из них,

даёт им есть и пить,

делает это во имя Моё;

и тот, кто намеренно оставляет страдать тех из них,

кто нуждается в заботе, заставляет страдать и Меня;

потому что всё, что вы делаете в этой жизни,

будет происходить с вами в будущей».

Из притчи об Иисусе

Глава 1. Сон Насти.

«Мау… Настя… малышка моя, приди…» Тонкий туман, в котором видны неясные очертания чёрного, медленно двигающегося силуэта… Белёсую пелену вдруг прорывает блеск двух жёлто-зелёных огоньков. Они растут, надвигаются. Это светящиеся глаза чёрной кошки… «Китти, мама Китти, – узнаёт Настя. – Моя мама…» Настя нервно подёргивает усами во сне. «Настя… Доченька…Приди».

Весь день Насте, чёрной кошке с белой звездой-отметиной на груди, снился один и тот же сон, каждый раз, когда она засыпала после еды, которой хозяйка щедро наполняла миски: для неё и для Платона с Майей – брата и сестры Насти. Ни Платон, ни Майя не походили на Настю, никто из того помёта, который родился несколько лет назад у чёрной кошки Китти. Платон был крупным, полосатым котом, с достаточно короткой шерстью и белыми лапами-перчатками. Майя, маленькая и тоже полосатая, скорее даже – пёстрая, отличалась пушистостью. Милки и Фиби, которых удалось отдать в добрые руки, были чёрно-белыми. И только Настя родилась копией своей мамы – чёрная, с маленькой белой звездой на груди. Так же, как и Платон, она была короткошёрстной, но её шерсть, к тому же, была чарующе шелковистой. Как и следовало ожидать, чёрная Настя выделялась решительным, волевым характером. Почему «следовало»? Не знаю… Как-то получается, что чёрные кошки гораздо чаще, чем особи другого окраса, имеют эту черту. Кто знает, может, это исторически заложено в генах. Ведь именно им, чёрным, таким притягательно-красивым кошкам и котам, история уготовила суровые, нелёгкие испытания. Суеверия живучи и по сей день. И если сегодня у людей хватает ума не сжигать и не убивать их (как выясняется, не у всех), то примета: «чёрная кошка перешла дорогу – жди несчастья» – всё же нет-нет да заставит человека пнуть, шикнуть, прогнать вероятную причину возможных впоследствии неприятностей. Так, на всякий случай. Те же, кто не успел прогнать бестию, задерживаются подождать другого прохожего, чтобы тот прошёл обозначенный кошкой злополучный участок раньше него. Мол, пусть всё это приключится с ним, не со мной. Мило так, по-доброму. Кстати, кто-нибудь отслеживал, случилось ли что-то плохое с тем, кто прошёл раньше? Ведь он и ведать не ведает, что тут произошло. Или это неведение и спасает от несчастий? Если так, то воистину горе от ума, и знание преумножает скорбь. Не знаешь – не случится. Самое забавное – что и те, кому чёрная кошка перебежала дорогу, часто забывают о самом «инциденте», и тогда плохое не происходит или, во всяком случае, не связывается с бедным животным.

Все – Настя, Платон и Майя – родились длинноногими, длиннохвостыми, большеухими и большеглазыми. Их маму, Китти, вскоре отвезли к матери хозяйки, которая стала звать её попросту Катя. Кате жилось там довольно вольготно, она даже сама выходила гулять (в отличие от её троих детей). Катя быстро завоевала доверие и уважение всех кошек в округе. Однажды её хозяйка наблюдала сцену: Катю окружили несколько кошек и котят. Чёрная Катя спокойно и гордо сидела, выпрямившись – лапы вместе, прикрытые хвостом. Другая же кошка, серая, с пестринкой, приблизилась к ней и, будто признавая Катино главенство, опустилась, покорно легла перед ней, сложив лапы. Словно в знак почтения. Никто из них не дрался, не шипел. Будто все знали, кто главный… Но однажды Катю убили.

