Read the book: «Любовь или долг. История любви, рассказанная с высоты прожитых лет»

Благодарности:

Елизавета Михайлова

© Михаил Громов, 2025

ISBN 978-5-0065-8970-4

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Любовь или долг

Михаил Громов

2025 год.

История любви, рассказанная с высоты прожитых лет

Глава первая

Утро не радовало, открывать глаза не хотелось. Усилием воли я заставил себя подумать о чём-то хорошем, не получилось. Но, лучи солнца назойливо лезли в лицо. Наконец открыв глаза, передо мной предстала знакомая картина, нет до окурков на полу, пока не дошёл, но грязная посуда стала привычным зрелищем. Это у человека, которого обзывали чистоплюем.

Ничего не хотелось, не куда спешить, сегодня ненавистная суббота, на столе, пустые бутылки, напоминали о выпитом вчера, и остатке на сегодня. Выбор не велик початая бутылка вина и минеральная вода. Странно, но голова впервые за последние три месяца, что-то соображала. Я пью почти каждый день, а в пятницу и выходные дни, много, чтобы не о чём не думать и забыться. Давно противно на себя смотреть, кисель, разлитый по столу, а не мужчина. Больше трёх месяцев назад, как я расстался с единственной и неповторимой девушкой, родом из той мечты, которая с детства, а точнее с двенадцати лет. Ну и что дальше, говорил я себе, уже какой день подряд включая, одну и туже, пластинку Ю. Антонова вытирая мужские слёзы, в них можно искупаться, если все собрать.

Я думал, что спасусь призывом в армию, но на дворе июнь, а повестки всё нет. Пятерых, товарищей забрали троих в апреле, а двоих неделю назад провожал, только бы не в Афганистан. Официально его пока нет, но шёл тысяча девятьсот семьдесят шестой год, ребята около года воюют в Афгане, писем от них пока нет, но не дай Бог. Почему меня не забирают непонятно, но в военкомат не пойду, зачем светится, ты, герой что ли, говорил я себе.

Нехотя встав, я подошёл к зеркалу, и увидел через пыльное стекло, юношу выше ста восьмидесяти сантиметра с волосами пшеничного цвета, почти до плеч, с пронзительно голубого цвета большими глазами и ресницами на зависть всем девушкам. А также прямой классический нос с чуть припухшими губами, дополняли почти безупречную внешность. Переведя взгляд ниже, приходит недовольство, так как плечи могли бы быть и шире. Взгляд опустился ещё ниже, тут наверно можно было бы по больше, но что поделать, да и не мне судить, это женское дело. Организм словно услышал мою иронию и несколько поправил дела внизу живота. Поневоле, я улыбнулся, поймав себя на том, что это впервые за последний месяц, может, хватит, спросил я себя. Начав в уме подсчитывать потери за это время. Слава Богу, пока не потерял работу на заводе им. «Козицкого» там производились, первые отечественные цветные телевизоры. Поэтому деньги платили не маленькие, около ста восьмидесяти рублей, это молодому и не опытному выпускнику училища. После окончание его надо было обязательно отработать два года именно на этом заводе год уже позади. Так что деваться всё равно не куда. Правда мама обещала когда-то по переводке забрать к себе, но пока я пил, какие могут быть переводы. Ещё один плюс в милицию я попал, всего три раза, но откупился штрафами, так, что бумаг на завод не будет. Это означало, что премию получу в полном объеме, а сотня рублей на дороге не валяется. С девушками отношений у меня нет, кому я такой нужен? А вот с мамой, большой минус, уже недели две, как не разговариваю, почему неизвестно, но догадываюсь и дело здесь не в деньгах. Переживает она конечно, первый раз со мной такое приключилось.

Не хочу об этом, всё ещё больно! Машинально взяв минеральную воду со стола, я с удивлением отметил, что первый раз не вино, пожалуй, это самый большой плюс за последнее время. В окно светило июньское солнышко, делая всё вокруг ярким и тёплым, стало как-то спокойнее на душе, похоже пережил, подумал я, до конца, не веря в это. Почему-то пришли на память мамины слова, лечит только время, похоже она права. Надо идти мириться, одним залпом выпив минеральною воду, я посмотрел в окно, и увидел зелёные-зелёные листья, они пели на ветру свою особенную песенку, мир начал приобретать краски. Ура, шепотом, ещё не веря своим глазам, провозгласил я, и заулыбался впервые за последние три месяца.

