Read the book: «Истории из жизни петербургских гидов. Правдивые и не очень»

Раиса Андреевна Курбангалеева, Наталия Алексеевна Хрусталева

Font:

Курбангалеева

Р.А.

Хрусталева Н.А.

Истории из жизни петербургских гидов, правдивые и не очень

Санкт-Петербург

2021

Вступление от авторов

Наталия

Я много лет проработала в Ленинградском отделении Всесоюзного акционерного общества «Интурист». В советские времена нас называли гидами-переводчиками. Это название профессии до сих пор закреплено в российском законодательстве. Но законы меня в данном случае интересуют мало. Я хочу лишь объяснить, что это за профессия, особенно, применительно к Санкт-Петербургу.

Гид определяется в большом Толковом словаре русского языка С.И. Ожегова и Н.Ю.Шведовой как «Человек, сопровождающий туристов и знакомящий их с местностью, с местными достопримечательностями». Переводчик же, согласно тому же источнику, это «специалист по переводам с одного языка на другой».

Итак, гид-переводчик должен был уметь проводить экскурсии по городу и в музеях для туристов. Для этого ему нужно было хорошо знать иностранный язык, ведь речь шла о туристах из других стран, и хранить в своей памяти множество конкретных сведений и цифр. Кроме того, от него требовались переводческие навыки, ведь в некоторых музеях или при различных встречах (они назывались тогда «спец.посещениями») ему приходилось выступать в роли переводчика.

Нам не разрешалось вести экскурсии в музеях, связанных с именем Ленина. Для этого существовали специальные экскурсоводы. В Разливе, например, экскурсии вел сам директор музея. Через пару посещений мы уже наизусть знали, что он будет говорить, текст не менялся, но мы покорно следовали предписанному этикету. Когда же я по наивности и глупости осмелилась один раз забежать вперед и радостно сообщила экскурсоводу, что уже сказала туристам том, что он должен был произнести дальше, он сильно разозлился и накричал на меня. Бедный директор, изо дня в день говорить одно то же, так же можно было свихнуться, несмотря на почетную должность!

В историко-политических переводах подобного рода, как и в переводах экскурсий других музеев, была своя особая лексика, которую нужно было знать. Не случайно наши московские коллеги рассказывали историю, а может быть и анекдот, о гиде-переводчике, которого в «сезон» (летний наплыв туристов) отправили работать с немецкой группой, хотя основным его языком был то ли французский, то ли испанский. Немецкий он знал значительно хуже, поэтому споткнулся на фразе «Ленина тяжело ранили». Эту фразу находчивый парень перевел следующим образом: «Ленина убили, но не совсем». Этому же гиду пришлось вести экскурсию в Третьяковской галерее на английском языке, который он знал так же неважно, как немецкий. Утверждали, что стоя перед картиной, посвященной подвигу Ивана Сусанина, он описал сюжет следующим образом: «Снег, снег, снег. Холодно, холодно, холодно. Лес, лес, лес…». Потом долго молчал, видимо, пытаясь как-то выразить по-английски изображенную на полотне историю. И наконец, произнес: «Иван Сусанин – Герой Советского Союза».

А еще нам часто приходилось переводить «на маршрутах». Мы сопровождали туристов во время поездок по Советскому Союзу: по древнерусским городам и Сибири, а также в Прибалтику, Среднюю Азию и на Кавказ. К таким поездкам тоже приходилось готовиться. Хотя это не всегда помогало. Помню, как в одном городе нас повезли в пионерский лагерь. Дети там выступали с рифмованной речёвкой. Это было длиннющее стихотворение, которое они читали то по очереди, то все вместе. Не знаю, чего ожидали устроители, когда всучили мне микрофон. Может быть, того, что я тоже начну рифмовать, но этого не случилось. Я запомнила только начало, но, естественно, в прозаической форме. «Много звезд на небе, а друзей у советских пионеров еще больше…». Все остальное в моем переводе было свободной импровизацией, или как сейчас принято говорить – «по мотивам».

