Теперь я уверен, что придёт человек, профессионал, делающий это каждый день, знающий чего с чем смешивать, и обработает тем, чем нужно. Выполнит
общественно полезную работу, аккуратно как у себя. Раньше как было – кто обрабатывал, кто нет. Зараза имела место, где переждать и приползала снова. Теперь обработку делают общественными механизмами централизованно, и
если уродило что больше обычного – можно не мучатся с переработкой излишков, а пригласить заготконтору.
Повыключал «туманчики», и наблюдал за процедурой. Работали парой, Дрон-опрыскиваетель вверху и человек в костюме снизу. Большая воздушная пушка выпускала облако ионизированного тумана, что моментально приклеивался к листикам и веткам деревьев, казалось, что он прямо магнитится к ним. Дрон летел достаточно высоко, и вёл обработку «по площадям». Десять минут, и всё закончилось, они ушли на следующий участок. А я стоял на террасе и обрывками о чём-то думал.
– Через десять минут ужинать!
Принять душ и за стол.
Калитку только закрою на задвижку…
За ужином я был рассеянным, отвечал невпопад, попросил только не расходится быстро, есть разговор.
Быстро поел, вытащил карточку из принтера, и отдал её детям.
Я так и не решил, что рассказывать, что нет, и начал с основного.
– На меня неожиданно свалилась известность, и вместе с ней ограничения. Всё долго рассказывать, но суть в том, что нам всем нельзя давать комментарии и упоминать синюю или любую другую изоленту, ввязываться в рекламные компании, нельзя показывать «хватит» перекрещивая руки перед собой, и желательно вообще залезть в норку и не отсвечивать.
Никаких особых реакций я не увидел. Меня просто слушали.
Мне позвонил сосед, похоже, журналисты уже пронюхали, где мы живём, и очень хотят пообщаться, взять интервью или ещё что.
Я совершенно не хочу в это ввязываться, и прошу Вас тоже не участвовать. Надеюсь, к понедельнику-вторнику всё забудется и переключится на что-то более интересное.
На всякий случай, увидите настырных незнакомцев – игнорируйте их.
Я закрыл калитку на ночь, и пусть она побудет закрытая, для моего спокойствия.
– Мы обсуждали в Церкви последние события – Аня положила руку на мою – думаю так и надо сделать. Слишком много обсуждений, много шума, и, если честно, я так и не поняла из-за чего.
– Ну, молодёжь, делайте, как знаете, нас это вообще не касается. Будет кто-то в калитку лезть, так я его метлой выгоню! И разговаривать не буду.
– Могу на костюмы поставить статус «не доступны» пока не уляжется. Всё посетителей меньше будет. Мне костюмы на выходные не нужны.
Батя выдавал практические результаты своих умозаключений без подводок, будто мы знаем, о чём он думает. Зато кратко и по делу.
Ну и ладненько.
Телефон вертелся в руках, и привычно открывалась соцсеть.
Нет. Не хочу.
Опять. Клац-клац и двигаются картинки на экране. Выключил.
У меня и так перегруз с информацией сегодня.
Отложил.
Начал трясти ногой и крутить чашку.
Нервы.
Надо переключится на простую деятельность.
Пойти покопать что ли?
К соседу хотел сходить пообщаться, пока не стоит. Куча сырой информации, я ещё сам её не соотнёс со своими знаниями, не разложил по полочкам. Просто пересказать не обдумывая? Я же не ретранслятор какой, я так не умею. Мне подумать надо. Не хочу быть как бабка из сказки, что услышала, не разобравшись, дальше понесла, и ещё своего с три короба набрехала.
Как там мой учитель говорил? Выводы делаются на основании АНАЛИЗА поступившей информации, но никак не на основании увиденного, услышанного или прочтённого.
Даже опыт может подвести при столкновении с вызовами будущего. Раньше этот мост был крепок, а теперь сгнил. Пойдёшь по нему? Опыт говорит – иди, он всегда был крепок! Жизнь меняется. И я оказался в центре этого водоворота.
Нашёл жену и предложил ей прогуляться.
Закрутит водоворот, когда ещё сможем насладиться тихим и спокойным вечером…
Мы просто шли по улице, держа друг друга за руку. Она подмечала мелкие изменения на соседских участках. Где чего расцвело, что зреет. Тут же планировала, что надо посадить, пересадить или выкорчевать.
А мне было хорошо, что она рядом и неспешно гуляет рядом со мной.
Мысленная истерика улеглась, закатное солнце делало своё дело. Организм готовился спать.
