– Принять к сведению жалобу и опись.
Весь 1236 год Элеонора устроительница Брей и Монтеро посвятила устроению вверенных ей замков. Она установила двухразовое взимание десятины на содержание замков со всех землевладельцев. Так же она озаботилась сохранением и увеличением лесного фонда. Приказав засадить пустоши дубами и запретив вырубку молодого леса. За управлением замками она не заметила первых признаков беременности лишь, после того как она потеряла сознание от приступов дурноты, она поняла, что через полгода станет матерью. Илья был счастлив.
Она разрешилась от бремени неожиданно легко в августе 15 числа, двумя мальчиками. Близнецов назвали Петр и Павел.
Казалось, что, наконец, судьба начала благоволить к несчастной Эли и она, наконец – то обретет свою землю, и свое счастье. Однако в 1237 году королевский герольд возвестил её о том, что маршал Франции едет к ней. Она была польщена. Маршала, как и полагается, встретили в половине дневного пути от Монтеро. Почетный эскорт из шести лучников и четырех копейщиков благополучно препроводил маршала к воротам замка, где в символической форме было повторено совершение обряда оммажа и фуа королю Франции. После чего был устроен знатный обед и игры. Люди маршала одержали четыре победы из пяти и были щедро одарены подарками и призами. На третий день, как и полагалось, маршал огласил причину своего визита и попросил личной аудиенции у посла государства Пресвитера Иоанна.
Эля, чувствуя непонятное беспокойство и волнение, настояла на том, что она будет присутствовать при аудиенции.
Маршал Жан III Клеман, сеньор дю Мец и д’Аржантан долго не начинал свою речь, ожидая, что дама д. Альбре покинет залу, отведенную для переговоров. Но когда Илай Евфратский барон Труафлеш, сказал, ему и всем присутствующим в зале господам, что его жена владеет его войском, так же как и он, то маршал с полоном изложил причину своего визита.
Двумя месяцами ранее от Фридриха II императора священной римской империи пришло письмо с просьбой сопроводить его гостей по территории королевства франков в Испанию. Король выразил свое согласие и оправил ответное письмо. Но тут вмешался «нечестивый». В то же время Людовик принимал посольство от Старца Горы, который предложил свою помощь в избавлении от татар. После обмена грамотами, посольство Старца под предлогом отдыха лошадей отправилось на границу с Бургундией, где, объединившись с рыцарями и баронами Тибо Шампанского, устроило засаду посольству императора. Засада была вся перебита за исключением Кеннета Мейнарда тана Халтон Кавдорского эрла Ранкорна и его шести оруженосцев.
–Мой Король не хочет войны с Империей, Король не хочет войны с татарами, Король хочет спокойствия и мира, и поэтому просит вас барон, и вас дама д. Альбре выступить посредниками в разрешении этого непонятного нам всем инцидента,– закончил с глубоким поклоном свою речь маршал.
Илья ответил,
– Мы готовы выступить завтра во имя восстановления справедливости.
Маршал поклонился в знак согласия с предложением Ильи. Утром колонна из двадцати всадников и сорока пехотинцев при шести телегах выдвинулась из замка Монтеро в сторону Бургундии. Эля оставалась дома. Илья сказал,
– Детей льва должна кормить мать-львица, а не коза-служанка. И поцеловал её на прощание.
Она ждала вестей полгода. Лишь в марте следующего года тот же герольд привез ей известия от мужа и маршала. Как и полагалось герольд основные новости намеревался изложить устно, а в письменном виде было лишь распоряжение короля,– «О сдаче под его руку замков Брей и Монтеро», и письмо Ильи написанное на греческом. Как не терпелось, Эли узнать о судьбе мужа она стоически заставила себя ждать, пока герольд не поест и не отдохнёт. Лишь потом, вечером при свете камина и шести свечей она выслушала рассказ герольда.
Герольд подробно рассказал о битве в графстве Невер, на берегу Луары и о сопутствующих делах.
