Read the book: «Непридуманная жизнь»

Font:

Предисловие

История, которую я предлагаю вашему вниманию, началась в середине далеких восьмидесятых годов ХХ века. И, признаюсь, продолжается до момента обращения к вам, мои дорогие читатели, уже в двадцатых годах ХХI века. В этом отрезке времени прошла целая жизнь славного поколения людей, рожденных в Союзе Советских Социалистических Республик. А сокращенно – в СССР. В Государстве, просуществовавшем почти семьдесят лет. И распавшемся на множество разрозненных, не всегда дружелюбных соседей. Но самое главное, что осталось от этой уже призрачной страны, – люди. Да, именно люди. Добрые, гостеприимные, немного наивные, хорошо образованные, смелые, отважные, отзывчивые, удивительно преданные своей Родине. Люди, сумевшие сквозь года пронести бесконечную веру в светлое будущее. Несмотря ни на что.

Если вы такой человек, то сквозь страницы книги, которую держите сейчас в руках, я проведу вас в мир волшебной юности, наполненной жаждой жизни, стремлением познать окружающий мир и самого себя. Вместе с героями истории вы заново переживете состояние первой влюбленности и первых разочарований, побед и поражений. Издалека сможете посмотреть на себя в юности и оценить собственные поступки с высоты прожитых лет. Вспомнить своих друзей и подруг молодости, свои первые шаги во взрослую жизнь. Почувствовать давно забытые вкусы, запахи, звуки. Атмосфера, в которую вы сможете погрузиться, непременно позволит вам душой и мыслями вернуться к самим себе, еще только начинающим путешествие в страну под названием «Непридуманная жизнь».

Я приглашаю в свой чудесный мир прошлого и всех тех, кто, возможно, только слышал из рассказов близких людей старшего поколения о том времени. Эпохе докомпьютерных технологий и живого общения без мобильной связи. Возможно, в этой книге вы найдете ответы на свои вопросы или просто задумаетесь над чем-то серьезным и не очень. Потому что во все времена люди встречаются, влюбляются, женятся, находят друзей, совершают открытия, выполняют простую, но важную работу и решают сотни и тысячи жизненных задач.

Глава 1
Семеро на одной дороге, или Как научиться незаметно любоваться кем-то малознакомым…

Итак, давайте знакомиться. Зовут меня Любовь Петровская. Как и всякий благополучно родившийся человек, я прошла этапы детства и отрочества. Ходила в разные детские сады, окончила среднюю школу. И, приветствуя многообещающую юность, поступила в гуманитарный институт, как и полагалось отличнице и послушной дочери.

Всем нам тогда жизнь казалась очень понятной, а будущее – предсказуемым. И было совершенно непостижимо, почему это проклятые капиталисты всё время норовят нас извести и нарушить границы наших бескрайних просторов. Но, свято веря обещаниям родной партии, мы знали, что Советский Союз нерушим и победа коммунизма не за горами.

Был теплый летний вечер. Мы шли в сторону карьера по насыпной дороге. Босые ноги утопали в прохладном зернистом песке. Луна завораживала и манила к водной глади чарующим светом. Слышался смех и веселая болтовня. Нас было семеро. Три девушки и четыре парня. Молодые, красивые и веселые студенты и кое-кто не пристроенный в высшее или иное учебное заведение. Две пары уже сформировались. Их отношения были для всех вполне понятными и определенными. Они были влюблены и не скрывали этого. Остальные трое (в том числе и моя персона) были пока малознакомы. Откровенно говоря, мне вовсе не хотелось завязывать с кем-то романтические отношения. Знаете почему? Потому что, наблюдая за друзьями и знакомыми, в свои 17 лет (я была самой юной) я вовсе не хотела быть раньше времени побитой собственным отцом или матерью за принесенного в подоле байстрюка. А это, увы, могло случиться совершенно запросто. И вовсе не потому, что я стремилась как можно раньше познать то, о чем нигде и никогда не читала, не слышала и чего не видела: тема интимных отношений была совершенно закрытой для подрастающего советского поколения. А как раз наоборот. В силу своего довольно юного возраста (в восьмидесятых семнадцатилетие считалось юным возрастом) и вследствие полнейшего отсутствия каких-либо познаний в области таимных отношений между мужчиной и женщиной. Как-то не довелось мне встретить на пути человека, который растолковал бы, что к чему, на что похоже и с чем это «едят». Горячность молодых самцов, у которых гормональный фон был в пиковом состоянии возрастного созревания, не позволяла подросткам-студентам принимать во внимание мою неосведомленность. В общем, я жутко боялась быть «поматрошенной и брошенной» и потому честь свою всячески берегла и охраняла. Давалось это, надо сказать, непросто. Уж не знаю, как это было до нас, но, когда мы, первокурсники, заселились в общежитие, жизнь моя превратилась в сущий кошмар.

