Quotes from the book «Очерки истории российской символики. От тамги до символов государственного суверенитета»

И в фигуре короля Артура, и в фигуре Карла Великого подчеркнуты главным образом положительные, «идеальные» черты. И государства их – реальная империя Каролингов и вымышленная всемирная империя Артура – наделяются в эпосе и рыцарском романе утопическими чертами, что становится особенно очевидно в XII в., когда предания об Артуре или Карле воспринимаются как скрытый упрек современности, лишенной и таких замечательных деятелей, и насаждавшихся ими во многом образцовых и недостижимых порядков. Таким образом, историзация легенды и мифа, что происходит на втором этапе эволюции эпоса, неизбежно связана с утопической идеализацией описываемых в соответствующих литературных памятниках героев и событий.

Мир короля Артура существует у Кретьена вне времени и пространства. Не случайно поэтому его королевство не имеет четких границ, и это символично: Артур царит там, где существует дух рыцарственности.

В 1917 г. вместе со старым миром уничтожали и зримые его образы, его символы, а таким символом, наряду с прочими гербами, был и государственный герб России. Как когда-то Французская революция смела королевские лилии, как пал двуглавый орел Австро-Венгерской монархии, так и знакам царской власти нечего было символизировать в нарождающемся мире. «Как же нечего? – может спросить наш современник. – А историю русской государственности,

Любовь Тристана и Изольды не делает их более благородными. И поэтому она их и не оправдывает. Но в оправдании они и не нуждаются. У любви – свои законы.