– Мы встретили посольство императора, как и предполагали, уже при дворе короля. Король окружил посольство всеобъемлющим чаянием и вниманием. Раненых кормили прямо с королевского стола. Глава имперского посольства был славный и богобоязненный муж граф Монте Гаргано второй, неоднократно совершавший паломничества в наш Сен Мишель. Он в молитвах неустанно благодарил божественное провидение за то, что оно представило ему встречу с нашим благочестивым государем. Он поведал нам, что по приказу короля Сицилии он должен провести посольство благочестивых поганых в земли франков до Сен-Мишеля и далее в Испанию к Сант-Яго де Компостелло. Далее посольство должно было само идти до святого города через Каир. Он же должен был оставить посольство в Испании. Когда они покинули пределы империи и начали спуск по реке на барках, на одной ночевке, на них было совершено нападение. Но умелые посольские воины меткими выстрелами отбили разбойников. На следующие день герольд бургундского дома принёс «два меча вызова на бой». Наши благородные мужи выстроились на отмели, и враг нанес им свой страшный удар. Десять рыцарей выдвинулись против центра посольского войска, и пробили его. Тогда граф Монте Гаргано второй начал истово молить бога о справедливости, и случилось чудо, враг бежал. После победы, по Божьему промыслу, наши воины собрали на поле брани; шесть щитов, и пять пар шпор, пять коней, а мелкого скота без счета. Но они потеряли десять человек убитыми, а главное был ранен глава посольства благородный шевалье Елисей. Ваш достопочтенный муж встретился у короля с Елисеем и проговорил с ним более часа, потом они собрали своих воинов и вскоре объявили королю, что ваш благочестивый муж Илия едет далее вместо Елисея. На следующий день Илья отбыл во главе отряда, Елисей же остался у короля. Вскоре, когда у раненого посла начали затягиваться раны, и он уже мог ходить самостоятельно, он попросил встречи у нашего короля и его матери. На встрече он пожелал получить ответ на письмо пресвитера. Король сообщил, что письмо ответное уже отправлено, тогда Елисей ответил, что не видит подготовки войска к походу. На что король ответил, «что Пресвитер о походе не просил в письме его». Елисей рассмеялся и поведал королю, как надо читать письмо. Когда король и мать прочитали,
«Наследному владыке франков, Я деспот востока пойду на Град божий через четыре года, на литургию. Жду тебя там, на Пасху», они испытали чувство стыда. Затем они отправили ответное письмо Пресвитеру с Елисеем, который отбыл месяц назад. Но вскоре к нам пришло известие, что ассасины Старца Горы убили его, в землях империи. Король боится гнева Господня и просит помочь ему молитвой и личным присутствием при дворе. Королю не известна судьба Ильи её мужа, и он беспокоится о благородном бароне Труафлеш.
Выслушав герольда Эля, оставила его в главной зале слушать новые лэ и любоваться акробатами в компании со святым отцом Георгием, тонким ценителем всего прекрасного. Кроме того, четыре юные девушки должны были услаждать музыкальный вкус герольда своими песнями. У себя в покоях, покормив близнецов, Эля открыла письмо мужа и принялась его изучать. Она не успела выучить греческий, но кое, что уже понимала, итогом двух часовых блужданий в темных дебрях невежества стал следующий текст.
«Элькса! жду тебя там, где Танаис рядом с Араксом, на могиле великанов. Передай мне или человеку от меня, тетрадь, что привязана к моему знамени. Ждать буду до осени 6749 года от сотворения мира. Илья».
Эля незамедлительно отдала приказ готовится к походу, но на следующий день, ближе к полудню, в ворота замка Брей вошел отряд королевских стрелков для охраны дамы д. Альбре. Герольд учтиво приказал даме не выходить из своих покоев до особого письма короля. После извещения хозяйки о её дальнейшей судьбе, он, предварительно заперев Элю в покоях, принялся вместе со святым отцом дегустировать; вина из замковых подвалов, а так же тех четырёх молоденьких девушек, так сладостно певших о вечной любви днём ранее. Но тут герольд со святым отцом просчитались, на следующее утро, неизвестно откуда пришедшие вооруженные люди, связали королевских стрелков и заперли, в замковых покоях уже самого герольда. Святой отец избежал заключения, так как в это время служил в приходской сельской церкви вне замка.
