На самом большом камне прижимались друг к другу Мишаня с Женькой. Гелиос, поддавшись их невольному обаянию, забыл, что ребята все равно оставались детьми. И в угрожающей жизни ситуации вместо того, чтобы вскочить и побежать, растерялись и замерли.
Он успел подхватить их уже на лету, за воротники курток, как нашкодивших котят. Взвыл от боли – град осколочных камней простучал прямо по распахнутым крыльям. Стиснув зубы, Гелиос снизился и опустил ребят на трассу.
– Назад пешком придется, я вас двоих не подниму, – просипел он, тяжело дыша. Зараза, как же болят крылья! Вдобавок, в виске неприятно кольнуло. – Был бы здоровым – поднял, но увы. Сейчас только отдохну немного…
Притихшая Женька вдруг снова заверещала, показывая пальцем соколу за спину. Гелиос прямо в момент разворота выхватил нож из чехла на поясе и попытался отскочить в сторону, но не успел. В голове предательски зашумело, а затем его сбила с ног здоровенная туша с обожженной мордой.
Ищейка, затаившийся внизу и каким-то образом не попавший под Илонину раздачу, все же добрался до одной из намеченных жертв.
Хрустнула лучевая кость крыла под огромной лапой, и левую половину спины пронзила невыносимая боль. Гелиос взвыл и наотмашь ударил навалившуюся рептилию ножом. В лицо плеснула кровь, заливая глаза и рот. Сокол судорожно задергался, пытаясь выбраться наружу, а затем увидел, как приближается сверху раззявленная пасть, полная зубов. От смрадного дыхания затошнило.
– Иди лесом, уродец, с тобой я точно целоваться не собираюсь, – сплюнул он, а затем до хруста вывернул правую руку и полоснул тварь по шее.
Фонтан черной крови хлынул Гелиосу на грудь, ищейка захрипел и рванулся в сторону, но было уже поздно. Сокол из последних сил пнул ящера в живот, тот скатился на дорогу, дрыгнул лапами и замер.
Гелиос стонал, лежа на боку. На левом крыле словно повисла стая бешеных крыс. От тошнотворного кровавого запаха пульсировал желудок, хорошо, что пустой.
Плакала Женька, размазывая по пухлым щекам пыль и грязь.
– Дяденька, втяни крылья, ты же можешь, – тихо шептал Мишка, стоящий рядом на коленях. – Тебя наверх надо, мы тебя потащим, мы сильные! Там тетя Ровена, она тебя вылечит. А с крыльями ты очень тяжелый…
Слова его доносились, как сквозь вату, но Гелиос услышал и, стиснув зубы, сменил боевую ипостась на человеческую. Спина продолжала болеть, но уже ноюще, тягуче, а не так, будто по ней полосовали зазубренным серпом. Крыло потихоньку заживет, если не превращаться. Да, летать теперь нельзя минимум месяц, но это оказалось меньшим из всех зол. Избавившись от приступа острой боли, Гелиос почувствовал то, чего страшился больше всего.
Левую ногу будто сковало льдом, пальцы уже не двигались. Холод лениво полз вверх, окутывая колено.
«Не были счастливы, нечего и начинать», – любил повторять отец, поссорившись в очередной раз с матушкой. Гелиос, будучи мальцом, очень сердился на эту фразу и искренне считал, что все взрослые – страшные зануды, и сами себе портят жизнь. Потом он вырос и поумнел, но пафосное высказывание все равно продолжал ненавидеть. Потому что знал – если очень захотеть, можно решить любую проблему.
Но сейчас не помогло бы даже самое искреннее желание в мире.
Гелиос бессильно закрыл глаза, погружаясь в ледяной мрак. Ни одна тьма не сравнилась бы с отчаянием, что захлестнуло его изнутри.
**
Небо от края до края переливалось сине-голубым, солнце ласково припекало макушку. Илона смотрела вниз на холмистое лесное море, на раскинувшийся вдали город, и от восторга кружилась голова.
«Мой город. Моя планета. Дом, где я живу. Ни одну злобную скотину мы сюда больше не пустим».
– Ксана, давай еще полукруг почета над крепостью!
– Понравилось летать? – фыркнула драконица, взмахивая крыльями. – Мне тоже. Мы же полетаем завтра? И послезавтра? Я одна пока боюсь без тебя превращаться…
– Обязательно полетаем. Особенно просто так, без повода вроде очередной войнушки.