Когда я вошёл на кухню, мама, гремела посудой, и о чём-то увлечённо говорила с нашей единственной соседкой тётей Люсей, они не замечали меня.

Ничего не оставалось, как громко и отчётливо поздороваться. Тётя Люся с удивлением подняла глаза и поздоровалась, а мама, словно глухая, нарочно стала сильнее греметь посудой.

Я неслышно подкрался к ней сзади и обнял, да так, чтобы она не смогла освободиться, шепнув ей на ушко, прости моя дорогая и любимая мамуля. На её затылке я увидел улыбку и прощение. Она, как ни в чём не бывало, спросила, – Валер, а ты вчера бабулю поздравил с днём рождения? – Что я мог ответить?

– Мамуля сегодня куплю подарок, и поеду поздравлять. – Пообещал я.

– Ну ладно, – сказала она отвернувшись.

Похоже, нелегко маме дался мой запой, ведь ей всего сорок два, а морщинки выступили у глаз, раньше их не было. Бедная моя мамуленька, подумал я, прослезился, и дал себе обещания больше так больно ей ни делать. Любовь к маме была всегда, даже тогда, когда злился, да и злиться по серьёзному я не мог. Все годы она была мне лучшим другом, такое бывает не часто, но это я, узнал потом. Практически секретов от неё у меня никогда не было, с семи лет до сегодняшнего дня мы жили, душа в душу. Мама так и не вышла замуж, возможно из-за, меня, кто знает. Но отношения с мужчинами всегда имела, теперь это называют, гостевым браком. Сначала это был папа Толя, он оказался не папой, и эта новость в своё время вызвало во мне бурю эмоций, а потом появился дядя Герман и уже три года с мамой. Он оказался классным мужиком, и, похоже, мама счастлива. Когда мы знакомились, она очень стеснялась, так смешно было, вроде взрослые люди. Главное в этой ситуации, это то, что я понимал, маме мужчина просто необходим. Всё остальное было второстепенно, и, слава Богу, не ревновал. А сейчас смотря в эти родные глаза, я безотчётно целовал её, от моей нежности мама опешила, и прослезилась, что бывает с ней крайне редко. Здорово ей досталось, с сожалением подумал я.

Надо ехать к бабуле, она жила в доме, где родилась вся семья, включая меня. А именно на Красную улицу дом двадцать пять, она находилась параллельно Английской набережной, в пяти минутах от Адмиралтейства с одной стороны и площади Труда и Константиновского дворца с другой. У Адмиралтейства находился самый большой и красивый сад, родом из моего, детстве, Александровский. Первые семь лет жизни, я провел в окружении этого великолепия, так как жил с бабушкой. А позже мама забрала меня к себе на Владимирскую площадь. Так что, в начале жизни, маму мне заменила бабуля, второй мой друг и любимый человек. С подарком проблем не существовало, в день рождения я всегда дарил ей духи «Лесной ландыш», хватало их ровно на год. Мама, впервые за последний месяц, позвала завтракать. Дядя Герман уже пришёл, посмотрев на меня, он улыбнулся, и продолжил резать мою любимую колбасу твердого копчения. Откуда он её брал, оставалось, только догадываться. Работали они вместе с мамой. Профессия её в то время была редкостью, и связана, с оборонной промышленностью, выпускавшей какие-то приборы на суда, одним словом работала она радиомонтажницей. А дядя Герман служил ведущим конструктором в этом же институте. Вот туда и хотели меня перевести на работу, но как сейчас обстоят дела с этим, было неизвестно.

– Здравствуй, дядя Герман, – сказал я, он ещё раз с любопытством посмотрел на меня и ответил, – Ну наконец-то, а я уже думал Валерка, что всё плохо кончится, – признался он и протянул руку, крепко пожав её.

– Прости, Герман, я, наверное, и тебя обидел, честно не со зла. – Попросил я.