Не сложилось. Ночью крутился, не смог толком заснуть и сел писать. Мне не хотелось перегружать родных подробностями, но нужно было выплеснуть мысли и эмоции из головы.
Бумага всё стерпит. И психолог просила писать.
Интересное ощущение – сейчас пишу, и мне совершенно не важно, прочтёт ли это кто-нибудь, или рукопись будет пущена на растопку.
Может через много лет, сын, растапливая камин, сунет очередную бумажку под щепки, да зацепится глазами за строчку, окунётся в Былое, да так и будет сидеть, перебирая листки, забыв об очаге.
Утро случилось позже обычного. Солнце ушло из комнаты, так и не разбудив меня. Завтрак давно остыл, Жена без меня выпила весь кофе, и сидела, изучая что-то на экране.
– Поднялся? Ты во сколько-то лёг?
– Не знаю. Уже светало.
– Оно того стоило?
Она явно была немного обижена – очень не любит завтракать в одиночестве.
– Наверное.
Прислушался к себе.
Точно стоило.
В голове был штиль. Шторм улёгся, разогнав судёнышки по своим портам.
Стало ясно, но ничего не понятно.
Вопросы. Много вопросов. Ещё не оформившиеся, чтобы их озвучить, но они плавали в глубине, показывая сквозь воду свои мощные спины.
– Какие планы на сегодня?
– Сложно. Для начала завтрак. А у тебя?
– Были варианты, да решила для начала посмотреть, куда ты вляпался.
– И как?
– В основном всё за уши притянутое. Такое впечатление, что делали заготовки, и ждали яркого события. Подвернулся ты с изолентой, и понеслось. Простой, понятный легкодоступный символ. Он везде – на рукавах, на спинах, на лбу. Бесплатная раздача куска изоленты вызывает, местами, дикий наплыв желающих прикоснутся к святыне. Какой-то просто сектантский экстаз. Собирают полные площади людей в ожидании бесплатной раздачи. Куча пьяных, орут песни. Звонила нашим в город – у нас можно сказать никого. Была в парке кучка народа с повязкой на лбу, но те больше как хиппи – попели песни под гитару и растворились.
– То есть меня не возвели на трон, и не записали в исчадия ада?
– Ну, мессия, не без этого.
Задумчиво жарю себе яйцо в хлебной корочке, с подушкой из помидоров и сала.
– Думаю, что буду сидеть дома и лишний раз не высовываться. К Шмелёву думал сходить, но то не к спеху. Боюсь ленту открывать. Если начну читать – день закончится. Ты кстати не знаешь, сколько людей в Сообществе?
– В каком сообществе?
– В мировом Сообществе Космической Федерации. Сколько людей в мире пользуются космическим банком?
– Не знаю, никогда не задумывалась. Мои знакомые все пользуются. Разве что за три линии от нас есть дед, бывший госчиновник, он не пользуется точно. Его то ли выгнали, то ли сам ушёл.
Всё-таки придётся залазить в сеть. И наверно с терминала, там экран больше. Пропал день.
Прибежал старший.
– Мам, мы на великах с Наськой кататься. Коля подъехал нас с собой зовёт.
– Аккуратно только, и телефон возьми, чтоб на связи был.
Убежал.
Младшего опять оставили одного. Расстроиться. У него тоже есть велосипед, настоящий, двухколёсный. С двумя страховочными колёсиками по бокам. Ездил он, на нём, заваливаясь на одну из сторон, на трёх точках, и конечно, за двор его на нём не пускали. Пойду сына сначала потренирую. Усталость – лучшее лекарство от обиды.
– Ань?
– М-м?
– Я пойду младшего на велосипеде погоняю.
– Иди.
– Ты моя самая – самая любимая и понятливая. Поцеловал и пошёл выводить велосипед из гаража.
Младший сидел маленькой букой, отвернувшись от всех, и ковырял песок палкой.
– Я велосипед достал. Будем обкатывать?
Сидит, молчит. Интересно так. У каждого ребёнка свой характер с рождения. Если Настасья не любила сказок, то она их не любила ещё в утробе. Начинаешь ей сказку читать – крутится, брыкается. Как подросла – даже рот закрывала. Хватит, мол. Не хочу.
А этот сказки любит. Долго над ними думает, вопросы неожиданные задаёт. Я ухожу, решив что уже уснул, а он задумался. По другому с ним надо. Дать время на размышление.
Спинку выпрямил. Плечики развернул. Решил.
– Будем.
Держу сзади за багажник, чтоб на двух колёсах, он крутит педали, медленно, силёнок ещё не хватает, а без силёнок скорость не наберёшь, без скорости не покатишься. Не покатишься, не поймаешь баланс.
