Read the book: «На обратной стороне зимы»
На обратной стороне зимы
Глава 1. Влада
Влада опустила ноги на холодный покрытый инеем пол. Стопы сразу закололо ледяными иглами, вонзающимися в кожу и словно пробирающимися по костям все выше и выше. Девушка фыркнула.
Вылезать из-под одеяла всего было самым противным моментом дня. Когда приходится лишиться крупиц тепла, заботливо накопленных за ночь, и погрузиться в привычный холодный мир.
Это ведь не сложно – встать, нащупать ногами валенки, провалиться в них и ощутить, как промерз за ночь мех внутри. Обернуться в одеяло, еще помнящее тепло твоего тела и добрести до печки, выпуская по дороге изо рта струйку пара. Закинуть в печь пару палений, зажечь спичку, кинуть ее следом и наблюдать, как из искры разгорается слабый огонек. Увы, не пламя.
Так просто, когда ты проделываешь это однажды. Или несколько раз. Но когда с этого начинается каждый твой день вот уже больше двадцати лет, начинаешь экспериментировать.
Можно добежать до печки босиком и без одеяла. Можно вообще не топить и весь день мерзнуть. А можно, вот как сегодня, ощущать ломающую кости боль и ждать, пока сила воли даст сбой, и ты одернешь ноги. В какой-то мере это даже приятно. Боль физическая обладает одной удивительно особенностью – на время она глушит боль моральную. Ту, от которой не помогают отвары, лекарства и примочки. Да вообще ничто не помогает, кроме времени.
Когда ломающий холод исчез, и стопам стало горячо, Влада оторвала ноги от заледеневшего пола и принялась растирать их ладонями. Видела бы ее мама, устроила бы скандал за такие эксперименты со здоровьем. Припомнила бы, как Владина прабабка как-то отморозила пальцы ног. Тоже мне история – в каждом доме есть такая. Разве обморожение – это удивительно, когда за окном вечные минус пять, и лишь в теплицах да на производствах не жалеют дров.
Влада вздохнула. Ноги понемногу начинали отогреваться, в отличие от леденящей пустоты внутри, которую, казалось, уже ничто никогда не согреет.
Мысленно девушка перебрала слова подруг о том, что «таких сотни», «он – не твой человек» и совсем уж непристойные комментарии лучшей подруги Инки. Но аргументы снова не действовали, и Влада поспешила засунуть их в дальний угол сознания вместе с портретом человека, который заслужил десятки нелестных комментариев.
Уже два месяца Влада жила в состоянии оцепенения после дня, ставшего для нее крахом планов, надежд и любви. А по мнению ее мамы и подруг, просто логичным шагом к нормальной жизни, который надо было предпринять уже давно. По их же обещаниям, со дня на день Владе должно было стать лучше. Но лучше не становилось. Даже чуть-чуть.
Противная тянущая боль в солнечном сплетении стала постоянной спутницей, и девушка как будто к ней привыкла. Кроме тех редких моментов, когда он попадался ей на пути. Тогда Влада…
Но хватит об этом!
Влада нахмурилась и злобно тряхнула головой. Остервенело пихнула ноги в валенки, обернулась в толстую шаль и, подхватив подмышку пустой таз, вылетела на улицу. Утренний ветер моментально забрался под ночную сорочку, заставив кожу покрыться мурашками.
Мороз охватил с ног до головы. Колол щеки, шею и голые колени. Щекотал и играл с волосами. Предрассветные сумерки пахли дымом печных труб, звенящим промерзшим воздухом и отчаянием. Сквозь облачную дымку, затянувшую небо, на горизонте пытались пробиваться будущие лучи. Хорошо, день будет солнечным. Значит, снега не навалит и не придется расчищать дороги. Если повезет, получится полноценный выходной день, и Владу не дернут в теплицу – ползать по крыше и счищать снег, спасая конструкцию от обрушения.
И все же холодно до дрожи. До скручивающей боли. До онемения пальцев.