Рик уже вернулся к крепости – заряд в кристалле-аккумуляторе подходил к концу, а двоих Ксана бы не увезла. Зато Июлия оставалась рядом – ослепительно прекрасная, с серебряными глазами, и впрямь фея из волшебной сказки. Дракон, выполнив свое предназначение, резко уменьшился до размеров спичечного коробка, вспорхнул ей на ладонь, склонил голову в поклоне и исчез.
– Июлька, все порываюсь спросить – откуда силища-то богатырская? Ты еще три дня назад и взлететь не могла…
– От верблюда, – буркнула фея, моментально заливаясь румянцем.
– Тааак, – Ксана повернула к подругам рогатую голову и насмешливо прищурилась. – А верблюд, небось, рыжего окраса?
– Ксана, ты конкретизируй, – не выдержав, рассмеялась Илона. – У нас в бою участвовали три верблюда разной степени рыжести: дракон, полудворф и сокол. Кого именно ты имеешь в виду?
– При чем тут остальные? – возмутилась Июлия. – Я вообще за раненым ухаживала все это время, он еще сбежать порывался и повелителя спасти. А куда ему? Он на ногах еле стоял!
– А ты, значит, окончательно его уложила, чтобы заодно и под ногами не путался? – в унисон захихикали девчонки. Ксана даже выпустила из носа струйку дыма.
– Да вы рехнулись, что ли? – зашипела Июлия, а потом не выдержала и тоже прыснула со смеху. – Я его просто поцеловала. Только не спрашивайте об этом, ладно? Я вообще ничего не помню, кроме потока энергии, в котором я едва не захлебнулась.
– Ничего, рыжий наверняка такое не забудет, его потом и допросим с пристрастием, раз ты нам рассказывать ничего не хочешь, – шутливо пригрозила Илона, но тут под курткой гневно клекотнуло, и она развеселилась пуще прежнего. – Простите, ваше величество, больше не будем при вас обсуждать всякие бабские бредни.
– И вообще, если не нравится – пусть не подслушивает, – добавила с ехидцей Ксана, разворачиваясь над крепостью.
Беркут словно ждал этих слов, он выскользнул из теплого кокона и упал вниз, расправляя крылья. С трудом выровнявшись, орел полетел к ближайшему ельнику.
Фрррр! Фрррр! Фррр! Воздух наполнился хлопаньем крыльев. Рыжеперые соколы, дождавшиеся исчезновения полога, рванули за владыкой. Следом летел юноша в боевой ипостаси, и угольно-черные крылья масляно блестели в солнечных лучах.
– Живой, – с облегчением выдохнула Илона. – Я надеюсь, ребятам нашим тоже повезло.
И в эту минуту Июлия замерла, с тревогой глядя вниз.
– Девчонки, я вас потом догоню.
Илона обернулась ей вслед, но ничего не увидела, кроме крепости и кучки пленных белобрысых. Ксана уже летела к соколиному лагерю, шепнув, что еще немного, и обе рухнут на землю от усталости.
Они снижались под крики и рукоплескания тех, кто еще мог стоять на ногах. В полуметре над вытоптанными в бою зарослями люпинов тело Ксаны дрогнуло и начало уменьшаться в размерах. Илона еле успела соскочить со спины подруги. Через несколько секунд с земли уже поднималась встрепанная черноволосая девушка в выпачканной копотью ветровке.
Илона помогла ей встать, а дальше бурлящая толпа обступила обеих, подхватила десятками рук и куда-то понесла. Очнулись они закутанными в одеяла на деревянной лавке у шатра с ранеными. Целительницы помогли девчонкам умыться водой, набранной в чей-то крылатый шлем, и сунули в руки по кружке травяного чая. Тогда Илона и поняла, насколько сильно замерзла и устала.
Но долго отдыхать им было не суждено – через несколько минут явился Айрел. Грудь его под черной и рваной безрукавкой, в которую превратилась шелковая рубашка, пересекали крест-накрест бинты, а на щеке красовался огромный кровоподтек. Но в остальном дракон в человеческом обличии был вполне здоров. Сердечно обняв обеих, он помрачнел и сообщил, что оба зеленых мертвы, повелитель Мангус Громовержец сломал не только крыло, но и руку в двух местах, а Эльза сильно ушиблась при падении с высоты и теперь лежит в лазарете, но жизни ее ничего не угрожает.