Можно наоборот – сразу под горку маленькую пускать, баланс ловить и тормозить учится. Я так старшего учил. Сегодня задача другая. Обиду выгнать.
А как устанет – тогда и с горки покатаем.
Устанет, кто ещё раньше кого устанет! Я завидую, с каким упорством он крутит педали. Я бегаю сзади и держу баланс. Чуть разогнал и отпустил. Полметра проехал, завалился на боковое колесо. Метр и завалился. Полтора.
Всё, пора под горку катиться. Есть на лужке низинка, с небольшим уклоном. Начинаем сверху. Разгон, отпустил, едет! Вниз педали легко крутить, скорость набирает, баланс держит, два метра, дальше подъём, скорость падает, заваливаемся и остановка. Будет ездить! Я и сын горды собой, и уставшие и довольные возвращаемся.
До обеда он будет рыть тоннели в песке, отдыхать и обдумывать. А на завтра я, пожалуй, откручу дополнительные колёса.
– По кофейку?
Супруга моя не покидала поста на кухне.
– Разве чашечку за компанию…
Ритуал не соблюден, день не начинается. Чашка кофе и поговорить. Или посмотреть что-то дачное под настроение.
– Он почти поехал. Завтра сниму с велосипеда страховочные колёса.
– Не рано?
– Самое то.
– А родители где? Что-то я их не видел.
– Забыл? Они к бабушке в пансионат поехали.
В смысле мои родители к моей бабушке. Это не самая приятная история, у бабушки возрастная деменция. Сколько было возможно, она жила с нами, в своей комнате. Современная фармакология творит чудеса, но… «голова предмет тёмный, и исследованию не подлежит». Никто не знает, что она себе придумывала. Рвала вещи на полосочки и вязала из них узелки на память. Днём спала, ночью гуляла, ломясь в комнаты и пугая домочадцев. Ругалась с духами, рисовала копотью горящей свечи знаки, бросала посуду на подогреве и уходила «домой». Туалетом, при необходимости, становилось любое место. После очередной «прогулки», когда не уследили, что она ушла, пришлось её забирать от логистического центра, к которому она вышла. Хорошо, знакомые узнали и позвонили. Она совершенно не помнила, как там оказалась.
Врачи развели руками, и порекомендовали ближайший пансионат. Семья, как бы она не любила, не сможет обеспечить круглосуточный уход и врачебный надзор. Нужны специальные ванные комнаты для пожилых людей, отсутствие порогов и ступенек, мебель без острых углов. Плюс, граничные перемены настроения от благости до откровенной агрессии обязательно требуют подбора препаратов и постоянного наблюдения специалиста. Кроме того, нам дали понять, что её случай может внести неоценимый вклад в изучение возрастных изменений.
Так что теперь бабушка живёт в пансионате, а родители ездят к ней по субботам. Возвращаются грустные, и на вопрос «как она?» обычный ответ – «улучшений нет». Я тоже иногда с ними езжу, не знаю больше для кого – для себя или для неё, она редко когда меня узнаёт.
Главное, я знаю, там ей лучше. Врачи и сиделки постоянно на смене, гигиена обязательно два раза в день, специальное питание, уход, закрытая территория.
Некоторые старики сами уходят в пансионат, где находят для себя общение и уход, особенно когда остаются без супруга.
Нам тоже лучше. У Насти прошла нервная сыпь, запахи вывели спецхимией и ремонтом, и работать стало получаться полную смену. Комнаты перестали запирать на ночь, И все наконец выспались. Нам всем нести этот крест, но жизнь не должна заканчиваться.
Забыл? Скорее просто не слушал. Я вчера был в своих мыслях, совсем не внимателен к другим.
Кофе в чашках есть, а настроения уже нет.
– Что интересного?
– Ничего принципиально нового. Толпа растёт, песни орут. Сцену собрали, устроили митинг.
– Чего требуют кроме изоленты?
– Вот тут мне совсем непонятно: с одной стороны – обещают ежемесячный безусловный доход в пять раз больше нормальной оплаты, бесплатные ресурсы и жильё, и необязательностью работы. Пусть трудятся костюмы, каждому выдать по семь костюмов бесплатно.
Работать не надо, а рабочий день составляет четыре часа на благо общества (т.е. всё же надо работать?) За работу платят много денег, особенно специалистам, но зачем, если и так есть безусловный доход. И вообще, это всё напоминает эксперимент с мышами “планета 25”, где животным дали идеальные беззаботные условия существования, а там все передохли через несколько поколений.