Я была примерная (ну, почти) девочка из военного городка. Отличница, спортсменка, танцовщица и певунья. Приехала покорять своим среднеобразованным умом общественность в стенах старинного престижного института, наивно полагая, что от учебы и занятий в кружках отвлекать меня никто и ничего не будет. «Наивная чукотская девочка!» – сказали бы мне опытные студенты. У молодчиков со второго курса были на новичков иные планы! Со второго, потому что первый курс еще не успел обнаглеть и дорасти до свободы волеизъявления. А второкурсники уже вполне адаптировались к режиму вседозволенности и безнаказанности и позволяли себе проявление, увы, не самых привлекательных качеств. Наше общежитие было разделено по гендерному признаку. Юноши жили на втором этаже, девушки – на третьем. На четвертом и пятом этажах обитали аспиранты, преподаватели и учащиеся матери-одиночки. Те самые одиночки, которые, похоже, в свое время не смогли или не захотели сберечь невинность на полях неравных подростковых битв за обладание девичьим телом. Но в силу многих обстоятельств были нацелены всё же окончить обучение в институте и получить профессию. Так вот, чтобы попасть на третий девичий этаж, студенткам нужно было обладать завидной смелостью, смекалкой, ловкостью и артистизмом, чтобы не угодить в лапы распоясавшихся вдали от родителей, часто находящихся в изрядном подпитии молодчиков. Обычно после трех часов дня они кучковались на площадке второго этажа, поджидая заранее напуганных девушек, которые после занятий возвращались в свои временные жилища. И если девчонки-первогодки шли без сопровождения старших студенток, участи этих юных бедолаг можно было только посочувствовать. За время моего проживания в общем доме я, конечно, не слышала о серьезных преступлениях, типа изнасилования или причинения значительного вреда здоровью, но приятного в таких нападках было мало. Стыд, страх и обидные издевательства – это то, с чем приходилось сталкиваться многим девочкам, которые не могли за себя постоять.

Нашему потоку отчасти повезло тем, что мы застали целую команду адекватных ребят четвертого и пятого курсов, которые старались следить за порядком в общежитии. Но если никого не оказывалось на месте по уважительным причинам, то наступали анархия и хаос. Сломанные двери в женские комнаты, натуральный разбой в продуктовых шкафах, унизительные издевательства над запуганными девчонками и многое другое, о чем вспоминать просто неприятно. Ни о каких стражах порядка речи не было. Заявлять в милицию было бесполезно: никто не реагировал на подобные жалобы. Потому усмирить развязных дегенератов могли только старшие ребята. Одним словом, нам, малявкам, доставалось.

Однако вернусь к нашей семерке… Галина Веденеева, которую мне нравилось называть Галюней, и Сергей Галунов были весьма своеобразной парой. Я бы даже сказала, довольно противоречивой. Одногодки, они учились в одном институте, на разных факультетах и на разных курсах. Он – типичный зубрила. Окончил третий курс математического. Она, по сути, та еще оторва, но искусно изображала пай-девочку, не забывая прилежно учиться на социолога. Галя всегда имела про запас пару-тройку однотипных «подружек» в брючных костюмах на случай: «А вдруг придется расстаться с нынешним любимым?» Как ей это удавалось, никто из нашей компании не мог понять, но факт оставался фактом. Бедолаги с «запасного аэродрома» наивно верили в ее сказки о том, как наша Галюня «страдает в бессмысленных отношениях с Сергеем, но бросить его не может из чувства сострадания к его тонкой натуре и весьма ранимой психике, потому что он сразу же вскроет себе вены, если что…». А «если что», хочу заметить, в те времена было очень модной угрозой среди молодежи. Бывали случаи суицида, и не редко. «Уж лучше подожду, когда он сам меня разлюбит», – говорила Галка. И она сможет наконец со спокойной совестью осчастливить нового избранника. Каждый был уверен, что этим избранником обязательно окажется именно он. Ведь он такой надежный и преданный. И любит Галочка только его. А Галочка весьма недурно управлялась со своими воздыхателями, вешая им на уши лапшу с завидной легкостью куртизанки. Все были в предвкушении своего близкого счастья, и Галка искусно поддерживала в этом заблуждении своих совсем не избалованных девичьим вниманием очкариков. Ей было всё равно, что собой представляет очередная жертва. Чем слабее, тем лучше. Проще управлять и наслаждаться властью. Таковы были замашки одной из моих подружек в 19 лет. Галина заканчивала второй курс, так как поступила не с первого раза, а спустя год. С виду хохотушка-веселушка, с очаровательными ямочками на щеках и пышными формами молодого ароматного тела, Галка легко соблазняла закомплексованных, бледных, с потными ладошками подростков, которые готовы были продать кому угодно свою душу за волнующую близость красотки. Вот и Сережа Галунов не смог устоять перед чарами Галины, когда случайно в столовой пролил компот в ее роскошное декольте, столкнувшись с нашей обольстительницей в проходе между столами. Когда она наклонилась к нему, как бы стряхивая сладкую жидкость с бюста и щебеча какие-то нелепицы ему в лицо, все прелести манящей юности обрушили-таки целомудренные устои молодого человека. Будущий математик, победитель десятка олимпиад, потенциальный академик и гордость рода, разом откинул весь тяжкий груз возложенной на него бесчисленными родственниками миссии и влюбился.