Эля поблагодарила всех пришедших ей на помощь людей и освободила всех их от клятвы верности ей, и её мужу. На следующий день, взяв с собой только двух лошадей, и одного ослика она направилась в сторону города Кагор123, где у купцов она хотела узнать путь «до Танаиса, что рядом с Араксом». В шести церквях расположенных на её землях близ Брей и Монтеро прошли службы «О даровании пути мученице Элеоноре».
Эля отправилась в путь, так как учил её муж, на двух лошадях, и одном вьючном ослике. Она с мальчиками расположилась на одной лошади, другая шла на привязи без седла, то есть совсем налегке. Весь груз, состоящий из централа124 овса и двух переметных сум с одеждой и документами, она разместила на ослике. Эти создания, как известно более выносливы, чем лошади.
Как и предполагалась, Эля через четыре часа пути дала роздых лошадям, что бы те смогли помочиться. Потом она пересела на другую лошадь. Через следующие четыре часа, на дневке, когда они отдыхали уже один час или около того, она дала лошадям овса и ослику тоже. Вечернюю остановку они сделали возле одинокого колодца, где Эля дала воды лошадям. Предрассветные сумерки они встретили в пути, правда, ослик шел радостнее, так как его сумы с овсом стали легче. Мальчики мирно посапывали в больших переметных сумах рядом с матерью и не беспокоили её. Ей только было сложно менять пеленки на ходу, но Эля тут нашла выход из положения, как и все женщины – кочевых народов до неё. Она грязную пеленку просто привязывала к упряжи, а ветер, и солнце высушивали её за двадцать минут. Трудно было лишь, когда мальчики делали по – большому. В этом случае она просто выбрасывала пеленку. Время было дороже.
Так, не утомляя лошадей галопом, легкой хлынцой то есть около трёх лье125 в час, она за переход126 с легкостью покрывала расстояние в 45 лье127. Галопом она смогла бы сделать только 20 лье за переход, так как после скачки лошади отдыхают, гораздо дольше, нежели люди. Всего же ей необходимо было преодолеть расстояние в сто – сто двадцать лье по прямой, но тогда, как и сейчас прямой трассы связывающей Монтеро и Кагор не существовало, поэтому путь увеличивался раза в полтора. На третий день вечером она распрягла лошадей и освободила ослика от поклажи. Они все отдыхали целую ночь. Утром, накормив лошадей последней мерой овса, она тронулась в путь, намериваясь за этот переход добраться до Кагора. Она просчиталась. Лошади не выдержали беспрерывного десяти часового перехода. На следующую ночь уже пред самым рассветом лошади отказались идти, они легли на землю в крайней усталости, лишь ослик отправился пастись. Днем лошади так и не поднялись. Оставаться с лошадьми, было, опасно, как крестьяне, так и их господа могли проявить интерес к путникам, а любая задержка могло нарушить планы Эли. Поэтому, несмотря на жалость к лошадям, она приняла решение продолжить путь без них. Эля села на ослика и со скоростью полтора лье в час продолжила путь. На следующую ночь ворота монастыря открылись перед уставшей путницей. Матушка настоятельница велела дать орущим мальчикам по ложке кагора, а еле живой матери пол пинты подогретого вина, после чего вся торица уснула, в покоях матушки аббатисы. Лишь ослик не спал, он – счастливый обладатель целой четверти овса и ведра воды наслаждаясь жизнью, ел, стоя в теплых монастырских яслях.
На следующий день, когда утренние службы закончены, а послушания для монахинь еще не начались, матушка игуменья возясь с близнецами, выслушала исповедь своей воспитанницы.