С другой стороны кричат, что всю доходную работу забрали космобанкиры, а им приходится работать по 12-14 часов в день, а денег хватает только на еду и жильё. Требуют больше денег, меньше работы и взорвать к чертям все костюмы, заодно с космическим банком, отобравшие у них выгодную работу.
Я не понимаю, как такое может быть? Когда предприятию выделяют деньги за выпускаемую продукцию там чётко рассчитано и на материалы и чтобы люди получили достаточно денег на жизнь! Другие предприятия выполняют ту же работу, и люди не жалуются, на всё хватает!
Я вспомнил вчерашний разговор с особистом.
– Ты не думала, что люди получающие заказ, могут забирать часть зарплаты людей себе?
– В смысле ЗАБИРАТЬ? Там есть чёткий расчет, кому сколько выплачивать.
– Представь заявку, в ответ на которую ты, как руководитель предприятия, даёшь цену на продукцию чуть меньше рыночной. Система не знает нюансов, например, у тебя оптимизированная линия, и ты можешь себе это позволить. Конечно, ты получаешь заказ. Средства приходят на счёт, часть автоматом списываются на законтрактованные запчасти и материалы, а остальная часть должна быть выплачена работникам.
– Ну, это все знают, так это и работает.
– Так, да не так. Представь, что ты набираешь работников не граждан Космической Федерации, тогда ты можешь получить одни деньги, а платить совершенно другие!
– Но это невозможно! В смысле, совершенно невозможно присваивать чужие деньги себе!
– А эти люди делают это, и ещё рассказывают что не могут платить больше, т.к. продукция по более высокой цене не продаётся, и вообще они вынуждены демпинговать, иначе предприятие не получит заказ, закроется, и работники останутся совсем без денег и без работы.
– Почему тогда люди не открывают счета в космобанке? Им платежи будут приходить напрямую…
– Сложно. У каждого своя причина видимо. Кто-то ленивый, кто-то запуган, может ещё есть кто, кто до сих пор не знает. Ты же по идее с такими людьми работаешь?
– Было когда-то, я забыла уже. У нас все давно уже в системе, мы больше помогаем расти над собой, самореализовываться.
– Видишь, как выходит. Я поэтому и спрашивал, мне было интересно, сколько людей в системе, а сколько вне неё.
Я потянулся за телефоном. Пока не узнаю цифры, не успокоюсь.
– Тебе там звонили, я забыла сразу сказать. Имя незнакомое, я не стала брать.
Я посмотрел на список пропущенных. И не один раз звонил. Вчерашний гость – особист.
– Алло?
– У Вас порядок?
– Да, спасибо, более-менее, а что?
– Если кратко – в целом события идут по катастрофическому сценарию, объявлена охота, все стороны конфликта хотят добраться до Вас чтобы склонить на свою сторону и получить живого идола. Проблема в том, что есть сторона, которой Вы, похоже, нужна как сакральная жертва. Только что потушили дверь Вашей квартиры. Поджигателя задержали, пешка. Польстился на славу и деньги. Мы с ним работаем, пока глухо. Держите костюмы заряженными. Если будете перемещаться, держите в курсе. Вопросы есть?
– Н-нет.
Что он мне посоветует? Закрыться? Спрятаться? Бежать?
Уехать к кому-то из сестёр не вариант. Родственников наверняка будут пробивать в первую очередь. К знакомым? Подвергать опасности?
В незнакомое место?
– Принял. Отбой.
– Что там?
Рассказать ей или нет? Может самому уехать? Они им не нужны… А если их схватят?
Всё равно узнает. Как ей сказать?
– Пожар был в подъезде. Никто не пострадал.
Аня схватилась за бок резко и шумно вдохнула, у меня тоже перехватило дыхание от таких новостей. Бежать или сражаться? Что я, маленький человек, могу сделать? Бежать и прятаться? В цифровом мире, где всё просматривается камерами? На машине постоянно связанной с сетью? С телефоном кричащим на весь мир – ВОТ! ВОТ, ОН!? В открытом мире, в котором все общаются со всей планетой, при этом каждое новое лицо у тебя на районе рассматривается под микроскопом, незамеченным пройти просто невозможно! На костюмы меньше внимания, чем на живых людей!
А это может быть вариант – содрать с костюма верхнюю оболочку, залезь в неё, и незамеченным уйти? А дети? На детей нет костюмов. Не вариант.
Чувствую себя крысой загнанной в угол. Весь мой любимый мир, все его просторы, сжались до капли воды под микроскопом.
