Read the book: «Иностранные инвестиции. Российская история»

Капиталы, как и знания, не имеют отечества. Раз богатство создано, оно стремится туда, где в нем наибольшая нужда, где его лучше оценят, лучше сумеют им воспользоваться.

С. Ю. Витте

© Н. В. Курысь, 2003

© Изд-во «Юридический центр Пресс», 2003

* * *

Введение

Современное общество является итогом эволюции и, как следствие, – фундаментом дальнейшего развития. Экономические, социальные, политические процессы во многом повторяют мировой исторический опыт. Слова «иностранные инвестиции» прочно вошли в политический, экономический, юридический лексикон современной России. Заимствованное понятие «инвестиции» предопределяет обращение к зарубежному опыту привлечения и правового регулирования иностранных инвестиций. Нельзя забывать и о национальном «наследственном коде», заложенном в нашем сознании. Для исследования динамики существующего явления изучение его ретроспективы представляет огромный интерес. Особое место в исследовании российской действительности занимает экономическая и историко-правовая проблематика, в рамках которой предпринято изучение правового регулирования иностранного капитала в России в историко-правовом аспекте.

В настоящее время не вызывает сомнения необходимость привлечения иностранных инвестиций в реальный сектор экономики, поэтому руководство Российской Федерации особое внимание уделяет вопросам привлечения иностранных инвестиций в экономику России и формированию регулирующего данный процесс законодательства. В связи с этим историко-правовой опыт приобретает не только научно-теоретическое, но и практическое значение.

Несмотря на то, что сейчас по существу идет уже третья попытка привлечения иностранного капитала в экономику страны, в России пока отсутствуют исследования по проблеме развития законодательства об иностранном инвестировании. Отдельные вопросы, рассмотренные в представленной работе, и ранее привлекали внимание ученых и прогрессивных деятелей. Но, как правило, в дореволюционных, послереволюционных и современных научных трудах проблема иностранного инвестирования освещалась исключительно с политической, экономической, исторической или статистической точки зрения, а в юридической науке – с теоретической или международно-правовой. Тем не менее, комплексное изучение трудов о правовом регулировании иностранных инвестиций, отечественного дореволюционного, послереволюционного, а также, частично, современного законодательства позволило достаточно полно рассмотреть данную проблему. Настоящее исследование уточняет существующие в истории права теоретические и практические представления о развитии иностранного инвестирования в России.

Обобщенный автором опыт правового регулирования иностранного инвестирования в экономику России, сравнительно-правовое исследование законодательства и выявленная нами повторяемость основных тенденций и закономерностей развития правового регулирования иностранного инвестирования дают возможность устранить имеющиеся и предупредить будущие недостатки современного российского инвестиционного законодательства.

Глава 1
Правовое регулирование иностранных инвестиций в России до 1917 г

§ 1. Становление правового регулирования иностранного капитала до 60-х гг. XIX в.

Российское государство на всех стадиях своего развития остро нуждалось в свободных капиталах для развития национальной экономики. И когда внутренние финансовые источники иссякали, становилось актуальным привлечение иностранных инвестиций. Слово «инвестиция» в переводе с английского (investments) означает «капиталовложение»¹. Современное российское законодательство определяет понятие «иностранные инвестиции» как «вложение иностранного капитала в объект предпринимательской деятельности на территории Российской Федерации в виде объектов гражданских прав, принадлежащих иностранному инвестору, если такие объекты гражданских прав не изъяты из оборота или не ограничены в обороте в Российской Федерации в соответствии с федеральными законами…»². Теория вопроса об определении понятия инвестиций находит широкое отражение в советской (российской) юридической и экономической науке со времени введения его в научный оборот (примерно 70-е гг. ХХ в.)³. А. С. Гашимов в свое монографии «Регулирование инвестиционной деятельности на национальном уровне и в рамках двусторонних договоров» утверждает, что «понятие “инвестиции”, как оно применяется в большинстве договоров, сформулировано в 60-е гг. ХХ в. и с тех пор практически не изменилось»⁴. Далее автором приводится, скорее, экономическая, нежели юридическая трактовка: «Инвестиции – это любая форма активов». Но сам термин «иностранные инвестиции» нами был встречен в гораздо более ранней работе Л. Я. Эвентова «Иностранные капиталы в русской промышленности» времен заката нэпа. Автор использовал его наряду с синонимичным для него понятием «иностранный капитал»⁵. Вообще, вопрос о возникновении и трактовке инвестиционной терминологии может явиться отдельным научным теоретико-правовым исследованием. Тематика представленного труда определена иначе.