–Что скажу тебе, дитя моё, одной меня мало, нужен епископ и стряпчий. Пока король не нашел тебя, нам нужно подготовиться ко всему возможному. Войско он сюда пока не пошлёт в отличие от своего покойного папеньки Августа. А вот свору судейских может. Ну и не забывай, что во всех замках поют о твоей красоте. Тибо Наваррский расстарался, и это при живой то жене. Вот этот может и войско собрать и сам приехать. Кроме него еще Роже Бернар II де Фуа Великий тоже обиды не забыл. А у нас стены старые, да и колодец тоже, в нем воды нет вот уже два года, так что осаду можем и не выдержать,– подытожила исповедь своей воспитанницы аббатиса – добрейшее создание.
Эля в одежде послушницы, которая ей так шла, промолвила,
– Как скажите, только давайте соберемся сегодня вечером.
– Хорошо, пошлю сейчас к епископу, ему накажу, что бы стряпчего с собой привел.
Монастырь находился на особом – благоприятном положении, так как сам перешел под руку Папы римского со всеми своими угодьями. В благодарность за это папа римский наказал епископу города Кагор поставить аббатство на особое положение и даровать ему привилегии. Одной из привилегий было возможность требовать присутствия Кагорского епископа в аббатстве по желанию аббатисы. Это очень важная привилегия, так как епископ по совместительству занимал пост графа Кагора, то есть светского управителя графства, и он обязан был обеспечивать правовое регулирование жизни своих подданных. Его подданные, за исполнение епископом обязанности правого регулирования их жизни, платили епископу пеню и не малую. Но в те времена существовала правовая норма ограничивающая правоприменительную практику епископа. Откуда она взялась, никто не помнил, как сказано в Анналах пришла с «обычным правом». Этот праворегламентирующий тезис в устной форме звучал примерно так, «Исполнять божий суд надлежит в освещенных стенах». Вне стен Епископ не мог ни вершить суд, ни творить расправу, дух закона не позволял. (Если бы это была норма письменного права, то автор бы написал, – «согласно букве закона»). К примеру, на городской площади, можно было проводить судебные заседания, и свершать казни, так как все равно внутри стен, а вот в поле нельзя,– стен нет. Поэтому для проведения законного процесса неважно какого уголовного или гражданского необходимо было епископу находиться в доме или сооружении. Конечно, за право пребывания в четырёх стенах для исполнения своих обязанностей вне городских стен, епископ должен был платить пеню. Пеня шла в карман владельцев здания или сооружения, где епископ располагался на время исполнения судебных обязанностей. Безусловно, если аббатиса требовала епископа в монастырь на 10 дней, то и суд переезжал в монастырь на 10 дней. В этом случае, пеня от судебной деятельности шла в монастырскую казну, точнее де-юре в папскую, а де-факто в монастырскую. Тут надо добавить, что в случае, когда суд проходил вне стен города, он обходился как истцам, так и ответчикам дешевле, так как не надо было платить завышенную цену за проезд, на суд, сначала через городские ворота, потом епископские, ну и за выезд так же. По этой причине многие селяне просили аббатису вызвать графа в монастырь, к примеру, для оформления гражданских дел по имущественному письменному праву. Кагорцы вот уже более ста лет не доверяли праву «по обычаю», и все сделки старались записать.
Когда до вечерней службы оставалось еще несколько часов, в трапезную аббатства ввалился, бряцая оружием, граф Кагор по совместительству глава всей кагорской паствы. Подходя к аббатисе и её гостье, его несколько раз качнуло из стороны в сторону.
–Укачало, да и жара – пояснил он, церемониально прикладываясь к руке Элеоноры, своей духовной гостье.
Во время церемонии представления Эля с большим трудом подавила улыбку, настолько комично выглядел его высочество или его преосвященство.