Нельзя загонять крысу в угол. Она начнёт нападать.
– Аня, послушай.
Так получилось, что я самый разыскиваемый человек на планете, и рядом со мной небезопасно. Я не знаю пока что мне делать, но бежать и прятаться точно не вариант. То, что началось в мире, не закончится в понедельник, и отсидеться мне точно не удастся.
Я не знаю, что мне сказать или сделать, даже Особый Отдел этого не знает. Но они обещали придумать.
Скажу я им – «расходитесь домой», меня же просто на смех поднимут, может и на вилы, за то, что считали своим, а я изменил их идее. Моё мнение же им не важно!
Поэтому так. Бери сейчас детей, и езжайте на пару дней в монастырь, там стены крепкие и народу много. Родителей я отправлю к дочкам в гости, они давно собирались, да повода не было. Сам останусь дом охранять, и со мной два костюма, ты не переживай…
Страх в глазах.
В любимых бездонных глазах, страх.
Страх, смятение и глубокая задумчивость.
– Пожар из-за этого был?
– Да.
– Звони детям, пусть домой едут.
Люблю её. Мы можем полдня потратить в неспешных разговорах или спорах, но когда надо, она понимает с полуслова и не задаёт лишних вопросов.
Вызвонив детей, и поговорив с родителями, набрал особиста, кратко рассказал о принятом решении.
Он помолчал немного, обдумывая, попросил ехать на такси, и пообещал зайти лично после обеда.
Пошёл, проверил костюмы.
Отец, как и говорил, оставил их включёнными, но недоступными. Недоступными для обычных пользователей, у служб и медиков всегда были привилегированные права. Тут порядок.
Приехали дети, наперебой рассказывая, что они видели в небе вспышки, яркие, много, словно фейерверк, но высоко – высоко.
За обедом мы с женой больше молчали, слушая восторженные рассказы детей о фейерверке и гордый рассказ про первые самостоятельные метры на велосипеде. Под конец обеда объявил об экскурсии в монастырь, особого восторга это не вызвало, но и неприятия тоже. Уже легче.
«Приедешь – позвони», сказал я на прощанье, обнял всех как в последний раз, и остался один в большом доме.
Я не помню, оставался ли я когда в доме один. Тишина давила, пустые комнаты казались брошенными. Ощущения крепости не было. Был крошечный я, оставленный один на один с огромным и зловещим миром.
Срочно надо что-то сделать. Включить музыку, разорвать паутину тишины.
Я завтра хотел открутить колёса с велосипеда.
Сделаю сегодня.
На улице стало легче. Звуки природы наполняли мир, растворяя страхи и вселяя уверенность что, жизнь не остановится.
Даже если не будет меня. Оч-ч-чень позитивненько…
Вытащил велосипед и инструменты.
Какому … умнику понадобилось придумать сюда гайку на пятнадцать?!
За этим занятием меня и застал особист. Отвертка плюс ключ на семнадцать соскальзывали с гайки, вызывая всем знакомые приливы острой эмоциональной вербальной реакции.
– Бог в помощь.
– Спасибо на добром слове.
– Доехали?
– Только отправил.
Гайка поддалась. Он молча наблюдал за моими стараниями.
– Хорошо что Вы пришли. Я не ожидал, что пустой дом будет на меня так давить. Придумали что делать?
– И да и нет. Аналитические группы продолжают разрабатывать сценарии, но основные силы сейчас отвлечены на другое. Судя по тому, что вы спокойно крутите гайки, новости сегодня Вы не читали. Иначе, как и все, сидели бы у экрана, кусая ногти.
– Я со вчера новости не смотрел. Жена говорила про митинги, и всё.
– Счастливый человек…
– Я то?
– Ну-с, даже не знаю с чего начать…
Разведки нескольких крупных стран объединили усилия своих хакеров, и заблокировали связь между спутниками и серверной станцией в надежде обрушить систему.
Ракетным обстрелом военные уничтожили часть спутников, именно такой фейерверк наблюдали дети.
Их не остановило, что в следствии краха системы, могла возникнуть реальная угроза жизни человечества. Система должна быть оптимизирована, поэтому товарные запасы у потребителя всегда будут поддерживаться на минимально необходимом уровне.
Вывод из строя или блокировка центрального искусственного интеллекта, рассчётно приводила к краху всей системы, практически мгновенному. Товары переставали поставляться, машины и производства останавливались из-за отсутствия данных, никто не знал, кому отправлять заказы, вся информация потеряна. Только старая система могла взять на себя бразды правления, и спасти мир от гибели.