Настя, конечно, не знала об этом. Но вот уже несколько дней подряд ей снился один и тот же сон, где ей являлась мама и звала её. Сначала он снился раз в день, обычно к ночи. Сон беспокоил Настю, она дёргалась и помяукивала во сне. Потом он стал сниться чаще, по нескольку раз в день, и призыв был всё настойчивее. «Миу, страна Миу, приди, явись. Ты мне нужна. Я жду тебя…» – призывала мама Китти. Вообще говоря, она не открывала пасть – кошкам, если вы не знаете, часто это не требуется. Они могут передавать мысли беззвучно, телепатически. Объяснений, почему надо явиться и как добраться, во сне тоже не было. Но и это для кошачьих вряд ли могло быть помехой. Кошки – не люди, им не нужен точный адрес, карта или GPS. У них есть внутренний навигатор, который при их намерении включается автоматически. Они могут не знать всего пути, но внутренний навигатор безошибочно подсказывает, куда стоит направить лапы сейчас. Правду сказать, не у всех кошек и котов сила навигатора одинакова. Также, если в данный момент кошку затмевают сиюминутные желания, как-то: найти, что поесть, или поймать движущуюся цель, поиграть с солнечным зайчиком, то сила навигатора может ослабнуть, отойти на второй план. Такое бывает и с человеческой интуицией: что-то внутри нас подсказывает нам правильное решение, но мы включаем ум и логику, которые напрочь забивают этот слабый голос истины. И потом мы, конечно, будем бранить себя за то, что в ясную погоду не взяли с собой зонтик, а во второй половине дня дождь застиг нас врасплох, и мы притащились домой промокшими до нитки. Или – когда мы проходим мимо булочной, нас посещает мысль: зайти бы купить хлеба, но опять, как чёртик из табакерки, или – выражаясь более современно – как онлайн-консультант при открытии сайта, выскакивает ум, который включает логику и убеждает нас, что хлеба ещё предостаточно. И мы посыпаем голову пеплом, когда, придя домой, мы вдруг узнаём, что приходили гости, и дядя Вася или тётя Варя доели последний кусочек булки.

Итак, у кошек сила внутреннего навигатора, как мы уже поняли, бывает разной, сигналы различаются по чёткости, ясности в зависимости от кошки. Например, она может улавливать неясный зов, бежать на него, однако не чувствовать сопровождающих обстоятельств: например, опасности. Но есть и такие из них, которые, почувствовав сигнал и отреагировав, настраиваются на него и получают целый спектр информации: впереди опасность, примерное расстояние, на котором её стоит ожидать – близко или далеко, исходит ли она от одного или нескольких источников, одушевлённый ли этот источник или нет. Или, наоборот: впереди ожидает что-то очень хорошее: еда, источник излучает доброту и гостеприимство, знакомец или незнакомец и прочее. Такая сила внутреннего навигатора есть не у всех кошек. Кому-то из них она дается изначально, при рождении, у других она развивается в течение жизни. Надо ли говорить, что у родившихся с таким сильным навигатором развитие его может дать настоящие сверхспособности (хм, а наличие его – разве уже не сверхспособность?..)

Помимо дара кошачьей интуиции – будем называть вещи своими именами, ведь внутренний навигатор и есть интуиция, у кошек и котов есть и другие отличительные способности. В этом они тоже схожи с людьми. Кот Платон, который, как я уже упоминала, был крупнее своих сестер, отличался физической силой. Он был сильнее, а когти – крупнее и острее. В драке он мог просто навалиться всей своей массой на соперника и, порой, этого было достаточно. С другой стороны, Платоша был трусоват или, возможно, он назвал бы это осторожностью и самозащитой. Он предпочитал подождать, когда всё само собой рассосётся, прежде чем ввязываться в бой. Случалось и так, что при лёгком испуге он мог впиться в кажущуюся ему угрозу когтями или оцарапать – всё только потому, что перепугался сам. Как гласит один афоризм: носорог видит плохо, но при его весе это уже не его проблемы.

Что касается Майи, младшей пушистой сестры Насти и Платона, физически она была слабее и чувствовала свою слабость. Она тоже была боязлива, но чрезвычайно прыгуча. В несколько мгновений Майя могла взобраться на такие верхотуры, что другим и не снилось. Платону уж точно, хотя Настя могла бы.