– Все понимаю, Валера, сам такое переживал, кто этого не пережил, тот, наверное, и не жил, – с теплотой ответил он.

У меня словно крылья выросли от его слов поддержки, хороший он, повезло нам с мамой, такие не предают. А сейчас мы завтракали и были довольны друг другом. Я понял, что, наконец- то прихожу в себя.

Троллейбус плавно повернул на бульвар Профсоюзов, что напротив Исаакиевского собора и начал набирать скорость, чтобы через минуту, выпустить меня на аллею родной улицы. В руке букет цветов, а в кармане подарок, моей бабуле. По пути, купил её любимое вино «Три семерки» и двести грамм конфет «Белочка». Она встретила, как обычно, молча улыбаясь. Как же, пришел её любимый, голубоглазый петушок, так она меня звала с детства.

– Здравствуй, бабуленька, – воскликнул я, и виновато опустил глаза, – Прости, что поздравляю тебя с днём рождения на день позже.

Она заплакала, и, запричитала, – Опять денег кучу потратил, – всхлипнула, а на самом деле довольная и счастливая, что внук не забыл её. Бабушке в свое время пришлось уйти с работы для того, чтобы я не посещал детский садик, и все семь лет она не отходила от меня ни на шаг, за что я очень благодарен. Всё те же две комнаты в коммунальной квартире, та же огромная кухня гостиная, вот здесь и прошло мое детство. На плите я увидел кусок пирога, конечно с капустой, фирменное блюдо бабули. Когда-то бабушкина семья из двенадцати человек занимала целый этаж этого дома, но грянула революция, и семье оставили всего, две комнаты. Не помню, чтобы она сидела, сложа руки, всегда что-то делала, то стирала, то готовила, то шила.

– Ну, что внучек, как всегда? – спросила она, это означало стопки по сто грамм, пирог с капустой, и часа два задушевной беседы на равных.

– Бабуля, прости меня, долго не приезжал к тебе, обидел, наверное.

– Да, нет Валерочка, слышала, ты занят был. Никого ты не обидел, кроме себя, да ещё сам и наказал, своим страданием и состоянием. Вижу, похудел, внучок. – Со вздохом сказала она.

– Не поверишь, ба, только сейчас прихожу в себя, три месяца для этого понадобилось. – Воскликнул я.

– Здорово она тебя, – проворчала бабуля.

– Но почему, бабуля? – спросил я.

– Твоя барышня, была высокомерна и всегда недовольна. – С раздражением ответила она.

– Ты так считаешь? – спросил я.

– Да, внучок. Как это узнать, только попробовать, вот ты и попробовал. Хорошо, хоть так. – Ответила бабуля.

– А что, бывает хуже? Взволнованно спросил я.

– Ещё как бывает, – вздохнув, прошептала она.

– Спасибо, родная, но, где, же ты раньше-то была. – Упрекнул я её.

– Да разве ты бы послушал? Только поругались бы, – вздохнув, ответила мудрая бабуля.

Время у неё в гостях всегда летело. Наши беседы были всегда откровенными и интересными, она не всегда была бабушкой, за её плечами консерватория по классу кларнета потом, концерты и выступления, другие города, знакомства, события. Интересно мне с ней. Незаметно закончилось вино, время уже пять часов, бабуля явно устала и хотела отдохнуть. Прощаясь, она попросила меня отнести соседке напротив, материал на шторы.

– Конечно, ба. Это ведь Лена, да? – Спросил я, на всякий случай.

– Да, да. Ты её с детства знаешь, она чуть-чуть постарше тебя. – Уже вдогонку ответила она.

Пятнадцать лет, это у бабушки чуть-чуть, у всех своя мера, подумал я, поднимаясь к соседке на пятый этаж.

На звонок откликнулся её сосед, дядя Миша. Вечно пьяный, но не настолько, чтобы не открыть дверь.

– А, Валерка, привет! Ты к Ленке? Иди, у неё, похоже, гости и молодые. – Ободряюще воскликнул он.

Я несколько напрягся, но не более того. Познакомился я с ней через дядю, какое-то время они встречались, но было это, лет десять назад. Лена не вредная, классная портниха и приятный человек, никогда не унывающий. Я постучал в дверь, из которой доносились приглушенные звуки музыки.