– Соколам повезло меньше, – расстроенно качал он головой. – Из прибывшего войска уцелела едва ли пятая часть.
У Илоны похолодело внутри.
– А наши ребята как? А Рагнар? А сам Гаруда?
– Ребят я не видел, – признался Айрел. – Повелитель за тем холмом, с остатками разведотряда и боевиками, плюс Индра. Ничего ему не сделается, сейчас парни его кровью своей отпоят, и будет, как новенький. Ох, и дело вы провернули все вместе!
И Айрел хрипло рассмеялся, держась рукой за грудь.
– Рагнар тоже на ногах держится, хоть и ранен. Впрочем, покажите мне кого-нибудь, кто здесь не ранен? Главное – чтобы до свадьбы зажило. Хотя бы до свадьбы ваших детей.
– Я надеюсь, обойдется быстрее, – рассмеялся подошедший Рик. Он успел побывать в крепости, снять ранец и шлем и переодеть заляпанную серой пылью ветровку на более чистую. Присев на лавку рядом с женой, Рик продолжил. – Артур с Кирой и дворфами охраняют белобрысых, Марыся и кот усиленно делают вид, что помогают. Правда, детвора твоя чуть не упала с крыши, но Гелиос успел их подхватить. Вот только при падении что-то произошло, ранило его вроде бы, не знаю, насколько тяжело. За минуту до вашего снижения Мишка с Женькой промчались по речке прямо вброд, топая, как стая носорогов, и сразу рванули к целительницам. Ровена и еще двое уже убежали на помощь.
– Так вот куда спешила Июлька, – шепнула Ксана, стискивая непослушными от усталости пальцами кружку. – Надеюсь, все обойдется. Гелиос сильный, у него железное здоровье, не может не обойтись!
Голос ее предательски дрогнул.
Айрел же помрачнел еще больше.
– Понимаю ваши чувства и переживания, но сейчас некогда об этом думать. Я вообще за Илоной пришел. Надо спуститься в долину, где была бойня, там под землей несколько тысяч ищеек застряли.
– Посидят, никуда не денутся. – сердито отмахнулась Илона. – Вот уж кого ни капли не жалко.
– Так я не о них. У нас гости. Не скажу, что неожиданные, но я бы предпочел легион упырей.
И, глянув на побледневшие лица девушек, поспешил добавить.
– Один из светоносных папаш явился, деток из беды выручать. Попытались сами их вытащить, но не вышло, планета крепко держит свою добычу.
– Пусть катится восвояси в свои райские кущи, или где там он живет, – невольно скрипнула зубами Илона. – Не хочу я его ни видеть, ни слышать.
– Увы, – пожал плечами дракон. – Он требует для переговоров именно тебя.
– Требует?! – Илона вскочила на ноги. – Ладно, пошли. Очень уж хочется взглянуть этому ангельскому господину в глаза и спросить, если ли у него хоть капля совести.
**
Илониных воспитанников, тащивших по сопке вверх неподвижное тело в знакомой синей футболке, Июлия заметила еще с высоты. Сердце тут же ухнуло в пятки. Ну что за бестолочь?! Сказала же сидеть на месте и никуда не уходить!
Женька заметила ее издалека и замахала руками, призывая поторопиться.
– Рыжий дядька нас спас! – закричали они с Мишей наперебой. – Сначала самолет упал, потом мы упали, а он нас поймал! А потом его крокодил тот поймал, но дяденька сильный и победил его! Только гад ему на крыло наступил, и дяденьке теперь плохо!
Охнув, Июлия кинулась к лежащему в траве Гелиосу. В лице его не было ни кровинки, ухоженные рыжие волосы сбились в колтуны, в которых запутались сухие листья. Фея торопливо прикоснулась к запястью, проверяя биение пульса. Ладонь оказалась холодной, как лед.
– Надо тетю Ровену позвать, она поможет, – бубнил над ухом Мишка.
– Так, мальки, кыш отсюда, – вдруг подал голос сокол, не открывая глаз. – Дайте с красивой девчонкой наедине поболтать.
Говорил он тихо и медленно, будто подбирая каждое слово.
