Read the book: «Дело о подпольном роддоме. Детективные истории»

© Михаил Николаевич Араловец, 2017

ISBN 978-5-4483-6146-3

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Дело о подпольном роддоме

Эволюция детектива
Эссе

За что мы любим детектив? Этот вопрос приходил в голову множеству читателей. И не только. Многие известные писатели и культурологи пытались объяснить феномен детектива. У кого-то это получалось удачнее, у кого-то нет, но вначале у всех была своя история знакомства с этим жанром. У меня это случилось так.

Моя школьная учительница литературы и русского языка в называла детектив – дефективом. Уже в самом этом чувствовалось что-то второсортное, с изъяном, что-то такое, от чего надо держаться подальше. Не знаю, было ли это ее личным мнением, или она просто искренне верила в официальную линию советской идеологии, считавшей детектив буржуазной масскультурой. И потому вредной для молодого поколения. А возможно, она была тайной любительницей криминального чтива, но маскировала свое пристрастие, как маскируют его бытовые алкоголики. Не важно. А важно то, что однажды я после очередной критической филиппики Клавдии Сергеевны (надо же, прошло сорок с лишним лет, а ее имя и отчество в моей памяти держится до сих пор) попросил своего школьного друга принести мне томик рассказов Конан Дойля о Шерлоке Холмсе. Было мне тогда 13 лет. У его отца – одного из руководителей закрытого завода – была огромная библиотека, где на одной из полок стояло собрание сочинений знаменитого британца. Друг вначале уперся: отец не разрешал ему давать книги в чужие руки. Но я пообещал ему редкую марку из собрания младшего брата и он согласился.

И вот заветный томик у меня в руках. Это был вечер субботы. Родители с братом ушли к бабушке, а я сел на диван читать про похождения Шерлока Холмса. Помню, открыл книгу на рассказе «Пестрая лента». Прочел пару страниц, и мне сделалось жутко. В квартире повисли сумерки, и через открытую дверь в комнате коридор казался мрачным тоннелем, откуда исходила непонятная угроза. Все мои чувства обострились, я слышал шорохи и скрипы всех квартир дома, а в коридоре в отражении зеркала переливалось нечто. Адреналин ударил мне в голову, я не выдержал и ринулся включать свет во всех комнатах, кухне, ванной, настольную лампу на столе, ночник в спальне и торшер в гостиной. Квартира сияла как новогодняя елка. Мать, когда родители вернулись, сделалась недовольной: по ее мнению, я сжег слишком много света. Книгу я предусмотрительно спрятал.

Конан Дойл стал первым детективным писателем, которого я прочитал. Но надо признаться, что помимо той острой минуты ужаса, остальных впечатлений не помню. Тем более, рассказы о Шерлоке Холмсе на долгое время стали моим единственным опытом знакомства с детективной литературой. Вернулся я к этой теме двадцать лет спустя.

Сейчас только старшее поколение помнит, что детектив в советское время был практически исключен из литературного мейстрима. Те редкие книги и публикации в журналах были словно осколками огромного зеркала, которое упало сверху за кулисами на пол, скандально разбилось, и эти осколки по стечению обстоятельств случайно залетели на сцену. Шум слышали все, но что это за зеркало, не знал никто.

Ситуация изменилась с наступлением гласности в конце 80-х годов прошлого столетия. В страну вначале прорвался ручеек, а потом и детективный поток. Вдруг обнаружилось, что это самый ходовой товар, и только ленивый не заработал на этом приступе народного интереса к запрещенному ранее плоду.

Я и сам, как издатель, приложил к этому руку. Разбогател, но ненадолго, и это уже другая история. А вот как читатель я навсегда стал пленником этого жанра. Мне было за тридцать: было время учиться, было время любить, было время читать книги. Все прошло. Пришло время детектива.

Читаю детективы уже больше четверти века. Не надоедает. И естественно, я, наверное, как и любой «детективщик» задал себе вопрос: за что мы любим детектив? А потом попытался на него ответить. Без сомнения, я не первый и не последний, кто это сделал, но и мне захотелось внести свои пять копеек.

Я думаю так. Что привлекает читателя? Тайна? Безусловно. Мы любим чужие тайны больше всего. Личность героя? Чем он нам ценен? Очень просто. Мы подсознательно или вполне сознательно представляем себя в его шкуре, примеряем на себя те качества, которых лишены в реальной жизни. Супермен, интеллектуал, Джеймс Бонд, крутой полицейский – на любой вкус. Размер героя имеет значение. Робкий интеллигент с хилыми мышцами становится одним из брутальных субъектов Чейза с кулаками как чайники, тормозной здоровяк – Шерлоком Холмсом, а невзрачный субъект с лысиной – Эрастом Фандориным.