Ярко красный колпак с белым куриным пером венчал его седую голову, рубашка темно-зеленого цвета и желтая кожаная куртка покрывала торс графа, а малиновая перевязь для меча с права налево, кровавым рубцом, рассекла грудь доблестного воина. Поверх перевязи покоилось серебряное распятие, начищенное до блеска. Распятие украшено было четырьмя зелеными самоцветами. Пояс, в две пяди толщиной, ярко-голубого цвета, придерживал короткие штаны темно-синего цвета, которые были заправлены в желтые испанские сапоги с красным узором, Шпоры епископа тоже ослепительно блистали.
Теперь мне ясно, почему символ Галлии петух, – подумала про себя Эля, сдвинув бровки для придания более солидного вида.
От предложенной воды граф отмахнулся, так как увидел на столе кувшин с красным вином,
–Урожай с восточного склона?– спросил прелат,
– Да, ваша преосвященство,– ответила хозяйка.
Граф Кагор твердой рукой воина, перелил вино в толстопузую кружку епископа Кагорского. Через два глотка двух пинтовая кружка опустела.
– Очень хорошо, ну теперь обсудим дела мирские, перед службой господней, – продолжил беседу духовно-военный владыка Кагора.
Надо заметить, что вскоре опустевший кувшин был заменен на другой – полный. Граф не церемонясь, обслуживал только себя, справедливо полагая, что согласно его духовному титулу, он имеет полное право не предлагать кровь христову всем другим прочим.
Внимательно ознакомившись со всеми представленными известиями как устными, так и документальными – письменными, он перед третьим кувшином изрёк.
– Оставаться тут даме д. Альбре надолго нет никакого смысла. Даже более того,– опасно. Кагор, как всем известно, принадлежит еще и королю английскому, по велению вашей прабабки тоже Элеоноры, но Аквитанской. Мы же, кроме того, находимся на землях принадлежащих церкви. Я как епископ, поставленный сюда по велению короля Франции, распоряжаюсь ею, но как граф отчитываюсь пред своим сюзереном, – королем Англии. Вас как представительницу правящего во Франции дома Капетингов я, как граф Кагор, – вассал короля Англии должен изгнать с чужой земли, но как прямую наследницу Элеоноры Аквитанской должен обеспечить земельным наделом. Свободной земли у графства Кагор нет. Свободная земля есть только у епископства Кагорского, но как представитель власти папы я вотировать эту сделку не могу. Ибо,– «Что отдано Богу, тем мирянам владеть не должно». На основании выше перечисленного обеспечить ваш скорейший отъезд я просто обязан, во избежание войны и неразберихи. Если же вы откажитесь, то на основании салической правды, мы обязаны вас отправить к старшему мужчине из вашего рода, коим является король Франции. Он же, в свою очередь, во избежание дробления королевского домена, обязан будет отправить вас в монастырь на веки вечные. Да именно так!! Печально. Да? Поверьте, при встрече я скажу королю Наваррскому, что он был абсолютно прав, когда восторгался вашей красотой. Бедный Тибо, потерял и вас, и Шампань. Ну да ладно, перед службой давайте все разом пропустим по стаканчику и закусим печеньем.
– Но ваше преосвященство, куда я одна поеду? На, что я поеду? И, как? Я думала здесь под сенью церкви вырастить своих детей, выполнить наказ мужа, и потом отправиться исполнять свой долг пред матерью церковью, быть хранительницей Камино,– ответила взволнованная Эля.
– Первое, я помогу вам. Проблем с; «куда?», «на что?», и «как?» для вас милочка не будет, так, что наказ мужа вы выполните. Мы скажем, где это указанное место находится. Второе, Камино сами сохраним, как и ваших детей. Мальчикам салическая, правда, только на руку. Поймите, «вы есть особа королевской крови, сбежавшая от своей семьи», я обязан вас заточить в монастырь, как по велению папы, так и по приказу короля, либо по своему желанию на основании обычного права. Нет, я не пойду на службу сейчас, пусть мой викарный епископ служит. Мне надо все вам разъяснить, иначе вы наделаете таких дел, не выходя из этой комнаты, что нам потом опять в доспехи лезть, и с копьем выезжать против двух королей и множества ваших воздыхателей. Мне, дочь моя, уже более духовным мечом размахивать пристало, нежели простым,– сказал прелат.