Женька невольно хихикнула сквозь слезы и уже собралась уходить, но Мишка стоял на своем.
– Я позову тетю Ровену, ладно?
– Да хоть лешего с водяным и оркестром из лягух. Кому сказал, ноги в руки и вперед!
Переглянувшись, ребята торопливо убежали вверх по тропе. Июлия перевела дух.
– Гелиос, ты точно уверен, что сейчас время для…
– Помолчи, феечка, – перебил ее сокол. – И послушай меня. Детвору я специально отослал, нечего им на такое смотреть. По-хорошему, и тебе бы не следовало. Но я, эгоистичная скотина, не хочу в эту минуту оставаться один.
Он с усилием кашлянул и открыл, наконец, глаза. Июлия невольно отшатнулась.
– Погано выгляжу, да? – хмыкнул рыжий. Зрачки расплылись во всю радужку, а белки глаз стали водянисто-голубыми. – Можешь не смотреть, просто послушай.
Он взял Июлию за руку и притянул ближе к себе.
– Оружие мое отдай Даррену. Он давно на мечи с ножами заглядывается, но скопить такую сумму ему пока не под силу, семья его намного беднее моей, и жалованье за службу идет на обучение младших братьев. Эликсиры с артефактами ему же. Камушки в зеленом мешочке забери себе на память. Я их сам тебе подарить хотел, да боялся, что не то подумаешь и за шиворот мне их в гневе засунешь, – Гелиос тихо рассмеялся. – Теперь уже бояться нечего. И Беську мою не бросай, хорошо? Она же кроха совсем…
– Гелиос, что ты несешь?! – опешила Июлия. – Тебе же только крыло сломали! Или…
И замерла, не договорив. А рыжий кивнул, подтверждая ее догадку.
– Задел он меня, сволочь. А «тянучек» у нас больше нет. И с собой в другие миры лекари их не берут, потому что каждый кристалл на вес золота. Я уже не чувствую ног. Через пару минут яд доберется до сердца, и оно остановится.
– Но… но ведь целители рядом! У них наверняка есть та жидкость, которой ты заливал мне плечо! – пролепетала Июлия, сжимая его руку.
Он не может умереть. Он, такой большой и сильный, такой веселый и острый на язык! И леший бы с ними, с паскудными шуточками, теперь и у нее есть повод посмеяться в ответ. Нет, такого просто не может быть!
– Эликсир не спасет, – качнул головой сокол. – У меня на него… как ты там говорила… непереносимость. Я брал флакон для остальных. Помочь мне мог бы только кристалл.
– Который ты мне отдал две недели назад, – всхлипнула девушка. Ну что за дурак? Зачем он это сделал?
– Потому что хотел, чтобы ты жила долго и счастливо, – Гелиос словно прочитал ее мысли. – Таково мое эгоистичное желание.
– Прекрати! – взвилась Июлия, не обращая внимания на стоящие в глазах слезы. – Не называй себя так! Ты не эгоист, ты самый добрый, самый храбрый и сильный воин, и ты обязательно поправишься!
Рыжий с трудом улыбнулся в ответ.
– А ты маленькая взбалмошная феечка, которая оставила храброго и сильного воина дома, сама при этом уйдя воевать. Но я на тебя не сержусь. Потому что знаю…
Он снова закашлялся, но все же с нескрываемым торжеством закончил.
– Знаю, что я тебе… небезразличен. И, видят боги, хотел бы, чтобы вся эта история закончилась по-другому. Чтобы я не подыхал, лежа задницей в грязи, перепачканный в вонючей крови рептилии. И не смотрел на твои горькие слезы, жалея об одном – что ничем не могу тебя утешить. Но белобрысые, наверное, в чем-то правы, Вселенная все равно распорядится нашими жизнями так, как ей угодно.
Гелиос дышал все тяжелее, в груди что-то хрипело и клокотало.
– Поцелуй меня еще раз, – попросил он, то и дело вздрагивая и хватая ртом воздух. – Будет не так обидно… по ту сторону…
Июлия прерывисто выдохнула и смахнула влагу со щек. А затем наклонилась к бледному, как полотно, лицу и также тихо прошипела в ответ.
– Обойдешься. Не смей со мной прощаться, слышишь? Ты сам вчера в лазарете говорил, что всех нас переживешь. Вот и нечего, понял меня?