Это чтиво неприхотливо, думать необязательно, если читатель не взялся играть с автором в «угадай злодея». Но в этом и есть самый смак. Читатель припал к книге, голова его пуста, адреналин в крови – и все это лежа на диване с минимальными затратами.

К тому же я обнаружил странное свойство большинства детективов. Беря вновь уже прочитанную книгу, которая простояла на полке несколько месяцев, обнаруживал, что не помню ни сюжет, ни героев, ни развязки. Это слегка озадачивало, но не мешало перечитать ее как новую. Вначале я думал, что у меня с памятью нелады, но потом плюнул и понял: это детектив со всеми вытекающими…

Известна тяга людей к криминальной хронике. В голом, беспристрастном виде она неприглядна и, что самое главное, очень редко бывает со счастливым концом. Да и персонажи ее не вызывают сочувствия. Однако множество детективных сюжетов почерпнуты именно из уголовной хроники. И воспринимаются читательской публикой на ура. Нет ли здесь противоречия? Нет. Волей автора все эти истории как бы «облагорожены». Появляется положительный герой, олицетворяющий собой «добро». История оформляется «приправами», в конце «добро» побеждает «зло» и «блюдо» готово.

Об этом говорил и известный журналист, писатель, радио-телеведущий Петр Вайль:

– Тяга человека к преступлению – неизбывна. Не к тому, конечно, чтобы преступление совершить, а к тому, чтобы о нем узнавать, читать, слушать, смотреть. Можно в этом себе не признаваться, но от того ничего не меняется. Жанр детектива был, есть и останется популярнейшим во всем мире – будь он вымышленным или документальным. И стесняться этого не стоит, только совсем уж глупые люди полагают, что в таком интересе сказывается темное начало в человеке, его порочные наклонности. На деле, все наоборот – срабатывает спрятанный в каждом из нас механизм самосохранения.

В хорошем детективе – как в рассказах о Шерлоке Холмсе – дороже всего не криминальный сюжет, а чувство покоя и комфорта, вроде бы парадоксальным образом разлитое по историям о страшных преступлениях.

Главная привлекательность преступления – в том, что оно уже произошло. И точно – с кем-то другим. Это не я там, изодранный, трясущийся, в кровоподтеках. Это не я расширенными глазами гляжу на взломанный ящик стола. Это не я лежу в такой странной позе, и не мое тело обводят по контуру мелом. Я тоже лежу, но на диване, естественнее и уютнее не бывает, у телевизора или с газетой в руках. И потому испытываю к тем – дрожащим, оцепеневшим, неподвижным – чувство не только жалости и сочувствия, но и благодарности.

Детектив – самый молодой жанр прозы. Он родился в начале ХIХ века как интеллектуальная игра ума, игра загадок, мистики, трагических предчувствий и подсознания. Вспомним его основателя – Эдгара Алана По, его мрачные и трагические новеллы, навеянные воспаленным воображением автора. Первым детективом на свете стал эдгаровский Огюст Дюпен, сноб и интеллектуал. С его рассказа «Убийство на улице Морг» запускается в обиход сюжет о тайне закрытой комнате, где совершилось преступление. Впоследствии это стало излюбленным приемом множества авторов.

Мистический детектив начался с Уилки Коллинза, с его «Дамы в белом», первом английском детективе. Но лидерами в этом жанре становятся французы – Эмиль Габорио, Гастон Леру, Морис Леблан. Они уже в ХIХ веке освоили практически все детективные ниши – от крутого до полицейского и романтического детектива.

Их гегемонию прервал сэр Артур Конан Дойл. Его Шерлок Холмс «убил» французских и других детективных рассказчиков ХIХ века. Кто их теперь помнит? С Шерлока Холмса стало ясно, что сыщик должен обладать индивидуальностью и какими – нибудь яркими привычками, чтобы добиться успеха у читателей. Например, играть на скрипке, курить трубку, разводить цветы или ухаживать за усами.