– Слушаю вас, отче, – промолвила дрогнувшим голосом Элеонора.
Однако ответом ей было молчание, выждав около минуты, она робко подняла глаза на графа, увиденное поразило её. Их преосвященство, склонив голову на перевязь, умильно посапывая, дремал, по-видимому, утомлённый своим монологом. Во сне он умильно шевелили губами как младенец. Эля хотела, было разбудить её, но матушка аббатиса остановила её своим взглядом. Эля повиновалась.
– Наверно она лучше знает как себя вести с графом Кагор, тем более, что лет с двадцать назад она, еще, молодая монахиня была влюблена в молодого аббата и даже согрешила с ним накануне его инвеституры в епископы,– подумала она.
Пока Эля предавалась греховным домыслам про жизнь монашествующих особ, по велению аббатисы стол покрыли свежей скатертью и поставили; блюдо с печеньем, вазу с медом, несколько кувшинчиков с топлёным маслом, и вяленую говядину на большом деревянном подносе. Сушеные фрукты и орехи были просто выложены горками, возле каждого сидящего за столом. Дрёма и причмокивание продолжались еще минут двадцать. Потом граф вздрогнув, продолжил, словно и не прерывал речь, на благочестивый сон.
–И вот во избежание неразберихи, что, как вам известно, опаснее войны, ибо на войне враг явен, а при неразберихе он таен. И кровь, поэтому льется сильнее. Я вас прикажу арестовать прямо сейчас. Сообщу же я об этом, своем деянии, всем королям, как французскому, так и английскому, вкупе с наваррским, и кастильским. Стеречь вас будут мои люди. А через три недели вы свершите дерзкий побег в свои владения, а именно; во владение Альбре, маркизат Монт де Морсан, виконтство де Фезенсак. Для набора армии с целью вернуть себе и детям, Богом данное вам имущество. Сие деяние не противоречит; ни устному, ни письменному праву, ни даже праву по баскскому обычаю……..
Граф остановился, чтобы сделать глубокий вдох для продолжения изложения своего видения, решения проблем неразберихи. Эля испугавшись, что ей не дадут сказать слова в свою защиту и вот так, и осудят молчаливую, и покорную, выпалила.
– Святейшество, ни владение, ни маркизат, ни виконство мне не принадлежат, там сидят вот уже тридцать лет прабабкины бастарды. Какое войско? Там меня и детей просто утопят в море, что бы получить эти земли, и де юре.
Граф также воспользовался паузой, после так необходимого вдоха, он протянул к себе блюдо с говядиной и выбрал самый лакомый кусочек. Отведав говядину и запив вином, он продолжил как будто и не слышал тезисов духовной дочери.
–Думаю вам лучше идти до Тарба. Там спуститесь по Адуру до Вье Буко, там до Байонны, и в залив, а далее до Швеции. Конечно, усердно молитесь во время пути и ваше желание исполниться, если оно угодно Спасителю. Хотя можно обойтись и без молитв. Баски вышли в море много раньше, чем римляне, и задолго до рождения Спасителя, и опыта у них больше. Доставят вас, куда пожелаете либо в Швецию, либо на Готланд. Конечно за плату. А как же иначе? Смерть, это только она ведь бесплатная. За все в жизни надо платить, а за похороны и за требы, тем более.
–Так денег дайте; и на побег, и на корабль, и на оплату моряков. У меня же только восемь золотых,– успела прощебетать Эля.
–Нет, деньги есть – зло, они вам принесут только проблемы, поверьте. Вам собственно много – то и не надо. Охрана вас сама проводит до границ графства, что бы чего не вышло. Далее сами дойдете!
–Как!!! вы шутите, я даже не знаю, как мне идти до Адура.
– Я же вам сказал, дочь моя, вас проводят.