– Открыто, заходите, – ответила на мой стук Лена.

Открыв дверь и войдя, я увидел, комнату, наполненную солнцем и сигаретным дымом, он разгуливал по солнечным лучам, создавая замысловатые узоры.

– А, Валерка, привет, – сказала Лена, выходя из завесы дыма. – Принес материал от бабули?

– Да, – ответил я и пригляделся. В углу у проигрывателя стояла незнакомая девушка.

– У тебя гости? – торопливо, спросил я.

– Да нет, это Маришка, пришла кое-что подшить. А вы разве незнакомы? – спросила она, отойдя в сторону. Наконец-то представилась возможность разглядеть обстановку и незнакомку.

– Лена, представь меня, – попросил я, начиная более подробно рассматривать девушку.

– Валера, ты сдурел? Давай по-простому! – Удивленно воскликнула она

– Марина – это Валера, Валера – это Марина. – Со смехом сказала Лена.

Подойдя к девушке, я протянул руку, она в ответ чуть подняла свою изящную хрупкую кисть, с длинными пальцами и аккуратным маникюром. Не знаю почему, но я поцеловал руку и почувствовал, как Марина вздрогнула от неожиданного поцелуя. Румянец покрыл её лицо правильной формы, глаза небесного цвета удивленно распахнулись, показав длинные ресницы и красивый изгиб бровей. Носик был прямой классической формы, и немного вздернут на конце, как бы говоря – вот такая я.

Переведя взгляд ниже, я увидел чуть припухшие губы с рядом белоснежных зубов, легкий подбородок заканчивал красивым овалом.

Боже, промчалось у меня в голове, неужели это Она. Сердце набрало бешеные обороты, адреналин ударил в голову. Очень хриплым голосом поздоровался я, – Будем знакомы, – откликнулась она, довольная произведенным впечатлением.

Лена, что-то почувствовав, посмотрела на эту мизансцену и спросила, – Ребята, я не лишняя?

– Валера, ты посидишь с нами? – тем самым сняв неловкость создавшегося положения, спросила она.

– Конечно, – быстро выпалил я.

– Выпьешь? С улыбкой спросила Лена, тем самым, давая мне возможность, продолжить знакомство с Мариной.

– Конечно, всё на столе, распоряжайся, – сказала Лена и отнесла отрез бабушкиного материала в шкаф.

Теперь можно по-настоящему осмотреться и оценить Марину, подумал я, голова кружилась от предчувствия новых отношений. Но для этого надо, чтобы пришел, забытый кураж, я ведь не знакомился с девушками последние полгода.

– А что вы слушали, – спросил я, заполняя возникшую паузу.

– А вот, Маришка принесла альбом Тухманова, «По волне моей памяти», вчера по блату достала, мы его уже два раза прослушали.

– Поставь, Марина, мы и третий раз с удовольствием послушаем.

Марина впервые вышла на свет, и я наконец смог рассмотреть её подробнее. Не так откровенно, одернул я сам себя. Марина была не обделена природой, пожалуй, ни в чем. Первое впечатление, это легкость всей фигуры, создавалась она юбкой небесно цвета в форме колокольчика, подчеркивая восхитительную талию, ровные длинные ноги с тонкой щиколоткой, настолько тонкой, что удивительно как она стоит, подумал я. Мягкая линия бедра и округлые ягодицы, делали её очень сексуальной. Подняв свой взгляд выше, я увидел небольшую аккуратную грудь, а через ткань светлой блузки, выделялись крупные соски.