Так странно. Влада испытывала это ощущение каждое утро всю свою жизнь, но каждый раз было неприятно. И каждый раз в голове всплывали сказки из детства о том, что есть где-то другой мир. Где реки не скованы льдом, где не бывает снега, где не нужно топить печь и выращивать зерно в теплицах.
Эх, существовал бы этот мир на самом деле, Влада бы все отдала, чтобы туда сбежать. И плевать на предостережения. Жаль, что это только сказки.
В суровой реальности девушке ничего не оставалось, как набить полный таз снега и отнести его к печи.
Ну вот, забыла подкинуть свежих дров, и жалкая искра в печи потухла. В голове сплошной ветер! Влада выругалась словами мамы и про себя добавила, что помимо ветра в ее голове прочно обосновался еще один тип, несмотря на все ухищрения прогнать его прочь.
Вздохнув, девушка поставила таз на покрытый инеем пол, открыла заслонку печи и принялась загружать поленья внутрь. Хорошо, что были уже наколотые дрова. Хоть о чем-то она позаботилась заранее! А вот лечь спать, не заглянув в печь, и потом страдать утром все же было максимально глупо. Разбитое сердце – это понятно, но мозг, Влада! Мозг никто не отменял! Мысль отозвалась в голове тупой болью. Очередная посиделка с подружками прошла весело, на время вытряхнула из головы все глупости, но все равно закончилась слезами в стылой постели, замерзающими прямо на щеках.
С третьего раза окоченелые руки выбили огонек на серном конце спички и отправили его в печь. Спустя пару минут из открытой заслонки потянуло теплом. Влада придвинулась ближе и подставила ладони. Кончики пальцев закололо, и кровь побежала быстрее, согревая изнутри.
Сначала отогрелись руки, потом жаром полыхнуло в лицо, и Влада со стоном оторвалась от печи. Отправился в печку горшок с кашей, следом плоский металлический чайник с замоченными ароматными травами. Несколько раз Влада растапливала снег, собираясь устроить себе банный день. Настоящей бани в ее одиноком домике, оставшемся от прабабки по отцовской линии, не было, а напрашиваться к маме или подругам она не хотела. Мужья Насти и Инки в последние месяцы посматривали на Владу с молчаливым осуждением и иногда с насмешкой, а потому проситься в чужое семейное гнездо в выходной день для нее было невыносимо. Беспокоить маму с растопкой бани тоже не хотелось. Растопленный в печи снег, несколько тазов, и жизнь заиграет новыми красками даже без настоящей бани с ароматом трав, с жаром на коже и стекающими каплями пота.
И без сильных рук, которые не раз разминали в общей бане замерзшие стопы. И без губ, которые собирали капельки пота на плечах.
Влада издала утробный рык, ненавидя себя за воспоминания, которые лезли в голову, что бы она ни делала. Каждое действие, каждый шаг, каждая мелочь напоминали эпизоды последних двух лет. Когда жизнь Влады играла красками, когда сердце замирало, изнывало и пускалось вскачь, когда тело сходило с ума от нежности и напора. Когда она любила так сильно…
Влада, сколько можно!
Она с силой поставила таз с нагретой водой на деревянный табурет, и брызги обожгли ноги. Влада лишь глянула на них сверху вниз, почти ничего не ощутив. Казалось, что отныне остались только те, прошедшие чувства, задавленные и запертые глубоко внутри. А она просто разучилась в полной мере различать оттенки. Горячо, холодно, больно – все равно. Все пресное, блеклое и бессмысленное. В лучшем случае удавалось отвлечься на физические ощущения, но никак не прочувствовать их сполна. И как бы каждое утро Влада ни заставляла себя жить дальше и даже улыбаться, внутри зияла дыра. Дыра, которая никогда не затянется, и которую невозможно заполнить.
Так ей казалось тогда. Так оказалось и в действительности.
