Read the book: «Односчастье»

Font:

Книга издана при финансовой поддержке Министерства культуры Российской Федерации и техническом содействии Союза российских писателей

Весна-лето 20-го

«У тебя весна, восковые шторы…»

У тебя весна, восковые шторы,
побелевший хлеб, посеревший мыс
зазеркалья глаз на стекле приборов,
что могли не выжить или не спастись.

Взлёт тетеревов на пути-дороге
выбивает руль, выбивает из
вышедшего на произвол порога,
выдавая вольность на любую высь.

Еду до тебя, еду в самом деле
после глупых ссор в соевой тесьме.
И внутри меня язвами вскипела
в кислоте и соли песня о весне.

март, 2020

Земная

Так боюсь не назвать по имени,
если встречу, прошу, прости меня.
Буквы сами уходят, линии
растекаются по портретам.

Забываются гаммы в голосе,
характерные тем, кто к полюсу
собирался, но все автобусы
укатили на пляж и лето.

Мятый ситец расцвёл моментами,
новостное сплетает лентами,
выдавая эквивалентное
за исходное у весны,

что заполнена элементами
из таблицы, её монетами,
допустимого больше. Кем-то мы
в звёздном прахе сотворены.

март, 2020

«Вот какая весна нас застала с тобой в двадцатом…»

Вот какая весна нас застала с тобой в двадцатом.
Нет нежнее и ярче сегодняшнего заката.
Из окна, выходящего на неизменный запад,
наблюдаю за небом по точным координатам.

Попросила родных оставаться в границах дома,
выходить по серьёзным, общаться по телефону.
Изолируюсь в Нижнем в одной из общажных комнат,
чтобы жить и работать над мыслями и дипломом.

Жар земной нарастает, накидывает цепочки.
С каждым днём прибывают горячие люди-точки.
Им дышать очень трудно, им капельницы-сорочки
и врачи. Пережди хоть в семейном, хоть в одиночку

до вакцины, лекарства, отмены смертельных списков.
Вирус был далеко в феврале, мы сейчас под риском.
Он солирует без оркестра по перепискам,
новостным сообщениям с адресом и пропиской.

Оставайся внутри – сбереги так себя и близких!

март, 2020

«Через сотни часов молчания…»

Через сотни часов молчания
не откликнусь на твой привет.
Время комкается отчаянно,
между нами стирает свет.

Темнота – это так естественно,
как волнение и печаль.
Мир захлёбывается в воздействии,
разрываясь и хлопоча.

Что-то лишнее, что-то личное
залетает как звёздный гость,
вводит правила пограничные
и просвечивает насквозь.

Истончимся привычным образом
(говорю в потолок, окно).
Не взорвёмся, старея порознь,
и не встретимся всё равно.

март, 2020

Мой друг

Мой друг не боится змей, но домашних кошек
всегда избегает, не трогает никогда.

И девушки у него как одна похожи
на розы садовые, пену и облака.

Возможно, ночами их прошлое не тревожит:
живущий в моменте бывает и слеп, и глух.

Да всё ничего, но если я в той же коже
ромашкой пробилась промеж палисадных дуг

и жду сентября, предпраздничного букета,
в котором мои соседки покинут сад?

Не вдруг долистаю бессонные книги лета.
Мой друг погадает на счастье и будет рад.

апрель, 2020

«Бледно-розовый кварц я катаю в холодной ладони…»

Бледно-розовый кварц я катаю в холодной ладони,
за окном сыплет снегом, дрожит занавеска слегка.
Не сердись на меня, я пустая в апрельском вагоне
«отправляюсь» неведомо и неизвестно куда.

Паспорт в левом кармане, а в правом – перчатки и маски,
у пальто оторвалась… На что там повесить его?
В телефоне пропущенный, и не придумать отмазки.
Просто не отвечаю уже никому, вот и всё.

В моей комнате музыка, солнце, нелепые книги —
перечитаны справа налево, тормашками вверх.
Всё в порядке, не думай, такие причины и сдвиги
происходят нечасто и не преследуют жертв.

Лучше нам не встречаться, и я удаляю контакты.
Сумасбродно, нелепо тебе сообщаю о том.
Ты – не тот. Не пиши мне, пожалуйста, хватит.
Я – не та, и спасибо в отсчёте земном.

апрель, 2020

влюблённый шекспир

люблю тебя превыше всех стихов,
превыше самых нежных облаков,
сильнее солнца и луны небесной.
люблю тебя и отправляюсь в бездну,
кишащую несчастными людьми,
что не любить тебя обречены.

они не знают музыки щемящей,
не ведают сердечных грёз и мук.
они на воздухе бывают летом чаще,
чем мы в разъединении бледных рук.
но сколько нам отсчитано – всё наше,
без лицедейства и высоких башен.

здесь правит по-весеннему Она,
дрожит под снежным одеялом сна,
сопит чуть слышно, выдыхая строки,
что лягут на бумагу в свои сроки
и сохранят мгновений скоротечность
на многие века. целую (.) вечность.

апрель, 2020

«Ты снишься мне: стоишь на берегу…»

Ты снишься мне: стоишь на берегу,
Луна качает юные печали.
Они тебя от сглаза берегут
и мира понимания в начале

прекрасных лет, отмеченных звездой.
По-рыбьи сотрясаю влажный воздух
и застываю каменной смолой,
что временем – не выбранным, но грозным.

Как ни стараюсь – руки коротки:
не достаю. Пусть ветер нежным слогом
твои черты в одну заговорит
молитвой, задувающей тревогу.