Марина, почувствовав мой взгляд, немного смутилась. К тому же, я понял, что она небольшого роста, не выше ста шестидесяти сантиметров. Прямо статуэточка, ничего не убавить и не прибавить. Внутренний голос дал ответ на вопрос это – Она. Марина поставила пластинку, и меня, слава Богу, понесло. Песни действительно были новые, никогда не слышал. «Когда это было, когда это было, во сне, наяву», звучало из нового проигрывателя. Лена рассказала пару не очень приличных анекдотов, от которых меня передернуло, Марина тоже, в восторг от них не пришла. Я пригласил её на танец, она ответила книксеном, это привело меня в восторг, и осторожно положила руки мне на плечи. Но, ни долго музыка играла, когда я попытался прижать её, чтобы почувствовать восхитительное тело, то, наткнулся на умело подставленные локти, и сдержанную улыбку её потрясающих глаз. Никогда не видел таких глаз, они были пронзительные голубого с синим цвета, но главное это невозможность увидеть дна. Мы танцевали, Марина послушно шла за мной в нужном ритме, но держала на расстоянии. Растерянность не самое плохое чувство в этой ситуации, впервые я встретил такой отпор, вот молодец. Она пахла свежестью майского утра и полевыми цветами. Исходившая от неё чистота и внутренний свет, заполняли пустоту во мне, от этого появлялась уверенность, что всё будет хорошо. Танец закончился, я смог вновь поцеловал руку, на законных основаниях. Она ещё и догадлива, оставив мне руку, подумал я. Мы слушали музыку и болтали ни о чём. Разговор зашёл о моём призыве в армию, ясности в этом так и не было. Марина говорила о предстоящей свадьбе сестры и своих приготовлениях к ней. Пластинка мне понравилась, а несколько композиций даже очень, услышанные слова, так и крутились в голове. Такое редко случается, к музыке я придирчив, так как слух имел идеальный, мама сказала, что это семейное, ведь они с бабушкой в своё время учились в консерватории. Мы были интересны друг, другу и это чувствовалось. Неожиданно Лена воскликнула, – ребята, ко мне через полчаса должен друг прийти, – это означало пора и честь знать.

У меня пересохло во рту, я боялся расстаться прямо сейчас с Мариной и потерять легкость и приподнятое настроение, которое она мне дарила. С напряжением в голосе я спросил её, – Вас проводить?

– Буду признательна, – ответила она.

– А где вы живете? – спросил я.

– Угол Крюкова канала и Римского-Корсокова, – просто ответила она.

– Очень странно, – ответил я, – Это мой самый любимый уголок города, в народе его называют Новой Венецией. Напротив, вашего дома Никольский Морской Собор? – спросил я.

– Не только Собор, но и прелестный сад вокруг него, – ответила явно польщенная Марина.

– Знаете, я в этом доме родилась, но восхищаюсь всем вокруг, до сих пор. Мне доставляет огромное удовольствие бродить на закате по таинственным аллеям, нашего сада.

А я подумал, умница, правильно составляет предложения, а значит, много читает и конечно романтик. Только они могут, так относится к городу. На часах половина восьмого, незаметно пролетело два с половиной часа, проведенных в гостях. Как будто прошло несколько минут, это из-за встречи с Мариной.

– А на ход ноги, ребята? – Спросила с улыбкой Лена.

Мы выпили по глотку вина, но это было лишним, ведь рядом была Она.

Уходя, я почувствовал Ленин пристальный взгляд, и подумал, всё бабуле доложит, ну и пусть.

Наконец дверь закрылась, и мы остались вдвоем. Странное чувство, как на экзаменах у доски, я встретился с её глазами, в них читалось любопытство и некая лукавинка. Марина оказалась ростом ровно по моё плечо. Первый раз я познакомился с такой миниатюрной девушкой. Улица встретила нас долгожданной морской прохладой, ведь рядом Нева. Запах черёмухи из Константиновского сада удивил и обрадовал нас. Марина внимательно смотрела на меня, её интерес волновал и возбуждал одновременно.

– Ну, что, – спросил я, – По Крюкову каналу, напрямую?

– Ну конечно, как же ещё? – негромко ответила она, голосом откуда-то изнутри, необычный тембр, он притягивал необъяснимой тайной.

Я предложил руку, она протянула свою крохотную ладошку, и улыбнулась. Трогательно бьется жилка у неё на шее. В ушах сережки как цветы, они ей очень идут. Губы что-то напевают, наверное, услышанные песни.

– Понравился диск? – спросил я, чтобы не молчать.

– Да, необычная музыка, – ответила она и улыбнулась.