– Да кто меня проводит? Вы граф видно не понимаете, что за мной охотятся три короля, и графы Фуа, графы Тулузские. Я умолчу о владельцах замков Брей и Монтеро.
– Вот успокойтесь, выпейте, как говорят благочестивые язычники и мой друг Вильгельм из славного города Модена, «buono il vino rende gaia cuore di una persona»128. Повеселитесь! Я же пока вам все объясню. Первое; пока вы в тюрьме я всех оповещу. И они все три короля: французский, английский и наваррский будут собирать войска. Кто, чтобы вас заточить, кто чтобы вас взять к себе, ну а кто, чтобы показать фигуру своему кузену, тоже королю. Герцог Аквитанской промолчит, ему все это не надо. А графы Фуа и Коменж, да Бог с ними. Они не посмеют выдвинуться далее трех лье от своих владений. Далее, в городах ваших земель скопилось много дел, которые вы должны утвердить или не утвердить. Элеонора Аквитанская оставила вам такую привилегию,– как быть верховной инстанцией в гражданских спорах ваших подданных. Поэтому плату за окончательное вотирование судебных решений вы взять обязаны. Плата высока, в каждом городе по бочке с солью. Итого у вас будет 16 бочек, Четыре вы отправите мне. Ваш батюшка задолжал. Остальные берите себе. В Байонне наймите баска на Голете129, вам Испанке это судно более известно как арабский Самбук. Большую Голете не берите. Вам хватит сорока футовой и одно мачтовой. Ибо в это время даже баски на двух мачтовых кораблях в залив не выходят – опасно130. И на одно мачтовых тоже опасно, но тут поможет грех зависти. Всякий баск хочет иметь двух мачтовый самбук, для престижа. Вот из-за престижа они вам и помогут. На одно мачтовом самбуке вы и пойдете туда, куда вас послала судьба. Отдайте им за все две бочки, более не давайте. И дайте им так, одну в Байонне, другую там, куда вам надо попасть. Причем при свидетелях делать и то и другое. Я дам вам письмо к папскому легату уже упомянутому мною Вильгельму Моденскому, и он вам поможет. Вот и все. Вино выпили, мясо съели, медом полакомились и все эти деяния наши в пост,– замечу. Поэтому завтра мы все постимся и молимся более усердно.
С этими словами духовный владыка Кагора сделал прощальный поклон и удалился, для сна.
Эля сидела пораженная, она просто не представляла, как это все; и арест, и бегство, может произойти с ней, с прекрасной дамой, чей образ заставлял трубадуров не спать ночами. Матушка аббатиса тихо ушла, стараясь не беспокоить свою духовную доченьку. Эля всю ночь провела в зале, в раздумьях и молитве. Утром она первая вошла в церковь и преклонила колени для молитвы. Она поразилась переменой произошедшей с графом, перед алтарём стоял слуга Божий величественный и строгий, он так вел службу, что порой казалась, что сам апостол Петр говорит его устами. Завтрак был скромен, но все равно с вином и медом, впрочем, Эли уже было все равно, она решила, как можно больше времени провести с детьми, и благодарила бога за предстоящий свой двухнедельный арест.
Через две недели, по дороге ведущей в Ажен, выехала кавалькада из шести рыцарей и двух десятков конных воинов, одного кюре и сорока лучников. Епископ отправил в сопровождение опасной беглянки половину своих сил.
Как известно в Тарб ведут два пути. Первый путь до Монтбана и далее до Тулузы, потом Кастельно Моньоак и до Тарба, он длинный, но безопасный. Второй; через; Ажен, Ош, и далее Тарб, короче на два дня, но уж очень он порой опасный, из–за того, что проходил по землям не синьорий, а кантонов. Эля выбрала второй путь. Она торопилась. Море могло стать преградой. Если она не успеет придти до начала штормов, она может прождать в Байонне месяца два или три. Но как только они минули границы графства, как в первой же древне народ крестных ходом встретил Элеонору Справедливую, виконтессу Ордино и Сент Жулия де Лория. Эля поняла, почему ей больше не нужна была охрана.