Надо сказать, что не всё было так безобидно, как могло показаться на первый взгляд. Потому что Сережа, несмотря на всю свою скромность и неопытность в амурных вопросах, был весьма завидным женихом. В то время, когда все мы были бездомными студентами, собравшимися со всех уголков нашей необъятной родины в одном весьма несвежем общежитии, родители Галуновы просто купили единственному сыну двухкомнатную квартиру недалеко от института, чтобы юношу ничто не отвлекало от достижения высоких целей. Полностью ее обставили, укомплектовали и наняли домработницу. При этом строго-настрого напутствовали: в квартиру никого не водить и на ночлег не оставлять. Но квартирное одиночество Сережи Галунова продлилось всего лишь чуть больше года. Наша Галюня как-то невзначай, стоя в очереди за сосиской с макаронами в студенческой столовой, услыхала рассказ молодого человека, который жаловался своему товарищу на то, что совершенно не умеет варить пельмени дома. «Они почему-то всегда превращаются в один большой мясо-мучной колобок, который совсем не вызывает аппетит, а скорее наоборот.

Спрашивать у родственников неудобно – подумают, что мне нужна нянька. А я ведь уже взрослый. Прям не знаю, как быть…» Приятель весело пошутил и посоветовал проконсультироваться у столовской поварихи. Затем друзья, непринужденно болтая, отправились к свободному столику, неся перед собой подносы со скромными студенческими обедами. Галя проводила приятелей внимательным взглядом и призадумалась. А уже спустя пару дней она приступила к осуществлению своего мегаплана. Быстро сообразив, что неуклюжий пельменеваритель живет один и на отдельной жилплощади, Галя Веденеева начала «расставлять сети» для наивной добычи. Применив весь свой инструментарий по соблазнению недотеп, Галина легко обратила на себя внимание интересующего объекта и разбудила в нем пылкие чувства. Спустя пару недель она начала изображать заботливую мамку. Кормила с рук, гладила рубашки, давила на его спине подростковые прыщики и решала, кто Сереже друг, а кто – нехороший человек. Также подсказывала своему подопечному, сколько раз в неделю надо звонить родственникам, чтобы не нарушался учебный настрой, и особенно следила за тем, о чем родне стоит говорить, а о чем необязательно. Это «необязательно» как раз касалось ее присутствия в жизни Сергея. Очень быстро молодой человек с удивлением обнаружил, что домработница вовсе не милая хозяйственная женщина, а злая завистливая особа, которая спит и видит, как бы обокрасть бедного студента. Что самым надежным человеком в его жизни может быть только одна женщина – Галина Веденеева. Умница и красавица. Скромница и приличница. Заботливая, покладистая, хозяйственная. «И вообще, кто твоя первая и неповторимая женщина, которая решилась только ради тебя нарушить все законы приличия целомудренной девушки? Никто не смеет вставать между нами, потому что мы созданы друг для друга!» И так далее и тому подобное. Почтенная Зоя Петровна была отстранена от своих обязанностей и очень быстро уволена. В результате такого нехитрого плана наша предприимчивая подружка собрала свои пожитки и в один день переехала в новенькую уютную квартирку из нашего холодного и совсем некомфортного общего дома. О том, как она решила проблему со своей уже давно потерянной на полях студенческого разврата целомудренностью, история умалчивает. К слову сказать, подружка наша не вознеслась невесть куда, а осталась членом дружной компании и на правах почти хозяйки стала приглашать нас в гости довольно часто в ту самую Серегину квартиру.