Я начал вслух напевать один из куплетов, она с легкостью подпевала, получалось неплохо. Песня на какое-то время нас объединила, проснулось мое воображение, приятная дрожь и легкость одновременно, прошла как электрический заряд. Спасибо Марине за это настроение.

– Марина, вы по натуре романтик? – спросил я.

– А разве это не заметно? – парировала она.

– Конечно, заметно, – признался я.

– Наш город влюбляет в себя всех, кто хоть один побывал в нём, в том числе и своих жителей.

– И меня тоже, – почувствовав признательность, я посмотрел, ей прямо в глаза и увидел, такую нужную мне теплоту. Марина отвела взгляд и пожала мне ладонь. Это было первое проявление взаимной симпатии.

Перед нами площадь Труда, такая привычная и родная с детства. Повернув налево, мы пошли по набережной Крюкова канала. Новая Голландия своими красными кирпичами закрывала уходящеё на покой солнце.

– Красиво, не правда ли? – спросил я, Марина инстинктивно прильнула ко мне, и сразу смутилась, от этого стало светлее, и очень захотелось её поцеловать.

Набережная прямая, как стрела, заканчивалась двумя мостами, один из них Поцелуев, почему? Есть две версии, первая, когда-то здесь были казармы и провожающие солдат дамы, прощались с ними на этом мосту, второй я не помнил.

Если Марина первой вступит на мост, то попробую её поцеловать и будь, что будет, подумал я. Приближаясь к мосту, я волновался, как школьник, у доски. Марина занесла ногу, вздрогнула, сказав, – Это Поцелуев мост. – Я сделал вид, что не расслышал, даже нагнулся к воде, она стояла рядом улыбалась и ждала, когда эта комедия закончится. Мне ничего не оставалось, как выпрямится, и поцеловать её. Но, она не позволила полностью завладеть губами, давая понять, что этого достаточно. Отказаться от повторного поцелуя было не просто, но есть правила приличия. У меня возникло желание, извинится, но она остановила лукавым взглядом и румянцем на щеках.

– Марина, после ваших губ, от которых не оторваться, разрешите вам говорит ты, – лукаво произнес я.

– Наверное, вы правы, но думаю, что это последнее ваше достижение на сегодня. – С долей иронии ответила она.

Да, взбодрила, здорово, с гордостью за неё, подумал я. Проходя мимо Мариинского театра и ДК. Первой пятилетки, мы медленно, но верно приближались к расставанию.

С надеждой в голосе, я спросил спутницу, – У тебя телефон есть?

– Да, – громко воскликнула Марина, папе по службе поставили. Это большая удача, в то время иметь домашний телефон, было роскошью.

– А номер? – Марина остановилась, вынула из сумочки блокнот и ручку, быстро написала семь цифр и отдала мне листок. За него, я был готов, отдать многое. Она, как бы читая мои мысли, улыбнулась и загадочно посмотрела на меня. Подойдя к её дому, я в конец обнаглел, – Может быть, мы встретимся завтра? Ты не занята? – Спросил я.

– Для тебя нет, – ответила она, с загадочной улыбкой на лице.

– Давай встретимся в двенадцать. Я буду ждать тебя на скамейке, напротив дома.

– Хорошо, – ответила Марина, пояснив, что скамейка видна из её окна.

– Можно до дверей провожу, мало ли что? – спросил я, и не дожидаясь ответа, открыв дверь парадной, в тайне надеясь, поцеловать её ещё раз.

– Какой этаж? – спросил я, увидев лифт.

– Лифт не нужен, – смущённо ответила Марина, – Квартира на втором этаже, и поднялась на первые две ступеньки, невольно оказавшись, близко от меня, наши губы мгновенно встретились. Только на втором десятке ступенек, Марина ответила на мои поцелуи, да так, что закружилась голова. Она почувствовала мою реакцию, и убавила свой пыл. Последняя ступенька по счету двадцать первая, любимое число, пронеслось у меня в голове. Мы, нехотя оторвались от такого приятного занятия.

У Марины горели глаза, пылали щеки, а меня посетил давно забытый восторг предвкушения.

– Вот я и дома, – прошептала она.

– А может, повторим? – попросил я.