Современными учеными также прелагаются различные классификации иностранных инвестиций. Так, экономист Б. К. Бабасов выделяет два вида иностранного инвестирования: «а) государственное и б) частное (предпринимательское)»⁶. Государственным автор называет иностранное инвестирование в форме международных соглашений о займах и кредитах. Юрист Ю. И. Кормош говорит уже о трех видах: международные, государственные и частные⁷. «Международные инвестиции осуществляются на основе двусторонних соглашений между субъектами международного публичного права». Понятие государственных инвестиций в работе не приводится, а частные, по определению, – «принадлежащие иностранным компаниям, банкам, гражданам». Таким образом, при одинаковом основании классификации для первых двух видов – международных договорах – выделяются разные классификационные составляющие.

По объектам инвестирования наиболее известно деление на прямые и портфельные инвестиции. К прямым относят инвестиции непосредственно в народное хозяйство страны-реципиента, к портфельным – вложение капитала в акции, облигации, векселя и другие ценные бумаги. Грань, отделяющая портфельные инвестиции от прямых, по существу, очень тонкая. На практике такие формы инвестиций часто трансформируются друг в друга. Например, как указывает А. М. Фарукшин, приобретение контрольного пакета акций дает инвестору право непосредственного управления предприятием по многим направлениям: определение перспектив развития предприятия, инвестиционной политики, решении кадровых вопросов и т. п. В данном случае портфельные инвестиции превращаются в прямые⁸. А. С. Гашимов указывает, что большинство двусторонних договоров не проводит четкого разграничения между прямыми и портфельными инвестициями и касается обеих форм инвестирования⁹. Займы и кредиты, по общему правилу, не входят в разряд прямых иностранных капиталовложений. В реальный сектор экономики иностранные инвестиции поступали и поступают путем создания совместных предприятий (с долевым участием иностранных инвестиций), предприятий, полностью принадлежащих иностранным инвесторам, а также филиалов иностранных юридических лиц. Новейшие экономические исследования выделяют также финансовые (вложение средств в операции Центрального Банка) и интеллектуальные инвестиции (вложение капитала в нематериальные ценности: образование, исследовательские работы, ноу-хау и т. д.)¹⁰. Ранее, как отмечает А. С. Гашимов, права интеллектуальной собственности не включались в сферу регулирования двусторонних договоров. В настоящее время такое положение обусловливается возрастанием их значимости¹¹.

Дореволюционные ученые также обращались к проблеме классификации иностранных капиталов в «народно-хозяйственной деятельности страны». Выявленная нами классификация известного исследователя иностранных капиталов в Российской империи Л. Воронова «сведена к четырем основным категориям, находящимся в тесной связи». К первой категории он относит государственные займы, заключавшиеся как для специальных целей, например постройки железных дорог, так и для удовлетворения общегосударственных потребностей. Вторую категорию составляют долгосрочные займы общественных и частных учреждений, заключаемые на внешних денежных рынках. Автор поясняет, что эти займы преследуют достижение производительных целей, так как проценты и погашение по ним обеспечиваются только работой данных предприятий. В третью категорию входит иностранный капитал, появляющийся на внутреннем рынке в форме краткосрочных операций по учету векселей и ссуд, выполняемых при посредстве местных банковских учреждений. И четвертую категорию составляет иностранных капитал «вместе с иностранной предприимчивостью для непосредственной эксплуатации естественных богатств страны»¹². Руководствуясь современными принципами деления иностранных инвестиций по объектам вложений, в представленной классификации легко найти и прямые, и портфельные инвестиции. К прямым, в чистом виде, относится четвертая категория. Но, в то же время, приведенное нами определение позволяет говорить о концессионной форме деятельности такого капитала (об этом чуть ниже). С долей условности к таковым можно отнести и вторую категорию, учитывая целевой производительный характер долгосрочных займов. Но, с другой стороны, как указывалось ранее, займы и кредиты (первая категория) не принято относить к прямым иностранным инвестициям. Поэтому в данном контексте ко второй категории применима оговорка «о доле условности». Третья категория однозначно относится к портфельным инвестициям. Деление на государственные и частные инвестиции в этой классификации не усматривается. Как будет сказано позже, даже займы российского правительства далеко не всегда были государственными с точки зрения заимодавца, а, напротив, носили, скорее, частный характер, где кредиторами выступали владельцы частных банков.