Также с Шерлока Холмса началась эра англоязычного детектива, который захватил практически все господствующие высоты детективного жанра. Англосаксы подняли такой мощный детективный пласт как экшн. Если раньше действие текло плавно и неторопливо, как разговор двух эстонцев, то англичане и американцы заставили действие пошевеливаться, а героев бегать и махать кулаками. Собственно, здесь уже не нужны были индивидуальности, индивидуальностью стал сам напружиненный сюжет. Его внутренняя логика двигала поступками героев, и им уже было не до игры на скрипках. Деймс Хедли Чейз, Микки Спиллейн, Роберт Ладлэм, Картер Браун, Рекс Стаут, Эллери Куинн, Том Клэнси, Дэвид Моррелл, Майкл Конноли, Джон Гришем, Дэн Симмонс (извините, если кого забыл) забросили сети очень глубоко и вытащили очень крупную рыбу.

Как и всякий род человеческой деятельности детектив эволюционирует. Однако при этом надо понимать, что криминальный жанр – особенный. Меньше всего его интересуют сложные человеческие переживания и отношения, психология души, лирика и описание природы. Детективу это ни к черту не нужно. В нем нет места литературщине, описаниям кропотливо разработанных характеров, расцвечиванию обстановки средствами художественной литературы (Стивен Ван Дайк, постулат №17, к нему мы еще вернемся.). Если психология, то психология преступника, если отношения, то между прокурором и адвокатом, полицейским и бандитом. Секс, насилие и деньги. Вот движущая сила современного детектива.

Он обслуживает общество и его потребности, как и всякий другой бизнес, и вовсе не стремится сделать человека лучше, чем он есть на самом деле. Детектив потакает вкусам, а вкусы и мода переменчивы.

Как менялся детектив? Очень просто. Достаточно проследить, как менялось западное общество и его отношение к порокам: курению, алкоголю, проституции, наркотикам, Богу, гомосексуализму, а также к семейным ценностям, морали, однополым бракам. Все это нашло отражение в детективных произведениях. Вместе с обществом изменились и герои детективов.

Герои Картера Брауна, Питера Чейни и других крутых авторов пили 24 часа в сутки, курили сигареты, трубки, сигары, напропалую меняли партнерш, называли черное-черным, белое-белым, верили в добро величиной с кулак, старину Кольта, но их время прошло.

Таким людям сейчас пришлось бы туго.

В англосакском детективном романе (прежде всего) постепенно происходит подмена собирательного образа героев: на наших глазах они превращаются в сентиментальных личностей, бисексуалов и стерилизованных детективов.

Когда произошел перелом? Наверное, на рубеже 80-х-90-х годов ХХ столетия. Толерантность и политкорректность сыграли с западным обществом злую шутку. Оно изменилось.

Никого не смущает, что политкорректность придумали трусы. Эволюция Запада – от табу на гомосексуалистов до возведения в культ педерастов – довершили дело. Это привело к тому, что оборвались некоторые сюжетные детективные линии, связанные с гомосексуализмом. Ведь когда-то это считалось большим пороком, и люди кончали жизнь самоубийством из-за своих склонностей. Ярким примером может служить роман Эллери Куина «Последняя женщина в его жизни».

Эволюция общества (мы по-прежнему говорим о Западе) заставила эволюционировать и англосакский детектив. Наверное, этот процесс естественен, если бы не свернул в сторону.

В 1928 году английский писатель Стивен Ван Дайн опубликовал свой свод литературных правил, назвав его «20 правил для пишущих детективы». Сегодня как минимум пять из них нарушены.

Вот они.

1.Обязательное преступление в детективе – убийство.

2. В решении заданной тайны надо исключить все сверхъестественные силы и обстоятельства.

3 Тайным или уголовным сообществам нет места в детективе.

4.Преступник ни в коем случае не может быть профессиональным злодеем.

5. Мотив преступления всегда частного характера, он не может быть шпионской акцией, приправленной какими-либо международными интригами, мотивами тайных служб.

Это признаки классического детектива, который сейчас встречается редко. Собственно, ничего страшного нет, что его правила нарушены – все в мире должно развиваться. Однако обращает внимание тот факт, КАК они нарушены.

В этом смысле общественный абсурд Запада и вымывание из обихода традиционных ценностей пересеклись с нынешним литературным детективным мейстримом в одной точке, где англосакский детектив имеет все признаки вырождения. Или кризиса? Конечно, можно выразиться и более мягко, но договоримся называть вещи своими именами. Детектив – хищник, он питается мясом. Пирожные и торты ему совершенно противопоказаны! А нынешние герои разводят сироп, на каждом углу признаваясь друг другу в любви, как будто это не детектив, а дамский любовный роман. Слащавое сентиментальное дерьмо, которое вызывает тошноту.