– Не всё сразу, – ответила она, приоткрыв свои алые губки, мне ничего не оставалось, как поцеловать их на прощание.

Мимо проехал лифт, Марина открыла дверь квартиры. Опять мое любимое число, семь, отметила голова.

– До завтра, Валера, – попрощалась она.

– Ты восхитительно целуешься, – ответил я, в почти закрытую дверь.

После минуты растерянности, я выбежал через две ступеньки на улицу, перейдя дорогу, и посмотрел в окна на втором этаже, в третьем от угла мелькнуло знакомое лицо Марины. Воздушный поцелуй, стал наградой и надежной на скорое свидание. В ответ она получила десять.

Ноги сами несли к дому, надо всё обдумать, событий для одного дня, хотя и счастливых, многовато. Я специально запомнил время, чтобы знать, сколько минут займёт дорога, до моего дома. Мысленно построив маршрут, как мне показалось, самый короткий. Настроение приподнятое, как будто, с моих плеч упал тяжелый рюкзак. Легкость во всем теле и мыслях, нет ни каких сомнений, что я влюбился. Ну и пусть, нужно вспоминать, как целоваться. Вокруг меня бушевал зелёный июнь, волновал и будоражил запахами, скошенной травы и цветущих клумб. Фантазии рекой текли в счастливой голове, я был готов обнимать весь мир. Летом, большинство земляков, стараются в выходные, выезжать за город, на рыбалку, охоту и прочее, поэтому город оставался пустынным и таинственным по вечерам. Редкие прохожие, по всей видимости, туристы, с интересом рассматривали Троицкий собор. Хотелось петь, плясать и радоваться всему, ведь завтра, первое свидание с девушкой и очень красивой. Круглая площадь встретила меня, буйством цветов, растущих повсюду, в простонародье её звали Ватрушка. Почему? Вряд ли кто знает.

Пройдя по мосту с башнями и огромными цепями, кстати, единственному в своем роде, я вспомнил о деньгах, а в кармане лежала скомканная пятерка. Это немало, но для первого свидания ничто. Надо занять, получка только десятого числа, а сегодня пятое. Толстовский дом, всегда поражал своей легкостью и новизной, много лет хожу, поэтому маршруту, а каждый раз что-то открываю. Впрочем, я не один так считаю, кино здесь снимают чуть – ли, не каждый месяц. Наконец, Владимирская площадь, поприветствовала меня своими бесчисленными голубями. В подворотне я посмотрел на часы, сорок минут, это тихим шагом. Значит всего тридцать минут, и я у Марины, никакой транспорт не нужен, здорово.

Глава вторая

В квартиру, я зашёл на цыпочках, и хотел неслышно пройти мимо маминой комнаты. Но она скорее почувствовала, чем услышала меня и распахнула дверь, запах жареной курицы, сигарет и духов, привлёкал уютом и забытым спокойствием.

– Сынок, это ты? – воскликнула она.

– Нет, это моя тень, – весело ответил я, войдя в открытую дверь.

По субботним вечерам, мои родные по традиции, культурно отдыхали после трудовой недели. Дядя Герман в белой майке, мама в халате, немного на веселее, сосредоточено доедали очередного «цыпленка табака».

– Ну, что посидишь со стариками? – спросил дядя Герман.

– А у меня есть выбор? – ответил я, вспомнив, что уже месяца три не составлял им компании. Чувство вины с новой силой подобралось ко мне. Но я знал рецепт избавления от этого чувства и садясь на свое место, просто сказал, – простите меня, мои родные за бессонные ночи, походы в милицию, и за то, что я свинья. Мама с Германом переглянулись, с облегчением вздохнули, а Герман сказал, – У тебя, Валерка, было оправдание, – он как всегда помогал мне.

– Какое оправдание? – воскликнул я.

– Несчастная любовь, – ответила мама.

– Ну и что, – прошептал я.

– Да то, Валера, – продолжила она, – В таком состоянии много чего люди делают.

– Да, ну. Убивают себя или её? – спросил я.

– А ты, как думал? – очень серьезно ответил Герман.

– Да понял я, что перебрал за эти месяцы через край.