Сложно сказать, чего бы не могла Настя. Бесстрашная и целеустремлённая чёрная кошка со звездой на груди. Конечно же, у неё был дар интуиции. И он был силён, но так как Настя жила дома, она и не подозревала насколько. Пока обстоятельства не заставили её обнаружить его.

«Приди, Настя… Страна Миу…» – чёрная мама медленно растворилась в тумане, когда в сон проникли звуки – шуршание пакетика с кошачьей едой, которым хозяйка собиралась накормить котей. Платон и Майя уже нетерпеливо ожидали у своих мисок и подбадривали кормилицу мяуканьем: «Давай, давай, не останавливайся!» В мгновение ока Настя стряхнула сон и очутилась у миски с кормом: «Давай!»

Но только она собралась сосредоточиться на еде, перед ней опять предстала Китти. Чёрный силуэт клубился в голубом сиянии, окружающем его. Настя отпрянула. Шерсть её невольно поднялась дыбом, спина выгнулась. Но спокойный, хотя и скорбный взгляд Китти гипнотически усмирил её, и Настя села на задние лапы, поставив передние перед собой – в ту же позу, что и мать. Глаза сфокусировались на одном – светящихся глазах Китти. «Приди», – посылала сигнал Китти. – «Миу, страна Миу. Я здесь. Мне нужна твоя помощь».

– Миу, – вслух повторила Настя. Чёрный силуэт исчез. Сияние погасло. Несколько мгновений в воздухе висел странный символ, похожий на знак дао у людей, только над каждым из малых внутренних полукружий на границе чёрного и белого размещался маленький треугольник – так, что он напоминал кошачье ушко, а кружок противоположного цвета внутри каждого полукружья – глаз кошки соответственно. Потом растворился и символ.

Глава 2. Решение принято.

После того, как все поели и умылись языком и лапами, Настя подозвала Платона и Майю, чтобы поведать им о своем тревожном сне и явлении Китти. «Видел ли кто из вас что-то подобное во сне?» – обратилась она к брату и сестре. «Нет», – замотали те головами. Настя на мгновение закрыла глаза и опустила голову. «Нам ничего не остаётся, как отправиться в путь», – объявила она, снова подняв голову и устремив взгляд на своих сородичей.

«В путь?? – выдохнула Майя, и сердце её бешено заколотилось, а без того огромные глаза стали ещё больше. – Мы же никогда не выходили из дому! Куда мы пойдём? А вдруг это далеко? И очень далеко… И кто будет нас кормить? Мы умрём с голоду!»

«Дорогу осилит идущий, – повернулась к ней Настя. – А поесть найдём. Или мы не кошки? И наш нос нам не служит?»

«Мир, мы сможем увидеть мир! – обрадовался Платон. Будучи котом, он был толстокожее, чем кошки, и пугался только тогда, когда опасность была уже прямо перед носом. Предчувствия – удел женской породы. – Мне всегда было интересно, что же там, за этой огромной дверью!» Полосатый хвост Платона задёргался и немного распушился, что означало, что кот взбудоражен.

– Но этот неведомый нам мир полон опасностей! – замяукала вслух Майя, страдальчески настроив глазки. Всё общение до этого, как вы поняли, велось на уровне передачи мысли. – Мы можем погибнуть! И никогда не вернуться в наш теплый, уютный и беззаботный дом!

Пристальный, почти гипнотический, взгляд Насти осадил Майю: «Мы не погибнем. Мы сделаем то, что нужно, и вернёмся в наш дом, милый дом». Передавая это, Настя сама удивилась своей уверенности и решительности. Будто кто-то подсказал ей и присоединил свой голос к её словам, усилив их воздействие. Но она постаралась скрыть своё удивление от Майи и ещё шире раскрыла свои немигающие глаза, устремлённые на паникующую сестру.

– Мы не погибнем… – произнесла она ещё раз вслух специально для Майи. На этот раз мягко и спокойно, словно убаюкивая.