В небольшой комнате постепенно становилось теплее. Прогревался низкий потолок с массивной деревянной балкой поперек, которую даже невысокая Влада едва не задевала головой. Отмерзал дощатый пол, отполированный ногами и обувью за свой долгий век. Прогревалась узкая кровать в дальнем углу, где девушка свободно могла ворочаться с боку на бок в одиночку, но всякий раз утыкалась носом в мужское тело, когда…
Тепло пробиралось сквозь полумрак, еще царивший в помещении – свет в полной мере не проникал сквозь небольшие окошки, плотно заткнутые по периметру тканью, чтобы не дуло. Тепло согревало бревенчатые стены, деревянный стол у окна с придвинутыми вплотную двумя стульями и небольшую полку с книгами.
Влада скинула вязаную шаль и ночную рубашку, обнажая тонкую белизну кожи с россыпью веснушек. Ткань скользнула по бедрам и упала к ее ногам. Кожа тут же покрылась мурашками. Влада обхватила себя руками за плечи и глубоко вздохнула. Холод, привычный на всем материке Инверно и в родной Владиной Северной автономии в частности, так или иначе оставался холодом. С ним приходилось мириться, справляться и бороться.
Влада склонилась над тазом и погрузила пламенно-рыжие волосы до плеч в воду. Прошлась по ним мылом, несколько раз хорошо промыла и отжала привычным движением. Провела по мокрым локонам гребнем, и капли с них скатились на выпирающие ключицы и худые плечи.
Оставшуюся мыльную воду, уже успевшую подостыть, она опрокинула на себя. Вытерлась плотной тканью и переоделась в штаны, которые любила намного больше, чем юбки или платья. Может быть, сказывалась работа в теплице, где было гораздо удобнее в брюках. Влада не переставала удивляться, видя, как другие девушки подбирают полы юбки и заталкивают их за пояс, чтобы не мешались. А потом натягивают на улицу по две пары шерстяных колгот. Слишком много лишнего. Вот только он любил, когда Влада надевала платья. И для него Влада переодевалась в юбки, растила волосы и…
Нет, нет и еще раз нет. Никаких мыслей. Никаких воспоминаний.
Когда Влада закончила с банными процедурами, как раз подоспел завтрак. Каша напиталась влагой, разогрелась и принялась заманчиво чавкать в недрах печи. Потянуло ароматом чая, травы для которого Влада собственноручно выращивала в теплице, а потом сушила на веревке под потолком. Ромашка, чабрец, смородиновые и малиновые листья, гречиха, мята и шалфей дополняли аскетичный антураж комнаты. Вносили в него жизнь и сладко-пряные нотки. Иногда в теплице Влада разговаривала с травами и растениями, гладила листья, а временами даже вполголоса пела им песни. А в ответ они росли зеленее и здоровее, несмотря на вечную нехватку солнца. В такие моменты Влада чувствовала себя немного волшебницей. Он так и говорил, прижимая к себе хрупкую девчонку с пронзительными зелеными глазами, перебирая пальцами рыжие волосы и покрывая поцелуями лицо: «Моя ведьма».
Влада вздохнула. Все это было будто не с ней. Будто в другой жизни. Совсем недавно и в то же время миллион лет назад. Если бы можно было просто взять и разлюбить. Вырвать человека из сердца и не остаться наедине с громадной зияющей дырой и безграничным отчаянием. Если бы…
Она тряхнула головой. Хватит.
Сегодня был выходной. Не нужно было идти в теплицу, кутаясь в полушубок. Не нужно было торопиться. Не нужно было видеть людей, которые знали всю ее историю. Их историю. Можно было почитать книгу, валяясь в кровати. Наколоть дров на неделю вперед. Натаскать воды из проруби. Навестить маму.
Даже снегопад сегодня отступил. Не придется расчищать тропинку к дому, и из теплиц никого не пришлют за ней, чтобы легонькая Влада залезла на остекленную крышу и не позволила снегу обрушиться внутрь и погребсти под собой урожай, как было пару лет назад. В окно заглянули блеклые лучи солнца, редкие гости в Инверно.