Относительно объектов, изъятых из оборота или ограниченных в обороте, действует так называемый концессионный порядок допуска и деятельности. Известный исследователь правового регулирования иностранных инвестиций Н. Г. Доронина считает концессии классической формой допуска иностранных капиталов, поскольку «концессия отражает в наиболее чистом виде содержание и правовую природу отношений между государством и иностранным частным лицом»¹³. Подробная регламентация вопроса о концессиях и концессионных договорах представлена в главе 2 данной работы.

Любая классификация иностранных инвестиций обусловлена потребностями в привлечении иностранного капитала и уровнем развития промышленного производства, если речь идет о промышленных инвестициях. Так, возрастающее значение объектов интеллектуальной собственности (исследовательские работы, ноу-хау) ставит их в один классификационный ряд с традиционными формами инвестирования. А выдвижение на первое место государственных займов в дореволюционной классификации Л. Воронова говорит о чрезвычайной актуальности этого вида привлечения иностранных капиталов.

Проведенное выше разъяснение теоретических аспектов поможет полноценному пониманию ретроспективы правового регулирования иностранного инвестирования в экономику России. Что касается терминологических аспектов, то эта работа в основном затрагивает историко-правовые особенности прямых иностранных промышленных инвестиций частных лиц, хотя, в силу указанных выше тенденций к переплетению прямых и портфельных инвестиций, также мы будем касаться вопроса об акционерном капитале и кредитной политике государства как подэтапе в развитии привлечения иностранного капитала в целом.

Ряд современных исследователей, например В. Прохоров и Г. А. Рокецкая, датируют появление иностранного капитала в России 1769 г., когда Екатериной II был произведен первый заем в Голландии¹⁴. И, хотя в труде Л. Воронова начала ХХ в. «Иностранные капиталы в России» нет упоминаний о первых промышленных инвестициях, заем 1769 г. называется в нем «государственным долгом России»¹⁵. Другие авторы, например А. Г. Донгаров, говорят о 50-х гг. XIX в. как об «открытии» России иностранным капиталом, ссылаясь на письмо Ф. Энгельса К. Марксу от 14 апреля 1856 г., отождествлявшего этот процесс с допуском к деятельности в России первой иностранной компании¹⁶ (хотя данный факт является достаточно спорным). Этой же точки зрения придерживался и известный исследователь деятельности иностранных капиталов в России периода нэпа Л. Я. Эвентов. Он называл «первоначальной формой помещения капиталов за границей займы, предоставлявшиеся частными банкирскими фирмами иностранным правительствам, испытывавшим острые денежные затруднения»¹⁷. Этот факт имел место в истории развития иностранного капиталовложения других странах. Относительно России, очевидно, имелся в виду заем Екатерины II. Однако есть основания полагать иначе.

Дореволюционные исследователи определяли гораздо более раннюю дату начала проникновения в Россию иностранного капитала – XVI в.¹⁸ А еще раньше, по данным И. И. Янжула, наша страна начала использовать опыт и знания иностранцев, восполняя недостаток необходимых технических сведений по горному делу. Для этой цели «они постоянно вызывались с весьма раннего периода истории». Кроме того, еще гораздо раньше, в летописи 1125 г., говорится о привлечении к работам мастеров-немцев: «Про Даниила Галицкого прямо упоминается, что он вызывал мастеров немцев, ляхов и др. иноязычников…»¹⁹ Это были первые зачаточные попытки развития горного дела. Впоследствии в абсолютном большинстве случаев при зарождении и развитии новой отрасли промышленности использовались знания и опыт иностранцев.