– Ладно, – сказал Герман и налил коньяку. Мой прибор, как ни странно лежал под рукой, значит, они ждали, чуть не плача от умиления, подумал я. Мы, молча, выпили, аппетит навалился на меня, со всей силой молодого организма. Спустя минут пятнадцать я рассказал о поездке к бабушке.

– Да знаю, – сказала мама, недавно звонила ей. К большому счастью всей нашей семьи у бабули был телефон, это заслуга дяди, он работал на телефонной станции. – А где ты был четыре часа? – спросила мама.

Насколько смог, сдерживая смех, я заявил маме и Герману, что влюбился в Марину. Они онемели и смотрели на меня, как на клоуна в цирке.

– Это серьезно – ещё раз пришлось сказать мне. – Когда ты успел? – простонала мама, – Это за четыре часа? Герман, он точно сошёл с ума, наливай, – попросила она.

– Слушаюсь, моя госпожа, – с иронией ответил он. И мы с удовольствием выпили ещё.

– Ну, а теперь рассказывай, – попросил Герман, подперев рукой подбородок.

И я рассказал им историю встречи.

– Да, резюмировал Герман.

– А сколько лет этой Марине, – спросила мама.

– Откуда я знаю, – воскликнул я.

– Слушай, сынок, я всё понимаю, но, сколько ей лет, за четыре часа ты не смог спросить, – со смехом вторил маме Герман. – а что же ты делал?

– Целовался, неужели не понятно, вы ставите меня в неловкое положение, – начал издеваться я.

– А если серьезно, то не знаю, как-то не подумал.

– Хотя бы приблизительно, – простонала мама,

– Может чуть младше, но мне почему-то кажется, что мы, ровесники, то есть восемнадцать ей уже есть.

– Слава богу, с облегчением вздохнули они.

– Завтра иду на свидание. – Провозгласил я.

– Поздравляем, картинно съязвила мама, а Герман встал со словами, – Валера поздравляем тебя с днем рождения, – протянув мне фирменный полиэтиленовый пакет.

– Вы что, с ума сошли, на старости лет – возмутился я. – Забыли, когда у меня день рождения?

– Мы то, не забыли, а вот ты определенно забыл, – съязвила мама.

Не выдержав, я заплакал прямо при них, они сразу стали серьезными, а Герман сказал, – Ладно, Валерка, с кем не бывает, ты посмотри, что мы с мамой тебе купили. —

Мама вытерла мне слезы платком, заодно и себе. Я вытащил из пакета джинсовую рубаху, это моя давняя мечта.

– Посмотри, в правом кармане – посоветовал Герман. Я посмотрел, и растерялся, там лежала пятидесяти рублевая купюра, как они узнали, это именно то, что мне очень нужно.

– Валера, восемнадцать лет – это совершеннолетие, поздравляем, – добавила мама.

Слов не было одни эмоции. Как всё вовремя, пронеслось в голове, рубаху завтра на свидание одену, и денег занимать, теперь не надо. А вслух сказал, – Не забуду, помнить буду! – и рассмеялся вместе с ними. После очередной рюмки мне сильно захотелось спать, время одиннадцать.

Вдогонку мама сказала, – Не забудь, сынок, завтра воскресенье, а значит завтрак в десять.

Отдельное жилье – это моя свобода и соответственно гордость. Комната расположена в самом конце квартиры, от входной двери около тридцати метров. Она, правда, не большая, но двенадцать метров независимости от всего и от всех, спасибо мамуле. Товарищи ещё со школьной скамьи ходили ко мне в гости потому что, можно было делать почти всё, конечно не мешая соседям. С ними мы все делим поровну как с родными, и праздники тоже встречали вместе. Как только голова коснулась подушки, сны вошли в свои права. Солнечные зайчики, разбудили меня, подарив хорошее настроение.

Чувство легкости и бодрости, снова стали моими попутчиками. Время десятый час, а мне ещё гладить джинсы и новую рубаху, ботинки у меня тоже фирменные, предмет гордости, нигде не поцарапанные. Закурив сигарету, марки БТ, они давно стали мне по карману, но голодному желудку не понравились даже такие дорогие сигареты. Мама, как будто услышав, постучала в дверь.