Обратная сторона всего этого – патетика и черно-белое видение мира. Назначение априори злодеев и героев, которые приспособились спасать мир. С одной стороны патока Джеймса Паттерсона, а с другой черно-белая жесть Уилбура Смита. С точки зрения нормального человека это тупик.

Как будет развиваться детектив в дальнейшем? Всего предугадать невозможно, но учитывая тенденции, представим, каким может быть детективный рассказ начала ХХII века.

Дело о подпольном роддоме

Приключения Херлока Шолмса и доктора Батсона

После завтрака Херлок Шолмс встал у окна и по обыкновению закурил сигару.

– Шолмс, когда вы бросите эту дурную привычку? – поинтересовался я, отодвигая чашку с омолаживающим напитком. – Или, по крайней мере, пощадите свой кошелек.

Несколько лет назад парламент принял закон о налоге на курение. Не берусь судить, насколько он ограничивает права человека, поскольку сам не курю, но с точки зрения борьбы с этой вредной привычкой закон сыграл очень важную роль. Огромное число людей бросило курить. Это отличный пример того, как, не прибегая к запретительным мерам, можно решить глобальную проблему. Однако Шолмс продолжал упрямо выкуривать по несколько сигар в день

– Мой друг, – лениво потянулся он, – охота вам портить воскресное утро нравоучениями. Вы прекрасно знаете – своих привычек я не меняю. К тому же этот налог направляется в фонд борьбы с насморком – этой болезнью века, и мне приятно осознавать, что я вношу свой маленький клад в благородное дело.

После этой небольшой пикировки я подошел к окну и встал рядом с Шолмсом. В выходной день на улице народа было немного. Обитатели новой столицы Великобритании – Нью-Лондона – в основном госслужащие и молодые люди, выехали за город или в старый столичный мегаполис – Лондон, который по-прежнему оставался главным культурным, научным, финансовым и развлекательным центром страны. Поэтому в это время Нью-Лондон был похож на все провинциальные города мира.

Среди редких пешеходов, спешащих по своим делам, выделялась пожилая дама в широкополой соломенной шляпе, что придавало ей несколько легкомысленный вид. Она шла не торопясь, внимательно вглядываясь в номера домов. Шолмс тоже обратил внимание на женщину.

– Батсон, что вы можете сказать об этой даме? – обратился ко мне Шолмс.

– Только то, что она, видимо, ищет какой-то адрес.

– И все?

– Шолмс, вижу, вы находитесь под влиянием старой бумажной книги о сыщике Шерлоке Холмсе и его дедуктивном методе.

– Не скрою, она произвела на меня впечатление.

Недавно Шолмс был в Лондоне и в букинистическом магазине наткнулся на одно из последних бумажных изданий ХХI века. Вскоре их окончательно вытеснили электронные книги, но мой товарищ по непонятным для меня причинам предпочитал бумажный анахронизм. На мой взгляд, это было на редкость неудобно и старомодно. Но переубедить Шолмса, зная его характер, было невозможно.

– Так все же, Батсон, что вы можете сказать об этой даме? – повторил свой вопрос Шолмс.

– Судя по ее нелепой шляпе, это, видимо, туристка.

– Смелее, Батсон, – подбодрил меня мой товарищ.

– Одета довольно элегантно, очевидно располагает средствами. Но ее шляпа все портит.

– Это все?

– Не требуйте от меня невозможного. Вы сами как считаете?

– Дайте подумать. Она – жительница Нью-Лондона, владелица книжного магазина, разведенная женщина или вдова, у нее есть замужняя дочь и она действительно располагает средствами. Вы правильно определили: она ищет адрес, и этот адрес – наш!

Пораженный, я уставился на Шолмса.

– Шолмс, то, что она местная и не бедная женщина еще можно предположить. Но остальное… Как, как вы это определили!? Или вы меня разыгрываете?

Я подозрительно посмотрел на моего друга.

Видимо, у меня было такое глупое выражение лица, что Шолмс заразительно засмеялся. А я решил обидеться.

– Ну, не дуйтесь, Батсон, – перестал смеяться Шолмс. – Открою секрет. Я получил от этой женщины письмо по электронке. Она представилась. Отсюда вся моя осведомленность.

Тут же раздался мелодичный звонок домофона.

– А вот и наша посетительница.

Дверь отворилась и вошла немолодая женщина. Было видно, что она чем-то встревожена и, я бы сказал, даже раздражена. Ее руки нервно сжимали многоразовую промокательную губку.