Но такое положение отнюдь не означает, что сегодня мы должны целиком и полностью опираться на «опыт экономического развития на основе объективных законов, сформированных практикой, обобщающие критерии оценки эффективности инвестиционной политики и различных вариантов ее правового режима в отдельных странах», которые большинство стран накопило за прошедшее столетие²⁰. Эти критерии, как пишут авторы, действительно, могут быть «вполне применимы сегодня и в России для определения уровня благоприятствования для частных отечественных и иностранных инвестиций и их роли в развитии экономики нашей страны»²¹. Но, на наш взгляд, учитывая «столетнюю» (на самом деле – бóльшую) историю других стран, нельзя забывать о нашей, российской инвестиционной истории, которая во многом богаче и самобытнее западной. Последнее немаловажно для России в свете особого экономического развития.

Итак, в отличие от современных исследователей, историки права начала XX в. датируют «открытие» России иностранным капиталом XVI в. Возникшее экономическое и финансовое сотрудничество между иностранными державами и Российским государством требовало его регулирования с помощью закона. Этот период можно считать началом формирования правового регулирования иностранной инвестиционной деятельности.

Развитие русского «концессионного права», как его называет Б. А. Ландау²², представляется чрезвычайно интересным. Свое начало данный вид права берет от знаменитой экспедиции Виллугби и Ченслера в 1553 г., когда вместо северного пути в Индию был открыт морской путь в Московское государство, что создало новый рынок и торговые пути как для Англии, так и для Москвы.

6 февраля 1555 г. король Филипп и королева Мария утвердили Устав нового общества для торговли с Москвой. В свою очередь, англичанам был предоставлен ряд привилегий от Ивана Грозного. Так, привилегия 1569 г., упоминание о которой сохранилось только в английском переводе и которая является, по словам И. И. Любименко, «кульминационным пунктом в истории успехов, достигнутых компанией у русской верховной власти»²³, давала следующие экономические преимущества: право беспошлинной свободной торговли по всей России (п. 1 и 5) (причем особо укрепляется за обществом исключительная торговля с Казанью, Астраханью (п. 3) и Нарвой (п. 28), в ущерб всем остальным англичанам, не принадлежавшим к компании); право свободного проезда через Россию для торговли с Персией и др. На Вычегде компании было разрешено вести поиски железной руды и построить для ее обработки завод, причем в пользование компании отводился большой участок леса. Полученное железо она могла вывозить в Англию, «уплачивая по одной денге за фунт пошлины» (п. 11). Таким образом, уже в XVI в. зарождается процесс вложения иностранного капитала в промышленность России в виде концессии. Кроме того, все другие товары англичане имели право вывозить беспошлинно. Все дома, которыми они успели обзавестись в России, закреплялись за ними (п. 4), и сверх того разрешалось строить новые там, где они найдут для себя удобным (п. 8.), был отведен участок в Вологде для постройки нового дома по соседству с канатной фабрикой (п. 10). Для облегчения ведения дел в России англичанам было дано право чеканить свою монету на русских монетных дворах (п. 25).

Помимо экономических преимуществ, компания получала право внутреннего суда и управления. Русское государство брало под свою защиту от пиратов на море и разбойников на суше.

Однако преимущества, данные английской компании царем, не были односторонними. В свою очередь, царь имел право выбора привезенных английских товаров для покупки в царскую казну (п. 2), а также право покупки для казны выделанного в России железа по назначенной цене (п. 12). Английские рабочие, выписанные для заводов в Вычегде, должны обучать русских своему ремеслу (п. 11). Последние два пункта практически идентичны современным концессионным договорам, имевшим место уже в XX в. Кроме того, англичанам предоставлялось исключительное право вывозить за границу «заповедный товар» – воск, продажа которого за границу обычно запрещалась. Наделение английской компании подобным исключительным правом лишний раз указывает на концессионный характер договора между русской верховной властью и иностранной компанией и дает представление о первой концессии иностранцам. Таким образом, первыми иностранными инвесторами и концессионерами-иностранцами в России были английские купцы.