И добавила, удивляясь собственной смелости.
– Вот с цветами придешь, тогда и поговорим.
– С цветаааами? – протянул Гелиос, силясь улыбнуться. – Ишь, чего захотела! А потом ты в бой, а я снова дома сиди? Еще и вправду к дереву привяжешь, как теля неразумное, меня потом в обоих мирах на смех поднимут!
– Не привяжу, – мотнула головой Июлия, невольно улыбнувшись.
– Тогда договорились, – шепнул рыжий, а затем тихонько, словно с облегчением, выдохнул и замер. Глаза его, невероятные, глубокие, цвета чая с липовым медом, неподвижно глядели в небо.
– Гелиос, не смей, – заплакала Июлия, тряся его за плечо. – Не смей, ты же обещал жить долго и счастливо, хитрый лис!
Фея положила ладонь соколу на грудь, но услышала в ответ лишь звенящую тишину. Жизнеогонь не гулял по венам вперемешку с кровью, сердце не билось, легкие не дышали.
Глубокое отчаяние накрыло с головой, горло словно сжала невидимая железная рука. Лихорадочно дыша, Июлия вдруг снова вспомнила о потрепанном томике сказок, что подсунула ей кикимора. Самой последней по счету в книге шла история про смертную девицу и князя из Неблагого двора. Девчонку ранила случайная стрела, выпущенная Дикой Охотой, и князь до утра сидел с ней в пещере, держа за руку и делясь силой, не давая ледяному холоду добраться до сердца. А утром его возлюбленная открыла глаза и встала, живая и здоровая. Князь же истратил всю свою магию и стал простым смертным, но отмеренных им обоим дней хватило на долгую и счастливую жизнь до глубокой старости.
Но то Дикая Охота, свора легендарных чудищ! А здесь всего лишь динозавр-переросток.
Июлия помнила, что между клинической и биологической смертью может пройти пять минут, а то и больше. Затухший мозг вряд ли кому-то под силу заставить работать заново, а вот с сердцем можно попробовать. Главное – продержаться до прихода целителей. У них знаний много и методов лечения – тоже, вот пусть и думают, как быть.
А ее задача – не терять время.
Июлия коснулась ладонями неподвижной груди лежащего перед ней парня и закрыла глаза.
«Не уйдешь ты просто так, сволочь рыжая. Я тебя не отпущу», – свирепо думала она, погружаясь в холодную темноту без запахов и звуков.
**
Первой их заметила Ровена и возмущенно вскрикнула, привлекая внимание остальных.
– Нет, вы только посмотрите, эта наглая девка оттягивает силу даже у едва живого! Что за поганое племя?! А ну, оставь его в покое!
И ринулась по склону вниз, к неподвижному соколу и склонившейся над ним фее, чьи льняные волосы струились по воздуху безо всякого ветра.
Июлия подняла голову, и глаза ее сверкнули серебром. А Ровена, не добежав до них нескольких шагов, вдруг со стоном рухнула в траву.
– Тронешь нас хоть пальцем, и я тебя прокляну.
Осторожно приблизились еще двое – совсем молоденькая целительница с длинной русой косой и худощавая женщина с темными короткими волосами, в которых сверкали стальные ниточки седины.
– Хельга, она меня ударила, – залепетала Ровена, отползая в сторону. – Она меня ударила!
– Ровена, у тебя куриная слепота раньше срока развилась? – процедила худощавая, заправляя прядь волос за ухо. – Так ты глаза протри и глянь получше. Уна, неужели ты тоже ничего не замечаешь?
– Гелиос… светится, – ахнула молоденькая целительница, прикрыв рот рукой. – Как те знатные госпожи, что присыпают волосы и декольте перед балом бриллиантовой пудрой!
– То-то и оно, – хмыкнула Хельга. – Фея ничего не тянет, а наоборот, вливает в него собственную силу. Но Гелиос отравлен ядом ищейки, я на расстоянии чувствую этот мерзкий запах. Увы, мы опоздали. В нем совсем не осталось жизнеогня.
Она взглянула на Июлию и расстроенно покачала головой.
– Несчастная девочка, нежное сердечко. Сочувствую твоему горю. Но надо прекратить, слышишь? Все, ему уже не помочь, он не дышит. Ты сама сейчас выгоришь дотла. Перестань.