Следующей парой были Лариса Черепанова и Володя Мелехов. Он, невысокого роста, худощавый, смуглый и жилистый, смотрелся рядом со своей избранницей почти нелепо. Потому что Лариса была на полголовы выше Володи и тяжелее килограммов на тридцать. Но этот на первый взгляд доходяга имел какой-то внутренний стержень, благодаря которому все относились к нему с уважением. Спокойный и рассудительный, он говорил мало и всегда по делу. Никогда ни с кем не спорил. И, наверное, поэтому всех интересовало его мнение. Сам не шутил, но с удовольствием смеялся чьей-то удачной шутке. У него была сдержанная улыбка, открытый лоб и прямые короткие каштановые волосы. Голос у Володи был тихий, даже успокаивающий. Он был старше всех остальных на пару-тройку лет. Но казалось, что минимум на пять. Владимир Мелехов уже заканчивал институт. Но заочно. Никто не знал, почему ему пришлось уйти с дневного да еще пойти работать. Лорик, Лариса, Ларек (как только не склоняли друзья-товарищи ее красивое имя) тоже была девушкой серьезной, как и ее избранник. В январе Ларисе исполнилось восемнадцать лет. На социологию пошла по зову сердца, искренне веря, что сможет изменить мир к лучшему. Впрочем, как и все мы, верующие в то же самое. Несмотря на крупную кость и 40-й размер обуви, в обычной жизни Лариса была очень чувствительна, ранима и нуждалась в постоянной опеке. Такой «взрослый» наставник, каким виделся ей Володя, был, конечно, для нее жизненно необходим. Она ловила каждое его слово. С благоговением смотрела на своего любимого, когда он делал что-то руками. А он всегда что-то делал. Чистил запеченную в костре картошку, добывал дрова и разводил огонь, вырезал из дерева фигурки, читал журнал «Наука и жизнь», чинил краны, менял сгоревшие лампочки и прочее, и прочее, и прочее. В общем, он всегда находил себе занятие, а Лорик всегда была рядом. Подавала отвертки, собирала стружки, светила фонариком и была неотделимой его тенью. Они вдвоем всегда были чем-то заняты. Казалось, что им вовсе никто не нужен. Но всякий раз, когда Галка с Серегой приглашали их на очередной сабантуй, Вовка и Лариса обязательно приходили. Они встречались уже год. И ни у кого не было сомнений в том, что они вместе навсегда.

Следующим участником нашей компании был Паша. Павел Луков. «До чего слезная фамилия! – думала я и смеялась про себя. – Вот же не повезет будущей жене. Хотя, может, она уговорит его взять свою девичью фамилию. Такое ведь тоже бывает. Если только невеста не окажется какой-нибудь Пупкиной-Шмупкиной… или Мышкиной… Ой, ну, разберутся как-нибудь. Какие только глупости не бродят в моей кудрявой голове. Пупкины-Шмупкины… Я-то тоже, знаете ли, далеко не графиня Шереметьева, а просто Люба Петровская».

Несмотря на «овощную» фамилию, Паша был… Аполлон. То есть не то чтобы он был лицом пригож, но любоваться, следуя позади него, было чем. Эти широченные плечи, на которых «вырастала» красивая длинная сильная шея, были не костлявыми и угловатыми, а просто великолепно спортивно раскачанными. Широкая спина плавно переходила в узкую талию, за которую держались красивые, круглые, подтянутые ягодицы. Ниже не меньшее эстетическое удовольствие доставляли рельефные бедра, которые поддерживались немного кривоватыми голенями. Но это уже не могло испортить общего впечатления от шедевра мужской красоты и силы. Пашка то и дело оглядывался на меня, ловил мой лукавый взгляд. Но в силу своей неискушенности и молодости совершенно не понимал, что в нем таилось. А таилось любование.