Мы проводили много времени в пути, особенно если путешествовали на автобусах. Это время заполнялось обычно ответами на бесконечные вопросы наших подопечных. Их интересовало все: будущий маршрут и обычаи различных народов, породы деревьев, птицы и звери в окрестных лесах, мимо которых мы проезжали и т.д. и т.п. Были и курьезные вопросы. Один турист спросил, например, почему у нас нет пивного трубопровода из Германии. По его мнению, это могло бы привлечь к нам гораздо больше туристов.

Кроме того, имелось и много обязанностей организационного характера: встречать группу в аэропорту или на вокзале, а иногда и на границе и расселять туристов в гостиницах. Заказывать для них в ресторанах завтраки, обеды и ужины, оплачивать их по специальной чековой книжке, исходя из полагавшегося им тарифа (это касалось также проживания и входных билетов в музеи). Показывать им места в ресторанах и переводить жалобы на проблемы в номерах и не слишком хорошее питание. Сопровождать их в милицию, если их обворовывали. Это, кстати, случалось довольно часто. Ходить с туристами к врачам, если у них что-то болело или даже отправлять их в больницы. В общем, дел хватало.

После перестройки ситуация изменилась. Работы, лишь опосредованно связанной с нашей профессией, прибавилось, а из штатных гидов-переводчиков мы превратились в сезонников. Появилось много частных туристических фирм. Сопровождение на маршрутах, за малым исключением, практически исчезло. Теперь мы работали в родном городе, зачастую сразу в нескольких разных компаниях. В каждой из них были свои правила работы, свои способы оплаты пребывания в городе туристических групп и свои программы. Вся та деятельность, которую мы, работая с иностранцами, осуществляли помимо ведения экскурсий, сохранилась, но к ней добавились дополнительные функции. Мы воевали с нашими коллегами за место в очереди, чтобы попасть в музеи, разыскивали для туристов обменные пункты и туалеты. Стояние в очередях не укрепляло нашей самооценки и престижа нашего города, ведь в Екатерининский дворец в Пушкине, например, приходилось стоять иногда от часа до трех. Рекорд был поставлен одной моей группой, простоявшей в очереди пять часов и пропустившей в связи с этим обед и послеобеденную экскурсию. А переводы опросов туристов в милиции и заполнение многочисленных протоколов после исчезновения их кошельков и документов! Мы вынуждены были предупреждать иностранцев о том, что их могут обворовать везде: на улице, в музее, в метро, в церкви. Говорить было стыдно, к тому же это не очень помогало: воры были гораздо изобретательнее, чем мы могли себе представить. А беззастенчивые требования таксистов заплатить немереные суммы за проезд не по счетчику, а просто потому, что ты иностранец! То была специфика переходного периода от социализма к капитализму.

А еще мы сами разыскивали в текущей прессе цифры и факты, которые нам были нужны. Сами учили появлявшиеся новые экскурсии, предварительно побывав в музеях и перерыв десятки книг, а позже долгими часами «зависая» в интернете. В свободное время ходили в музеи на временные выставки, а также для ознакомления с вновь открывшимися экспозициями. Качество нашей работы определяли в первую очередь туристы, заполнявшие в конце тура опросные листы принимавших их в России фирм. Те же туристы у себя на родине отвечали на вопросы туристических бюро, отправлявших их в путешествие. Произошло некоторое переосмысление понятий: теперь мы назывались просто гидами, а сотрудники музеев, ведущие экскурсии, экскурсоводами. Имеется в виду речевое словоупотребление, а не то, что зафиксировано в законе.