Влада не сдержалась и, накинув платок прямо на влажные волосы, выскочила на крыльцо. Возможно, это аукнется ей кашлем или даже лихорадкой. Но сейчас она подставляла веснушчатое лицо солнцу и чувствовала тепло. Впервые за долгое время она улыбнулась искренне: не натужно и вопреки, а потому что на миг стало хорошо и спокойно. Кто знает, может, она сможет жить дальше. Смирится и даже простит. Когда-нибудь.
Глава 2. Инверно
На материке Инверно царила зима с тех пор, как Влада себя помнила. И даже с тех пор, как себя помнила ее недавно почившая прабабка. Словом, в Инверно зима была всегда. В народе блуждали легенды, что некогда мир, где сезоны года сменяли друг друга, а небо то окрашивалось яркой лазурью, то пряталось за пеленой косматых туч, раскололся надвое. Никто не знал причину и никто не верил в детскую сказку, но все знали одно. Южную границу материка накрывает Завеса. Край света, баррикада мира – как только ее ни называли.
И за этой завесой скрывается совсем другой мир. Мир, где царит вечное лето. Где не нужно каждое утро топить печь, не нужно выхаживать чахлые растения в теплицах, не нужно чистить дороги и постоянно, безостановочно мерзнуть. Этот мир называли Эстатэ, но никто точно не знал, существует ли он. Те, кто считали себя учеными, со всего Инверно столетиями спорили и пытались подобраться к Завесе в надежде что-то разузнать. Но отправившись к Завесе, домой они не возвращались. Поговорили, что она забирала их. Другие утверждали, что люди просто уходили на ту сторону. Иногда ходили слухи, что еще немного, и тайна края мира будет разгадана. Но каждый раз что-то мешало. То ли недостаток знаний и технологий, то ли суеверия.
Еще в детстве Влада частенько заслушивалась завораживающей страшилкой, которую смаковали подружки. Поговаривают, что Эстатэ – не просто уютный летний мирок. Это мир наоборот. В Инверно – зима, а в Эстатэ – лето. В Инверно ты – девочка, а в Эстатэ живет точь-в-точь такой же мальчик. Двойник. Отражение. Рассказывали, что цельный мир расколовшись на двое, расколол и людские души. И теперь у каждого жителя Инверно была вторая половина в Эстатэ. Но если удастся пробраться сквозь Завесу и встретить эту половину, то мир схлопнется и обратится в пыль, унося с собой все живое. Не то аномалия, не то месть богов.
Влада слушала эту страшилку, которую каждый пересказывал на свой манер, раскрыв рот. Но в то же время не верила ни единому слову. Ведь те же самые подружки болтали про рогатых стражей с крыльями, охранявших Завесу, про прекрасных принцев из Эстатэ и возможность растопить весь снег в Инверно, если разжечь печь посильнее.
И все же Завеса не давала покоя. Если не всем жителя Инверно, то тем, кто интересовался вопросами мироздания, – точно. Влада была среди них. Существование чего-то, что невозможно объяснить, пугало ее и притягивало одновременно. Она помнила семейную историю о том, что дед по отцовской линии уехал на юг исследовать Завесу и не вернулся. Но пугало больше не это, а то, что никто не мог даже словами описать, что же это такое. Пелена тумана, каменная стена или обрыв на километры вниз. Ничего из этого. Те, кто имели хоть какое-то представление о юге Инверно, называли Завесу емким словом «ничто» и отказывались продолжать разговор.
И все же пытливый ум не давал Владе успокоиться. Особенно часто девушка обсуждала Завесу с ним. Он приехал из Южной автономии два года назад и вполне мог видеть Завесу своими глазами. Владе так и не удалось вытянуть из него хоть что-то конкретное, но иногда в его рассказах мелькали детали, из которых девушка пыталась собрать цельную картинку. И эта его близость к чему-то необъяснимому притягивала влюбленную девчонку еще сильнее.