Однако предстояло решить, как быть с входной (в случае наших домашних котов – скорее, выходной) дверью. Подготовка к путешествию у кошек отличается от человеческой. Им не надо собирать чемодан или даже сумку или готовить запас еды в дорогу, договариваться с соседкой о поливе комнатных растений или кормлении рыбок. Кошки обладают истинной непривязанностью к быту и материальным объектам. Всё, что им нужно, чтобы отправиться в путь, это… решение отправиться в путь. Правда, одна привязанность всё-таки существовала, но, скорее, нематериального свойства. Привязанность к любимой хозяйке, которая ушла и должна была вернуться только на следующий день.

«Как быть?.. Хозяйка огорчится, когда увидит, что нас нет!» – хором подумали Платон и Майя. Настя на секунду задумалась.

«Мы постараемся вернуться поскорее», – больше убеждая себя, чем их, заметила она.

«Может, разбить её любимую чашку? – предложил Платон. – Тогда она рассердится на нас и не будет переживать так сильно. Ну, хотя бы первое время…» Майя укоризненно посмотрела на брата. Она не хотела бы доставлять хозяйке двойное огорчение.

«Время в человеческом мире течёт медленнее. Мы постараемся возвратиться до того, как хозяйка решит искать нас», – заверила Настя.

«Давайте хотя бы оставим ей какой-нибудь знак, намекающий на наши к ней нежные чувства и намерение вернуться, – попросила Майя. – Придумала! Помните, на комоде в гостиной стоит наша фотография в рамке. Предлагаю достать из вазы одну розу и положить ее рядом с фоткой».

«И нашу игральную мышку! – добавил Платон. – Пойду, выцарапаю её из-под дивана». И он стал протискиваться между стеной и мебелью. Послышался шум, неясный стук, возня и бренчание. Видимо, кот отсортировывал рандомную коллекцию предметов, скопившихся под диваном, в поисках мышки. Его усилия, наконец, увенчались успехом: кот появился из-за дивана с изрядно потрёпанной и пыльной, когда-то красной мышкой в зубах. Майя – успевшая за это время скакнуть на комод за розой, изящно выудить её из вазы и положить цветок у фотографии – и Настя посмотрели на брата с одинаково озадаченным выражением: «Эээ… мда…»

– Поприличнее не нашлось? – недовольно мяукнула Майя. – Что хозяйка подумает?

– А чего? – промычал Платон, выплёвывая мышку и победоносно ставя на неё лапу. – Эта – моя любимая! – Он потряс головой, стряхивая с носа прилипший комок пыли, затем убрал её наиболее стойкие остатки лапой и катнул мышку-замухрышку Майе. – Закинешь наверх? А то я ненароком свалю что-нибудь.

Майя, вздохнув, несколько брезгливо остановила подъехавшую к ней мышку, ловко ухватила её зубами и через мгновение снова очутилась на комоде, где аккуратно разместила игрушечный трофей Платона рядом с розой.

«А как же мы выберемся наружу? – спросила она после того, как совершила обратный прыжок на пол. – Мы не сможем открыть дверь».

«Да. Пробовали, и не раз», – шмыгнул носом кот.

«Мы не пойдём через дверь, – спокойно возразила Настя. – Мы выпрыгнем через окно».

Все одновременно подумали о раскидистом клёне, который рос у дома. Его ветки часто отбрасывали тень в комнату, не давая солнечным лучам как следует проникнуть внутрь. Это порой огорчало хозяйку, которой хотелось, чтобы в комнате было больше света, но клён был так красив и живописен, что она не допускала мысли о том, чтобы потребовать у местного домоуправления срубить его. Одну из своих крепких, толстых веток клён протянул совсем близко к окну, так что теоретически кошкам не составило бы труда перепрыгнуть с форточки на дерево. На их удачу, форточка оказалась открытой. Было решено двинуться в путь на заре, с первыми лучами солнца. Так было романтичнее – коты услышали об этом в одном из фильмов, которые смотрела хозяйка. К тому же люди в это время всё ещё спят и видят свои самые лучшие зыбкие утренние сны. И, свернувшись калачиком на любимой широкой и пёстрой подстилке из флиса, коты сладко засопели.