А потом многие музеи города ввели лицензирование гидов. Оно включало в себя лекции, которые должны были обновить наши сведения об этих учреждениях культуры, а иногда и довольно серьезную проверку наших знаний. Эти новые сведения, несомненно, помогали нам в нашей работе. Однако перед этим всегда следовала оплата новой информации. Денежные запросы музеев постепенно росли. Бывали иногда и исключения. Я с благодарностью вспоминаю, например, сотрудников Ораниенбаума, которые по моей лицензии Петродворца три раза впускали меня в недавно открывшийся после реставрации Большой Меншиковский дворец¸ где я, присоединившись к российским группам, слушала экскурсии, записывая самое важное. Ясно ведь, что прослушав экскурсию один раз, даже изучив соответствующие материалы, провести ее самостоятельно невозможно. То же самое бывало и в других дворцах Ораниенбаума, Петродворца, Стрельны. До начала сезона нас, гидов, по распоряжению директора пускали туда по нашим лицензиям. Поэтому, когда приезжали специализированные группы, я могла, освежив в памяти материал, провести, экскурсию, и по Большому Меншиковскому дворцу, и по Коттеджу, в которые мы попадали не очень часто. Много проблем было с Китайским дворцом. В нем постепенно закрывался один зал за другим. Потом их долго реставрировали и так же постепенно открывали. Попасть в этот музей, чтобы самому, без туристов пройтись по маршруту и послушать, что говорят сотрудники, было трудно, так как он работает только в разгар сезона, в теплое летнее время. Приходилось следить за ходом реставрации, черпая информацию из СМИ. Бывало, для нас делали исключение и в Русском музее, пуская по лицензии на выставки или разрешая просто побродить по экспозиции. Посмотреть появившуюся новую информацию, например, интересные документальные фильмы в корпусе Бенуа, предназначенные для просмотра посетителями. Тем не менее, очень многое приходилось осваивать самим. Например, экскурсию в Кронштадт. Здесь тоже неоднократно случалось присоединяться к российским группам.

Государство не осталось в стороне от монетарной формы оплаты информации, введя аккредитацию гидов, дабы проверить качество нашего сезонного труда и платные лекции по различной тематике. Проверять было уже почти нечего, так как музеи успели вовремя подсуетиться. Незанятой оказалась лишь обзорная экскурсия по городу. Вот нас и заставили сдавать экзамен по знанию Санкт-Петербурга. Мы сдали, получили удостоверение и бейджик, подтверждавшие, что аккредитация пройдена. Немного успокоились. А сейчас вот снова взбодрились, поскольку были приняты новые поправки к старому закону о туристской (= туристической) деятельности. Теперь новая аккредитация введена уже законодательно. Кое-кто утверждает, что еще и эссе хотят ввести, хотя мы по образованию не журналисты и не писатели. Вот мы сразу же, стиснув зубы, и написали два эссе в одном флаконе.

Все вернулось на круги своя, только в худшем варианте. Теперь нас проверяют все, причем за деньги, а помогать не хочет почти никто. А ведь петербургские гиды знают во много раз больше, чем гиды небольших городов, и больше, чем гиды Москвы. Говорю это с полным основанием, потому что на высших курсах «Интуриста» учила экскурсии по Москве и московским музеям. Давайте же оценим труд гидов Санкт-Петербурга, как он того заслуживает.

Раиса

Я очень люблю свой родной город. Мне посчастливилось много путешествовать, как по России, так и за ее пределами. Мое личное мнение – Санкт Петербург самый красивый город из мной увиденных. Любовь к моему родному городу у меня с самого раннего детства. Я уверена, что эта любовь и привела меня в туризм к работе гидом.

Я закончила педагогический институт (тогда) им. Герцена, факультет иностранных языков (немецкий) в 1969 году и одновременно курсы гидов-переводчиков в «Спутнике».

«Спутник» это бюро международного молодежного туризма, созданное еще во времена социализма в 1958 году. Нашим преподавателем на курсах был Лева Рязановский, который в это время сам работал гидом.

В те времена основной тематикой обучения была пропаганда советского образа жизни, идей коммунизма и марксизма-ленинизма. Во время экскурсии по городу мы должны были большей частью рассказывать о том, что Ленинград – колыбель Великой Октябрьской революции, город трех революций и, что его история тесно связана с жизнью и деятельностью В.И. Ленина. Не менее важно было сообщать о наших достижениях в советский период.

Во время обучения на курсах нас часто водили по музеям, но в основном с политическим содержанием, а таких было тогда очень много. Главной достопримечательностью города был крейсер «Аврора», а Эрмитаж, Русский музей и другие настоящие объекты культурного наследия мы пробегали быстро, так, между прочим.

Сегодня даже уже трудно и представить, как я и мои коллеги со всем этим справлялись, сдерживали себя, чтобы, не дай Бог, не сказать что-то лишнее или не то. Группы из ГДР, наши братья и сестры, слушали терпеливо, молчали и делали вид, что это им интересно. Группы из ФРГ иногда пытались как-то переделать программу, но это было невозможно.