– Меня зовут Вайолет Хантер, – представилась она и пожаловалась. – Осень, а жара как в Африке. Вы слышали, растаял последний айсберг.

Она нервно вытерла губкой выступивший на лбу и подбородке пот. И я понял, чем вызвано ее раздражение.

– Ради бога, извините, не могу переносить этот африканский ад. Наверное, перееду в Антарктиду. Правда, там дорого, вы не находите?

– Вы написали мне, что ваше дело необычное и попросили о встрече, – прервал ее Шолмс. – Присаживайтесь. Буду счастлив помочь вам.

– Я слышала от своей подруги миссис Фарингтош, что вы хороший частный детектив и в свое время помогли ей в трудную минуту. Она дала мне ваши координаты, вот – Бэкхем-стрит, 221б. Надеюсь, что вы прольете свет на тот загадочный случай, который произошел со мной два дня назад. Она замолчала и вновь приложила губку к лицу.

– Я весь внимание, сударыня.

– Я владелица книжного магазина, но когда три года назад умер мой муж, отошла от дел. Всем хозяйством начала заниматься моя дочь Эллен. Она жизнерадостная, энергичная и коммуникабельная девушка. Два года назад Эллен вышла замуж за достойного человека. Зовут его Джеймс Мак-Карти. Он – известный журналист, человек свободной профессии. Жили они хорошо, хотя дела в магазине обстояли неважно, сами знаете, как любят наши люди читать книги. Поэтому для меня стало полной неожиданностью их намерение отправиться в многомесячное путешествие по Южной Америке. Это тогда, когда дела в магазине требовали полного присутствия Эллен на месте! Это не дело – я так им и сказала. Но они ни в какую. Поедем и все.

Одним словом, мне не удалось их уговорить, и они укатили в Южную Америку. А мне пришлось взвалить на себя все дела в магазине.

Миссис Хантер не смогла скрыть своего раздражения этим фактом.

– Прошло два месяца, мы конечно, общались и по скайпу и телефону, но разве же это дело. Я как могла настаивала, чтобы они вернулись. Но разве родители указ для нынешней молодежи?

– Так, так, что же дальше, – поторопил задумавшуюся над неблагодарностью детей посетительницу Шолмс. – Пока я не вижу в вашей истории ничего криминального.

– Я подхожу к главному, ради чего пришла к вам. Два дня назад случилось происшествие, которое я, как ни пыталась, не могу объяснить. Возле парка имени Путина я встретила своего зятя, живого и здорового. Он входил в магазин детских товаров. В крайнем изумлении я закричала: Джеймс, Джеймс! Он обернулся, лицо его было страшным. Увидев меня, он бросился в магазин. Я последовала за ним, но его уже не было видно. Я обратилась к охране, мы вместе обыскали весь магазин, все три этажа, но Джеймса и след простыл. А теперь ответьте мне на простой вопрос: что делал мой зять в Нью-Лондоне, если в это время он должен был находиться в Бразилии?

– Возможно, он вернулся на время в Англию?

– Нет! – она категорически отвергла предположение Шолмса. – Вернувшись домой, я, чтобы развеять подозрения, связалась с Эллен и Джеймсом по скайпу. Так вот он вышел на связь, и с ним была моя дочь!

– Вы уверены, что они оба в Бразилии?

– Я спросила об этом свою дочь. И она меня заверила, что они находятся в Южной Америке и Джеймс вместе с ней!

– Но это легко проверить.

– Я знаю, что вы хотите сказать, – раздраженно прервала Шолмса наша посетительница. – Их чипы тоже там, в Бразилии.

Этот довод заставил Шолмса задуматься.

– Вы не обознались? Может, человек, которого вы видели, лишь похож на вашего зятя.

– Исключено! Джеймса ни с кем не спутаешь. У него между бровей большая родинка. Я ее хорошо разглядела.

– Действительно, любопытно, – произнес Шолмс, и я увидел, как его взгляд стал отсутствующим. Это был несомненный признак того, что история, рассказанная Миссис Хантер заинтересовала моего друга.

– Помогите, пожалуйста, мне, – попросила она. – Мне почему-то очень тревожно. За гонорар можете не беспокоиться.

– Можете на меня рассчитывать. Уверяю вас, ваша маленькая проблема может оказаться интересной.

– Спасибо вам, мистер Херлок Шолмс, – с чувством произнесла наша посетительница. – Аванс вышлю на ваш айфон.

– Я предпочитаю наличные.

– Но это почти невозможно сделать. Их практически не осталось в ходу, только электронные деньги. Скоро правительство совсем запретит наличный расчет.