Сегодняшний день выдался погожим по меркам мира, где температура не поднимается выше нуля. Влада насладилась пробивавшимися сквозь тучи лучами солнца и поспешила вернуться в дом, пока не покрылась инеем. Просушила волосы у печи и расчесала гребнем, отчего они завились в легкие волны. Поговаривали, что в Эстатэ вода не замерзала, как в Инверно, и на ней образовывалась рябь. Интересно, откуда люди все это знали, если никогда не бывали за Завесой? Бурное воображение или нечто большее?
Влада любила выходные, как и все люди. Вот только раньше она каждую свободную секунду бежала к нему. А если в этот день он работал или был занят какими-то делами, о которых девушка не имела представления, Влада не находила себе места. Теперь же она была предоставлена самой себе и всячески пыталась найти себе занятие, лишь бы в голову не лезли мысли и воспоминания.
А они лезли. Еще бы не лезли, когда каждый угол в доме, каждая запорошенная снегом ель и каждый перекресток напоминали о нем. Вот тут они впервые поцеловались. Там поскользнулись, кубарем покатились с горы и безудержно хохотали. Там он помогал прорубать наледь в проруби и доставал для Влады воду. А здесь она увидела его с…
В носу защипало, а в груди снова разрастался комок обиды, злости и боли. Хватит. Она строго настрого запретила себе вспоминать счастливые моменты. Несчастливые тоже. Боль накатывала от любых мыслей о нем.
Лучший способ отвлечься – это погрузиться в рутину и найти себе компанию. Благо рутины в Инверно всегда хватало. И без этой рутины было просто не выжить.
Первым делом Влада отправилась во двор рубить дрова. Лес с вечнозелеными вековыми елями начинался всего в двух улицах от ее дома, и Влада была среди первых, кто получал массивные заготовки, которые дальше разрубали на поленья. И если в глобальных масштабах власти Инверно заботились о жителях – каждый получал достаточно древесины, чтобы выжить, то о практически моментах никто не задумывался. Вот и теперь Влада вздохнула, глядя на трехметровый ствол диаметром около полуметра. Топор сразу показался неподъемно тяжелым.
Раньше она не гневила судьбу и безропотно размахивала топором. Потом появился он и на время сделал так, что Влада чувствовала себя самой счастливой и беззаботной. Рубил дрова, носил воду, топил печь. Даже готовил. А потом, когда жизнь Влады вернулась в, казалось бы, привычное одинокое русло, бытовые мелочи вдруг стали невыносимыми.
Девушка посильнее взялась за топор и принялась за дело. Замахивалась всем телом и с силой опускала чугунный наконечник в податливую древесину. Запахло смолой и сладостью умирающего дерева. Полетели в сторону щепки и кора, которую Влада забыла отодрать, чтобы пустить на растопку.
В каждый замах она вкладывала все больше сил и накопившейся внутренней боли. Владе сделалось жарко, пот стекал по лбу и жег глаза. Девушка уже сняла варежки, скинула с головы платок и распахнула тонкий полушубок. Теперь она кожей ощущала отполированное поколениями древко топора, сжимала его сильнее и обрушивала удар за ударом на распадающееся на части дерево. На душе стало чуть легче, когда спустя час перед девушкой оказалась небрежная гора дров и щепок.
Влада разрумянилась, волосы растрепались, а на губах играла довольная улыбка. Все же физический труд – отличный способ расслабиться и привести мысль в порядок. Жаль, он не избавляет от душевной боли раз и навсегда.
Когда Влада вернулась в дом, руки чуть подрагивали от усталости. Хотелось сбросить с себя все, расхохотаться, вновь выбежать на улицу и ухнуть прямо в ледяную воду, как после бани. Но это развлечение девушка оставила до лучших времен и для приятной компании.
Чуть остыв, переведя дух и сделав несколько глотков остывшего травяного чая, Влада отправилась за водой. Снег – это, конечно, удобно. Но только когда у тебя много времени ждать, чтобы он растопился, и несколько раз бегать за новой порцией на улицу. В будни дома должна быть вода.