Времена меняются, и сегодня можно сказать, что работа гида изменилась полностью. На смену одним ценностям пришли совсем другие. Теперь в приоритете настоящее искусство, правдивая история и показ гостям того, что действительно достойно внимания. Программы пребывания гостей в нашем городе очень интересные и познавательные, а иногда с их некоторой корректировкой на месте.

Но одновременно появились и новые трудности, ужасные пробки на дорогах, длиннущие очереди в музеях, какая-то постоянная толкотня, суета и, как следствие всего этого, нервозность.

Работа гида многим представляется, как веселая забава и постоянное приятное общение. А что за всем этим стоит? Гид – это знаток искусства, истории, иностранного языка, психологии, иногда даже медицины, хороший организатор и….

Что еще важно для гида во время обслуживания группы, так это уметь ладить со всеми, кто связан с программой пребывания гостей. Если случаются какие-то накладки, например, опоздание или вдруг, смотрителю в музеи не нравится, как стоит или двигается группа, нужно проявлять высшую степень дипломатии и с полной покорностью выслушивать все сказанное.

А если кто-то из туристов потеряет важный документ, например, паспорт, то уж это вселенская трагедия для гида и обслуживающего турбюро.

Что-то я совсем расплакалась и рассказываю о трудностях. Работа гида приносит много радости и удовольствия, она многому учит и постоянно развивает. Она не возможна без постоянного обучения и накопления знаний и опыта. Большинство из моих коллег где-то и чему-то учится, посещает курсы и лекции. Очень важно и нужно постоянное самообразование, чем очень многие из нас и занимаются. Ежегодно мы продлеваем наши лицензии в музеях, в которых мы сами ведем экскурсии. Музеи организовывают для нас лекции, просмотры, предлагаются и другие формы обучения, которые в основном познавательны и необходимы. Еще для нас важно, что мы получаем во время обучения ответы на все наши вопросы, которые возникают при сопровождении группы. В музеях проводятся временные выставки, происходят перестановки и изменения. Самим проследить за всеми новостями на посещаемых нами с туристами объектах невозможно, поэтому такие встречи с их работниками нам иногда просто нужны. Я хочу повторить еще раз, что в большинстве музеев экскурсии мы проводим сами.

Работая с группой, мы почти каждый день узнаем что-то новое и интересное для себя. Нам приходится обслуживать и спецгруппы с их специальной программой. Эти «спецы» бывают такими «экзотическими», что первое желание – отказаться от такой работы. Приходиться основательно готовиться, читать литературу и разговаривать со специалистами. В таких случаях мы работаем часто под перевод, что тоже значительно усложняет нашу работу. Работать под перевод приходится часто. Подобная работа стоит поначалу много нервов, а проходит некоторое время, и ты радуешься, что узнал новое, побывал там, где еще не был.

Я два года преподавала на курсах гидов-переводчиков в »Спутнике». К занятиям приходилось готовиться долго и тщательно. Обучая других, учишься и сам. Эти два года, как я считаю трудной работы, дали мне самой очень много знаний, значительно расширили их, и я до сих просматриваю свои конспекты, причем всегда с большим удовольствием.

От своих молодых и активно работающих коллег я узнала, что подготовлено новое постановление о создании комиссии, которая будет заниматься выяснением вопроса квалификации гидов. Эпидемия разрушила многое и особенно туризм. Сейчас самое время думать, как восстанавливать, а не экзаменовать и проверять. Еще я совсем не понимаю, как можно за несколько минут беседы оценить квалификацию гида-переводчика, учитывая многогранность этой работы.

Сегодня в Интернете очень много статей о возможностях продления жизни и работы мозга человека. Суть одна, приятные эмоции, тренинг и движение. Мой вывод и рецепт: если долго хотите оставаться в строю, быть подвижными, способными учиться и учить и каждый день познавать и видеть новое и интересное, идите в гиды-переводчики.