Целительница подошла к фее и ласково погладила ее по плечу, но та лишь дернулась в сторону.
– Нет.
– Послушай, лапушка, я понимаю, как это больно, когда твой возлюбленный…
– Он. Мой. Друг, – с яростью выдохнула Июлия. – И я не дам ему умереть.
Кусты за ее спиной шевельнулись, и на тропу выпрыгнула Бестия, вымазанная в глине по самую макушку.
– Этот крохотный зверек шел за нами большую часть пути, – ахнула Уна. – Но зачем?
Бестия одарила ее в ответ взглядом, полным снисходительного презрения, и прыгнула Гелиосу на живот. Здесь она согнулась едва ли не пополам и начала с усилием месить всеми четырьмя лапками ткань футболки. Процесс сопровождался громким мурлыканьем.
Июлия всхлипнула и протянула руку, чтобы погладить кошечку. Та в ответ ласково боднулась головенкой в ладонь и продолжила работу.
Томительно тянулись минуты. Июлия сидела неподвижно, как окаменевшая. Убрать руки с груди рыжего ее не заставил бы и конец света. Молчали целительницы. Уна тихонько плакала, Ровена молча глядела перед собой. Хельга же устало потерла виски, а после взяла сокола за запястье.
И вскрикнула.
– Пульс! Есть пульс!
Целительницы моментально подскочили с земли и начали ощупывать лежащего.
– Сердцебиение слабое. Дыхание появилось, очень прерывистое. Зрачки не реагируют на свет.
– Но он жив, – тихо сказала Хельга. – Благодаря этой девочке и ее магии он борется даже без собственного жизнеогня.
И она подняла взгляд на Июлию.
– Ласточка, продержись еще немного, если сможешь. Нам нужно надеть на него нейтрализатор ядов, тогда наш герой протянет еще час. Этого хватит для переноса через портал и поиск камней-«тянучек». Я открою дорогу прямо в лечебницу, чтобы не терять драгоценное время.
– Продержусь, – кивнула Июлия. – Сколько нужно, столько и продержусь.
На самом деле силы ее почти иссякли, и целительницы прекрасно это видели. Поэтому Уна, улетевшая за помощью на крыльях голубки, вернулась не только с двумя незнакомыми соколами и ворохом непонятных артефактов, завернутых в одеяло, но и с пузырьком, в котором плескалась изумрудная жидкость. Хельга ловко схватила фею за затылок и сунула флакон под нос, заставляя выпить содержимое.
В голове сразу стало легко и пусто. Сонно моргая, Июлия смотрела, как ложится на неподвижное лицо Гелиоса голубая маска с прорезями для глаз и носа, как она вспыхивает бирюзовым сиянием, едва касаясь кожи. Как тканевый шарик на деревянных спицах прямо в воздухе раскладывается на мягкие носилки, парящие в воздухе без чьей-либо помощи. Как ползет по траве, словно живая, студенистая масса, вытряхнутая из банки темного стекла, как обхватывает раненую ногу и укутывает ее, словно желе.
Соколы подняли Гелиоса и переложили на носилки. Хельга обняла Июлию за плечи.
– А эту куда? – спросил один из мужчин, кивая на свернувшуюся клубком на груди рыжего Бестию.
– С собой, – не раздумывала Хельга. – Я видела раньше таких существ у людей, они ласковы, поют рокочущие песни на одной ноте и способны своим присутствием доставлять огромную радость. С ней он быстрее пойдет на поправку.
Вспыхнул синим маревом портал, потянулся во все стороны туманными щупальцами. Соколы подняли носилки и шагнули внутрь.
– Ровена, отвечаешь за него головой, – сурово предупредила Хельга идущую за ними следом целительницу.
– Могла бы и не говорить, – обиженно фыркнула та в ответ.
Портал со щелчком схлопнулся и исчез. Опустошенная и измученная фея так и продолжала бы сидеть на земле, но Хельга аккуратно и при этом настойчиво подняла ее на ноги.
– Так, девонька, а теперь мы переставляем ножки, как все взрослые и самостоятельные люди, и идем в лагерь. Ничего плохого с твоим… другом больше не случится. Ровена – тетка вредная, но дело свое знает.
– Он… поправится?