Известный историк Н. И. Костомаров в своем труде «Русская история в жизнеописании ее главнейших деятелей» также упоминает английских торговцев и основные, как положительные, так и отрицательные, аспекты их деятельности в России: «Пустынные и дикие берега Северного моря оживлялись и заселялись»²⁴. Но при предоставленных беспрецедентных льготах для английской компании «самим русским плохо от этого делалось… А деятельность компании (торговая. – примеч. Н. К.) превращалась в монополию, которая была неприятна для русских, так как выгода торговли отклонялась в сторону иноземцев»²⁵. Интересно, что относительно завода в Вычегде Н. И. Костомаров считал, что, так как не было найдено дальнейших сведений о нем, «дело это не состоялось»²⁶.

Открытие и колонизация новых земель требовали включения их в хозяйственный оборот. Особенно это касалось краев, богатых полезными ископаемыми, где необходимо было развивать добывающую и обрабатывающую отрасли промышленности. Так, например, за 32 года царствования Михаила Федоровича Романова (1613–1645) русские владения в Сибири, словно в возмещение уступок, сделанных на западе шведам и полякам, выросли почти втрое, охватив площадь свыше 4 млн кв. верст²⁷, что соответствует 4,24 млн кв. км.²⁸ В царствование Михаила Федоровича возобновились отношения с иностранными державами, было обращено внимание на просвещение и развитие в России промышленного дела. Именно развитие промышленности порождало новые объекты для капиталовложения. Постепенно выдаются разрешительные грамоты на занятие солепромышленностью и горнозаводским делом. Источником немалых финансовых средств, необходимых для разработок, часто служил иностранный капитал.

В XVII в. горнозаводское дело привлекает особое внимание правительства и иностранных предпринимателей. Именно тогда был выдан ряд новых концессий. В 1632 г.²⁹ голландский купец Виниус получает разрешение на постройку железных заводов около Тулы, и с этого момента почти беспрерывно выдаются грамоты, дающие право разным лицам (Виниусу, Марселису, Акеме и др.) строить горные заводы. По свидетельству Костомарова, заводы эти были так хороши, что произведенные ими пушки выдержали испытания даже в Голландии. Немаловажен тот факт, что многие иностранцы, например голландец Виниус, приняли впоследствии русское подданство³⁰. Характерны условия, на которых давались разрешения, так, в 1644 г. Петру Марселису и Филимону Акеме разрешено «заводы заводить своими деньгами – на Ваге, Костроме и Шексне на Великого Государя порозжих, а не на мирских и не на поместных землях, безоброчно и беспошлинно на двадцать лет». Безоброчные годы велено считать с того момента, как заводы начнут действие. Выделанное железо поступает в казну, и только не принятое туда может быть продано на сторону. По истечении льготных лет «с тех заводов, со всякой плавильной печи, велено в Великого Государя казну имать оброку по сто рублей в год и пошлины со всякого железа по указу»³¹. Существование этих заводов послужило школой для обучения мастеров, которые впоследствии, в 1696 г., построили на средства казны Невьянский завод на Урале. В 1674 г. основаны первые заводы в Олонецком уезде, где уже существовала добыча железа. А в царствование Алексея Михайловича олонецкие железные руды были отданы на откуп датчанину Бутенанту фон Розенбуту³².

Законодательство этого периода регламентировало также торговые права иностранцев в России. В Полное собрание законов Российской Империи вошли два подобных законодательных акта. Один из них регламентировал «ограничение права торговли иностранцев в России»³³, другой – «изъяснение прав и привилегий, в разное время предоставленных торговым иноземцам»³⁴. Указание на нормотворческую деятельность в области торговли с иностранными державами и предпринимателями мы считаем немаловажным, так как, основываясь на вышеприведенном примере первой иностранной концессии английской компании в России, можно сказать, что ясно виден преемственный характер торговых и промышленных отношений, в том числе в инвестиционном аспекте. Как отмечал русский исследователь деятельности иностранных капиталов на территории России В. С. Зив: «Товарный обмен часто являлся формой или следствием обмена капиталами. И наоборот – на почве товарного обмена может легко возникнуть обмен капиталами»³⁵.

