Read the book: «Бабы-Женины рассказы»

Font:

Посвящаю эту книгу каждому, кто на фронтах и в тылу внёс свой вклад в Победу. И каждому члену моей семьи – тем, кто был до меня и будет после. Но главное посвящение – одному из моих жизненных воспитателей и учителей – дорогой бабуленьке.
Бабушка Женя, мы тебя очень любим!

Редактор Анна Баскаева

Корректор Ольга Рыбина

Иллюстрация обложки Midjourney

Дизайнер обложки Михаил Суханов

ISBN 978-5-0065-9108-0

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

От автора

В этой книге раскрывается удивительный мир детства моей бабушки, Евгении Александровны Куимовой (род. 1940) – удивительной женщины, чьи ранние годы пришлись на суровое время Великой Отечественной войны и послевоенного периода. Эти рассказы, написанные по её воспоминаниям, – живые осколки памяти о жизни в Острецово и Лукино (бабушка ставит ударение на последний слог: Лукино́), маленьких деревнях Калининской области, в 1943—1949 годах.

Детские воспоминания обладают особой ценностью: они не только сохраняют личную историю, но и отражают целую эпоху через призму непосредственного восприятия. В них мы видим, как маленькая Женя познаёт окружающий мир, сталкивается с радостями и трудностями деревенской жизни, учится понимать сложные взаимоотношения в семье и обществе военного времени, сталкивается с жестокими реалиями жизни и смерти.

В этих историях переплетаются вечные темы взросления, преодоления трудностей и сохранения человечности в самые тяжёлые времена. Но главное – это пронизывающие их доброта и искренность. Я постарался сохранить эти качества, познакомив вас с маленькой Женей, её братом Борисом, мамой, заботливой бабушкой Таней, суровым дедушкой Мишей, подругой Тонькой и её братом такими, какими их описывает сама бабушка Женя. В самих её историях, а не в языке, которым они изложены, драматизм и опасность для жизни стоят рядом с юмором, прямотой и простотой, заставляя и сопереживать маленькой героине, и улыбаться, и сожалеть о судьбах простых людей.

Вас ждут удивительные открытия, тёплые и трогательные моменты, а также возможность увидеть мир глазами ребёнка эпохи Великой Отечественной войны. Эти рассказы – мостик в прошлое, который поможет лучше понять наших бабушек и дедушек. «Бабы-Женины рассказы» – живая связь между поколениями, возможность прикоснуться к истории через личный опыт, научиться стойкости и оптимизму, узнать, как ценить маленькие радости и сохранять семейную историю.

Вымысла в описываемых событиях нет: здесь собрана история моей семьи, и во время работы над материалом для меня было важно сохранить его документальность. Семейная линия прошла и дальше: название книге дала моя дочь, когда была совсем маленькой. Я читал ей перед сном воспоминания бабушки Жени, и каждый раз дочь подолгу не засыпала и просила почитать ей «бабы-Женины» рассказы ещё немного. Так с тех пор они и стали называться.

Добро пожаловать в мир «Бабы-Жениных рассказов», полный искренности, любви к жизни и неугасающей надежды.

Лошадь

Лето в Острецово разлилось тягучим мёдом солнечного света. День источал жар, окутывая пыльные улочки, покосившиеся заборы и деревянные избы мягким сонным теплом. Воздух, напоённый ароматами скошенной травы, спелой земляники и смолистой хвои, вибрировал от стрёкота кузнечиков и неумолчного щебета птиц.

Мы, деревенская малышня, сбившись в шумную, непоседливую стайку, оккупировали прохладные деревянные ступени крыльца нашего старого дома. Дом этот, построенный дедом ещё до революции, стоял у самой околицы, словно мудрый старец, хранящий секреты давних лет. С его крыльца, отшлифованного временем и поколениями босых ног, открывался вид на обширный луг, где мирно паслась большая гнедая лошадь.

Лошадь – величественная, с блестящей, будто отполированной, гривой и длинным, почти до земли, хвостом – казалась нам фантастическим существом. Сидя на крыльце и болтая ногами, мы с нескрываемым восторгом наблюдали за ней. Животное, мерно помахивая роскошным хвостом, щипало сочную траву, выбирая самые вкусные стебельки и совершенно не обращая на нас внимания.