Светает. Звуки. Мечется вопрос,
не обретая буквенного тела.
Ты снишься мне. На этот раз всерьёз,
что я бы просыпаться не посмела.

май, 2020

«Постирала бельё, чтобы выжать тщедушным дождём…»

Постирала бельё, чтобы выжать тщедушным дождём.
Опрокинула мокрое на бельевую верёвку.
Залетал тополиный, чуть сладкий, в оконный проём
поприветствовать платье моё и тугую джинсовку.

Из окна целый мир пролетает раз в десять минут.
Вот такси улыбнулось собаке, мамаше с коляской.
Записала на утро от точки до точки маршрут,
чтобы выйти, закрывшись от зрителя тканевой маской.

Птицы в мае неистовы. Вечером песню свою
так отчаянно выдали, просто, по-деревенски,
а на небе глухая Луна погружалась во тьму
всем событием тела и мыслием всем своим женским.

май, 2020

«Был какой-то июнь. Его рикошетило жутко…»

Был какой-то июнь. Его рикошетило жутко.
Я уже не боялась внутри оставаться одна,
а вот выход на улицу или проезд на маршрутке
вызывали сомнения в степени пользы-вреда.

В холодке мне встречались забытые в месяцах тени,
монологи о смысле и прочей святой ерунде.
Я боялась окна нараспашку, как битой ступени,
и потом оказаться не здесь, а неведомо где.

Я держала дистанцию и обнимала деревья.
Разморозивши вишню, пекла надоевший диплом.
Собирала рецепты на будущее. Безделье
пресекала на фильме не первом и не на втором.

И брала себя в руки – искала работу на вечность.
Пока живы – бессмертны, но как принять это «пока».
И зачем мне такая унылая чистосердечность,
предсказавшая муторность вируса и облака?

Я писала по осени девять последних записок
дорогим и любимым. Читала за новый этап
и любила кого-то хорошего, кто мне был близок
через годы и мили, сквозь шумом набитый чердак.

Или нет. Глупый вымысел в розовых строчках.
Знаю цену за якорь трёхпалубным кораблям
и ненужные томные рыхлые многоточия
посылаю подальше, возможно, ко всем чертям.

май, 2020

По тебе

По тебе звон в ушах рушится одубело,
разбегаются чуть скорее материки.
По тебе не поётся, не складывается умелым,
а саднящим горем льётся на позвонки.

Паруса чернеют от пыли крупинки-шара.
Не рождает фениксов больше сыра земля.
Нам желанное прежде даётся нелепом даром,
обменять который хочется, а нельзя.

Отпускаю словом зависимое блаженство,
бессознательно действую правилам вопреки.
Покидает квартирный разум моё соседство.
Я касаюсь тёплой любимой твоей руки.

май, 2020

моментом

тело плотно прижато, нигде не сквозит,
торопливо стучит своим сердцем
и срывается в бешеный сладостный ритм
победителем-иноверцем.

робко шепчется важное между тем,
разрывается фейерверком;
и ты смотришь понятным, доступным всем,
растворяющимся моментом.

мир в огне, мир сжигает твои листы
и прошедшее мажет в пену.
рассыпаются видимости мосты —
не надеются на замену.

передать так возможно и так легко
через мягкие повороты,
что по млечному катятся в уголок
и доводят нас до икоты.

июнь, 2020

откроверность

мне как-то неловко делиться кипящим
под крышкой стеклянного чайника,
я правда пытаюсь пожить в настоящем,
заткнуть не на долгое двойника,

грызущего провод на линии связи:
«придуманное-действительное».
ладонями сдвинулся центр (бывший разум)
на выход всего нерешительного.

тупое, не требующее обмена
летит и сдувает стобалльными.
смотрю голубыми на синие вены,
что реки и ленты финальные.

приличный при личной искал откроверность,
не лампу, горящую ваттами.
рождалась цепная по памяти бренность,
проигрываясь цитатами —
зудящими в сердце фрегатами.

июль, 2020

подожди, подожди, подо…

а что ты ответил, когда создавал тишину,
поющую голосом хриплым на сквозняках?
зачем горячился и падал стремительным
«ну давай разбежимся, раз вместе не можем никак»?

молчишь… а я тоже сейчас собьюсь
на шёпот молящий, на клятвенные пике.
верни равновесие, знаешь ведь, что боюсь
найти постороннего рядом, не вдалеке.

неровными фразами тень твою обниму,
прижмусь разговорами к впалой сухой щеке.
подольше бы падать и падать с тобой ко дну,
на жизненном парусе плыть по одной реке
(вот не расцепляясь ни в пальцах, ни в голове).

июль, 2020

касатьсякасатьсякасаться

и не чай остывает, как прежде, а стынем мы,
не касаясь надеждой и чувством тугой струны.
я устала – останься совсем или оттолкни.
для чего зажигаешь на улице фонари?

вероятно, единственное, где остаётся смысл,
нас взаимностью кроет, снимая остатки лиц
или масок для случая встретились-разошлись.
почему не смеёшься на шутку, а смотришь вниз?

сохранять человеческий сон и порядок-вид
отчего-то не хочется. мается и болит,
и не скажешь ведь где, потому что почти привык,
и другой зацелован подвыпивший воротник.

и зачем в моём доме твой образ опять возник?
да так тихо, что все океаны – один ледник.
и не пишется больше про скомканный черновик.
лишь касатьсякасатьсякасаться и говорить.

и не пишется больше про скомканный черновик.

лишь касатьсякасатьсякасаться и говорить.