Глава 3. Коты покидают дом.

На ещё задумчиво-грезящем небе, укутанном в подушки из облаков, наметились первые розовые полоски. Настя открыла глаза: жёлто-зелёные щёлочки на чёрном фоне превратились в светящиеся овалы. Чёрные зрачки сузились до ниточек, когда она повернула голову в сторону окна, через которое прорывался утренний свет. Она сладко потянулась и села:

– Вставайте, лежебоки. Нам пора! – муркнула она в сторону спящих брата с сестрой, потом повернулась и пощекотала их носы хвостом. – Порра-у!

Платон и Майя открыли глаза и поднялись.

– Сейчас! – мяукнул Платон. – Я только заправлюсь. – И он побежал к плошке с водой. Майя отправилась вслед за ним.

Всласть налакавшись, коты вернулись к окну. Настя уже сидела на форточке, изящно помахивая из стороны в сторону чёрным хвостом. «Готовы?» – обернулась она к ним.

«Ну да!» – бодро запрыгнула на подоконник Майя.

– Погодите! – заволновался вслух Платон. – Я не уверен, смогу ли я допрыгнуть.

– Ты – кот, ты сможешь! – твердо заявила Настя. – Прыгай вслед за Майей.

Настя спрыгнула на подоконник, чтобы дать Майе первой совершить прыжок и помочь Платону. «Прыгай на самую толстую ветку», – мимоходом бросила она сестре и отодвинулась на край подоконника.

Р-раз! – и Майя взлетела на форточку. Немного потоптавшись – с лапы на лапу – она совершила один красивый, лёгкий прыжок и приземлилась на качнувшуюся под ней и зашелестевшую листьями ветку.

– Прыгай! – скомандовала Платону Настя. Кот, разбежавшись, шумно запрыгнул на подоконник.

«Видишь? Это несложно, – одобрила Настя. – Теперь прыжок наверх и к Майе на ветку!»

С форточкой оказалось сложнее. Она находилась выше, чем расстояние от пола до подоконника, и разбежаться было нельзя. Первая попытка прошла неудачно: кот едва ухватился лапами за край, они скользнули по дереву, затем, с неприятным скрежетом, по стеклу, и кот грузно шлёпнулся на пол.

– А ты говорила «несложно», – простонал полосатый. В волнении он принялся ходить кругами. – Может, лучше через дверь? Дождусь хозяйку и прошмыгну.

«Это вряд ли, – отрезала Настя, взглянув на озаряющий окно свет неумолимо просыпающегося солнца. – Прыгай снова!»

Когда Платон снова очутился на подоконнике, Настя быстро шепнула ему в ухо: «Осторожно, веник!» И кот мигом взмахнул на форточку. Какой веник? Откуда мог взяться веник? Конечно, никакого веника не было. Просто сметливая Настя знала, что Платон всегда побаивался этого таинственного хозяйкиного помощника по уборке квартиры, который, в силу своего почетного назначения, считал себя вправе обходиться с котом порой весьма фамильярно. Особенно когда Платон стремился также – по-своему – помочь хозяйке навести порядок в квартире. Получив однажды пару ощутимых похлёстываний по пушистой заднице, отнюдь не приятных, Платон предпочёл впредь сторониться веника. Когда же тот заставал кота врасплох и всё же опускался на филейную часть полосатого, кот в один момент взмывал ввысь и, опустившись, смывался подальше от помощника по хозяйственной части. В этот раз Платон не стал разбираться, есть веник или нет: сработала реакция, на что и рассчитывала чёрная бестия. Настя пулей последовала на форточку за Платоном и, не давая ему опомниться, подтолкнула к прыжку на ветку. Ветка была крепкой, поэтому она выдержала обоих, хотя зверушкам пришлось цепко вонзить в дерево свои когти, чтобы не упасть, раскачиваясь на ней.

Майя благоразумно догадалась заранее перебраться на соседнюю ветку и ждать их там.