Царствование Алексея Михайловича ознаменовалось активной протекционистской политикой для развития русского частного предпринимательства. В 1649 г. отменены торговые привилегии английским купцам, дарованные Иваном Грозным. В интересах русских купцов была установлена единая пошлина в размере 5 % от цены проданного товара вместо множества торговых пошлин (явочной, мостовой, полозовой и др.). На 2 % повысились пошлины, взимаемые с иностранных купцов, которые отправляли товары внутрь страны.

В 1667 г., с принятием Новоторгового устава, резко ограничивалась торговая деятельность иностранцев в России, особенно внутри страны, в провинциях. В этом «крупном памятнике по истории русского таможенного законодательства», как говорил И. И. Янжул³⁶, были резко отделены внутренние пошлины от внешних и «обнаруживался протекционистический характер». Импортная пошлина составляла в русском порту 6 % от цены товара. Привозимые в Архангельск товары подвергались строгому таможенному досмотру, с записью всего привезенного в таможенные книги. Все привезенные товары иностранные торговцы могли продавать только жителям того города, в котором им был разрешен торг, и только оптом. В Москву допускались лишь купцы, имеющие царские жалованные грамоты. Если иностранцы везли товар в Москву или другие города, то платили еще дополнительную пошлину в размере 10 %, а при продаже товара на месте – еще 6 %. Таким образом, пошлины достигали 22 % цены товара, не считая расходов по перевозке. В противовес иностранцам, русским купцам везде в России разрешалось торговать вольно.

Такую ярко выраженную протекционистскую политику проводил «любимец царя Алексей Михайловича», видный государственный деятель XVII в. А. Л. Ордин-Нащокин. Его деятельность была направлена на активную поддержку торговой деятельности посадских людей и их высших корпораций – «гостей» и «сотен». Он ратовал за выдачу льготных ссуд торговым товариществам, чтобы те могли противостоять конкуренции со стороны богатых иностранцев. Им предпринимались шаги по налаживанию торговых связей с Персией и Средней Азией, А. Л, Ордин-Нащокин снаряжал посольство в Индию, мечтал о колонизации казаками Приамурского края.

Несмотря на политику, активно ущемляющую права иностранных купцов, царь Алексей Михайлович был заинтересован в притоке иностранных специалистов-промышленников. В 1660 г. он поручил англичанину И. Гебдону выслать в Россию инженеров, артиллеристов, минеров, архитекторов, скульпторов, а также стекольных мастеров. Это было связано с необходимостью развивать в России новые отрасли промышленности. Тому же И. Гебдону было приказано доставить в Москву книги воинского устава, фортификации, артиллерии и др.

Таким образом, привлечение иностранных специалистов в Россию было начато задолго до Петра I и продолжено при его отце.

Однако становление промышленности и дальнейшее развитие предпринимательства в России наиболее активно происходило в период царствования Петра I³⁷. Достаточно сказать, что до 1719 г. в России не было особого органа управления промышленностью и наблюдения за фабриками. И только при общей реорганизации административного управления в 1718 г. было создано учреждение для заведования промышленностью под названием «мануфактур-коллегия»³⁸.