– Ну, пока не запретило, а в магазинах и ресторанах всегда можно найти наличку.

На лице нашей посетительницы отразилась тень сомнения, но через мгновение она решилась.

– Хорошо, будь по-вашему.

– Шолмс, что вы думаете об этом деле, – обратился я к своему товарищу после того, миссис Хантер покинула нашу квартиру.

– Батсон, мне надо подумать.

Он закурил сигару, взял балалайку, которую подарил деду Шолмса русский писатель Борис Акунин, и начал наигрывать «Степь да степь кругом». Я знал, что в такие минуты моего друга нельзя тревожить и нарушать его мыслительный процесс. Он мог так просидеть так всю ночь, пока у него не сложится определенный план. К счастью, Шолмс закончил свои размышления после пятой сигары.

– Вот, что Батсон, – сказал он, откладывая балалайку, _ в этом деле ключевой момент – чипы. Если Миссис Хантер права, и она действительно видела своего зятя в Нью-Лондоне, то каким образом чип указывал местом нахождения Мак-Карти Бразилию?

Это и для меня было непонятно. Ведь в нашей стране и во всех цивилизованных странах каждому шестимесячному ребенку вживлялся в тело электронный чип, с помощью которого можно было отслеживать все перемещения человека. Причем никто, кроме соответствующих органов, не знал, в каком месте находится это электронное устройство. Это была совершенно секретная информация и за ее разглашение полагалось самое серьезное наказание. И обнаружить их было невозможно. Чипы были только частью общего закона «О терроризме», принятого пятьдесят лет назад, когда разгул насилия достиг небывалых размеров во всем мире. Чипы давали дополнительные возможности для контроля за человеком и помогли в какой-то мере снизить накал терроризма. Дебаты по этому поводу до сих пор не стихали: некоторые либеральные личности считали это посягательством на права человека на личную жизнь и свободу. Но, слава богу, большинство разумных людей воспринимали этот закон как заботу о их безопасности.

– Собирайтесь, Батсон, – сказал Херлок Шолмс, откладывая в сторону балалайку. – Необходимо проверить квартиру Мак-Карти. Да, и вызовите кэб. Поторапливайтесь, скоро наступит сиеста. А я свяжусь с инспектором Дестрейлом из Скотленд-Ярда, он там самый толковый. Попрошу его связаться с Бразилией и проверить, на месте ли Мак-Картни.

Кэб – архаичное средство передвижения ХIХ века – вновь оказался востребованным в Англии века ХХII. Причиной этого стал парниковый эффект и неблагополучная экология. Из-за первого закрылись тепловые электростанции, работающие на угле и мазуте, а экология похоронила двигатели внутреннего сгорания. Промышленность наладила выпуск электромобилей, но из-за высокой стоимости электроэнергии соответственно оказалась высокой стоимость их эксплуатации. Да и энергозаправки часто испытывали дефицит электроэнергии. Поэтому многие жители Нью-Лондона и Лондона начали предпочитать кэбы из-за их дешевизны и надежности.

У Шолмса, между тем, от глубокой задумчивости не осталось и следа. Я вновь увидел своего друга целеустремленным и полным энергии. Так бывало всегда, когда он нападал на след. Теперь я был уверен, что история с Джеймсом Мак-Карти получит блестящее завершение.

Шолмс закончил разговор с Дестрйлом. По его недовольному виду я понял, что он протекал не так, как хотелось моему другу.

– Если что и добьет Англию, то не терроризм и парниковый эффект, а бюрократия, – Шолмс досадливо поморщился. – Вместо того, чтобы немедленно связаться с Бразилией, Дестрейл начал выспрашивать, что да как, и зачем мне это надо. Чтобы отвязаться, я сказал, что это наши друзья, которые не выходят на связь два дня. Тогда Дестрейл совсем убил меня, сказав, что необходимые формальности займут не менее суток.

Гораздо более успешным оказался его разговор с миссис Хантер. Шолмс попросил ее открыть квартиру Мак-Карти, на что и получил согласие.

– А вот и кэб, – бросил Шолмс, выглянув в окно, – едем.

По дороге он не произнес ни слова. Я знал, что сейчас приставать к моему другу с расспросами было бесполезно. Он не разомкнет рта, пока не получит ответы на интересующие его вопросы.

По дороге мы заехали за миссис Хантер и втроем подъехали к небоскребу, где жили Мак-Карти. Высаживаясь из кэба, Шолмс попросил кэбмэна подождать.