Второсортная профессия или двойная жизнь советской учительницы

Наталия

В то время, когда я начинала свою деятельность гида, это была в СССР одна из немногих профессий, предполагавшая общение с иностранцами. Я училась тогда на втором курсе ЛГУ. Что именно думали в то время о профессии гида наши учителя в Ленинградском университете и в Педагогическом институте, где существовали факультеты иностранных языков, трудно себе даже представить. Однако ханжество некоторых из них приводило к тому, что мы, студенты, тщательно скрывали обучение на курсах гидов-переводчиков. Видимо, нашим преподавательницам казалось, что такого рода занятие прямиком приведет нас на скользкую дорожку, также как чтение детективов вместо классиков мировой литературы. «Читайте Шиллера, читайте Гете, а не эту второсортную литературу», – воскликнула одна из моих наставниц, обнаружив у меня в руке детектив. Если бы она знала, что я собираюсь стать гидом-переводчиком, то продолжила бы свою сентенцию: «зачем вам эта второсортная профессия, вы же учитесь в академическом учебном заведении, готовитесь стать филологом-германистом, заниматься научной деятельностью, на крайний случай быть учителем немецкого языка и литературы». Так думали интеллектуалы, наши доценты и профессора, что уж тут говорить о простых советских гражданах.

Во время железного занавеса работа с иностранцами была занятием, вызывавшим у обывателей жгучее любопытство и скрытую зависть, вызванную незнанием наших многочисленных обязанностей и ограничений. Можно вообразить себе буйную фантазию наших граждан и, особенно, гражданок, живо представлявших себя на нашем месте. Иногда такие гражданки недвусмысленно высказывались по поводу того, что они думали. Когда я, например, решила походить на занятия гимнастикой в Максимилиановскую поликлинику, чтобы немного похудеть, то врач, проводившая предварительный осмотр, узнав, кем я работаю, предложила: «Покажите вашу медицинскую книжку, она же у вас наверняка есть». После этих слов у меня случилась истерика. За словами дамы я услышала скрытый намек на древнейшую профессию. Иначе зачем еще мне для ведения экскурсий нужна медицинская книжка? Тогда я была очень молодой и чересчур чувствительной. Позже жизнь не только порядком потрепала, но и закалила меня. Глупые и наивные люди, предававшиеся своим фантазиям по поводу профессии гида. Они ничего не знали о нашей работе и жизни. Да, в нашей работе было немало плюсов. За годы работы в «Интуристе» я смогла увидеть многие города Советского Союза. Но это не было развлечение, это была ежедневная работа.

Мы узнали, что такое «дресс-код» гораздо раньше, чем остальные граждане нашей страны. Правда, у нас это называлось «представительская форма одежды». Что-то нам выдавали, значительную часть гардероба мы, как и остальные, добывали, в поте лица своего, стоя в очередях, умели вязать и шить, единственно, что не получалось, так это тачать сапоги. Наш внешний вид не оставался без внимания начальства. Коллеги одного не очень большого отделения «Интуриста» рассказывали, что когда в моду вошли женские брючные костюмы, у них появилось специальное распоряжение управляющего. Гидессам предписывалось приходить на службу только в «монотонных брючных костюмах».

У нас существовало негласное правило: работая с группами, каждый день надевать другую одежду. Это было не особенно сложно, когда речь шла о теплом времени года. Гидами работали в основном женщины, преимущественно молодые и на фоне модно одетых туристок, которые, собираясь в отпуск, брали с собой все самое-самое, хотелось выглядеть достойно. К тому же летом работы было столько, что мы просто не успевали заниматься домашними делами, в том числе и часто стирать свою одежду, не говоря уже о химчистке. Приходилось учитывать и это обстоятельство. Бедные дети гидесс могли рассчитывать на общение с ними не слишком часто, но на счастье у многих имелись отзывчивые бабушки и дедушки, которые брали на себя заботу о воспитании внуков. Были и мужья, входившие в положение своих жен, но с семейной жизнью ладилось далеко не у всех.

Интересная деталь: был период, когда отправляясь в Эрмитаж, мы предупреждали наших туристов о том, что вход в этот музей в шортах и маечках с оголенными плечами не рекомендуется. Предписание сильно напоминало правила входа в православную церковь. Впрочем, большинство туристов это не удивляло. Они, видимо, понимали, что храм искусств, как и церковный храм, имеет свои особенности и правила.

Существовала необходимость и в праздничной одежде, так как практически каждая группа имела в программе театральное посещение, а в конце пребывания в городе еще и прощальный вечер.