Но дети, полные неиссякаемой энергии и жажды приключений, не могли долго усидеть на месте. Нам хотелось бегать, играть, резвиться, исследовать огромный мир, который раскинулся вокруг нас, вмешиваться в его гармонию.

– А слабо тебе лошадь палкой ударить? – вдруг выкрикнул мой старший брат Борька. Его глаза блестели, а голос звучал вызовом, приправленным насмешкой. Он точно знал, как задеть меня, пробудить дух соперничества и желание самоутвердиться. – Слабо?

– А вот и не слабо! – тут же выпалила я, кузнечиком подскакивая на месте. Горячая волна обиды и желания доказать брату свою храбрость нахлынула, заглушив голос рассудка. С рождения я была бойкой девчонкой, не признавала авторитетов, ничего и никого не боялась. Мне хотелось показать всем, а главное – самой себе, что я не трусиха и могу быть решительной, способной на отчаянные поступки. Хотя, если честно, я и сама не понимала, зачем бить мирно пасущуюся лошадь. В чём здесь проявится моя смелость? Что это докажет?

Борька, улыбаясь, наблюдал за мной. Кажется, кто-то из детей, подстрекаемых братом, сунул мне в руки длинную ровную палку, похожую на хлыст. А может, я сама нашла её у забора, где лежала куча старых досок и брёвен, служившая нам постоянным источником материала для строительства шалашей и крепостей. Сейчас я уже не помню всех деталей, только яркие вспышки того дня впечатались в память, как фотографии из старого семейного альбома. Помню солнечный свет, пробивающийся сквозь листву старой берёзы, помню запах свежескошенной травы, сладкий и терпкий одновременно, помню пыль, которая висела в воздухе золотистой дымкой, и громкое чириканье воробьёв, сопровождавшее все наши детские шалости. Помню, как решительно подошла к лошади слева, вскинула палку и со всей своей детской силы опустила её на лошадиную спину.

А затем – глухой удар.

На мгновение мир вокруг замер. Даже птицы замолчали, с тревогой наблюдая за разворачивающейся сценой. Я стояла, задыхаясь от собственной дерзости, гордая своей мнимой смелостью, и в то же время испытывая странное чувство вины и страха. Лошадь же застыла, не понимая, что произошло. Её большие карие глаза смотрели на меня с укором, словно спрашивая: «Зачем?».

Вдруг лошадь резко развернулась, мощно оттолкнувшись задними ногами, подняв вихрь пыли и заставив меня инстинктивно отшатнуться. Но было уже поздно. Она лягнула меня копытом прямо в лицо. Мир померк на мгновение, а затем вернулся с новой силой, принося с собой жгучую боль. Вмиг я заорала. Слёзы градом полились из глаз, губы распухли, а два передних зуба остались лежать в пыли, будто крошечные, чуть подёрнутые алым белые камешки. Не в силах сдержать рыданий, ощущая себя маленькой, ничтожной, побитой девчонкой, я, сгорбившись в своих страданиях, упала на землю.

Лошадь же, будто ничего не произошло, спокойно отошла в сторону и продолжила щипать траву. Она даже не посмотрела в мою сторону, демонстрируя полное безразличие к моей боли. Ей не было никакого дела до маленькой глупой девочки, которая ни с того ни с сего попыталась обидеть её.

– Дура! Кто же лошадь палкой бьёт! – услышала я сквозь рыдания полные негодования и испуга голоса детей. – Хорошо, что в зубы, а не в лоб! – продолжали они, поднимая меня с земли. Борька, напуганный произошедшим, лишь молча наблюдал.

Слёзы всё лились. Они текли по щекам, смешиваясь с пылью и оставляя грязно-солёные дорожки. Было больно, обидно, стыдно. Думалось мне, что я – самый плохой ребёнок на свете, достойный справедливого наказания и унижения. Где были взрослые, я не помню – наверное, работали в поле, убирали урожай. Кто уж там окружил меня заботой и сочувствием, успокоил, утёр слёзы – не помню. Но запомнилось надолго, как потом я ходила без пары передних зубов и стеснялась своей беззубой улыбки.