Да-да. Мне было неловко перед самой собой за такое бесстыдство, но только самую капельку… А что поделать? Я же взрослела, и мое любопытство, естественно, не имело границ. Вернее, имело, но было ограничено только врожденным чувством: «Не всё сразу!» У Павла было не самое симпатичное лицо в общепринятом смысле. Чересчур далеко расставленные глаза, прямой широковатый нос и тонкие губы. Всё это находилось под узким лбом и красивыми бровями. Честно говоря, мне почему-то было совсем неважно, как выглядит лицо парня. Главное – фактура и силуэт. А этого у Лукова было в достатке. В свои девятнадцать он готовился поступать в военный институт. Прямой, честный, с хорошими манерами (по всему было видно, мама для Паши – богиня). Это считывалось в очень мелких деталях, когда рядом находилась одна или несколько девушек. Никогда не присядет первым, всегда предложит руку, не употребит ни одного бранного слова в разговоре, с любой особой женского пола держится на уважительной дистанции, без фамильярности и юношеской развязности. Немножко застенчивый, скромный. Совершенно не понимающий иронию и сарказм, Павел Луков часто становился объектом для безобидных шуток со стороны друзей. И, видимо, отдаленно догадываясь о своей не воспринимающей шуток натуре, никогда всерьез не обижался на приятелей. За это его все любили. И даже, мне кажется, переставали завидовать. Хотя, ох, было чему. Ей-богу! «Может, всё-таки плевать на фамилию?» – подумала я, следуя слегка позади двух парней и потихоньку наблюдая за каждым.

Последним членом нашей компании был Егор Гордеев. Он нес мой рюкзак, в котором лежали купальник, полотенце и хлеб, а Павел перекинул за плечо пару моих миниатюрных сандалет 35-го размера. Сама я шла налегке, босая и необремененная. Юный месяц освещал дорогу. Лес, который отделял нас от карьеров, был совсем молодой. Он еще только набирал силу, и сосны были невысокими. Посаженные весьма густо, они образовывали плотную зеленую стену.

Обычно мы ходили купаться довольно поздно и только с девчонками, группой по пять-шесть человек. Воздух уже не был удушливо жарким, а вода превращалась в парное молоко. Это были обычно веселые беспечные девичьи купания при лунном свете. Некоторые нимфы и вовсе заходили в воду нагишом, потому что вокруг, кроме нас, не было ни души. Плавать толком никто не умел, поэтому мы просто бесились, плескались и баловались в воде у берега. Под ногами был плотный песок, вода – необыкновенно теплая и прозрачная, как слеза. Сегодня же мы отошли от правил, сговорившись с Галкой и Лориком, и предложили парням составить нам компанию. Правда, мое присутствие здесь тоже было не типичным. Две пары, два отдельных парня и одна бесхозная девчонка, то бишь я. Кому пришла в голову эта схема, точно не знаю. Почему меня не настораживало такое соотношение, тоже затрудняюсь сказать. Видимо, только по одной причине: моя самоуверенность была гораздо выше моего роста. Ах да, и еще! Абсолютное доверие Галюне, которая всегда всё держала под контролем, могла закрыть своим отважным телом любого доходягу от нападок злоумышленников. И еще потому, что в принципе я тоже была девушка вполне себе ловкая и не изнеженная родительской опекой и любовью, которых попросту никогда не было. С детства из любых передряг мне всегда приходилось спасать себя самой. Надо сказать, я в этом преуспела. Так что, кроме интереса, любопытства и жгучего желания присоединиться к загадочной компании, мне оставалось только захотеть надеть легкое летнее платьице, которое не только не прятало мои юные коленки, но и облегало тонкую талию. Тонкие бретельки были почти незаметны на хрупких плечах, от которых к милым кудряшкам на бесшабашной голове стремилась изящная шея. Ну да, Любаша Петровская вполне обаятельное творение своих родителей. Не подумайте, что я стараюсь как-то себя приукрасить. Вовсе нет. Просто описываю маленькие детали человеческой внешности, чтобы далее было понятно, с кем дорогой читатель будет иметь дело.

В семнадцать лет мне казалось, что я уже взрослее взрослых! Потому что успела пережить громадную любовь сразу на первом курсе, не откладывая избытка нежных чувств на далекую перспективу. В мой первый день жизни в общежитии я встретила невероятно благородного юношу, студента пятого курса, который своими рыцарскими поступками тут же заставил в себя влюбиться. Правда, моя «однобокая любовь» неприлично быстро закончилась, потому что сказочный принц на самом деле просто по-братски опекал юное неискушенное создание от напастей судьбы и оголтелых подростков. Моя влюбленность к Ивану Стрельцову оказалась совсем не вечной, но такой красивой и романтичной, что я обязательно когда-нибудь об этом расскажу.

Так вот, в составе семерых человек мы приближались к заветному берегу, где нас ожидали новые приключения и удивительные эмоции, о которых мы даже не догадывались.