Несколько молодых оруженосцев просили её перед расставанием подарить по ленточке из её наряда на память. Старый сержант просто преклонил колено. Окруженная счастливыми селянами она смогла лишь сказать всем им,– Благодарю!! – и бросила мальчикам-пажам по платку, на память. Крестьяне заменили лошадей и на руках понесли Элеонору далее в сторону Оша. Её «бегство» было триумфальным шествием, и если бы она захотела, то собрала бы армию, и неизвестно остались бы короли при своих владениях.
В Тарб она прибыла утром, где вотировала три смертных приговора и ввела в наследство более восьми человек. Городской глава, беспрекословно погрузил в барку бочку с солью и сразу удалился во избежание начала нового судебного процесса, – «О воровстве имущества, невинно убиенных граждан, городской администрацией». Люди, очарованные красотой Эли забыли об этом, многие плакали, искренне жалея маленькую, но справедливую виконтессу. Так ведя суд, и чиня расправу, она за неделю по Адуру добралась до Байонны. Все случилось, как и было сказано Епископом Кагора. Ей иногда бывало стыдно, что она тогда в аббатстве посмеивалась над его нарядом и сравнивала его с петухом.
Городской глава сразу без проволочек отвел её к самому старому и лучшему моряку, и молча удалился, так как при переговорах о цене, и маршруте присутствие чужих людей не приветствовалось. Суеверные «львы моря» – баски считали, что чужой всегда сглазит либо сделку, либо жизнь моряка.
Лев моря оказался пучеглазым и кривоногим мужчиной лет 36. Он выслушал просьбу Элеоноры о найме самой лучшей сорока футовой, одно мачтовой Голете, и попросил время до конца дня на обдумывание предложения. Впрочем, перед прощальным поклоном он, объясняя свою задержку в принятии решения об отплытии, глядя в глаза Элеоноры, заявил.
– О прекрасная, море открыто, но уж очень море, бешенное и не каждый день оно ждет нас. Я буду молиться, и думать, до вечера. Думать о тебе, а молиться о помощи Божьей, что бы ты, о, прекраснейшая госпожа моей души, смогла дойти по морю, туда, куда тебе госпоже надо. Кстати куда госпоже надо?
Эля посмотрела на сопроводительное письмо, вернее на дощечку, прикрепленную к шелковому шнуру, накрепко связывающему письмо. На дощечке был вырезан адрес.– Королевство Швеция, Готланд, Вильгельму из вольной Модены.
–Готланд, – ответила она ему.
–Но госпожа двух здесь бочек мало! Это же в море Мрака. Там мало солнца и дикие люди. Норманны – разбойники оттуда родом, и сколько зла они принесли нам разбоем на море. А там госпожа все такие. Три бочки!!!!.
Эля немного уже разбиралась в тонкостях судоходства все-таки королева, а Кастилия все-таки имеет выход к морю, да и пребывание в торговом Кагоре пошло ей на пользу.
–Две бочки. Я дам только две бочки. Но большие бочки в морскую тонну, – сказала она твердым голосом.
–Госпожа насколько они большие? Повтори!!
–В морскую тонну.
–Ну, если так, тогда, госпожа не ищи другого. До вечера мы погрузимся!
И в знак согласия приложился устами к распятию, висевшему на его груди. Эля в знак согласия тоже поклялась, но на Евангелии.
Бесстрашный моряк свистом позвал прогуливавшегося не очень далеко главного городского администратора, и в его присутствии пожал руку хранительнице Камино в подтверждении сделки. Но, либо по незнанию, либо так из озорства, или лихости, он лишь склонил голову в небрежном поклоне, а не опустился на колени во время скрепления сделки. Две звонкие пощечины с отборными кастильскими ругательствами моментально привели его в чувство и он, опустившись на колени, молил свою королеву Элеонору Кастильскую о прощении. Прощение было даровано, в знак чего он получил короткий меч работы местного кузнеца131.