– Должен. Наши мужчины живучи. Ты, главное, жди его, – всерьез посоветовала шедшая с другого бока Уна. – Быстрее всех выздоравливают те, кого любят и ждут.
**
Путь по раскуроченной долине напоминал дорогу сказочной русалочки, вставшей на новые ноги. Каждый шаг причинял боль. Вот только у морской девы болели пятки, а у Илоны – сердце.
Соколы. Храбрые воины, защищавшие ценой своей жизни ее родной мир. Рослые, красивые, как на подбор. Уцелевшие соратники успели уложить павших в ряды, и это зрелище рвало железными когтями душу, не давая нормально дышать. Илона брела вперед, стиснув зубы, стараясь не смотреть по сторонам.
«Потом будешь плакать, – уговаривала она саму себя. – Нельзя показывать врагам свою слабость».
Айрел, шедший слева, посматривал на Илону с тревогой и все порывался придержать ее за локоть. Рик, вызывавшийся сопроводить жену, крепко сжимал ее правую руку.
Как сквозь туман, она видела Мангуса Громовержца, громко и со вкусом матерящегося от боли, пока целители накладывали ему на поломанную конечность огромный лубок от плеча до запястья. Видела ищеек, зыркающих из каменной толщи, земля действительно поглотила их по самое горло. Они молчали, но сотни злобных взглядов в ее сторону говорили яснее любых слов.
Видела совсем юных мальчишек, чуть старше Индры, и закаленных в боях мужиков, неподвижно лежащих рядом. Сломанные крылья, окровавленные головы, неестественно вывернутые руки и ноги.
А затем услышала тихий и очень знакомый плач. И ласково-растерянное бормотание в ответ.
– Хватит, друг. Пойдем. Нам нужно думать о живых.
– Но ему не больно, Эмирхан? – всхлипывал знакомый голос. – Ему не было больно?
– Нет, Юлиан. Умер он быстро и без мучений. Пусть это хоть немного утешит тебя в часы скорби.
Илона обернулась так быстро, что закружилась голова.
У старого покосившегося дуба возле треснувшей скалы стоял на коленях Юлиан, склонив голову и вытирая слезы. И незнакомый черноволосый сокол силился увести его от тела, прикрытого длинным плащом. Из-под ткани, подбитой горностаевым мехом, торчала рука, на запястье которой сверкнул малиновый камень на цепочке.
Илона почувствовала, как земля зашаталась под ногами.
– Даррен… Дар…
– Отвернись, – быстро сказал Айрел, загораживая горестную картину. – Рик, что встал столбом?! Бери жену за руку и шагай быстрее. Проклятье, говорил же я, не надо здесь разговаривать! Зачем Илоне на это все смотреть? Она же войну только на картинках в книжке видела…
Всего десять минут назад Илона, парившая на черном драконе под облаками, готова была кричать от радости. Забыв, что после любой войны остаются не только победители и проигравшие, но и те, кто никогда больше не поднимет головы, не рассмеется в ответ на фривольную шутку товарища, не пустится в пляс с девчонками на ярмарочных гуляниях, не примерит очередной диковинный амулет. Не женится на красавице, от улыбки которой перехватывает дыхание, не народит детей, не состарится в окружении внуков и правнуков. Остаются те, кого из года в год ждут после сражений мать и отец, но больше не дождутся.
Илона брела вперед, и перед глазами все плыло от слез.
Ангел ждал на невысоком пригорке в центре долины. Рядом с ним стоял Рагнар с посеревшим от усталости и скорби лицом, опираясь на сучковатую палку со стороны перебинтованной ноги. Дышать стало чуть легче. По крайней мере, командир жив и не беспомощен.
Со стороны незваный гость смотрелся жутковато – высоченный столб пламени, в котором смутно угадывалась человеческая фигура. Но Илона ни капли не испугалась. Наоборот, внутри всколыхнулась и поднялась волна ненависти, от которой перехватило горло.
Едва они втроем с Риком и Айрелом поднялись на пригорок, как ангел заговорил, и голос его и вправду был похож на раскаты грома и одновременно – на многоголосый хор.
– Человеческая женщина! Мы требуем от тебя немедленно освободить наших детей из западни и отпустить восвояси! Вы не имели никакого права их пленять и мучить!
Лицо его менялось в пламени с мужского на женское, затем на детское и снова на мужское. У Илоны зарябило в глазах.