Мы очень неплохо зарабатывали, но нам не разрешалось поддерживать с туристами личные отношения, мы должны были давать им, если они, например, хотели написать нам, адрес «Интуриста». «Наш адрес не дом и не улица, наш адрес: Исаакиевская площадь, 11», – шутили мы в стенгазете, а руководительница нашей немецкой группы напоминала: «Шутки шутками, а об этом нужно помнить всегда». Бывали иногда случаи, когда гиды выходили замуж или женились на иностранцах, но они, эти случаи, по крайней мере, в шестидесятые и семидесятые годы использовались, как показательная «порка» для других. Никогда не смогу забыть первое пережитое мной комсомольское собрание такого рода. Наша коллега, работавшая с английским языком, вышла замуж за ирландца. Ее торжественно исключили из комсомола, сделав это заочно. Как она могла уехать за границу, предав свою Родину? Советскую Родину! Одна гидесса рассказала, что она вышла замуж за кубинца, а не какого-то там гражданина капиталистической страны. Но даже на Кубе она не смогла прожить вдали от Родины. После такого пафосного выступления она гордо прошла на свое место под аплодисменты присутствующих. Подруга отверженной и заклеванной покусительницы на родные идеалы попыталась выступить и защитить ее. Она сообщила, что ирландец сочувствует коммунистам и вообще относится к порабощенному англичанами меньшинству, борющемуся за свою свободу. К тому же молодая уже не молода, ей скоро исполнится тридцать, а в этом возрасте может никто больше уже и не посватается. Но ее речь никого не убедила. В общем, такого рода «промывки мозгов», как и склонность некоторых коллег к доносительству, сочетавшемуся с откровенным двуличием, давили на нас, «укрепляя» нашу трудовую дисциплину.

Через шестнадцать лет я, уже готовясь защищать диссертацию, перешла на преподавательскую работу в «Герценовский», как тогда говорили, то есть в Педагогический институт имени А.И.Герцена. Вскоре я услышала у себя за спиной: «Вот идет королева Шантеклера». «Королевой Шантеклера» назывался испанский фильм шестидесятых годов о певичке из кабаре, занятие которой представлялось чем-то мало приличным людям, воспитанным в строгих старых традициях. А чуть позже одна из коллег заявила: «Я бы никогда не смогла работать как вы, это такая унизительная работа». Почему она считала мою прежнюю деятельность унизительной, я даже выяснять не стала. Просто пропустила мимо ушей. Прошло еще несколько лет, началась перестройка. Преподавательница, тихо презиравшая гидов, вдруг нежно полюбила контингент, с которым они работали. Она перешла сначала на факультет русского языка для иностранцев, а потом и вовсе ушла из ВУЗа и основала вместе с каким-то швейцарцем или австрийцем частные языковые курсы. Впрочем, перестройка это уже отдельная история.

Раиса

Опять возвращаюсь к тому времени, когда я только что закончила одновременно институт и курсы гидов-переводчиков.

Профессия гида была в то время относительно новой. Рекламы тогда совсем не было и толпы туристов по городу не гуляли. Насколько я помню, некоторые люди опасались этой профессии, так как эта работа предполагала тесный контакт с иностранцами, которые, по мнению большинства людей, были нашими идейными врагами. Их надо опасаться и постоянно ожидать от них какого-то подвоха.

Родители видели меня в будущем только педагогом и очень гордились этим. Быть учителем в то время было почетно.

Но молодость всегда берет свое, хотелось попробовать чего-то нового и необычного. Официально я работала в школе учителем немецкого языка и одновременно была внештатным гидом-переводчиком в «Спутнике».

Сегодня смешно говорить об этом, но мое поколение людей меня поймет. Для сегодняшней молодежи это покажется диким и не правдоподобным, но часть людей гордились мною – учителем, а другие критиковали меня и не одобряли мою работу гидом из-за контактов со злыми иностранцами из ФРГ. Особенно жестко и много критиковала меня моя соседка по коммунальной квартире. По совету родителей я об этой дополнительной работе не рассказывала некоторым знакомым и родственникам. В особо острых случаях критики я оправдывалась желанием свободного владения немецким языком и интересом к немецкой культуре.

Оба этих занятия очень отличались друг от друга. Если говорить честно, то каждая из этих работ мне нравилась и была по душе, но разница между ними была как день и ночь.