Я часто вспоминаю этот случай, и с каждым разом мне становится всё стыднее за этот поступок, за глупость и жестокость бессмысленной варварской попытки доказать свою смелость. А лошадь, которая так спокойно отнеслась к моей выходке, всё же была умная: знала, кому даёт сдачи – маленькой девчонке, которая ещё не понимала, что животных обижать нельзя. Настоящая сила не в физическом превосходстве, а в умении прощать.

Так, в четыре года, я научилась быть внимательнее к окружающему миру и никогда не обижать животных.

Бомба

Меня разбудил солнечный луч, пробившись сквозь щель в ставнях. Он плясал на моём лице, щекотал нос и в конце концов заставил раскрыть глаза. За окном был летний день: небо – чистое, ярко-голубое. Солнце щедро лило свои лучи на землю, а в воздухе разливались ароматы цветов и трав. В деревне царило оживление: петухи перекликались, соревнуясь, кто громче прокричит о наступлении нового дня, мычали коровы, а где-то невдалеке слышался ритмичный стук молотка – это соседи чинили прохудившийся забор.

Мне было три года, и мир для меня был одной большой игровой площадкой. Я выбежала во двор, где уже вовсю резвились другие ребятишки. Мы бегали, смеялись, играли в догонялки. Наш беззаботный смех разносился по всей деревне, отскакивая от бревенчатых стен немногих домов, зелёных крон деревьев, гладкой поверхности медленной и узкой речки.

Вдруг кто-то взволнованно закричал:

– Бомбу нашли! Бомбу нашли!

Мы, словно по команде, замерли и обменялись взглядами, в которых любопытство боролось со страхом.

– Бомба? А что такое бомба? – спросила я у Борьки. Брат был на два года старше и, казалось, знал всё на свете.

– Пойдём, увидишь, – ответил он загадочно.

И мы, подхваченные волной любопытства, помчались на окраину деревни, к маленькой речке, которая впадала в другую, большую. С каждым шагом наш смех становился тише, а шаги – медленнее. Игры остались позади. Впереди ждала неизвестность, которая манила и пугала одновременно. Беззаботная радость уступила место тревожному предчувствию, словно тёмная туча заволокла солнце.

Наконец мы вышли на берег – и увидели её. Она лежала на песке, огромная и чёрная, с ржавыми пятнами на металлическом боку. Воздух сгустился, точно желе. Даже ветер замер, словно прислушиваясь к чему-то зловещему. Природа, казалось, затаила дыхание, боясь разбудить спящее чудовище.

– Мама говорила, что к бомбе нельзя подходить, – прошептал кто-то из ребятишек. – А то взорвётся.

Мы стояли и смотрели на бомбу с опаской. Её тёмный холодный металл излучал смертельную опасность. Мы не знали, что такое война, но чувствовали на своей коже её ледяное дыхание.

– Смотри, какая большая! – воскликнул Борька и подошёл к бомбе вплотную. Он лёг рядом, вытянувшись во весь рост. Бомба оказалась длиннее его всего на какие-то несколько пальцев.

Мне тоже захотелось помериться с бомбой. Я осторожно подошла к ней, робко протянула руку и коснулась холодного шершавого бока. Сердце замерло, словно пойманная курица. Но я не отдёрнула руку. Мне хотелось почувствовать эту бомбу, понять, из чего она сделана, почему она такая страшная.

– А я меньше! – с гордостью заявила я, ложась рядом.

– Ну и дура! – отозвался кто-то из ребят. – Дай я лягу!

– А она точно взорвётся? – спросил кто-то робко.

– Конечно, взорвётся! – уверенно ответил Борька, надувая щёки. – Они все взрываются. Ба-бах! И всё разлетается на кусочки.

– А мы тоже разлетимся? – прошептала я, и мои губы задрожали.

– Дурёха! – засмеялся Борька. – Мы же убежим!

Он снова подбежал к бомбе и похлопал её по боку.

– Эй, бомба! Ты настоящая? – крикнул он.

Бомба огромным чёрным спящим зверем молча лежала на песке.

– А давай на ней покатаемся! – предложил кто-то. – Она же как горка!