– Ваши дети сами замучили и сожрали больше миллиарда человек, а вы требуете просто так их отпустить? – задохнулся от возмущения Рик.
– Это было ошибкой, они не ведали, что творили, ибо были неуемны в жажде своей, – снова зазвенел хор.
– Так детенышей-то воспитывать надо, – нахмурился Айрел. – Мы дракончиков учим с самой скорлупы, чтобы не пулялись огнем, куда не попадя. Ваши же отпрыски не в первый раз приходят на Землю в поисках еды, а между своими появлениями успешно сокращают число иных разумных рас во Вселенной. Чего ж вы раньше этим не озаботились?
– А потому, что раньше никто не мог им противостоять, – процедил Рагнар. – А тут надо же, человеческая женщина смогла пленить всех оставшихся в живых нефилимов.
– Вы не можете и не смеете их удерживать, – заявил ангел, продолжая смотреть только на Илону. – Вы, люди, самые младшие дети Отца нашего всемогущего, еще недавно ползали в грязи и ели немытые корнеплоды. Не вам, нечистым, решать их судьбу. Они подвергнутся Божьему суду.
– Божий суд тысячелетия назад приговорил их к смерти, а вас – а наказанию, – напомнил Рик. – Вы же, как крысы, попрятались по норам, а когда суета утихла, вылезли наружу и продолжили пакостить. И не врите, что все было не так. Это ведь вы подогнали неразумным ящерицам инопланетный корабль с остатками могущественной расы, которую сожрали прямо на выходе? Это вы научили вчерашних рептилий пользоваться техникой и другими благами цивилизаций? Я-то все пытался понять, откуда в истории Вифании лживый душок? Уже потом сообразил. Папаши-то детей бросили, но не совсем, помогали изредка, потому что свое родное же, хоть и безмозглое совсем…
– Как ты смеешь изрыгать своим нечистым ртом мерзости в нашу сторону?! – взревел ангел, словно оркестровая духовая труба. – Я испепелю тебя на месте, чтобы другим неповадно было даже заикаться!..
Илона не успела шевельнуть рукой, призывая землю на помощь, как грянул гром, а перед глазами прокатилась яркая вспышка золотистого света. Когда она проморгалась, Рик стоял на прежнем месте, живой и невредимый, хоть и слегка ошалевший.
Зато участников встречи прибавилось на одного.
– Ты в своем репертуаре, Самсавеил, – ухмыльнулся, показывая клыки, повелитель Гаруда. – Пугаешь огнем, ведешь гневные речи и думаешь, что остались дураки хоть в каком-то из миров, что тебя боятся. Еще раз дернешься в нашу сторону – останешься без рук. Будешь крыльями райский нектар и амброзию в рот загребать.
Соколиный правитель тоже успел где-то умыться и перевести дух. Выглядел он вполне бодро, если не считать ссадины на нижней челюсти, темных кругов под глазами и пыли, что покрывала не только одежду, но и волосы. Илона невольно позавидовала ему. Умеют же сказочные герои даже в скорлупе из грязи выглядеть прекрасными витязями!
– Демон! – полыхнул живым факелом Самсавеил и отшатнулся в сторону. – Что ты наделала женщина?! Пустила на свою землю, в свой дом богопротивных созданий из людских выдумок, и проворачиваешь вместе с ними мерзкие дела!
– Ну не с вами же, пустозвонами кичливыми, ей сотрудничать, – философски заметил Гаруда. – Ваших отпрысков тоже приветили десять лет назад, а они хозяев на обеденный стол вместо еды уложили. И помнится мне, история эта не в первый раз на Земле повторяется. Я бы на ее месте вытолкал вас взашей, еще и плюнул бы вслед.
– Освободи наших детей, женщина! – многоголосо взревел ангел.
И Илона, наконец, справилась с эмоциями и заговорила.
– Назови хоть одну причину, гнида ты огненная, по которой я должна это сделать. А также придумай им оправдание, да смотри, чтобы достоверно вышло. Иначе видит Бог, в которого я все равно не очень верю, ты утопнешь в земле следом за ними. Там и сдохнете с голодухи через месяц. Или еще раньше, если я решу обрушить вам на головы парочку скал, не только в этой долине, но и по всей планете. Надоели вы мне до печенок. Тошно смотреть на вас, сволочей.