В эпоху реформ Петра I наибольшее развитие приобретает горное дело. По поручению Петра грек А. Левандьян еще в 1696 г. открыл железную руду, и ему было поручено основать в Томске железную фабрику³⁹. Позже государь нашел себе деятельного помощника – немца де-Геннинга, которому он и доверил управление всем уральским горным делом. До Петра на Урале почти ничего, кроме соли, не добывали. Под управлением иностранца были построены многие новые заводы и реконструированы старые, для чего были приглашены опытные мастера из-за границы. Де-Геннингом основана в Екатеринбурге горная школа, имевшая большое влияние на развитие горного дела в России. Ко времени Петра I относится и первая серьезная попытка добычи золота, которая была произведена Блюэром в Олонецкой губернии, но вследствие несовершенства технических средств и приемов не дала благотворных результатов. При помощи иностранцев Петр Великий устроил заграничную торговлю русским железом, которое вывозилось в значительном количестве, в том числе в Англию. Он избрал комиссионером голландца Любса и передал впоследствии это дело иноземным купцам Шифнеру и Вульфу. Вышеприведенные факты доказывают, что привлечение иностранных специалистов всегда было во благо политическим, национальным и экономическим интересам страны. «Русь всегда была уверена в том, что она обладает достаточной ассимиляционной силой и достаточным политическим могуществом, чтобы растворять в себе все иноземные элементы, извлекая из них необходимую для себя пользу»⁴⁰.

По Указу от 4 марта 1702 г. создается прецедент – передача Верхотурского железного завода частному лицу в целях развития военного производства. Завод снабжается из казны топливом (лесом) и рабочей силой, продукты производства сдаются в казну по условленным ценам, принятое в казну не разрешается продавать на сторону, за особо указанными исключениями. Правда, пока концессионером становится не иностранец, а русский подданный Никита Демидов, но подобные указы определяют общие правила вложения капитала в горную промышленность. Кроме того, петровское законодательство устанавливает: недра принадлежат государству, а их эксплуатация возможна лишь путем концессии. Это закрепляется в Берг-привилегии 1719 г., где также вводится общий порядок заявки о добытой руде в Берг-Коллегию, которая «должна чинить скорое решение». Огромное значение этого «замечательного акта», проводившего два начала – горную регалию и горную свободу⁴¹ для развития горнопромышленного дела, отмечал много лет спустя С. Ю. Витте⁴². Регалия являлась основой всех исключительных прав государства на осуществление какого-либо вида деятельности, например эксплуатации недр, чеканки монет, определенного вида торговли и т. д.

Наконец, Манифест от 30 июля 1720 г. «О допущении иностранцев к строению и размножению рудокопных заводов»⁴³ официально предоставил иностранным подданным возможность участвовать в российском производственном процессе. Текст Манифеста прямо указывает на взаимосвязь с Берг-привилегией 1719 г.: «…за благо рассудим не только 10 дня Декабря публикованную Берг-привилегию Нашим верным подданным к рудному строению прямую любовь и охоту сделать, но и всех чужестранных охотников, какого бы народа они ни были, к рудокопным делам сею Нашею откровенную грамотой ко употреблению предупомянутой привилегии допущаем, и призываем, и равно им яко же Нашим природным подданным соизволяем рудокопные заводы строить, новые компании заводить, к заведенным приступать, из прибыли отдав десятину, и уступя первую Нам продажу свободную, и безопасную диспозицию, яко истинное свое стяжение в свои пользы употреблять; к тому ж мы таких чужеземцев и охотников рудокопных дел Нашею милостивою протекцией особливо обнадеживаем…»⁴⁴.

Из текста Манифеста следует, что наряду с российскими подданными к организации и строительству рудокопных заводов допускались и иностранцы, из прибыли в казну отчислялась 1/10 часть, казна имела привилегию первой покупки произведенного товара, иностранные предприниматели пользовались покровительством со стороны государства. При этом не делалось никаких изъятий из действующего законодательства относительно условий деятельности, размеров получаемых земель, прав наследования, т. е. иностранцам предоставлялся национальный режим деятельности на территории России. По Берг-привилегии 1719 г. каждый, имевший привилегию или жалованную грамоту на разработку руды, получал участок 250×250 сажень, на котором имел право вести разработку и строить необходимые постройки. Заводы и участки переходили по наследству при условии исправного их действия и довольства работающих на предприятиях работников. Кроме того, в течение первых лет после организации дела горнопромышленникам предоставлялись различные льготы. Из того, что недра объявлялись собственностью государства, следовало, что руды можно было искать как на своих, так и на чужих землях. Но горная свобода, просуществовавшая 60 лет, была отменена Манифестом Екатерины II в 1782 г.