Четыре пустых ведра ждали у входа. Влада водрузила их на деревянные сани, воткнутые снаружи в сугроб, потуже затянула пояс полушубка, снова натянула варежки и только платок оставила дома, позволив рыжим волосам разметаться по плечам и ловить отблески солнца, готового вот-вот снова скрыться за плотной облачностью.
После работы топором морозец не так уж раздражал, а даже приятно пощипывал щеки. Влада шла по хорошо утоптанной дороге, которую в кои-то веки за ночь не завалило свежим рыхлым снегом. Под валенками приятно хрустело, и девушка даже тихонько напевала себе под нос. Легкие сани с пустыми ведрами, чуть позвякивая, тянулись сзади на веревке.
Знакомую фигуру в конце улицы она узнала, стоило той замаячить на горизонте. Его она бы не спутала ни с кем. Походка чуть в развалку, как у многих мужчин. Коренастый, невысокого роста с чуть седеющей бородой и усталым взглядом темно-карих глаз. Обычный мужчина средних лет по меркам всего мира и центр Вселенной Влады, который вдруг разрушил весь ее мир.
Мужчина приближался, и девушка понимала, что спрятаться некуда. Посреди кристально-белого снега, среди возвышающихся вокруг деревянных домишек, она, рыжая и растрепанная выделялась как сигнальный столб. В груди все сворачивалось в тугой комок, словно и сама Влада сейчас свернется в клубок, стянется в точку и взорвется от боли и тоски. Дрожь от солнечного сплетения расходилась во все стороны. Кожа покрывалась болезненными мурашками, руки дрожали, а ноги немели. Впервые Влада порадовалась, что на ней столько одежды – можно хоть как-то скрыть бушующий внутри ураган.
Самое страшное проклятие – каждый день ходить мимо человека, которого все еще любишь и в то же время ненавидишь, и понимать, что ничего и никогда у вас больше не будет.
Он смотрел Владе прямо в глаза, а девушка не знала, куда спрятать взгляд, чтобы не выдать наворачивающихся слез. И так каждый раз. На протяжении вот уже двух месяцев. Невыносимо!
В голове начали суетиться мысли: «А куда он идет?», «Она отправила его за чем-то?», «А может, он передумал и идет ко мне?». Каждая мысль ударяла все сильнее и раздирала душу на части.
Наконец они поравнялись. Он смотрел на Владу внимательно, изучающе. Словно ждал ее реакции, прежде чем что-то сказать. И в то же время в глазах виднелась тоска. «Побитая собака» – так иногда про себя Влада именовала этот его виноватый взгляд.
Раньше, стоило Владе завидеть его издалека, как на губах непроизвольно вылезала счастливая улыбка. Она даже обижаться долго не могла. Видела его и улыбалась, словно он был ее личным солнцем. Ее гарантией счастья и спокойствия. Когда он обнимал, казалось, ничто в мире больше не имеет значения. Тепло. Спокойно. Он давал ей ощущение дома и вечного пристанища.
Но это раньше. А теперь Влада боялась заглянуть во все еще любимые глаза. Сделав над собой усилие, она все же бросила короткий взгляд на мужчину, отметив, что вокруг глаз появились новые морщины, да и седины будто бы стало больше. А может, она раньше просто не замечала. Ничего не замечала или не хотела замечать.
Коротко кивнула, так и не сумев выдавить ни слова. В ответ получила тихое и какое-то жалобное «Привет» и впилась ногтями в ладонь. Все же хорошо, что на ней варежки, и он не увидит сжатые дрожащие кулаки.
Влада, собравшаяся в тугой комок боли и обиды, инстинктивно задержала дыхание и обошла его по максимально большой дуге, чуть не свалившись в рыхлый снег. Лишь бы ненароком не коснуться. Не вдохнуть любимый аромат. Не ощутить родное тепло. Лишь когда мужчина остался позади, она дала себе волю, и по щекам заструились слезы.