– Давай! Давай! – закричали мы хором, забыв об опасности.

Страх исчез, снова уступив место азартному веселью. Мы стали карабкаться на бомбу. Она была такой большой, что мы все могли на ней поместиться.

– Смотрите, я на самом верху! – закричала я, взобравшись на самую выпуклую часть бомбы. – Я командир танка!

– А я – пилот! – закричал кто-то из мальчишек, раскинув руки в стороны. – Я лечу немцев бомбить!

Мы смеялись, кричали, прыгали на огромной железке, точно это была не смертоносная машина, а детский аттракцион. В нашем мире – детей, позабывших о том, что эта штука может в любой момент разнести их на кусочки, – были только летнее солнце, голубое небо и огромная чёрная бомба, ставшая ненадолго кому кораблём, кому – самолётом, а кому – ростомером.

Вдруг рядом появилась чья-то бабушка. Увидев нас, играющих на бомбе, она застыла на месте. Её лицо исказилось и побелело, глаза широко раскрылись.

– Что вы делаете?! – закричала она, и голос её дрожал от страха. – А ну! Марш! Отседа!

Мы бросились врассыпную. Страх, о котором мы совсем забыли, нахлынул с новой силой, заставляя бежать со всех ног. Я неслась сломя голову, не оглядываясь, пока не добралась до дома. Там я спряталась в тёмном углу, пытаясь унять дрожь в теле.

В тот день нагоняй получили все!

* * *

Назавтра мы снова пришли к речке. Подходили медленно, осторожно, выглядывая из-за обрыва. Но бомба исчезла, словно её и не было никогда.

– Куда она делась? – спросила я у Борьки.

– Её увезли, – уверенно ответил он. – Наверное, на специальной машине, пока мы спали.

Мы долго стояли на берегу, разглядывая место, где ещё вчера лежала смертоносная машина. Конечно, я была разочарована, ведь такая интересная штука испарилась без следа! Но одновременно испытывала облегчение: она не взорвалась, не причинила никому вреда.

– Чего она не рванула-то? – вслух подумала я.

– Может, её сделали бракованной? – задумчиво предположил Борька. – Чтобы не взрывалась.

– А кто её сделал бракованной? – поинтересовалась я.

– Наверное, наши пленные, которые работали на немецких заводах, – ответил Борька. – Они специально так сделали, чтобы помочь нашим солдатам.

Я моментально представила себе этих пленных, худых и измученных, которые втайне от фашистов портят бомбы, чтобы те не взрывались. В моём детском сердце родилось чувство гордости за них, за их тихий подвиг.

Мы вернулись в деревню. Солнце ярко светило, птицы радостно щебетали, но в моей душе поселилось отдалённое ощущение тревоги. Весь оставшийся день я думала о том, что где-то там, за пределами нашей деревни, за речкой и лесом, была война, где злые фашисты брали в плен наших, а наши их за то нещадно били. А ещё о том, что бомба может сдуть меня, как я сдуваю огонёк свечки.

Ночью во сне я вновь видела её. Она лежала на берегу реки, огромная и чёрная, и вдруг начала расти, становиться всё больше и больше, заполняя собой весь мир. Я хотела убежать, но ноги от страха стали ватными. Я стала кричать – и бомба взорвалась, и мой крик утонул в этом грохоте.

Взрывная волна подхватила меня, понесла куда-то далеко-далеко вверх. Я видела заводы с чёрными крестами на крышах и пленных, которые тайком портили станки и уже готовые бомбы. Потом туда ворвались наши солдаты, освободили всех пленных, а немцам разбили носы. На этом все войны закончились, и я с удовольствием смотрела, как все радуются. К нашей ограде пришёл папа в военной форме и принёс нам с Борькой конфеты, а маме – расписной платок. От этого мне стало легко и радостно. Но вдруг прямо в небе откуда-то появилась новая бомба – и тут же взорвалась.

Я проснулась в холодном поту. Сердце колотилось, а в голове всё ещё звучало эхо взрыва. Это был только сон, но страх остался. Война ещё не закончилась. На нас может упасть новая холодная металлическая бомба, которую сделали злые немцы.