В школе я была взрослым и не по годам серьезным человеком, а в «Спутнике» молодой девушкой, которая хотела много знать, интересно жить и дружить со всем миром.

Да и обстановка в обоих учреждениях была совершенно разной.

В «Спутнике» были доброжелательные отношения, мы болтали обо всем на свете, дружили и почти никогда не задумывались, что, темы наших бесед станут известны нежелательным лицам. Я лично искала и ждала встреч с моими коллегами по туризму и была им всегда очень рада. Сами сотрудники бюро в своем большинстве были нашими сверстниками, что также способствовало дружеским отношениям, то есть мы были на одной волне, работали спокойно, получали ответы на все наши вопросы, не боясь их задавать. Бюро находилось в гостинице «Дружба» на улице Чапыгина. Даже наши начальники из вышестоящих комсомольских организаций были скорее друзьями, хотя им и приходилось играть роль великих идеологов и стратегов социализма. В большинстве своем это были порядочные люди и поэтому о плохом и вспоминать не хочется, а тем более писать.

Раньше многие думали, что гиды очень много зарабатывают, а подарки от групп носят домой мешками. С гостями из ГДР все было «в порядке». Они привозили «тонны» своей социалистической символики и дарили ее всегда, всем, везде и по очень многу. Я сама совсем недавно выбросила некоторые подарки из своих когда-то огромных запасов, конечно, кое-что оставила на память. Похвастаюсь, «Капитал» К.Маркса у меня был на многих языках.

С гостями из ФРГ иногда возникали трудности. Нам многое не разрешалось и запрещалось, например, принимать от них подарки. Видя, что мы не очень-то шикарно одеты, да и фарцовщики в центре города были готовы купить любую одежду, туристы иногда дарили нам что-то из своих вещей. Гиды должны были все, что нельзя было принимать в качестве подарка, приносить в бюро. Очередей, чтобы сдать нежелательный подарок, я не видела, да и было это уже очень давно, в прошлом веке и поэтому сказать ничего не могу, так как многое со временем забывается.

Более, чем вещи, многих из нас интересовали зарубежные газеты и журналы. Мы тайно и со страхом оставляли их себе, хотя это было строжайшим образом запрещено делать. Вся наша пресса была черно-белая, скучная и однотипная.

У них же глянец, красота и все почти необыкновенно интересное и новое для нас. Мы сами их зачитывали и тысячу раз перелистывали. То же самое делали люди, которым мы доверяли и давали их на время для просмотра. Благодаря такому ценному подарку, появлялась возможность познакомиться с миром, другим образом жизни, модой и еще многим, что было не доступно в СССР. Некоторые журналы хранились у меня многие годы.

Работая гидом, мы получали много информации, которая скрывалась от нас, и поэтому всегда существовала опасность «ляпнуть» что-то не то и не в том месте, а было нам 20-30 лет.

Старались гиды изменить и свой внешний вид, не быть похожими на всех, хотя было почти невозможно купить в магазинах что-то модное и красивое. Несмотря на все трудности и запреты, гиды чем-то отличались и как-то выделялись от общей массы. В гостинице «Дружба» на последнем этаже был бар, где мы охотно проводили время. Я как-то взяла с собой свою родственницу в гостиницу, а потом пригласила и в бар. Позже она мне сказала, что гиды внешне и даже по манере пить кофе отличаются от общей толпы. Мы, конечно, часто и охотно копировали наших гостей, а в моем случае – гостей из западной Германии. Уж очень нам в нашем юном возрасте хотелось выглядеть модными и красивыми.

В школе все было по-другому и «правильно». Я старалась не выделяться и смотреться скромно и достойно, как полагается советскому учителю, и все-таки пару раз получила замечания из-за прически, легкого макияжа и длины одежды, хотя о мини тогда не было и речи.

При работе в «Спутнике» даже внештатным гидом, была возможность один раз в год выезжать переводчиком с группой молодых людей (комсомольцев) в ГДР. Я была в восторге от этих поездок, ждала их, хотя они по работе были трудными и почти круглосуточными. Из-за этих поездок многие завидовали гидам, и в редких случаях они были причиной разрыва дружеских отношений. Я сама пережила это не один раз.